***
— Знаешь, я думал, она была той самой, той совершенной женщиной, подходящей под все мои пункты, — закончив своё повествование, горько вздохнул детектив. Мафиози тихо хмыкнул, отрывая взгляд от дневника идеалиста, который тот дал ему для изучения всех вышеозначенных пятидесяти шести качеств мечты приятеля. — Не думаю, что она была идеальна. Точнее, не думаю, что она действительно соответствовала всем этим пунктам. Таких людей, пожалуй, действительно не существует. Она ведь тебе об этом сама сказала. А женщинам виднее, какими пороками они обладают, — с невесёлой усмешкой отозвался гравитационный манипулятор. — И что, по-твоему, мне стоит отказаться от своих принципов? Но уступив миру в одном, я проиграю! Это будет крах моих убеждений, — зло цокнул языком Доппо. — Нет, смысл не в этом, — Чуя откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. — Однажды появится такая женщина, которая будет для тебя идеальна, в независимости от того, соответствует она в действительности всем твоим пунктам или нет. Просто для тебя она будет именно такой, будто созданной по всем твоим пятидесяти шести заветам. «Чистейшей прелести, чистейший образец», твоё персональное совершенство. — По своему опыту говоришь? — вскинул брови Куникида. — Именно… Была у меня такая женщина… Пожалуй, я даже расскажу. Но ты мне будешь должен.***
Осень в Йокогаме стояла истинно золотая. Небо по голубизне явно решило поспорить с океаном, а солнце так ослепительно сияло и одаривало прохожих мягким теплом, что последнее, что хотелось сегодня делать — это работать. Самое удивительное — этот восхитительный день был воскресеньем. В голове у Накахары оркестр играл «Времена года» Вивальди, а великолепное настроение не мог испортить даже срочный вызов на работу, с которым, к слову, удалось очень быстро разобраться. Чуя не торопясь шёл через парк, временами выхватывая из воздуха ярко-жёлтые листья, мягко вальсирующие в воздухе. Морской ветерок подхватывал их целыми охапками и кидался в прохожих, а иногда пытался сдуть с рыжей макушки шляпу и унести её в неведомые дали вслед за листьями. Но мафиози был начеку, на его стороне был большой опыт ношения подобных головных уборов и способность, что делало схватку с ветром заранее выигранной. Накахара шёл к одной горячо любимой им кофейне, которую он, к слову, посещал кране редко. Он ходил туда только в те исключительные дни, когда хорошая погода совпадала с хорошим настроением и отсутствием дел, работы и алкоголя в крови, то есть не чаще двух-трёх раз в год. Путь был не близкий, нужно было пересечь добрую половину города, но этот маршрут рыжий эспер всегда проделывал пешком. Йокогама сегодня была просто по-волшебному прекрасна, и путь мафиози был приятен как никогда. Он шёл по широкой улице, где в клумбах вдоль тротуара цвели роскошные красные, багровые и оранжевые хризантемы, когда очередной порыв ветра вынес из-за поворота великолепную широкополую шляпу тёмно-синего цвета. Воздушные потоки то роняли головной убор, то подхватывали у самого асфальта и возносили на уровень второго этажа и уже собирались швырнуть изящный аксессуар под колёса проезжающего автомобиля, когда Чуя ловко выхватил шляпку из воздуха профессиональным жестом носителя подобных деталей туалета. Шляпка была сделана из тёмно-синего фетра и украшена аккуратным бантиком, и Накахара по своему опыту знал, что такой головной убор стоит не дёшево. Тем страннее было то, что по следам беглянки никто не спешил — либо владелец отстал пару поворотов назад, либо решил бросить её на произвол судьбы. Последнее звучало как-то сомнительно. Чуя завернул в переулок, откуда вылетела шляпа и тут же увидел того, от кого улизнул симпатичный аксессуар, а также понял, почему этот кто-то не кинулся за ним вдогонку. Метрах в ста от него вверх по улице стояла девушка с огромным букетом белых лилий. Подле нее стоял внушительного размера чемодан, а обладательница сих не способствующих быстрому перемещению предметов рассеяно оглядывалась по сторонам с выражением какого-то детского непонимания и обиды на очаровательном личике. Светлые длинные волосы золотистой волной ниспадали ей едва ли не до талии, тёмно-синее пальто чрезвычайно шло своей хозяйке, и по всему её виду можно было сразу же сделать два несложных вывода: она иностранка, скорее всего, только прибывшая в Йокогаму, и она была очень маленького роста. В последнем Накахара убедился, стоило ему подойти поближе к ней. Несмотря на сапожки с небольшим каблучком, девушка всё равно была ниже мафиози на пару сантиметров. — Вonjour, — солнечно улыбнулся гравитационный манипулятор, протягивая шляпу красотке. — Я думаю, это ваше. — О, благодарю вас! — расцвела девушка и улыбнулась самой очаровательной улыбкой, какой только приходилось видеть Чуе в последнее время. — Вы меня просто спасли. Как ни странно, говорила она не на одном из европейских языков, один из которых ждал услышать рыжий эспер, а на довольно чистом японском с лёгким, но на удивление красивым акцентом. Девушка одной рукой надела шляпку чуть-чуть набок и немного поправила волосы, ориентируясь на отражение в витрине магазина. — Быть может, я могу вас проводить? — вежливо поинтересовался Накахара. — Ваш чемодан выглядит тяжёлым. — Очень сомневаюсь, что нам по пути, — стрельнула в него из-под полей насыщенно-синими глазами барышня. — Я иду на кладбище, почтить память своего… друга. — Мне сегодня куда угодно по пути, — пожал плечами мужчина. — Впрочем, прошу прощения, я, наверное, до подозрительного навязчив, — спохватился мафиози, представив как выглядит со стороны его подкат и виновато улыбнулся. Она смотрела на него долго, будто гипнотизируя своими васильковыми глазами, а потом чуть тряхнула головой, разрывая зрительный контакт, и звонко рассмеялась. — Разве можно не доверять человеку, который носит шляпы, да ещё и спас твою от неминуемой гибели? Если вам так хочется потаскать чужие тяжести и постоять на могиле, к вам никакого отношения не имеющей, то пожалуйста, не отказывайте себе в этом удовольствие, — голос у нее был самый что ни на есть шёлковый, завораживающий, и, говоря, она смотрела на него снизу вверх. Не дожидаясь повторного приглашения, Чуя подхватил чемодан, который, к слову, оказался вполне умеренно тяжёлым. Памятуя дорожные сумки Коё, которые обычно приходилось тащить именно ему, мафиози бы даже сказал, что такой багаж был чудовищно мал. — Так на какое кладбище мы идём? — На это, — девушка достала из кармана пальто аккуратно сложенную карту и протянула её парню. На видимой части в ровненький овальчик было обведено название. — Оно совсем недалеко, пойдёмте, — глянув на карту, кивнул Чуя и вернул её владелице. Шли молча, лилии в её руках одуряюще пахли, а сама девчонка напоминала какую-то волшебную фею, и казалось, что она вот-вот исчезнет. На кладбище она отыскала старую сакуру и стала отсчитывать от неё могильные плиты. На сто шестьдесят седьмой она остановилась. Могила была свежая, холмик ещё не просел и только-только покрылся свежей травкой. На камне не было имени, лишь инициалы латинскими буквами: «N.G». Девушка как-то странно смотрела на захоронение, потыкала ножкой земляной горб, обошла несколько раз, а потом, вздохнув так, словно мать, понявшая, что ругать малолетнего сына без толку и махнувшая на его очередную проделку рукой, и совершенно неуважительно швырнула роскошный букет на могилу. И вдруг резко упав на одно колено и прижав одну руку к земле, пристально глядя на камень, она чуть слышно произнесла: — Надеюсь теперь ты доволен, мой ненормальный учитель. И какова она на вкус, эта твоя свобода? Думаю, не такая сладкая, как тебе казалось, ведь истинно свободным тебе теперь никогда не стать. Ты так и не выполнил обещание, данное тобой десять лет назад своей глупой ученице. И знай, она не простила и теперь точно не отпустить тебя. «Немецкий» — рассеяно отметил для себя Накахара, наблюдая за столь странным ритуалом прощания. Девушка тем временем встала, педантично отряхнула коленки и резко отвернулась от могилы, вновь солнечно улыбнувшись Чуе. — Собственно, всё, можем идти из места столь унылого, — и они также молча пошли обратно к выходу с кладбища. А день был всё такой же чудесный… Как ни странно, разговор начала первой именно она. — Я ведь так и не представилась вам, — с любопытством поглядывая по сторонам произнесла девушка. — Меня зовут Рей. — Это имя или фамилия? — с лёгкой улыбкой уточнил мафиози. — Имя, конечно, я не настолько стара и не настолько влиятельна, чтобы меня называли по фамилии, — ответила она, разглядывая видневшийся неподалёку памятник. — Хотя у вас, кажется, принято называть друг друга именно по фамилии. — Да, всё верно. Но я часто бываю в Европе по работе и тоже привык представляться именем. Я — Чуя. Вы, я так полагаю, ещё не заселились? Подсказать вам отель? — М-м, было б неплохо, — чуть закусив губу, в очередной раз стрельнула в него глазками Рей. — Тогда сейчас нам лучше свернуть направо, я знаю одну неплохую гостиницу, — стараясь не столь очевидно разглядывать свою спутницу, кивнул в нужную сторону гравитационный манипулятор. Ещё какое-то время шли молча. — Вы, наверно, думаете, что на кладбище я вела себя очень странно, — вновь заговорила красотка. — У каждого свои отношения со смертью, — философски пожал плечами Чуя. — И уж точно не мне судить, что странно, а что нормально. — Какой у вас интересный взгляд на столь невесёлую тему, — задумчиво протянула Рей. — Я бы сказала, что тут всё очень зависит от того, кто умер. Она не на долго замолчала. — То была могила моего учителя. Он несколько месяцев назад улетел в Японию и от него долгое время не было вестей. А потом вдруг приходит письмо, — девушка криво усмехнулась. — С весьма примечательным содержанием, что, в принципе, было целиком и полностью в его стиле. — «Дорогая, настал тот день, когда я с чистой совестью могу сказать, что счастлив и что скоро я обрету то, о чем так долго мечтал!» — достав из-под пальто небольшой листок бумаги и явно пародируя чей-то голос, прочитала она. — «Нашёлся тот, кто понял и принял мои мысли от начала и до конца. Я всё продумал, и, если мой план удастся (а я знаю, что так будет, ибо иначе это письмо не попадёт к тебе в руки), то приезжай как можно скорее в Йокогаму и почти мою память на моей могиле. Я нашёл просто очаровательное местечко на одном здешнем кладбище, ты его запросто найдёшь, если сумеешь отсчитать ровно сто шестьдесят семь могил от самой старой сакуры слева направо и сверху вниз. Памятуя о твоем географическом кретинизме, шлю тебе также карту, чтоб ты не заблудилась. Прошу тебя, моя родная, не жалея своих прекрасных ручек, засадить мою скромную могилку пурпурными как твоя кровь и голубыми как твои слёзы (метафорически, конечно) розами, и выпустить на ней в воздух ровно сорок три белых канарейки, как символ моей обретённой свободы! Не перепутай: розы белые, канарейки красные и голубые. То есть наоборот, я уже и сам запутался. В общем, помни меня и люби вечно, но не скорби долго, ухаживай за могилкой и поливай мои цветочки! Навеки твой, Н.Г. P.S. Чуть не забыл, хочу, чтоб на моей могиле стояла резная скамеечка и маленький столик, чтоб ты могла приходить туда каждый день и пить чай, вспоминая своего любимого учителя. И пусть там играет музыка, что-нибудь лёгкое, но печальное! Шопен, например, или Чайковский. Но окончательный выбор, так и быть, оставляю тебе» Дочитав письмо, девушка замысловато выругалась, на этот раз, кажется, на итальянском, и бросила письмо куда-то в сторону, и его тут же подхватил весёлый ветерок, найдя таким образом новую игрушку. — И что же это всё значит, — осторожно поинтересовался Чуя. — Что-что, — ворчливо отозвалась Рей. — Что сбылась мечта идиота и этот придурок таки покончил с собой. И я, между прочим, даже не знаю, как именно! Накахара невольно рассмеялся. — У меня был напарник, редкая сволочь, надо сказать, — всё ещё посмеиваясь, начал рассказывать Накахара. — Так вот, он просто грезил самоубийством. Стоило только глаза в сторону отвести, как он уже стоит на самом краю крыши небоскрёба или барахтается в петле. Ух, как же я его ненавижу до сих пор… — Он таки помер, раз «был»? — снова улыбнулась девушка. — Нет, просто уволился, и теперь достаёт своими выходками нового напарника, — усмехнулся Чуя. — Я его теперь вижу редко, слава богам, но до сих пор челюсть сводит, стоит только его вспомнить. Достал за время совместной работы, просто неимоверно. Вот как-то раз он… А да, впрочем, не надо про это вспоминать… Она звонко рассмеялась, и смех её серебристым перезвоном зазвенел в воздухе. — О, бывают же такие совпадения. У меня большая часть историй, которые лучше не рассказывать, тоже начинаются с «вот как-то раз…». Думаю, вы и впрямь понимаете мои смешанные чувства к учителю. — А мы, кстати говоря, пришли, — кивнув на красивое здание неподалеку, сказал мафиози. Заселись быстро: Чуе стоило только сверкнуть глазами на метрдотеля, как его протеже предоставили лучший номер по лучшей цене в городе. С Рей было на удивление легко: он легко утащил её обедать в рыбный ресторан, легко рассказывал ей истории из жизни, предварительно подкорректировав события в них, легко провел обзорную экскурсию по городу и даже привёл её в ту самую кафешку, к которой и шёл, когда встретился с ней. Правда, в этот раз книжка ему не понадобилась. Она попрощалась с ним потрясающе нежной улыбкой и мягким поцелуем в щёку. А потом день закончился, снова навалилась работа, испортилась погода.***
Десять дней Накахара чередовал офис и бумажную работу с заданиями Мори и полным энергетическим истощением. На одиннадцатый шеф смилостивился, дал ему отпуск на три дня и личным приказом отправил его домой отсыпаться. Чуя плохо понимал, почему выбрал именно этот длинный путь, да ещё и в такую отвратную погоду, как проливной дождь, пока не дошёл до того самого отеля, где остановилась его знакомая. И он совершенно не понимал, зачем зашёл внутрь и сел за крайний стоик в баре, заказав только глинтвейн. «Она наверняка уже съехала, столько времени ведь прошло, должно быть уже вернулась домой. А куда, домой? Я ведь так и не узнал, из какой она страны…» — мысли шевелились медленно и лениво, голова гудела. Скрипучая дверь бара снова приоткрылась, оповестив об этом окружающих характерным звуком, и в небольшое тёмное помещение будто вплыло маленькое солнышко. Она свернула вишнёвый зонт и аккуратно повесила на близ стоящую вешалку точно такого же цвета пальто и шляпку. Увидела его, улыбнулась ещё ярче и мягким шагом направилась к его столику. — Чуя! Как я рада вас видеть! Надо сказать, не думала, что вы сюда зайдете. Преотвратная сегодня погодка, не так ли? — Я думал, вы уедете, не задержавшись у нас на долго, — немного удивленно отозвался тот, осторожно перехватывая тонкую руку и запечатлевая легкий поцелуй на запястье. — И вы, безусловно, правы, погоды хуже я не видал уже несколько лет. — Нет-нет, я пока что здесь останусь, даже не взирая на погоду, — весело отозвалась она, жестом подзывая официанта и ткнув в меню тонким пальчиком. — Красивый город, мне здесь нравится. К тому же, теперь мне некуда торопиться, меня больше никто не ждёт. В общем, я подумываю купить квартиру. Всегда хотела жить на море, но как-то до этого всё время приходилось обретаться в глубине континента. А жить всё время в отеле… — она чуть сморщила свой очаровательный носик. — Прекрасно понимаю, самому регулярно во время командировок где только не приходится останавливаться, — впервые за прошедшие дни улыбнулся Чуя, откидываясь на спинку стула. — У меня сейчас будет свободна пара дней, давайте я вам помогу. С ней вообще было легко, и она сама всё как-то упрощала и облегчала. Квартиру нашли быстро, в небольшом доме с видом на океан, в старом квартале недалеко от парка. Быстро нашли и рабочих, которые должны были сделать ремонт: Чуя, не мудрствуя лукаво, вначале воспользовался административным ресурсом и через крышуемых им риэлторов нашёл подходящую жилплощадь, а потом просто вызвал одну из бригад, работающую на мафию вообще и на него в частности. К позднему вечеру они уже полностью решили проблему нового жилья. — Пойдем в ресторан? — старательно подавляя зевок, поинтересовался Чуя. — Ни в коем случае! — категорично ответила девушка. — Ты идёшь домой спать, а я куплю дошик. Я и так чувствую себя садисткой, заставившей тебя таскаться по магазинам вместо того, чтоб наслаждаться заслуженным отдыхом. — Брось, я сам предложил, — в какой момент они перешли на «ты» Накахара не заметил. — На том свете отосплюсь. Где ты сейчас собираешься жить? — Вернусь в отель, конечно, как будто у меня есть какие-то варианты, — Рей чуть заметно скривилась. Она не любила отели, вообще, никакие, от слова совсем. — Ну, ты можешь пожить у меня, в моем распоряжении целый дом. Обещаю, я не буду приставать, а расплачиваться ты можешь готовкой, если тебя смущают безвозмездные основы. Она смеётся, смотрит на него своими потрясающими ярко-синими глазами, долго, внимательно, серьезно, будто гипнотизируя, читая мысли, проникая в душу. Потом легонько кивает и весело заявляет: — Тогда пойду, соберу вещи. Она стала частью его жизни поразительно легко. Как в тот вечер осторожно переступила порог его жилища, так и поселилась окончательно в его сердце. У неё вообще было много приятных качеств: она прекрасно готовила, любила живопись, разбиралась в французском вине и почти никогда не спрашивала его про работу. Когда через неделю ремонт в её новой квартире закончился и Рей переехала к себе, Чуя с каким-то запоздалым сожалением подумал, что стоило сказать рабочим делать ремонт подольше. Но тут снова навалилась работа и он лишь успел кинуть ей СМС-ку, что у него аврал, и что он вряд ли появится дома раньше следующего четверга, прежде чем порочный круг бумажной отчетности и ночных рейдов снова утянул его на дно кровавых разборок мафии. Когда он возвращался домой, в плече у него сидела пуля, а по всему телу саднили сотни мелких царапин: напрягать такими мелочами перегруженных этой ночью врачей он не стал, решив разобраться со своими боевыми ранениями самостоятельно, благо что опыт вытаскивания различного рода предметов из себя и коллег у него имелся обширный. И он совершенно не ожидал, что в доме у него кто-то будет. — Ты оставил мне ключи, и я решила подождать твоего возвращения и приготовить ужин, — растерянно произнесла она, когда он ввалился в освещенную кухню. — Боги, что с тобой, ты весь в крови?! — Ерунда, — Чуя был в смятении. Вот дурак! Действительно ведь оставил ей ключи, решив, что он всё равно ничего серьёзного и тайного здесь не хранит, а со всей документацией всегда разбирается исключительно на работе, никогда не беря что-то на дом. — Это не моя, по большей части, — не придумав ничего лучше, выдохнул парень. — А плечо? — подозрительно нахмурила брови Рей. От её пронзительных тёмно-синих глаз спрятаться было невозможно. — А что плечо? — сделал морду кирпичом мафиози. — Всё с ним в порядке. — Ага, конечно. У меня высшее медицинское, чтоб ты знал, хоть ты и не спрашивал, — поморщилась девушка. Вид крови, очевидно, её не смущал. — Так что с плечом? — Ерунда, просто пуля застряла, сейчас вытащу и всё, — скривившись, сознался мафиози. — Давай я… У тебя есть пинцет, спирт и какие обезболивающие? Ещё нужны нитка и иголка. Рей действительно умела штопать пулевые ранения, будто была военврачом. Когда Накахара спросил её об этом, она, поджав губы, сказала, что действительно в своё время отработала два не самых лучших года своей жизни в армии. И, несмотря на то, что плечо ужасно болело, а куча неглубоких ранок всё еще кровоточили, Чуе было до ужаса хорошо сейчас, с кружкой теплого вина в руках под тихие иноязычные ругательства Рей, которая костерила его на чём свет стоит, перебинтовывая наиболее серьёзные порезы и заклеивая пластырями все прочие. С ней вообще было хорошо. С ней было хорошо ходить в кино и смеяться над глупыми боевиками, бродить по ночной Йокогаме, танцевать вальс под аккомпанемент уличных музыкантов, кататься на катерке в погожий денёк. О том, что он делал и в чём же заключалась его работа, она так и не спросила, ни в тот злосчастный вечер, ни позже. А он не стал уточнять, в армии какой страны ей пришлось отслужить, и что ещё приходилось делать против своего желания. И потому всё осталось всё таким же простым и лёгким. Легко было впервые поцеловать её на берегу бушующего океана под проливным дождём, легко обнимать и шептать на ушко всяческие комплименты, легко осторожно уронить на только что купленную в её квартиру огромную двуспальную кровать и ловить губами её нежные ахи и стоны. — Он терпеть не мог лилии, если ты понимаешь, о чём я, — с хитрой улыбкой как-то раз сказала она. — У него была на них просто ужасная аллергия. И Чуя расхохотался, спустя пару мгновений поняв, что она имеет ввиду. Временами кто-то из них мог начать разговор будто с середины, но оба всегда понимали, о чём идёт речь. Иногда Чуя цитировал стихи, и Рей подхватывала со следующего четверостишия, а иногда просто слушала и нежно улыбалась.— «Я не по звездам о судьбе гадаю, И астрономия не скажет мне, Какие звезды в небе к урожаю, К чуме, пожару, голоду, войне. Не знаю я, ненастье иль погоду Сулит зимой и летом календарь, И не могу судить по небосводу, Какой счастливей будет государь. Но вижу я в твоих глазах предвестье, По неизменным звездам узнаю, Что правда с красотой пребудут вместе, Когда продлишь в потомках жизнь свою. А если нет — под гробовой плитою Исчезнет правда вместе с красотою.»*
Рей любила Моцарта и Вивальди, и как-то на спор играла в ресторане этюды Листа, а дома, когда купила старенькое пианино — ноктюрны Шопена. Чуя временами брал в руки гитару и негромко наигрывал тарантеллы или напевал сонеты. Она была именно такой, какой он хотел видеть свою любовь, ту, с которой можно было бы провести всю жизнь. Для него она была совершенна, хоть по сути она такой и не была… Она была совершенна, потому что он был с ней счастлив.***
— И чем же всё кончилось? — спросил Куникида, после долгого молчания. Время давно уже перевалило за полночь, и кафе по идеи должно было закрыться, но никто не осмелился намекнуть на это забывшемуся в долгой повести мафиози. В помещении было темно, за крайним столиком тихо дремал хозяин забегаловки, заждавшийся, когда же поздние визитеры его покинут. — Чем кончилось? — криво усмехнулся Накахара. — Она погибла. Кто-то из нашей, так называемой, оппозиции, прознал, что у меня есть девушка и где она живёт. Рей взяли в заложники, мне выдвинули условия, которые я, естественно, не мог выполнить… Я не пошёл к шефу, памятуя события, предшествующие увольнению Дазая, а попросил помочь Коё, и мы вместе организовали спасательную операцию… Но не успели. Я имел сомнительное удовольствие видеть, как моя любимая женщина подорвалась вместе с какой-то машиной. И тогда мне снесло крышу… Я едва не разнёс полгорода «порчей», слава богам Коё смогла быстро найти Дазая, и этот паршивец успел меня остановить. В последний момент, впрочем, как и всегда. — Вот как… — Доппо потёр лицо рукой и кинул на приятеля сочувственный взгляд. — Давно? — Не очень, с полгода назад… Самое забавное, что даже шеф тогда мне ни слова не сказал, ни о моей компетентности, ни о сомнительности моей верности организации, ни о чём. Просто отправил в Италию с каким-то дико важным, долгосрочным, но при этом не очень сложным поручением. Своего рода отпуск. Только буркнул что-то вроде «Аmantes — amentes». — Латинский? — наморщив лоб, уточнил Куникида, сам толком не понимая зачем. — Да… «Влюблённые — безумны», — Чуя смотрел в окно на тёмную улицу, и по выражению его лица нельзя было понять, прошло ли его горе или просто он сумел его притупить. — Но самое смешное, что это не конец. — Не конец? — удивился детектив. — Но что может быть после такого, кроме похорон? — Только воскрешение Лазаря, — криво усмехнувшись и глянув на Доппо своими ярко-бирюзовыми глазами, ответил Накахара. — Она воскресла… В помещение воцарилась удивлённая тишина. — Как? — откашлявшись, прошептал идеалист из ВДА. — О, видишь ли, на самом деле её звали Рей Бредбери, и она оказалась эспером из международной организации одарённых, называющих себя «И.Н.Т.Е.Р.Н.А.Ц.И.О.Н.А.Л.». Её способность, «451 градус по Фаренгейту» позволяет ей воскресать после любой возможной смерти, как бы сильно не было повреждено её тело, — рассмеялся Чуя, и в смехе его проскальзывали истеричные нотки. — Но даже это не конец! Видишь, как оказалось, помимо медицинского образования, она долгие годы специализировалась на такой весёлой вещи как гипноз, и, надо отметить, достигла в этой психотехнике впечатляющих результатов. — Так выходит она?.. — осторожно начал Куникида. — В том-то и дело, Доппо! Я не знаю! После той встречи в катакомбах я больше с ней ни разу не виделся и не разговаривал, хоть она и сказала, что остается пока что в Йокогаме, — всплеснул руками Чуя. — Такая вот история про идеальную женщину из рода тех, которых на самом деле не бывает.