Наказание.

      — Андрей, вотъ ​ч-что ты опять натворилъ?       Оба знаютъ, что Толстой натворилъ и какъ будетъ расплачиваться за это. У ​Эраста​ иногда вообще возникаетъ подозрѣніе, что любимый младшенькій вытворяетъ всё это намѣренно. Попросить нормально мы же не можемъ, надо обязательно искать ​обходныя​ пути. Впрочемъ, такая игра нравится имъ ​обоимъ​.       — А что я натворилъ? — и глаза ​честныя-​честныя​. Хорошо играетъ, ​Эрастъ​ цѣнитъ.       — Подрался, это разъ. Преподавателю нахамилъ, это ​д​-два. ​       Эрасту​ смѣяться хочется — будто самъ не учился, право слово, — а надо держать статусъ. Онъ же строгій старшій братъ, отчитывающій и ​наставляющій​ младшаго. Суровый, ругающій за каждую оплошность. Сами же ​эти​ роли выбрали, мучайся теперь.       — ​Онѣ​ сами нарвались! — носомъ обиженно шмыгаетъ. — А географъ не правъ былъ! ​       Фандоринъ​ только киваетъ, всё какъ обычно. Хоть бы что-то новое выдалъ, для разнообразія, а то какъ-то скучно за одно и тоже наказывать. Хоть и по-разному.       — Вечеромъ чтобы ко мнѣ ​з-зашелъ.       — Свяжешь? — у Андрея даже глаза загораются, любитъ онъ это дѣло. Особенно когда плетеніе по члену и между ягодицъ проходитъ.       — Выпорю.       Варіантъ тоже очень неплохой, юнкеру нравится. ​Тѣмъ​ болѣе, что онъ увѣренъ — братъ что-нибудь интересное выдумаетъ.

* * *

      Андрей къ вечеру уже ​вѣсь​ изводится отъ ​нерпенія​. Едва-едва дожидается одиннадцати — еще въ первый разъ условились — тихо къ ​Эрасту​ въ комнату стучитъ, хоть и знаетъ, что ждутъ. ​Проскальзыветъ​ такъ же тихо, только половица на входѣ едва слышно скрипитъ.       Послѣ ​эрастова​ кивка на кровать усаживается, руки на колѣняхъ складываетъ, ждетъ. Осматривается, вдругъ замѣтитъ что для сегодняшняго вечера. И даже совсѣмъ чуть-чуть расстраивается, когда ничего новаго не видитъ. Не ремнемъ же его ​Эрастъ​ пороть собрался? Во-первыхъ, было; во-вторыхъ по-дѣтски совсѣмъ получается.       — Глаза закрой.       Андрей покорно исполняетъ, даже не дергается, когда на глаза ложится лента. ​Фандоринъ​ завязываетъ какъ разъ такъ, какъ нужно — и не давитъ, и не скатывается. И гдѣ только научиться успѣлъ до такого идеала... Такъ непривычно, но хорошо. А потомъ будетъ только лучше, Толстой совершенно въ этомъ увѣренъ.       — На к-колѣни на полъ и руками о кровать обопрись, какъ будетъ удобно. Андрей послушно стекаетъ въ нужную позу, замираетъ. Ждетъ.       — Расслабься, — ​Эрастъ​ отходитъ, шуршитъ въ комодѣ. — Пять ударовъ, считаешь самъ. Готовъ?       Толстой только киваетъ, старается расслабиться. Знаетъ, что во вредъ ему ничего дѣлать не будутъ. И брату довѣряетъ безгранично, на что бы онъ не рѣшилъ.       — Разъ...       Отъ перваго удара плетью выгибается, выдыхаетъ рѣзко. Лицомъ въ руки утыкается, переступая колѣнями. Непривычно, слишкомъ тонкая, но пріятно. А вѣдь только начало. Андрей предвкушаетъ, интересуетъ и собственная реакція на всё это.       — Два...       Ударъ ложится чуть ниже, съ оттяжкой. Андрей дышать начинаетъ ​чащѣ​, всхлипываетъ, ерзаетъ. Чувствуетъ, что въ паху постепенно начинаетъ теплѣть, выгибается. Почти подставляется, отдавая всего себя. Впрочемъ, и такъ ​вѣсь​ ​Эрасту​ отдалъся, давно еще. Ни о ​чѣмъ​, собственно, и не жалѣетъ.       — ​Т​-три...       Дыханіе сбивается окончательно. Юнкеръ самъ выгибается, ​желая​ продлить ощущенія. Стонетъ тихо, о кровать трется, хоть и не разрѣшали. ​Эрастъ​ дѣлаетъ видъ, что ничего не видитъ, одинъ разъ можно простить маленькую слабость.       — ​Ч​-четыре!..       Стонетъ уже откровенно, комкаетъ въ пальцахъ покрывало. Хочется себя приласкать, хотя бы совсѣмъ легко... Но нельзя, объ этомъ тоже въ первый разъ договаривались. Безъ разрѣшенія — можно позволить себѣ только лишь маленькіе мелочи. И ласки ​самого​ себя сюда не относились.       — Пять!       Ударъ приходится на ягодицы. Андрей стонетъ, съ трудомъ удерживая руки въ нужномъ положеніи. Всего уже слишкомъ, еще бы чуть-чуть... ​Эрастъ​ подходитъ какъ всегда тихо, поглаживаетъ прохладными пальцами ​разгоряченную​ кожу. Юнкеръ выгибается, подставляется подъ прикосновенія.       — Хорошій мальчикъ, — ​Фандоринъ​ надавливаетъ на спину, проходится рукой сверху внизъ, поглаживаетъ раскраснѣвшуюся кожу.       Андрей наконецъ-то кончаетъ, чуть не крича, плавно стекаетъ на полъ. ​Эрастъ​ садится рядомъ, прижимая къ себѣ подрагивающаго брата. Ленту снимаетъ, цѣлуя въ високъ. Андрей только ближе жмется, утыкаясь мокрымъ лицомъ ​Фандорину​ въ плечо. Самъ не понимаетъ, когда разревѣться успѣлъ...       — ​П​-переборщилъ, маленькій?       — Нѣтъ... — въ шею дышитъ, постепенно успокаиваясь. — Мало. ​       Эрастъ​ только удивляется, когда Андрей до такого выросъ.