Море в клеточку.

Pov Лев. Я очень любил море. Я и сейчас его люблю, но тогда, в детстве, море было совсем другим. Даже сейчас помню, как просыпался ночью, откидывал в темноте тяжелое одеяло и шлепал босыми ногами к окну, раскрывая бархатные шторы. Там, в окне, реальность была совсем другой. Там не было пыльной комнаты, там было звездное небо, огни фонарей и море. Море, что тихо плескалось в дали, звало меня. Тогда я точно знал, что оно звало меня. И каждую ночь меня ждало самое настоящее путешествие. Я, словно герой из книжек, шел за далеким зовом судьбы и сердца и прыгал из окна в домашних тапках, прямо со второго этажа. Наутро ноги жутко болели, но я никогда об этом не думал. Ведь там, вдали — голоса. Следующее препятствие — забор. Тут я начинал вспоминать фильмы про ниндзя. В моей голове я легким прыжком перепрыгивал декоративные колья, словно кошка, непременно оставаясь незаметным. На деле же, я просто неловко перелезал, однажды даже попортил мамины бархатцы, свалившись по неосторожности прямо в клумбу. И обвинил во всем старину Якобса — огромного сонного сенбернара. До сих пор стыдно. Ну, а дальше — дорога. Если бы в нашем городе были хорошие полицейские, они непременно схватили бы щуплого ребенка, бегущего ночью по улице в домашних тапках, но мне таких, наверное, не попадалось. Я вдыхал запах сухого асфальта, давился его пылью, собственными кудрями на лице и предвкушал. Предвкушал то, от чего трепетал всю свою жизнь. Вот она — набережная. Её никогда не ремонтировали, не обращали даже внимания, наверное. Белый забор очень пострадал от времени, где-то краска осыпалась, где-то вообще отсутствовали целые части нехитрой конструкции. Я водил по ней маленькой ладонью и заворожено смотрел на то, как безмятежно качается вода, как тихо она шуршит, где-то внизу, будто нашептывая. Смотрел на горизонт, вдыхал свежий воздух и мое сердце замирало. Где-то там, за этим горизонтом, настоящие путешествия и свершения. Я тогда был точно уверен, что однажды пересеку это большое, темное море. Что увижу то, чего никто еще не видел. И тогда обо мне точно придумают песню. А может даже две. А может даже дадут какую-нибудь премию, за открытие нового острова. Я часто спускался в свое секретное место. В конце набережной, среди мусора и непонятных зарослей была спрятана тропинка. По ней можно было спуститься поближе к воде, чем я часто пользовался, позволяя теплым волнам пощекотать мои ноги. Правда, однажды я узнал, что это место принадлежит не только мне. Когда я впервые увидел чью-то худую спину, я испугался и разозлился одновременно. Мысль о том, что это место, возможно, «открыл» не я, ударила в голову детской ревностью, и я уже хотел начать разборку, но так и не смог. Незнакомец повернулся, и это оказался мальчик, которого я до сих пор не могу назвать «обычным». У него была очень светлая кожа, а волосы такие легкие и мягкие, что даже слабый ветерок их легко шевелил. Он испуганно смотрел на меня своими яркими голубыми глазами. Я даже запомнил, как мелко дрожали его ресницы. Тогда, в моей голове, он отпечатался как «Филин». Весь взъерошенный, с непонятными царапинами на носу, круглым лицом и сжатыми от страха губами. И тогда, именно в тот момент, этот взгляд будто пронзил меня насквозь и украл из моей невинной детской души что-то очень важное. А сейчас времени на море у меня совсем нет. В этом году очень холодно. Конечно, вы можете сказать, что такую температуру, как сейчас, холодом обычно не называют, но для этого города любая температура ниже двадцати двух градусов Цельсия — большая редкость и что-то на уровне стихийного бедствия. Конечно, я не хотел сегодня идти в школу — кто захочет вставать рано утром и идти, корчась от ветра в это ужасное место? Но и сидеть один я бы тоже долго не смог. Всякие мысли разъедают голову, если не забивать её болтовней. Достаю из кармана телефон и начинаю проверять сообщения, просто отвечая на первые попавшиеся. Конечно, переписки это не живое общение, но когда нет альтернатив, спасают отлично. С этим, к счастью, проблем никогда не было — я популярен. Вокруг меня всегда вертелась, и будет вертеться жизнь, поэтому соцсети всегда разрываются от сообщений — кто-то сплетню перешлет, кто-то попытается пригласить на свидание, а кто-то просто скинет нюдсы. Последнее, к слову, лучшая партия. «Видела у тебя новый пост, не слишком ли дорогие часы для школьника? Сколько стоят?» Не слишком ли у тебя длинный нос, чтобы знать, сколько они стоят? «Извини, ты не поймешь. Там циферка больше ста » Сложно прятать финансовое положение, если вы очень богаты. Вот и я перестал прятать — судьба распорядилась так, что мои родители являются бизнесменами, а я их единственный любимый сынок. Следовательно, я могу позволить себе дорогие вещи и уж точно не собираюсь себя ограничивать. Более того, обожаю смотреть, как эти плебеи готовы головы друг другу поотрывать, чтобы стать со мной друзьями. Хоть я и понимаю, что это скорее всего из-за денег, но очень льстит. «Отлепись от телефона, врежешься в столб, придурок» Поднимаю голову. На другой стороне стоит парень. Взъерошенный, с непонятными царапками на носу. Его волосы такие мягкие, что ветер разнес хлипкую укладку в пух и прах. В голубых глазах мелькнул хитрый огонек. Он поднимает руку и поправляет сумку. Замечаю, что на ней болтается что-то маленькое и желтое. Не тот ли брелок, который я отдал ему вчера? «Один» Накидываю вторую ручку рюкзака на плечо. «Два» Поправляю волосы, прощаясь уже со своей укладкой. Хотя, разве возможно вообще уложить кудри? «Три» Срываюсь с места, лишь краем глаза видя, как по другой стороне дороги несется парень с темно-синими волосами и светлой кожей. Стоило начать бег, и мир вдруг стал проявляться, раскрывать свою суетливую сущность. Провода плывут по небу, словно черные змеи, сплетаются в узоры. Светофоры мигают, меняя цвета, останавливая и разрешая движение. Заклеенные объявлениями столбы. Трещины в тротуаре. Осколки зеленого стекла, небрежно отброшенные поближе к заборам. И люди. Люди, что торопятся в школу или на работу, а может и вовсе плетутся с ночной смены домой. Зевающие дворники, красивые старшеклассницы, сорванцы, нежелающие идти на уроки. Машины, что как будто по щелчку заполнили тонкую дорогу. Вокруг воцарился шум. Шум автомобилей, чьи-то вопли, спокойная речь и громкая ругань — все смешалось в привычную шумную кашу, без которой я просто жить не могу. И все вокруг такое привычное, серое. Услышав запах сухого асфальта я понял, что моё утро наконец началось. Самое смешное, что без того бледнокожего парня, которого я в контактах так ласково записал как «Пернатого», ничего этого бы не было. Без него моего утра просто не существует. Без него весь мой мир словно пуст. И все же, несмотря на шум, воображение слишком уж ясно представляет стук его небольших каблучков. Хохочет, тварь. Слышу, что хохочет. Ну конечно блин, он-то со стороны школы бежит! Конечно, он добежит первый! Резко торможу. Красный свет светофора — проход запрещен. Только и вижу, как «Пернатый» касается рукой ограждения школы и поворачивается ко мне, победно улыбаясь. Он вот не серый, совсем не серый, и это раздражает меня. Ощипаю. Сначала выиграю хотя бы один раз, а потом точно ощипаю. Pov Водолей. Смотреть на злого и растрепанного Марвина — лучшее начало любого утра. Правда, что бы ухватить этот момент, нужно быть очень внимательным, ведь продлится он в лучшем случае полминуты. И вообще лучше смотреть на это с расстояния, иначе получить можно. Полминуты на то, что бы он мог отдышаться, поправить рукой каштановые кудри и улыбнуться так, как улыбается всегда. Такое выражение лица вы могли увидеть у президента где-то по телевизору, но всё же этот парень был немного другим. Смотря на его улыбку, я смело назвал бы его королем. И вот сейчас вижу, как этот «король» переходит дорогу, уже помахивая мне лениво рукой. Обязательно той, на которой красуется его обновка в виде часов. Хочет, чтобы я обратил внимание? Нет уж! Кто же делает комплименты на войне? — Доброго утра, пташка, — Марвин кладет руку мне на плечо, явно выискивая взглядом, к чему бы придраться. Его рука спускается по моему плечу ниже, вскоре в ней оказывается маленький брелок в виде цыплёнка. Не очень красивый, я даже не помню, зачем повесил его на сумку, но причина, наверное, точно есть. — И тебе доброе, — поднимаю взгляд и смотрю в упор в его глаза, улыбаясь. Своего рода защитная реакция. Хотя сейчас и нет опасности, зная Марвина, ожидать её определённо стоит. Его желтые глаза загораются недобрым огоньком, а улыбка лидера превращается в издевательскую усмешку. — Разве я не отдал тебе эту штуку, что бы ты её выбросил? Цеплять её на сумку — преступление против хорошего вкуса. — Разве я должен делать то, что ты мне говоришь? Очень милый цыпленок, выкидывать его — вот преступление. Вспомнил, почему же вообще этот цыплёнок сейчас болтается на моей сумке. Я просто хотел побесить Марвина. Просто сделать ему назло. — Как-то это грустно, не находишь? Из филина в петушки, — кудрявый, словно скучая, вздыхает, хотя по глазам прекрасно видно, что ему очень сложно прятать улыбку. Он наслаждается собственным превосходством, пусть и в такой простой ситуации. — Нет. Но неужели я действительно стал похож на петушка? — приближаюсь на шаг, из-за чего взгляд кажется еще более пронзительным. Это его слабость — он не может устоять перед моими глазами, никогда не мог по каким-то причинам. Пользоваться такими методами — подлость чистой воды, но на войне все средства хороши? Вижу замешательство на его лице, он уже отходит на шаг назад, но тут мою победу бесцеремонно прерывают. — Милый! — на Марвина прыгает девушка, которую он едва успевает ловить. И тут же из его глаз исчезает любой огонек, оставляя лишь какой-то полумертвый взгляд. Видно, как он едва заметно хмурится. — О, Сара, как ты? — все же выдавливает из себя парень. И если всего секунду назад я ломал его взглядом, теперь это делает он. Пожирает меня пустотой своих глаз, смотря через плечо собственной девушки. Сара что-то отвечает ему, радостно щебечет, а я не могу на это смотреть. Сегодня Сару бросят. Вчера Марвин сам написал мне об этом, а если он об этом заявил, то обязательно сделает. Но от этого лицемерия меня тошнит. Может, сейчас и правда не лучшее время для красивого разрыва отношений, но общаться так, будто всё в порядке.… Не знаю. Смотреть на это противно. Ещё противней осознавать, что даже когда я заходил в школу, я всё еще чувствовал его пронзительный пустой взгляд на своей спине. Кабинет музыки мой любимый, с самого детства. Ничего особенного в нем нет, только музыкальные инструменты могли бы составить хоть какой-то интерес, но меня он всё же чем-то привлекал. Обычная зеленая доска, обычные черные стулья, стоящие в несколько рядов, с изрядно потрепавшейся обивкой, обычные плакаты на стенах, пахнущие старой бумагой — всё это было наполнено какой-то непонятной, волшебной атмосферой. А дополняли её величественный рояль напротив доски и старушка-гитара, вечно висевшая неподалеку от окна. Ни один из преподавателей никогда не брал её в руки, возможно из-за солидного возраста и риска доломать несчастный инструмент. По этой причине она и весит здесь лишь в декоративных целях, но настроение создаёт нужное. А еще из окон этого кабинета можно увидеть немного моря вдалеке. Обычно оно серого или тёмно-синего цвета.… Давно я там не был. Раньше я очень любил море, дышать без него не мог. Проводил там целые дни, затем возвращался домой просто поужинать и снова бежал к воде. Иногда я представлял, что однажды море заберет меня с собой, откроет тайны своих тёмных глубин и просто укроет от…. От всего, что происходило раньше. Иногда мне казалось, что я и есть море. Часть его как минимум.… А Марвин только поддавал огня этим глупым фантазиям. Ну что за детские сказки, в самом деле. Я вроде никогда не был глупым ребенком, но глядя в его искрящиеся глаза, верил вообще всему. Сейчас в классе никого нет, потому что никто не хочет идти на такой предмет, как музыка, да еще и к первому уроку. Появятся или отличники, или те, кто действительно заинтересован в данном уроке. А пока здесь только я, потому что сейчас достаточно рано, и из-за тишины не могу не погружаться в мысли. Кабинет музыки навевает воспоминания, причем самые приятные. Получилось так, что я очень хорошо дружу с нашим преподавателем, поэтому нередко прихожу к нему, чтобы пообедать за приятной беседой, а иногда поделиться тем, что тревожит. Здесь можно прогуливать нуднейшие родной язык и литературу, слушая, как один из моих лучших друзей играет на гитаре. Иными словами, это место — маленький рай. А еще, Марвин всегда рисует именно здесь. У него есть толстый блокнот в клеточку, который он держит с самого детства и иногда заполняет его, обязательно здесь, на уроках музыки. У Марвина совсем нет таланта к рисованию, а если говорить совсем честно, он отвратительно рисует. Но по этим каракулям можно понять, о чем он думает и что чувствует, если до них добраться, конечно. Не знаю, что должно произойти, чтобы Марвин показал кому-то свои рисунки. С любопытными он не слишком церемонится, а попытаться забрать у него блокнот — попрощаться с жизнью, поэтому я предпочитаю просто наблюдать за его рисунками издалека, незаметно для него. Конечно, я не могу видеть всего, но каких-то деталей мне хватает, чтобы проводить параллели. Например, если у него хорошее настроение, он рисует красным или синим, а если плохое, то в ход идут черные и коричневые цвета, которыми он так резко водит по бумаге, что та едва не рвётся. Интересно, Марвин вообще придёт сегодня на музыку? В кармане завибрировал телефон, я полез проверять, но увидев имя на экране, захотел просто не брать трубку. Звонил Вильям — один из моих лучших друзей. И я бы с радостью поговорил с ним сейчас, если бы не знал, зачем он звонит. Вчера, позорно проиграв в карты, я должен был выполнить его желание, но тот видимо настолько не ожидал своей победы, что так и не придумал задание для меня, оставив его на «потом». И в таких случаях он просто забывает о желании, если так и не придумает что-то грандиозное. И сегодня, видимо, именно это и произошло. — Привет, Фил. Слушай, я к первому уроку не успеваю, жуть как спать хочу, смерть просто. Так Чарли и передай, ок? — Его зовут Чарльз, дружище. Но хорошо, я передам. Это всё? — Нееее, ты что, забыл? Ты мне вчера проспорил. Я всю ночь думал, что же тебе загадать! И от следующих слов я практически впал в ступор. Дрожащей рукой сбросил трубку, чуть не уронив телефон следом. В голове эхом повторялись три слова, которые никогда не должны были стоять вместе. Ни при каких обстоятельствах. «Выкради блокнот Марвина».