Что дороже Камней

Джен
PG-13
Завершён
69
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
10 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
69 Нравится 24 Отзывы 13 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Эонвэ смотрел на феанорингов устало. И десяти дней не прошло с тех пор, как Моринготто был окончательно повержен и отправлен в Валинор. Оставлять его в Белерианде, пусть и под стражей, было опасно, а сразу переправить в Аман всех эльфов, в том числе и освобожденных из подземелий Ангбанда, попросту невозможно. Очевидно, с какими требованиями явились братья. Даже странно, что лишь теперь, а не сразу же после битвы. Хотя разговор явно был неизбежен. И необходим. — Камни — творение нашего отца. И они принадлежат нам. — Из-за свежего шрама, пересекавшего левую бровь, выглядел Маэдрос мрачно. Майа покачал головой. — Они — творение вашего отца, верно. Но я не вправе решать их судьбу, а потому не могу вам их отдать. — Не можешь?! Что здесь решать? Мы клялись их добыть, и разве теперь мы не участвовали в битве? Разве теперь мы не имеем на них права?! — гнев и возмущение в голосе Маэдроса прорывались все отчетливее. — Мне напомнить, в каких еще битвах ради своих камней вы участвовали? — невозмутимость Эонвэ тоже дала трещину. Но прежде, чем Маэдрос успел что-то ответить, в разговор вступил молчавший до сих пор и стоявший чуть позади брата Маглор. — Тогда что ты нам предлагаешь? Ты знаешь, что от Клятвы отступиться мы не можем. — Отправиться в Валинор. Судьбу камней решат Валар. Я несу их волю, но не решаю за них. Маглор тяжело вздохнул и опустил взгляд, Маэдрос же горько усмехнулся: — И ты всерьез веришь, что они вернут нам Сильмариллы? — Дело не в том, во что верю или как считаю я. А в том, что судьба этих Камней должна решаться не здесь и не мной. Отправляйтесь в Валинор. Ответьте перед Валар и услышьте их решение. — Ответить перед Валар? Услышать их решение?! Эонвэ, ты издеваешься?! — окончательно сорвался Маэдрос. — Мы оба знаем, что нам их благосклонности не видать! — Нельо… — Маглор тронул брата за локоть. — Но, может, так действительно будет лучше? В конце концов, какой у нас теперь выбор? — Какой выбор? — Маэдрос резко обернулся. — А какой выбор у нас будет там, Кано?! Или ты веришь в то, что нас простят и вернут нам Камни? — Я хотел бы в это верить. — Ты лжешь сам себе, брат. И ты знаешь, что мы не можем не исполнить Клятву. — Довольно! — прервал их Эонвэ. — Я сказал свое слово. Камни я вам отдать не могу. Они отправятся в Валинор, и их судьбу будут решать Валар. Вы тоже вольны вернуться и выслушать решение Стихий. — Камни принадлежат нам, — упрямо повторил Маэдрос. — Не Валар. По лицу Эонвэ пробежала тень. Понять, о чем думает майа, не вышло бы при всем желании, да и вряд ли бы его вывел из себя один лишь разговор с феанорингами. Но если прежде он явно сдерживался, то теперь прекрасно ощущалось, что они говорят со Стихией, пусть и с одной из младших. — Тебе ли жаловаться на неблагосклонность Валар, феаноринг? Маэдрос вздрогнул и дернулся, как от пощечины, а в облике Эонвэ на миг проступили птичьи черты. — И что ты собираешься сделать? Забрать Камни силой? Снова пойти с мечом против сородичей? Чтобы потом и дальше утверждать, что камни ваши, и что ради них любую цену не зазорно заплатить? А ты уверен, что Камни — самое ценное, что есть для тебя в этом лагере? Маэдрос, собиравшийся уже выдать гневную отповедь, замер и растерянно моргнул. — Естественно. Что же более ценное может здесь быть для нас с братом, если не творение нашего отца? — однако прежней уверенности и запала в его голосе уже не слышалось. Старший феаноринг кожей чуял, что вопрос с подвохом, но не мог понять, где именно крылся тот подвох. Все, кем Маэдрос дорожил, давно погибли. С ним остался один Маглор. И Камни отца — как последняя цель, ради которой еще стоило жить, за которую стоило бороться. Лицо Эонвэ же стало совсем непроницаемым. — Идем, — только и сказал он, а затем развернулся и пошел вглубь лагеря. — Эонвэ! — Маэдрос остался стоять. — Что ты имеешь в виду? Но майа даже не обернулся, поэтому феанорингам ничего не оставалось, кроме как пойти следом. Хотя Маэдросу очень хотелось вытряхнуть из Эонвэ все подробности прямо сейчас, чтобы не говорил загадками. Шли они долго, Эонвэ за все время даже ни разу не обернулся в их сторону, а самим братьям путь через весь лагерь был не слишком по душе. Конечно, за годы войны им не раз довелось видеться с эльфами, пришедшими из Валинора, да и с дядюшкой Арафинвэ, но к этим встречам они не стремились. Да и слишком сильно чувствовались между ними отчуждение и почти неприязнь. — Куда он нас ведет? — тихонько спросил Маглор брата. — Что он имел в виду? — А я знаю?! — огрызнулся Маэдрос. — Что должно быть нам дороже Камней? Моринготто они в Валинор уже отправили, так что хотя бы попытаться развоплотить его мы не сможем. Это не дороже, конечно, но хоть какое-то удовольствие. Еще несколько минут пути. И вот теперь стало ясно: Эонвэ привел к шатрам целителей. И раненных в битве, и освобожденных из плена хватало, и потому корабли медлили с отправкой обратно в Валинор. — Эонвэ! — снова окликнул Маэдрос. — Ты, может, все же объяснишь?.. — Мы почти пришли. — Майа, наконец, соизволил остановиться и посмотрел на Маэдроса каким-то странным взглядом. Они стояли рядом с не самым большим шатром, рассчитанным на двоих, в крайнем случае — на троих. — Я никуда больше не пойду, пока ты не объяснишь, что происходит. Майа пожал плечами: — Силой я тебя тащить не собираюсь. Это твое решение. Заглянул в шатер, что-то сказал негромко, и вскоре оттуда вышла целительница. Похоже, позади у неё была не одна бессонная ночь. Женщина вежливо поклонилась Эонвэ и собиралась уже было пойти прочь, но тут заметила Маэдроса. Охнула, резко переменилась в лице, удивленно посмотрела на майа. Тот только головой качнул, ничего не сказав, и женщина, бросив на Маэдроса — сочувственный? — взгляд, удалилась. Старший феаноринг стиснул зубы. Очень хотелось развернуться и уйти, прекратив этот нелепый фарс — поведение майа выглядело насмешкой. Но где-то в глубине души зародилась неясная тревога — Эонвэ может их сколько угодно презирать и ненавидеть, но вряд ли бы он стал шутить у шатра с ранеными. Но ведь не было, не могло быть среди раненных и освобожденных пленных никого, кем бы он, Маэдрос, настолько дорожил. Братья, лучший друг, кузены, боевые товарищи — все давно мертвы. С Элрондом и Элросом все в порядке… А чужие смерти и чужое горе давно почти не причиняли боли. Маэдрос выдохнул сквозь зубы и решительно направился к шатру. Что бы там ни было, следовало с этим покончить. Откинул полог и шагнул внутрь. А Маглору, направившемуся было следом, преградил путь Эонвэ. — Пусть идет один, — качнул головой майа. — Это его дело. — Если это важно для моего старшего брата, то важно и для меня, — нахмурился менестрель. — Не сейчас, — коротко ответил майа, и, пресекая дальнейший спор, цепко ухватил нолдо за локоть и отвел на несколько шагов от шатра. Поняв, что спорить бессмысленно, как и пытаться прорваться силой, Маглор остался ждать, тревожно сверля взглядом шатер. Что происходит внутри, слышно не было, но нолдо вдруг ощутил, как по их с братом связи ударило таким всплеском эмоций, что он от неожиданности даже поморщился и руку к виску поднес. А ведь Маэдрос давно держал все щиты аванирэ поднятыми. — Эонвэ, пусти меня! — Маглор сделал еще одну попытку пройти. — Жди. — Майа непреклонно преграждал вход. — Но Нельо… — Жди. Дозваться брата по осанвэ тоже не вышло — зов вроде бы пробился, но ответа не последовало, словно Маэдрос его не услышал или не обратил внимания. Минуты тянулись невыразимо медленно, но, наконец, полог шатра снова шевельнулся и оттуда едва ли не вывалился Маэдрос. Он был смертельно бледен, с пустым взглядом, а выражение лица… В таком состоянии Маглор не видел старшего еще ни разу. Ни когда они хоронили братьев, ни когда погиб отец, ни после Альквалондэ, когда они осознали, что натворили. Маэдрос же словно и не заметил брата, никак не обратил внимания и на Эонвэ — просто прошел прочь. — Нельо! Нельо, подожди! Что случилось?! — Маглор кинулся за ним. Но от Маэдроса так и не получилось добиться ни слова. Наглухо закрывшись по осанвэ, он никак не реагировал на расспросы и всю дорогу до их части лагеря молчал, а после просто сходил в шатер за мечом, точильным камнем и куском ткани и, сев у костра, принялся приводить оружие в порядок. Пальцы у него чуть заметно подрагивали. — Нельо, — Маглор сделал еще одну попытку узнать, что же произошло, — что ты собрался делать? Что было в том шатре? — Я собрался привести свой меч в порядок, — огрызнулся Маэдрос, скидывая руку брата с плеча. — Отстань от меня, Кано. — Пожалуйста, не делай глупостей, — совсем тихо проговорил менестрель. — Мы все еще можем согласиться на предложение Эонвэ и… — Я сказал, отстань от меня! — рявкнул Маэдрос. — Ничего мы не можем! Старшего феаноринга, кажется, вовсе не заботило, что вся сцена разворачивается на глазах у их, пусть и совсем небольшого, отряда. И действительно, их верные, хоть и не лезли пока в разговор, наблюдали за происходящим мрачно и хмуро. Куда и зачем ходили лорды, все прекрасно понимали. Ответ Эонвэ тоже был очевиден. Как и дальнейшие планы братьев. Маглор умолк, оставив попытки разговорить брата, но глядел на него все так же пристально и внимательно, а Маэдрос продолжал точить клинок. За долгие годы он прекрасно научился справляться с заточкой и одной рукой, да и к оружию никогда не относился небрежно. Но теперь он явно взялся за заточку меча просто чтобы занять себя хоть чем-то: камень ходил по и так хорошо отточенному лезвию. И вовсе не надо было уметь читать в сердцах и душах, чтобы заметить, насколько старший феаноринг не в себе. Шорх. Шорх. Монотонный звук и такие же монотонные движения. Маэдрос по-прежнему не поднимал взгляда от клинка, но, если Маглор и собирался сказать ему что-то еще, то не успел. К ним подошел один из их воинов. Эльф, еще из верных их отца, был старше самого Маэдроса и прошел с братьями весь путь, начиная от самых гаваней Альквалондэ. — Лорды, — сейчас на его лице читалась мрачная решительность. Маглор перевел на воина взгляд, а Маэдрос его словно и не услышал, — все эти сотни лет я шел за вами. Мы шли за вами и не отступали. Но, если теперь вы решили напасть на воинов Эонвэ, чтобы отбить Сильмариллы, мы за вами не пойдем. Довольно с нас крови сородичей на руках. — Тинвенаро, мы еще ничего не решили, — покачал головой Маглор. Слова воина его совсем не удивили. И даже не разозлили. Он был отнюдь не первым, кто отказался следовать за лордами в погоне за Камнями. Что в Дориате, что потом в Гаванях. — Но Камни вам Эонвэ отдать отказался, верно? — испытующе посмотрел на него нолдо. — А вы за них что угодно положить готовы! Рука Маэдроса дрогнула, точильный камень с противным скрежетом сорвался и прочертил на полосе светлой стали глубокую кривую царапину, но он на это и внимания не обратил. — Тогда проваливайте, — свистящим шепотом выдохнул Маэдрос, поднимая на воина взгляд, в котором плескалось пламя. — Лорд Маэдрос… — начал было эльф, но феаноринг не дал ему договорить, только отбросил точильный камень и стиснул рукоять меча так, что костяшки побелели. — Ты же пришел нам сказать, что вы за нами не пойдете! Так что же остановился сейчас? — Маэдрос сделал шаг в его сторону. Маглор тоже вскочил на ноги, перехватывая левую руку брата. — Нельо! Нельо, прекрати! Да что с тобой такое?! Маэдрос только раздраженно рванул запястье, выворачиваясь из захвата. — Все со мной прекрасно! — Он, не глядя, отшвырнул меч в сторону, не обратив внимания, что клинок жалобно звякнул о камни и едва не угодил в костер, и размашистым шагом ушел в шатер, едва не сорвав полог. *** Маглор влетел следом за братом — разве что меч подобрать успел. — Нельо! Брат, ты ничего не хочешь мне объяснить? — теперь раздражение явно слышалось и в голосе обычно спокойного менестреля. — Нельо?.. Маэдрос стоял у раскладного столика, опираясь на него ладонью и низко опустив голову. — Что с тобой происходит, в конце концов? Что было в том шатре? Маглор обхватил старшего за плечи и развернул к себе, пытаясь поймать взгляд. На этот раз Маэдрос не пытался вырваться, не сопротивлялся. — Что было в шатре?.. — эхом повторил Маэдрос слова брата. А затем резко поднял взгляд. В серых глазах одного из них были тревога и непонимание, другого — отчаянье и почти безумие. Осанвэ ударило ослепляющей вспышкой, волной, норовящей затянуть в пучину. …Слова Эонвэ не вызывали ничего, кроме злости. Маэдрос откинул полог шатра и вошел, все еще не понимая, что он тут делает. Да, так и есть, целительский шатер. Только из раненных в нем один-единственный эльф и, судя по всему, шатер для него одного и поставили. На звук раненный даже головы не повернул, а Маэдросу были видны только не слишком ровно остриженные черные волосы, разметавшиеся по подушке. Нолдо сделал шаг вперед. Потом еще один. Хотел было окликнуть, но не решился. Все равно ему с этим эльфом наверняка не о чем разговаривать, да и вообще, может, он сейчас спит, так что Маэдрос просто проверит, знает ли он его — может быть, тогда слова Эонвэ станут хоть чуточку понятнее, и… Но раненный не спал. На звук шагов он слегка повернул голову, пытаясь разглядеть вошедшего. Первое, что бросилось в глаза — повязки и чудовищная худоба. Мелькнула мысль — значит, он из освобожденных пленных. А секундой позже пришло узнавание. Маэдрос охнул, словно от удара под дых, пошатнулся, как если бы земля ушла у него из-под ног. На негнущихся ногах он подошел ближе к ложу, неловким движением опустился рядом на колени. Этого не могло быть. Не могло. Не могли быть Валар и Эру настолько жестоки, чтобы вот так… В серо-синем взгляде напротив — безразличие и безучастность. — Финьо… — хрипло выдохнул он. Безразличие сменилось легким удивлением — кажется, Финдекано даже не понял, что обращались к нему. Неясно было, осознавал ли он, что с ним происходит и где он. Или считал и свободу, и помощь, и лучшего друга мороком? В свое время Маэдросу самому много раз казалось, что он дома, что рядом те, кто дорог, что все мучения позади — но приходил он в себя в пыточных или уже на той проклятой скале, и ничего, кроме боли, вокруг не было. — Финьо, это я… — снова позвал он друга. — Это правда я. — Ты… Я тебя помню… — сипло проговорил бывший пленник. С трудом протянул перебинтованную руку, коснулся кончиками пальцев щеки Маэдроса. — Руссо! — Во взгляде вспыхнули радость и узнавание. — Ты жив! — Жив, — Маэдроса хватило только на короткий кивок. Он бережно сжал руку друга. — Финьо, ты… — Я тоже жив. — Всегда светлая и открытая улыбка Фингона теперь была почти оскалом и на осунувшемся заострившемся лице смотрелась жутко. Маэдрос сглотнул. Он плохо помнил, как сам приходил в себя после плена, но друг… Серебристые нити в волосах вместо золотых лент. Широкий неровный шрам, уходящий от левого виска к затылку. Рассеченная губа. Переломанная рука в лубках. Осознание, что наверняка там, в плену, кости срослись неправильно, и целителям пришлось ломать их снова. — Прости меня, — Маэдрос сморгнул подступившие слезы, — тогда, в битве, я не смог… не успел… — Не надо, Руссо. Мне… рассказали, — говорить Фингону явно было тяжело, — вам ударили в спину, предали. А я… не смог удержать Гвиндора и его отряд. — Нет, Финьо, ты не виноват! — Как и ты. Хорошо, что ты жив, я так боялся… Фингон осекся, тяжело закашлялся. По счастью, кружка с отваром стояла рядом на столике, и Маэдрос помог другу сделать несколько глотков, поддержав ему голову. Фингон перевел дыхание и откинулся на подушки. Даже этот короткий разговор его измотал. — Ты должен знать — твой сын, Эрейнион, здесь, с ним все хорошо, я видел его после битвы. — Да… он приходил ко мне… — Фингон бледно улыбнулся. — Он так вырос… Я сначала подумал, что морок. — Нет, не морок, — проговорил Маэдрос твердо и качнул головой. — И я не морок. — Знаю… Теперь знаю. И верю… — Отдыхай. Теперь все будет хорошо. — Маэдрос выдавил из себя ободряющую улыбку, потянулся было погладить друга по волосам, но, заметив, как тот вздрогнул и напрягся, убрал руку. — Быть может, — еле слышно прошептал Фингон, уже проваливаясь в сон. — Ты только приходи еще… пожалуйста… Связь осанвэ прервалась, и Маэдрос просто осел на пол, прикрывая лицо ладонью. Он плакал, не только не скрывая слёз, но даже толком не осознавая этого. Тогда, после Нирнаэт, нашли только оплавленный меч, окровавленное знамя да расколотый надвое шлем Верховного короля. Сочли погибшим — все говорило о том, что раны оказались слишком тяжелы, чтобы выжить… Да и не был Фингон единственным, кого не смогли похоронить, как подобает. И вот теперь… Маглор оказался рядом, прижал старшего к себе, погладил по волосам. Целителем он не был, пусть и учился когда-то у Ирмо, но сейчас попытался успокоить и утешить брата. — Что нам делать, Кано? Что мне делать? Финьо… Как он?.. Почему?.. Маглор только крепче его обнял, хотя видно было, что менестрель сам поражен увиденным. — Он жив. И ему помогут, — голос подрагивал и звучал отнюдь не так уверенно, как Маглору хотелось бы. — Жив?! Почти сотня лет плена, Кано, почти сотня! И никто… Нам не ставили условий, с нас ничего не требовали, почему?.. Я бы… Если бы я знал… — А что с нас было требовать тогда? — Слова прозвучали слишком жестоко и правдиво. — После того, как пала Эйтель Сирион, после того, как пал Химринг, какие нам могли выставить условия? А требовал ли Моргот что-то у Тургона, мы уже не узнаем. — Но пленные возвращались и после! Почему никто не сказал? Неужели никто не знал о нем?.. Неужели Моргот упустил бы возможность похвастаться таким пленником? Не верю… не могу поверить… Маэдрос вздохнул, отстранился от брата, но на ноги не поднялся, так и остался сидеть, глядя в землю. — Что мне делать, Кано? — повторил он свой вопрос. — Клятва… Мы не можем от нее отступиться. Но если мы пойдем за Камнями, и не важно, добудем ли мы их или нас убьют, то больше с Финьо я не увижусь никогда. Валинор для нас будет закрыт, а из Мандоса мы уже не выйдем. — Финдекано заберут в Валинор? — Наверняка. А как еще? Ты же видел, что с ним, –Маэдрос сглотнул. — А тут… кто ему поможет?.. Маглор помолчал. Нервно потеребил шнуровку наруча. — Ты слышал, что предлагал Эонвэ… — Отправиться в Валинор и держать ответ перед Валар? — горько рассмеялся Маэдрос. — Ты вроде бы не арфинг, откуда в тебе столько эстель, что нас простят? — Не в эстель дело, брат, — покачал головой Маглор. — Ради Клятвы мы уже совершили столько дурного, столько страшного. Не будет ли меньшим преступлением от нее вовсе отказаться? Мы клялись именем Валар и, может, они смогут нас от нее освободить. Пусть даже нам и придется принять наказание. Или ты не хочешь в Валинор не только из-за Клятвы, но и потому что боишься, что Финдекано тебя не простит, когда узнает о Дориате и о Гаванях? В шатре повисло тяжелое молчание. — Не знаю… — наконец выдохнул старший феаноринг. — Он просил приходить… А я… я не могу его оставить. Но и от Клятвы отказаться не могу. Отречемся от нее — и нас поглотит вечная тьма. Не станем ее выполнять — и она нас сожжет. А Камни наши. Все равно наши… От этого тихого прерывистого голоса Маглору стало страшно. Они давно уже ходили по грани безумия. И не стало ли внезапное воскрешение из мертвых лучшего друга для брата последней каплей, переполнившей чашу? — Если мы в четвертый раз устроим бойню, то прощения и сочувствия точно не получим. — Как будто мы их так получим, — злая усмешка искривила губы старшего. — Эонвэ сказал тебе про Финдекано, — вздохнул Маглор. — Ведь мог бы и не говорить. — Ты слышал, как именно он это сказал! И когда! Сколько времени прошло с тех пор, как пал Ангбанд, а я о том, что мой лучший друг жив, узнал только сейчас! Нет, брат, ты сам прекрасно видел, какого мнения о нас посланник Валар. Вряд ли и сами Валар лучшего. И Эрейнион тоже знал. И тоже не сказал… — Решать тебе. Ты старший, а я все равно тебя не оставлю, — еще один вздох, — но я бы согласился на предложение Эонвэ. И пусть все закончится. *** Корабли отплывали в Валинор. Больше дел на этом берегу у войска Валар не было. И, хотя кораблям и благоволили Манвэ и Ульмо, с погодой все равно творилось нечто странное. Порывы ветра то и дело швыряли пригоршни соленой воды на палубу, а берег Эндорэ почти сразу же после отплытия заволокло густым туманом. Двое стояли по правому борту корабля, почти у самой кормы, и смотрели на оставленные теперь уже навсегда земли. Даже если они когда-нибудь и вернутся в Средиземье, то Белерианда, тех гор, где стояли крепости, тех лесов, где они охотились, тех равнин, озер и рек уже не будет. — Спасибо, что помог мне сюда выбраться, — слабо улыбнулся Фингон. — Мне так хотелось посмотреть на море и на земли, что так долго были нам домом. Маэдрос только вздохнул, поддерживая друга и плотнее кутая его в теплый плащ. Фингон, который и так был ниже его почти на голову, сейчас выглядел настолько хрупким, что, казалось, порывом ветра его может снести за борт. Даже то, что у друга хватило сил подняться на палубу, пусть и с его поддержкой, казалось невероятным. — Целители меня не убьют только потому, что мне еще перед Валар ответ держать, — усмехнулся Маэдрос, правда, усмешка вышла натянутой и невеселой. — Что тебе сказал Эонвэ? — Пока больше ничего. Он предложил говорить о Камнях с Валар. Мы с Кано… согласились. Не знаю, что они решат. — Ты ведь мне еще многое не рассказал о том, что случилось, пока я… пока меня не было? — нахмурился Фингон. Роа Фингона исцелялось на удивление быстро — заслуга майар и аманских целителей. Но все равно друг был еще слишком слаб, да и на восстановление фэа понадобится значительно больше времени. С тех пор, как феаноринги согласились на предложение Эонвэ, Маэдрос почти не отходил от друга и старался помогать, как мог. Целители поначалу пытались его выгнать, чтобы не мешал, но потом признали, что от его присутствия есть толк. Замкнувшийся в себе Фингон не стремился выплескивать страшные воспоминания, но рядом с Маэдросом ему явно становилось легче. И Маэдрос не уходил. Держал за руку и говорил о чем-то, не связанном с битвами и потерями. Караулил сон и утешал, когда кошмары все же приходили. Но понимал, что однажды придется рассказать и о битвах. — Я… расскажу. — Маэдрос прикусил губу и отвел взгляд. — Обещаю. Но сначала тебе надо поправиться. Фингон настаивать не стал, хоть и чувствовал, что рассказ ему не понравится. В конце концов, когда-то он сам Маэдросу говорил почти то же самое… — Ты справишься, Руссо, — прошептал он. — Я в тебя верю. И буду рядом. — Спасибо, Финьо, — еле заметно улыбнулся Маэдрос. — Но за свои поступки я должен ответить сам. Какое-то время они молчали, а затем вдруг Маэдрос смущенно кашлянул и полез за пазуху. — Финьо… Когда-то ты мне дарил ее на память, но сейчас тебе она, кажется, нужнее. В пальцах билась на ветру золотая лента. Слегка истрепавшаяся за долгие годы, но еще вполне пригодная для заплетания. — Ты хранил?.. Все эти годы?.. — И носил с собой. У меня осталось не так много вещей, которые мне действительно дороги, — кривовато и горько усмехнулся Маэдрос. — Прости, что не могу заплести тебя сам. — Руссо, — на глазах у Фингона появились слезы, — спасибо. Ты… я… я кажется теперь по-настоящему вернулся и верю, что ты настоящий, что все вокруг настоящее. Нет, я и так верил, но… Спасибо! Неловкими движениями он вплел ленту в волосы. Коса получилось кривоватой, растрепанной и короткой — больше половины ленты осталось нетронутой, но улыбка Фингона в этот момент была по-настоящему счастливой. Он крепче прижался к другу и прикрыл глаза. Ветер трепал волосы, мешая рыжие пряди с черными, а Фингон чувствовал, что на него волнами накатывает слабость. Явно пришла пора возвращаться в каюту, пока его не хватились или пока он сам не сполз без сознания на палубу. Но сейчас ему очень хотелось стоять рядом с другом, подставив свежему ветру лицо, и слушать море.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.