Туалетные дела.

—Что ж, пёс, мои поздравления! У тебя параплегия верхних и нижних конечностей. Специально для твоего недалёкого умишки поясню: это совместный паралич обеих верхних и обеих нижних конечностей, преимущественно обусловленный поражением спинного мозга. —Закончив осматривать мальчика, Рик отошёл к стеллажу с пробирками, перебирая разноцветные флаконы различных форм и что-то неясно бормоча. Очередное их приключение закончилось очередными повреждениями хиленького тела Морти, бог знает благодаря каким молитвам всё ещё функционирующего. На этот раз Рику нужны были образцы уникальной формы жизни на небольшой кашицеобразной планете, постоянно меняющей свою форму, что в принципе уже было достаточно незаурядно. Проблема заключалась лишь в том, что выносить за пределы гравитации планеты её флору и фауну было нелегально. Но как показывает практика, слово «нелегально» для Рика всегда звучит подобно вызову и прибавляет остроты, как он любил выражаться. Поэтому, нахватав десятки всяких склизких гадостей, им пришлось поспешно удирать к тарелке от заставшей их за этим делом межгалактической полиции. Вот только в этот раз это было сделать сложнее — Морти напоролся на какую-то тварь, впившуюся ему в стопу. Впоследствии Санчезу пришлось всю дорогу тащить на себе мальчика, у которого внезапно подкосились ноги. А уже в тарелке они обнаружили, что парализовались не только ноги, но и руки Смита. —Рик, ч-что ты делаешь? —Мальчик с некоторым беспокойством наблюдал за тем, как Санчез достаёт здоровенный шприц и наполняет его красноватой жидкостью. —Спасаю твою никчёмную задницу, Морти. Задницу, которую ты даже уберечь не в силах. —Ученый развернул подростка спиной к себе и, приподняв футболку, сделал два укола в разные места, улавливая сдавленное шипение, —Как я понял, эта херь обладает ядом, при введении которого в организм, происходит инфекционное сдавливание спинного мозга, после чего ты можешь попрощаться с твоими конечностями. Но благодаря твоему пиздатому дедушке, Морти, ты сможешь чувствовать их уже через сутки. —Заключил учёный, вновь переворачивая мальчика к себе лицом и укладывая в относительно удобное по его мнению положение. —Подожди, Р-рик, но я же не могу всё это время сидеть на одном месте! А как же школа? —Видимо, тебе придётся передвигаться, хватаясь за окружающие предметы зубами, пёс. Ну ничего, может, хотя бы так ты сможешь наконец-то заглянуть своей рыжей сучке под юбку. —П-прекрати надо мной издеваться! Я уже год как не сохну по ней! И-и вообще… —Мальчик растерянно затих, слегка краснея. Знал бы Рик, по кому он на самом деле сохнет, точно бы забыл все подъебы про Джессику… —Мне посрать, Морти. —Сделав несколько глотков спиртного, учёный открыл портал, —Надеюсь, когда я вернусь, ты уже съебешься.

***

Конечно же Морти никуда не делся. Все эти долгие часы до возвращения деда он коротал в благородном одиночестве, не зная чем себя занять. И почему его дед такой мудак? Вместо того, чтобы позаботиться о своем внуке, он наверняка ебется с какими-нибудь шлюхами в борделе… Тем не менее, это бесконечное безразличие ко всему на свете, пожалуй, и делает его Риком. Безбашенным, отбитым на всю голову и слишком гениальным для этого мира. Примерно около пяти часов утра яркое зелёное свечение разрезает кромешную тьму, являя после себя Рика Санчеза собственной персоной. Учёный хочет пройти к себе в комнату, но к его несчастью у Морти были иные планы на ближайшее время. —С-стой! Рик! Я ждал тебя здесь дохрена часов и капец как хочу есть! —Голос мальчика звучал как никогда уверенно и так и сквозил истеричными нотками, требующими неотложного выполнения любых его просьб. —Ну так схо-эээ-ди за едой, в чём проблема? —Ученый явно не горел желанием тратить время на перебранки с недовольным внуком. К тому же он прилично набухался в баре неподалёку, и единственное, что его действительно интересовало в данный момент, так это как следует отоспаться. —У меня ноги парализованы, придурок! —Ну так подожди, когда они от…отпар…отпарализуются, —Санчез многозначительно зевнул, —Между прочим я, будучи в состоянии среднестатистического огурца, перебил в канализации табун крыс! Разберись сам со своими проблемами, пёс, а лично я хочу встретить похмелье в одиночку. —Рик явно не собирался больше задерживаться в гараже, целенаправленно сваливая в комнату, но буквально около самой двери его остановил тихий уставший голос: —Ну, Р-ии-к, я правда очень хочу кушать…—Мальчик понурно опустил голову, взаправду смахивая на маленького, обиженного жизнью щеночка, заставляя Санчеза раздражённо закатить глаза и признать своё поражение. —Арх, чёрт с тобой, —Ученый подхватил хрупкое тельце на руки и медленно побрёл в сторону кухни. Посадив мальчика на стул, Рик распахнул холодильник и принялся усердно рыться в его содержимом, раздумывая, что бы такого скормить этому манипулятору. Морти же сидел тихо, осознавая, что это, чёрт возьми, первый раз, когда он побывал на руках у своего деда. Первый раз, когда он ощутил тепло и запах его тела так близко… На стол опустилась тарелка с хлопьями. Санчез зачерпнул содержимое небольшой алюминиевой ложкой и поднёс её ко рту мальчика, аккуратно надавливая холодным тонким краешком на нижнюю губу. Подросток в недоумении поднял на него глаза, умилительно хлопая ресницами и мельком поглядывая на ложку, будто первый раз в жизни её видит. —Морти, ты возьмёшь её в рот или нет? Или ты предпочитаешь хлебать из миски как собака? —Ученый вопросительно поднял брови, постукивая пальцами свободной руки о стол, отчего Морти, наконец, робко открыл рот, в который тут же нырнула лопасть*, слегка постукивая о зубы. Щеки мальчика залил очаровательный румянец, в то время как он после каждой новой порции поспешно облизывал губы, собирая оставшиеся капельки молока. Последние ложки Рик запихнул ему в рот особенно быстро, отчего щеки Смита забавно увеличились, и он был похож на большого хомячка. С трудом проглотив большой объём хлопьев, подросток обратил взгляд на учёного, замечая, что тот, не мигая, уставился на его губы, из уголка которых слегка просочилась белая жидкость. —Эм… Рик? —Услышав своё имя, Санчез в мгновение очнулся и отвёл взгляд в сторону. Схватив первую попавшуюся салфетку, он уткнул её в чужое лицо, небрежно размазывая молоко по коже и, выбросив клочок бумаги куда-то на пол, поднялся на ноги. —Ну какая же ты свинюха, Морти. Надеюсь теперь, когда ты набил свой живот, я могу свалить от тебя? —Вопрос явно был риторический, и учёный не требовал ответа, когда разворачивался, чтобы уйти. Но Морти никогда не был особенно проницательным. —Я… —Мальчик явно смущается, и чтобы понять это, не нужно даже оборачиваться и разглядывать его лицо в полумраке, —Я хочу в туалет… —Робкий, слегка дрожащий голос звучит в тишине особенно громко, заставляя смутиться таких постыдных по мнению подростка слов ещё сильнее. В нескольких метрах от Морти слышится усталый вздох и звук приближающихся шагов. Мальчик чувствует, как чужие руки в один миг подхватывают его, закидывая на плечо, и, не церемонясь на лишние слова, несут, подобно мешку с картошкой. Всё бы ничего, если бы большая теплая ладонь неожиданно не расположилась на его пятой точке, так невозмутимо и нагло сжимая мягкое место. —Р-рик! Убери руки от моей з-задницы! — Вопреки ожиданиям Морти оглушить ученого недовольным рыком, его голос прозвучал до невозможности жалобно, смахивая на тихий скулеж. Подросток неосознанно зажмурился и сладко закусил губу, отчаянно запоминая эти невозможные ощущения. Он и подумать не мог какие же грубые и нежные одновременно руки Санчеза. —Чо ты там мя-эээ-укаешь? Заткнись, я и так делаю тебе огромное одолжение, сученыш. —Внезапно включившийся свет неприятно ослепил привыкшие к темноте глаза мальчика. Рик опустил его на ноги перед унитазом и, перехватив рукой поперёк груди, дабы тот не свалился на пол, решительно расстегнул молнию на джинсах подростка. —Рик! Ч-что т-ты… —Не успел Морти полностью осознать ситуацию и начать паниковать, как учёный уже залез к нему в трусы, обхватывая рукой член и вытаскивая его наружу. Видимо, церемониться и объяснять внуку, что он собирается делать, было для Санчеза слишком времязатратно и бессмысленно, что в принципе можно легко объяснить — Смит бы точно не согласился на подобную авантюру. Мальчик несдержанно ахнул, остро ощущая насколько сильно пылают его щёки, а приоткрытые в попытке возразить губы слегка подрагивают от противоречивых чувств. Подросток смотрит вниз на длинные угловатые пальцы, ненарочно задевающие головку и одним только прикосновением дарящие одуряющее наслаждение, и в панике осознает, что скоропостижно начинает возбуждаться прямо в руках Рика. —Рик, отпусти меня! Я с-сам справ-влюсь! —Мальчишка начинает активно крутить головой и телом, своими потугами не производя никакого действенного эффекта, разве что всё сильнее раздражая Санчеза. —Блять, Морти! Гаденыш, ты хочешь тут всё обоссать?! Сделай, что тебе надо, и покончим с этим дерьмом. Думаешь, мне приятно держать твою маленькую сосиску?! —Неосознанно учёный сильнее сжимает руку, и мальчика пробирает на протяжный жалобный стон, после чего они вместе замирают, а Рик, наконец, чувствует жёсткий стояк в своей руке. Морти зажмуривает глаза, стыдясь реакции своего тела, и ждёт выговор от Рика, который с его гениальными мозгами наверняка истрактовал всё правильно. Но вместо того, чтобы отпрянуть или сказать насколько это омерзительно, Санчез издал какой-то странный звук, похожий на гортанный рык, и резко развернувшись, плюхнулся прямо на унитаз, усадив подростка к себе на колени. Мальчик сразу же ощутил бугорок, упирающийся ему в задницу, и его извращённое сердечко радостно заликовало. —Как же я заебался терпеть все эти твои стоны, Морти. — Рик… — Брюнет восхищённо улыбнулся и обвил внезапно заработавшими руками шею ученого, при этом закусывая нижнюю губу в сладком предвкушении. То, что его дед был заинтересован в нём не меньше его самого значительно прибавляло уверенности. Видимо, Рик заметил, что лекарство подействовало и, сжимая пальцами бедра мальчика, загадочно ухмыльнулся. Его напор, власть и эти появившиеся чёртики в глазах, что так откровенно заигрывали с ним, просто сводили с ума. Мальчик облизнул покрасневшие губы и провел языком вдоль скулы учёного, остановившись в поцелуе в уголке рта. — Сучёныш, доиграешься ведь…или тебе совсем не жалко своей узкой дырочки? — Санчез демонстративно смял небольшие, но чертовски соблазнительные ягодицы Морти, массируя указательным пальцем сжимающийся сфинктер. —Сейчас м-мне жалко только времени, которое ты тратишь не на неё, Р-ии-к.—Мальчик прогнулся в спине, отдавая свою попку во власть рук Санчеза, и умилительно уткнулся покрасневшим личиком у основания шеи. Рик всё ещё недоумевал, как в этой ущербной, прогнивающей вселенной, в которой на каждом шагу тянет очередным бессмысленным дерьмецом, может существовать подобное очаровательное чудо, что так отчаянно смущается и краснеет, но из его грязного ротика продолжают литься всевозможные непристойности, что, к слову, не на шутку заводит. —Ты же не думаешь, что я собираюсь возиться с твоими тряпками, Морти? —Рику не нужно повторять два раза, чтобы мальчик поспешно сполз на пол и, лаская его тело мутным взглядом, медленно принялся стягивать с себя одежду. Санчез не торопился: разглядывал внимательно, волнующе, заставляя кожу покрываться приятными мурашками, а кровь шумно пульсировать в висках, практически оглушая. Морти пьянел только от этого голодного взгляда и буквально читал в глазах напротив насколько же мучительно долго и много Рик будет терзать его хрупкое отзывчивое тело. Покончив с одеждой, мальчик выжидающе смотрит на учёного, напряжённо сглатывая и в предвкушении облизывая пересохшие губы. —Ну же, детка, иди ко мне. —Санчез развратно ухмыляется, протягивая руки в приглашающем жесте, и Морти, словно только этого и ждал, с готовностью падает к нему на колени, нетерпеливо притираясь ближе к паху. —Что уже не терпится поскакать на мне, Морти? —В голосе слышится довольная насмешка, —Развратный мальчишка, течешь похлеще любой сучки. Так хочется чтобы отодрали твою тугую задницу? —Горячие руки грубо сминают, растягивают в противоположные стороны бледные ягодицы, на которых постепенно наливаются красные следы. Стимулируют промежность, оставляют громкие шлепки, отчего Морти протяжно скулит, неосознанно приподнимая бедра навстречу этому безумию. Без одежды он особенно остро чувствует сухую грубую кожу ладоней ученого, его сильные руки, умело дразнящие и возбуждающие плоть так, что глаза закатываются. —Аха-аа-х, мне х-хочется…чтобы это сделал т-ты… —Что?..—Рик изумлённо приподнимает бровь, заглядывая мальчишке в глаза. —М-мне х-хочется, чтобы ты отодрал мою задницу… —Морти краснеет ещё сильнее, утыкаясь своим маленьким носиком в щёку учёного, — Х-хочется, чтобы ты целовал меня, чтобы к-кусал… Хочется, чтобы ты вылизывал м-меня…там, чтобы твой горячий язык был внутри меня… Я мечтаю об этом, Рик, я мечтаю о том, чтобы ты сделал мне хорошо… —Санчез резко сбросил подростка, придавливая его к полу лицом вниз и аккуратно приподнимая бедра. Его булочки были слегка покрасневшими от многочисленных ударов и мелко подрагивали. Его мальчик совершенен. Невозможный, сладкий, желанный. Такой, которого хочется любить каждую секунду, владеть каждым сантиметром его тела и иметь так, чтобы он больше не мог жить без его члена в заднице. Рик бережно раздвигает ноги Морти, просовывая между ними обе руки и поддерживая ладонями живот. Его губы нежно очерчивают две аппетитных половинки, временами останавливаясь и оставляя нежные поцелуи, или слегка прихватывая кожу зубами в укусе, дразнят… Секунда и Рик неожиданно припадает к чувствительной дырочке, заставляя подростка несдержанно ахнуть и попытаться отстраниться, но сильные руки не пускают, притягивая ещё ближе, чем было до этого. Язык проходит по кругу, вылизывает чувствительную кожу у самого входа и без предупреждения проскальзывает внутрь, сильно надавливая на нежные стенки. Отзывчивая дырочка загнанно пульсирует от горячего дыхания и беспрестанно вторгающегося всё глубже языка. Морти сжимает пальцы на руках и ногах, поддаётся навстречу этой сладкой пытке и высоко стонет, потираясь возбуждением о руки Санчеза. Рик отстраняется, когда слюна уже капает на пол, стекая вниз по стройным бёдрам. Учёный переворачивает мальчика на спину, раздвигая его ноги в стороны, и плавно насаживает на себя, наблюдая как он загнанно дышит и смотрит на него обожающим взглядом. Из-за разнообразия и количества опыта Санчез безошибочно находит самые чувствительные точки, с каждым толчком вжимаясь в мальчика до громких шлепков кожи о кожу и дурея от того, насколько же чувственно Морти ахает и всхлипывает рядом с его ухом, доверчиво жмётся и дрожит в его руках, стараясь насадиться сильнее. Рик целует его тонкие плечи, шею, раскрасневшиеся пересохшие губы, оглаживает руками такое нежное тело, чувствуя, как его лицо покрывают ответные, до невозможности трепетные поцелуи. —Малыш…—Горячий шепот застывает на губах, и Морти с еле слышным писком кончает, сжимая мышцы по всему телу и чувствуя, как обжигающая жидкость заполняет его изнутри. Отдышавшись, они с минуту смотрят друг на друга, не меняя позы. —А ведь ты так и не поссал, Морти. —С усмешкой замечает Рик, на что мальчик лишь улыбается ему в ответ, отводя взгляд в сторону. —На самом деле я и не хотел в туалет…