Взгляд в толпе

Семейство Лисицыных всем составом собиралось провести июльское воскресенье в одном из парков Москвы. В квартире еще с утра велась оживленная возня со сборами. Маленькая Юля никак не могла выбрать летнее платьице из ситца, поэтому, она решила спросить совета у папы: — Пап, папа, — девчушка с русыми волосами, словно маленький ураган, ворвалась в комнату. — Посему ты мне не отвесяешь? — девочка «надулась», нахмурив светлые бровки. — Прости, родная, я задумался. Что ты хотела? — Костя посадил малышку на колени, щелкнув по носику, та заразительно засмеялась. — Смати, какое? — как истинная леди, маленькая Юленька показала папе два платьица, из которых состоял ее нелегкий выбор. — Вот это, смотри, у тебя бантики к нему подходят, — резюмировал Константин, смотря в глаза дочери, а она одарила его самой светлой улыбкой и чмокнула в щеку. — Ира, ты там скоро? — произнес мужчина, обращаясь к жене. — Да, милый, я почти готова. Ничто не испортит сегодняшний выходной. Поможешь мне застегнуть цепочку, что-то не получается, — пыхтя спросила шатенка с ярко выразительными зелеными глазами, сдувая со лба выбившиеся из-за уха прядки волос, так и так пытаясь застягнуть маленький замочек, который никак не поддавался. Женщина стояла перед зеркалом в легком сарафане изумрудного цвета, который так хорошо ей подходил, огибая все прелести фигуры. Костя очень любил такие моменты, когда жена, задумавшись хмурила лоб, сейчас так же делает дочка, сдвинув брови. — Вот так, — пухлые пальцы смогли справиться с задачей, тонкая серебристая нить легла на кожу. Губы мужчины коснулись шеи Ирины, он вдохнул запах ее духов с нотками цитрусов, которые сам подарил. — Спасибо, Костик, — женщина повернулась и обняла мужа. — Ну мы итем? — спросила малышка, держа в руках зайчика, взрослые переглянулись и рассмеялись.

***

— Алена, стой, — крикнула Юля дочери, которая убежала чуть дальше от родителей. Впереди виднелся пешеходный переход, у которого уже собралось немалое количество людей. — Юль, не переживай, она никуда не убежит. Это ж Аленка, — высокий мужчина приобнял жену. Соколова, точнее уже Волкова, прижалась к мужу, когда они достигли перехода. Неожиданно, она почувствовала пристальный взгляд на себе. Сначала, она подумала, что ей показалось, но, обернувшись, потеряла дар речи. Эти глаза, цвета грозы она узнала, даже спустя столько лет. Несомненно, это был он… Руки мгновенно вспотели, а сердце замерло. Как давно это было, как давно она не видела эти глаза, в которых раньше готова была утонуть. Он ничуть не изменился, разве что добавилось несколько родинок на лбу, все тот же красивый мужчина, с которым их что-то связывало. Но это было так давно, что кажется неправдой… Он увидел ее, казалось, что это мираж и самообман, женщина, с которой их что-то связывало раньше… Она стала другой, этот новый образ летящей женственности ей безумно шел, такой он никогда раньше ее не видел, глаза пытались запечатлить эту картинку в подсознании, а сердце щемяще заныло. Видимо, он настолько задержал свой взгляд на ней, что Юля обернулась. Надо же, ее изгибы тела сгладились и округлились, вероятно, она носит под сердцем ребенка… Ее серые глаза показывали всю смешанность чувств, которые она испытывала. Ее светлые локоны и легкий макияж прекрасно подчеркивали столь знакомое лицо и тонкие губы, которых он когда-то касался… Рядом с ней девочка, у нее на футболке вышито стразами имя — Алена, а ведь так они хотели назвать свою дочь, но не сложилось… Противный писк светофора, разрешающий движение, нарушил их зрительный контакт. Вся толпа двинулась вперед, смешиваясь в одно общее и уступая встречному потоку. Он потерял ее из виду, все наваждение сошло так же, как и наступило. Сжав маленькую ладошку дочки, чтобы та ненароком не потерялась, Лисицыны закончили переход по «зебре». — Милый, ты увидел кого-то знакомого в толпе? — поинтересовалась Ирина, подмерзая. Солнце заходило за линию горизонта, на город опускался вечер и дул прохладный ветерок. — Да, коллегу, с которой мы раньше работали в ФЭС. Удивительно, вот так встретились… Даже неожиданно, — ответил Константин, накинув на плечи жены свою джинсовую куртку. — Я люблю тебя. — А я тебя больше, — дразнит его шатенка, улыбаясь. Пальцы переплетаются, они держаться за руки, как подростки, а на душе хорошо и спокойно. И пусть только он знал ту Соколову, майора, которая два года училась в цирковом училище, ту, у которой боязнь замкнутого пространства и аллергия на стекловату, ту, что была его слабостью и бессонницей… Она была его прошлым, в котором ничего не хотелось исправить... Была...