***
По морскому побережью Флориды движется черная машина. За рулем парень в рубашке с пальмами, темных очках и рыжими волосами, которые слегка развеваются теплым летним ветерком из открытого окна. Он уверенно ведет машину, периодически посматривая на сидящую рядом девушку. Она свернулась клубочком на пассажирском сиденье и, вероятно, видит уже десятый сон, лишь иногда поворачивается в другую сторону, чтобы спрятаться от палящих солнечных лучей. Когда она в очередной раз смешно жмурится от яркого света и прикрывает ладошками глаза, что-то недовольно бормоча, Вова снова бросает на неё взгляд и улыбается от того, что видит. Он мог бы долго разглядывать её необыкновенно милое лицо, но машина сама себя не поведет. Через некоторое время он тормозит на парковке у небольшого кафе. — Хэй, Женя, мы приехали, — говорит Володя, легонько толкая её в плечо. Девушка с трудом открывает глаза, явно ещё не до конца осознавая где она и что происходит, потом потягивается, касаясь руками крыши. Вова, который всё это время наблюдает за ней, тянется и щипает её за свободную от футболки талию. — Ой, ой, ой, — восклицает она и бросает на него уничтожающий взгляд, однако взгляд этот фальшивый, — это что ещё за шутки? Вова улыбается и мягко целует её. Всё было хорошо.Часть 1
21 марта 2020 г. в 09:57
Черная пелена охватывает голову, властно кружит вокруг, пролетает мимо окна и постепенно приближается. Она везде. Дышать становится все труднее, руки и ноги сковывают цепи, а внутри непонятное чувство тревоги.
Сквозь поток многочисленных картинок боковым зрением удается зацепиться за фиолетовые борты.
«Не останавливайся! Беги дальше!» — кричит голос, но разум не подчиняется.
Последний взгляд в зеркало перед прокатом: яркий костюм в горошек, волосы собраны и надежно закреплены, легким движением поправляются шнурки на коньках. Всё как обычно, просто Олимпийские игры, просто выступление, каких было десятки в карьере. Или нет? В конце концов оно неизбежно.
Без тени сомнения она кладет свою руку в руку партнера, слегка поглаживая, стараясь почувствовать его спокойствие, традиционно улыбается, глядя в глаза. На стартовой позиции спокойно, волнения нет совершенно, гул трибун умолкает, и воцаряется тишина. Лезвие конька непривычно сильно впивается в лед, делая движения слегка покачивающимися, такого не было ранее. Те несколько секунд до начала музыки в этот раз тянулись невыносимо долго, напряжение внутри потихоньку нарастало. И вроде бы после подкрута кажется, что все в порядке, однако это не так. Когда лед приближается, внутри что-то обрывается, нечто напоминающее шансы на призовое место. Вся действительность превращается в сон. Тишина. Она не исчезает и после лишь двойного сальхова, и после падения. В kiss&cry глаза застилает туман, не видно табло, зрители превратились в единое неразборчивое пятно, вокруг шумит многотысячный ледовый дворец, но не в их честь. У них не вышло. Слезы начинают непроизвольно литься, текут по щекам и смывают всю косметику, но это её мало интересует, она старается только поскорее спрятать лицо в ладонях.
«Не время, подожди хотя бы до раздевалки, тут тысяча камер!» — не удается. Хочется сбежать отсюда прямо сейчас, улететь домой ближайшим рейсом, обнять собаку и лежать в одиночестве. Только бы забыть, тот час выкинуть из воспоминаний, навсегда зачеркнуть этот этап жизни.
Но забыть не удалось.
«Худшие, худшие, худшие», — не переставая крутится каждый раз, стоит только встать в начальную позу, прогнать эти мысли не выходит, как ни старайся.
«Не забывай, именно ты виновата во всем», — шепчет голос, идущий в сопровождении неприятного чувства, как будто от тебя понемногу отщипывают кусочки, самые маленькие, желая продлить болезненные ощущения. Это давит изо дня в день, как огромная балка, свалившаяся сверху.
— Хватит! — она ударяет кулаком по столу с такой силой, что тот слегка пошатывается. — Я не намерена это больше терпеть!
Снова не выходит. Волной негатива в очередной раз окатывает уже после Чемпионата Европы. Женя зачем-то лезет в интернет прямо после произвольной, читает все самые жуткие новости про них, не забывая заглянуть в комментарии.
«Они никакие, все результаты на спад, куда смотрит тренер?»
«Им никогда больше ничего не выиграть»
«Они не выберутся, даже не надейтесь»
А Вова верит, что выберутся, верит и в Женю, сейчас даже больше, чем она сама, и в себя. Он тоже помнит, да и вряд ли такое когда-то забудешь.
Неосязаемая поддержка начинает помогать только после долгих разговоров в общем номере в конце февраля, когда вокруг только они и каток, а за окном серое небо, которое солнце не освещает уже довольно продолжительное время. Женя зашла к нему ранним утром, ещё перед завтраком, не произнося ни слова, она просто сидит, смотрит пустым взглядом, как он собирается и пытается её разговорить.
В глазах напротив — желание поверить, но нечто внутри всё ещё сопротивляется. Невидимая стена возвелась там бессознательно, сломать это препятствие невероятно сложно, но ещё труднее осознать, что оно вообще есть.
Один звонок, перевернувший все с ног на голову раздался поздним вечером в темной квартире, где свет горел только на кухне. Женя сидит за столом, смотря в экран ноутбука в поисках подходящей музыки к новому сезону, который пока что кажется лишь туннелем без светящегося огонька в конце. Слушая трек за треком, она вздрагивает от раздающейся знакомой мелодии и быстрым шагом приближается к телефону.
— Женя, спорим, ты не поверишь, что я хочу тебе сказать? — уверенно спрашивает Вова на другом конце провода, и по интонации нетрудно понять, что он улыбается.
— Тебя забирают инопланетяне? — саркастически отвечает она, изогнув бровь в обычной манере, даже зная то, что этого никто не увидит.
— Можно и так сказать, собирай вещи, мы едем тренироваться в Америку.
В ответ тишина. Женя стоит, облокотившись на кухонную тумбу, пытаясь уяснить смысл сказанного, и медленно повторяет про себя каждое слово. Они? В Америку?
— Я надеюсь, ты там стоишь на ногах? — вопрос на редкость подходящий, Вова, как всегда, знает что спросить.
Они действительно обговаривали такой вариант, но она попросила его подождать, придумать план действий и согласовать со всеми. Но её партнер не был таким, надо было давно догадаться, думается ей.
Легкий весенний ветерок бежит по улице мимо окон и дверей многоэтажных домов, мимо центральных улиц, обдувая каждого встречного, даря предчувствие теплой весны, залетает почти в каждую квартиру. Он стремится скорее попасть на взлетную полосу аэропорта, чтобы улететь туда, где ещё не был, на другой край света, где поселилась надежда. Потому что те двое, что сейчас сидят в самолете точно знают: проигравший — не тот, кто не получил медали на этом старте, а тот, кто сдался сразу после. А они совсем не намерены сдаваться.