Неотправленное письмо

«Если ты читаешь это послание, Сири, значит, у меня ничего не получилось… Знай, Дамблдор подставил меня с женитьбой на Лили. Но и она не виновата — такая же пешка в чужой игре. Мы с ней оба оказались заложниками планов великого «добрейшего» махинатора. Нам уготованы роли. Всем и каждому. Почти с самого начала, ещё до с поступления в Хогвартс, во мне каким-то немыслимым образом уже плескалось любовное зелье. Вплоть до свадьбы с каждым годом воздействие оказывалось всё сильнее, заглушая истинные чувства. Чем объяснить мгновенную вспыхнувшую в поезде симпатию к незнакомой рыжеволосой девчонке, если раньше всё моё внимание было твоим? Инкогнито я прошёл проверку крови у гоблинов, так всё и прояснилось. И только сейчас, после рождения Гарри, мы с Лили будто очнулись от того бреда, что предписан нам чужой волей. А это значит, что у меня осталось совсем немного времени… Мы все были так слепы, Сири! Как же мы проглядели то, что было у нас перед глазами? И выхода, кажется, совсем нет. У Дамблдора на моего сына грандиозные планы, а на нас с женой уже расставлены сети. Это очень опасно, но мы с Лилс всё равно хотим сбежать, спрятав Гарри далеко за пределами Туманного Альбиона, туда, где нас не достанут даже загребущие руки влиятельных лиц Британии, что тоже по своей сути марионетки. И уже оттуда я пошлю тебе весточку… Всё больше кажется, что мы не успеем вырваться из этой западни. И у меня уже не будет возможности с тобой попрощаться. Сбежать не вышло… Мне так жаль, Сири, так жаль! Помрачённый подчиняющими чарами и любовными зельями, я вовремя ничего про себя не понял… Скажу лишь, что тот твой Обливиэйт в школьном коридоре после признания был кривой. А может, ты просто не хотел, чтобы я обо всём забыл? Так, я прекрасно помнил и просто сделал вид, что не помню, как доверчиво ты прижимался ко мне, когда ты целовал меня, и как дрожали твои холодные пальцы, и я вместе с ними. Мне больно, что я не ответил. Мне горько, что у нас с тобой всего было так мало. И какой я был самонадеянный дурак, идиот и просто наивный олень!.. Но время упущено. И моя роль в его сценарии уже подходит к концу. Только теперь, через столько лет я могу признаться, что люблю тебя! Всегда тебя любил. Не знал об этом, не понимал раньше, да и осознал слишком поздно. Прости, что малодушно молчал. И причины моей скрытности, возможно, покажутся тебе нелепыми. Но в одном я уверен: что бы со мной ни случилось, не зная обо всём, ты останешься жив. Эта мысль придаёт мне сил и помогает продолжать искать выход. Мы с Лилс будем бороться до последнего, каждый за возможное будущее. Она уже вовсю строит планы на свою жизнь с Нюнчиком, представляешь? Впрочем, я готов согласиться: с ним бы она могла быть по-настоящему счастлива. Как и я, если бы мог остаться с тобой. Я брался за это письмо несколько раз, и оно вышло сумбурным. Но, боюсь, у меня больше нет надежды, как и не будет больше возможности ещё что-то добавить, хотя в внутри всё переворачивается от того, что мне хочется сказать тебе при каждой нашей встрече. Я не знаю, что будет дальше, — из этой западни мне уже не выбраться. Но несмотря ни на что, ты должен выжить. Пожалуйста, только сбереги себя и присмотри за моим сыном. Помни меня. Навсегда твой, Джеймс» — Что ты так увлечённо изучаешь, что даже не обращаешь на меня внимания? — Чуть ревниво спросил недовольный голос за спиной. И на плечо мужчины, дочитавшего чуть выцветшие чернильные строки на старом пергаменте, лёг острый подбородок. — Решил поностальгировать и разобрать свой школьный сундук, а он оказался не мой. И вот нашёл… — Сглатывая в горле комок, образовавшийся после прочтения такого нежданного, вызвавшего бурю мятежных воспоминаний от этого запоздавшего на долгие годы признания из прошлого, с трудом проговорил новый глава рода Блэк. — Как же мучительно узнать обо всём именно так поздно. — Рука с письмом слабо дёрнулась и сжалась, сминая бумагу. — Что-нибудь скажешь? — Хрипло спросил мужчина, разворачиваясь и крепко прижимая к себе поджарое тело партнёра, с укором вглядываясь в его лицо и не находя там и намёка на сожаления. — Я подумывал добавить на прощание что-то вроде «целую твои кудряшки», но зная твою разнузданную фантазию, ты бы обязательно подумал не на те… — пожав плечами, нервно хихикнул партнёр, забрасывая руки любимому на шею, пытаясь, если получится, перевести всё в шутку. В карих глазах, блестевшими за стёклами очков, плескалась нежность, вместе с тем там затаилось оправданное ожидание грядущих неприятностей, когда он посмотрел на выражение лица своего Сири, с которым судьба его чуть было не разлучила. Вот примчался бы тот в памятный злосчастный хелоуинский вечер немного позже, и всё — ни его самого, ни Лили уже бы не было в живых, и задуманные Дамблдором события с лихвой осуществились… От этих неприятных мыслей мужчина вздрогнул в сжавших его как в капкане руках Сириуса Блэка. — А обо мне ты точно подумал, Джеймс Поттер? Мы могли бы вместе составить план. Ты мог со мной разделить эту ношу. Когда ты вообще собирался мне рассказать, что заранее знал о намерениях этого бородатого гада, безрогий ты олень? — Синие блэковские глаза, выдававшие пылкий темперамент их обладателя, метали молнии и смотрели с упрёком, а вместе с тем с упоением и жадностью на своего безголового Поттера, который ни о чём его не предупредил, и по собственной глупости чуть не подставился под подготовленное для него убивающее проклятье. А предполагаемые намерения благообразного старика, о которых стало всем известно после разбирательств, Блэка бы ни под каким видом не подпустили к крестнику. — Никогда. Потом я передумал его отправлять. — На мгновенье Джеймс опустил ресницы и, упрямо поджав губы, тут же снова поднял на возлюбленного тяжёлый решительный взгляд, в котором читалась твёрдая уверенность в собственной правоте. — Я сомневался, что ты долго сможешь лицемерить, не выдашь себя или со своей импульсивностью вовсе не сорвёшься и не совершишь что-то, от чего пострадаешь и в итоге погибнешь… Подожди! — Поттер прикрыл ладонью рот, собирающегося вспылить Сириуса. — Да, я предпочёл пожертвовать собой и Лили, чтобы ты и Гарри остались живы. И если бы у меня снова будет выбор, я предпочту свою смерть твоей. И давай на этом закроем тему! У Блэка опустились плечи и он разжал сведённые почти судорогой руки, которыми вцепился в самого дорогого ему человека. Мужчины продолжали стоять, не отходя друг от друга, и сверлили один другого непримиримыми взглядами в молчаливом противостоянии, не замечая, как вокруг начинает потрескивать магия. Порой между ними вспыхивали нешуточные ссоры. И если те случались, были грандиозными как в масштабах, так и в последствиях. Всё начиналось со словесных перепалок, переходя в магические дуэли, от которых страдала окружающая обстановка, и заканчивалось страстным примирением со всплесками любовной магии, которая сама восстанавливала разрушения волшебного дома. — Пап! Сири! Вы там? — Послышался тонкий высокий голосок и приближающийся топот маленьких ног, споро поднимающихся к ним на чердак. — Я возьму сундук или мы купим саквояж с расширенным внутренним пространством? Всё остальное по списку мы уже приобрели… — На лестнице показалась взлохмаченная голова Гарри, который старательно готовился к своей первой поездке в Хогвартс. Он немного запыхался, пока искал взрослых и поднимался наверх. Поэтому успокаивая дыхание, мальчик переводил внимательный взгляд зелёных умных глаз с одного мужчины на другого. — Да ну! Нет, вы что, опять ругаетесь? — Он приложил маленькие пальчики ко лбу, как это делал муж мамы, профессор Снейп, и, прикрыв ими глаза, с долей обреченности покачал головой и трагически вздохнул, — и это прославленные герои или двое великовозрастных мальчишек?! Такая детская непосредственная и спонтанная карикатура вызвала у обоих мужчин тихие смешки и мягкие улыбки. — Вот уедет Гарри в школу, я буду тебя воспитывать, чтобы не замалчивал жизненно важную информацию… — Многозначительно пообещал Сириус тихим шёпотом, склонившись к Джеймсу и нарочно обдавая розовеющее ухо горячим дыханием, прекрасно зная, насколько чувствительная у того кожа. — Неделю сесть не сможешь, а может и две… — Мечтательно протянул он, невесомо поглаживая бедро возлюбленного. Джеймс втянул в себя воздух сквозь сомкнутые зубы, вскинулся и глухо выдохнул, тряхнув головой. Но тут от своей пантомимы очнулся Гарри, кинул косой взгляд на взрослых прославленных магов, проверяя реакцию, и, заинтересовавшись, подошёл к открытому сундуку. Ему не терпелось сложить уже все свои покупки к школе. Маленькому волшебнику казалось: чем раньше он всё упакует, тем быстрее настанет день отъезда, когда он окажется на платформе 9 и три четверти, чтобы стать учеником самой престижной магической школы Великобритании. И да здравствует самостоятельность! — О! Зачем мне саквояж? Я же могу взять это… Он такой вместительный. — Сказал мальчик и нырнул в недра распахнутого сундука, начиная там с любопытством копаться, выкидывая наружу хлам и приговаривая, — это убрать… А вот это мне очень даже пригодится… — Кажется, он становится таким же практичным как Снейпы. Гарри надо реже общаться с Северусом! В конце концов, пусть делает копии из их с Лили сыновей, тем более у них там уже третий на подходе… — Негромко посетовал Джеймс, приходя в себя и цыкая на разошедшегося Сири, который, пользуясь тем, что крестник отвлёкся и не видит происходящего, тискал своего партнёра. Уже громче старший из Поттеров добавил, всё же с неохотой вырываясь из любимых часто шаловливых рук. — Гарри, а давай мы купим тебе новую гоночную метлу? — Мужчина украдкой ласково провёл рукой по лакированной крышке, задумываясь о том, сколько поколений его семьи, как и он сам когда-то, возили в школу этого фамильного деревянного монстра и сколько ещё поедут вместе с ним когда-нибудь. — Ты ведь будешь играть в квиддич, малыш? — А? — Из глубин сундука выглянула заинтересованная мальчишеская мордашка. — Па, сколько можно? Я уже не малыш! Послезавтра ведь в Хогвартс уеду! — Недовольно пробурчал ребёнок, но тут же приободрился, спешно выбрался из сундучных недр. — А какую метлу? Молнию, да? Пойдём же скорей, пока магазин не закрылся! — Гарри стал спускаться по лестнице, продолжая возмущённо ворчать себе под нос. — Всего два дня осталось! Мне ещё свои вещи складывать и чужой захламлённый сундук разбирать… Правильно говорит дядя Сев, вечно гриффиндурки тянут до последнего. — Нет, ты это слышал?! — Возмутился Джеймс, оборачиваясь к возлюбленному в поисках поддержки и эмоционально всплёскивая руками, отчего крышка сундука со стуком захлопнулась. — Угу. — Усмехнулся синеглазый мужчина. — А что ты хотел — издержки двойного воспитания… — Он приобнял любимого за плечи, и оба направились к лестнице, ведущей с чердака на жилые этажи. — Гарри уедет учиться, но мы не будем по нему сильно скучать и отправимся в медовый месяц. Ты, наконец, станешь моим мужем, как тогда обещал. — Довольно закончил он и поддержал споткнушегося Джеймса в висок. — Ведь станешь, Сохатик? — Сириус посерьёзнел, остановился и развернул к себе смутившегося любовника. Тот в свою очередь хмурился, вспоминая, как в ту праздничную ночь, когда всё закончилось и Дамблдор был повержен, у него просто снесло голову от безграничного счастья. Он так захлёбывался от любви к своему Сири и от нахлынувших возможностей, и от ощущения свободной, наконец, необременённой чужими планами жизни, что столько искреннего и желанного любимому наговорил. Они оба тогда столько наобещали друг другу… Но теперь, когда у них более-менее наладились взаимоотношения, устоялся их своеобразный, но от этого не менее уютный быт с особо горячими примирениями после размолвок, снова что-то менять… Да и, признаться, Джеймс сам не напоминал о том, что они собирались законно сочетаться узами магическими брака. А, оказывается, Сири тоже помнит, всё ещё хочет и ждёт того же, чего, иногда до безумия ревнуя своего статного красавца-любовника и желая заклеймить, желает сам Поттер — назвать этого мужчину своим. И чтобы тот весь принадлежал только ему одному — от мягких кудрей на макушке до трепетного кончика анимагического хвоста. И сейчас столько хрупкой надежды горело в глядящих на него и неумолимо ожидающих любого его решения синих глазах, что, даже если бы он и сомневался, ни за что на свете не мог бы снова сделать больно этому обожаемому им мужчине и предать ни его доверие, ни их любовь. — Конечно, стану, мой Бродяга. Хочу во всех смыслах и возможностях быть твоим! — Поттер взлохматил свои волосы, нервничая, потирая переносицу под дужкой очков. — Просто мы столько ругаемся в последнее время… Я уже и не думал… что ты хочешь… тоже… — Его голос всё больше затихал, пока он совсем не умолк. Джеймс смущённо закусил губу. Так он был сейчас похож на того, каким запомнился тогда в школе, когда Сириус признался ему, что жить без него не может, и также глядел на него своими широко распахнутыми в отчаянном неверии глазами, как в тот раз, что снова у Блэка, как впервые, задрожали руки, когда он ласково вплетал пальцы в разлохмаченные волосы Поттера, впиваясь поцелуем в его раскрасневшиеся губы. Только сейчас его Джейми отвечал ему с полной отдачей, с неменьшими страстью и напористостью, с силой вдавливаясь, будто врастая, в него, казалось, всем своим существом. И успокоилась последняя, ранее так до конца не отпускавшая сердце тревога, что останется он на всю жизнь одинок, когда с болезненной верностью и собачьей преданностью приходил к молодой чете Поттеров и бросал тоскливые беспомощные взгляды на чужого мужа. И вроде бы не было больше у этих двух волшебников, всецело поглощённых друг другом, сомнений, секретов и препятствий, которые бы помешали им хоть ненадолго прямо на старых досках и вековой чердачной пыли стать единым целым. Но… — Па-а-ап! А ты меня любишь? — Неожиданно с другого этажа ворвался в их воцарившую идиллию звонкий детский голос с нехарактерными обычно для Гарри вкрадчивыми интонациями. Джеймс, с трудом оторвавшийся от жаркого рта Сириуса, прокашлявшись, крикнул в ответ: — Конечно, маленький! — Ну, какой маленький! — Сердито пробормотал мальчик, стоявший рядом с чердачной лестницей и приплясывающий от нетерпения. — Уже двенадцатый год… И как только Джеймс и Сириус на чердаке снова приникли друг к другу, раздалось. — А ты, крёстный, тоже любишь? — Громко уточнил Гарри. — Обожаю тебя! — Со смешком подтвердил Блэк, перегибаясь через деревянные перила так, чтобы его было видно крестнику, и подмигивая ему, и, разогнувшись, уже тихо добавил, чтобы тот не слышал. — Особенно, когда молча спишь… — И поцеловал Джеймса в висок, от чего тот глухо усмехнулся. Даря друг другу нежные короткие поцелуи, мужчины только многообещающе посматривали друг на друга и томно вздыхали, успокаиваясь, — по всем законам не только логики, но и волшебства стоило ожидать продолжения экспромта от неугомонного чада. — Пап, Сири, а если я пойду в Слизерин, вы же всё равно будете меня любить, да? — Продолжил Гарри уже не так громко и уверенно, с сомнением поглядывая на одобрительно кивающий портрет Финеаса Блэка и других вовлечённых в маленький заговор нарисованных волшебников. А затем в ошеломлённой тишине Гриммо, 12 стали слышны только удручённые мальчишеские рассуждения. — Вот зачем мне новая метла? У меня есть Нимбус. А сундук можно и завтра собрать… — Ребёнок немного помолчал, что-то обдумывая, ещё раз с тревогой посмотрел на лестницу к чердаку, откуда не раздавалось ни звука, как он ни прислушивался, и сам себе кивнул. — Рождество пересижу в Хогвартсе. Хотя Драко давно зовёт погостить в меноре. И вообще я давно у мамы не был… Гарри всё для себя решил. И по коридору стало слышно только эхо от удаляющихся шагов маленьких ног. — Пойдём, мой наивный олень. — Раздался весёлый голос владельца дома и он успокаивающе погладил загривок, обращаясь к своего почти мужу. — Всё равно ты уже не в настроении продолжать… — Хмыкнул Сириус и аккуратно подтолкнул вперёд своего ненаглядного Джеймса. — Разберём, откуда в нашей семье такие категоричные планы на подземелья и зелёные галстуки. — И так как Поттер, шагая по инерции, потрясённо молчал, мужчина, размышлял вслух. — Мы ведь никогда толком и не могли запретить ничего Гарри… Вряд ли получится сейчас. И раз он так решил, давай поддержим нашего мальчика. — Пользуясь тем, что любимый всё ещё не отошёл от озвученных сыном надежд и растерянно хлопал своими красивыми карими глазами, и пока не в силах противоречить, внутренне посмеиваясь, мужчина продолжил. Блэк остаётся Блэком, даже если закончил факультет Годрика. Да и, в конце концов, можно же и ему, Сириусу, поделиться с самым важным для него человеком собственными мечтами?! — Джейми, план такой: как только Гарри сядет в Хогвартс-Экспресс, сразу идём в Министерство — нам не откажут — заключать полный магический брак, пока будем в романтическом путешествии, делаем своего малыша, рожаем и воспитаем из него настоящего гриффиндорца. Вот это будет шалость!