Погадай мне

– Эй, Эван, – Юри задорно щурится, усаживаясь в кресло вместе с ногами, – а погадай-ка мне. Ты же Провожатый! Эван косится на неё поверх книги. На столе перед Юри – чашка какао, здоровая миска с зефиром, пара апельсинов и, как ни странно, колода карт. Позолоченные узоры на тёмном фоне рубашек тускло переливаются в рассеянном свете комнаты, льющемся от ламп на стенах. Окна гостиной задёрнуты портьерами так, что сквозь них не пробивается и лучик заходящего солнца, но Юри сама говорила, что ей надоело смотреть на розовый сад. Слишком, видите ли, приелся! – Вот именно что Провожатый, – Эван закатывает глаза, – а не гадалка! – Не занудствуй, – Юри фыркает и откидывается в кресле. Потягивается, ослабляет красный галстук с гербом Захарда и продолжает: – Лучше правда погадай, ну чего тебе стоит! У меня был тяжёлый день, вся эта беготня с журналистами... – Парочка даже бегала от вас, а не наоборот. Ему ожидаемо приходится уворачиваться от апельсина. Тот глухо ударяется о стену и, упав на пол, откатываешься куда-то под книжный шкаф. Удар слабый, почти детский – швырни Юри со всей силы, и фрукт бы размазало в кашу вместе с кожурой. – Зануда, – повторяет Юри и снова уютно усаживается в кресле, берёт в руки чашку с какао. На боку у той – фамильный герб Семьи Ха, – я же говорю. Ну? – Черт с вами, – Эван досадливо вздыхает и захлопывает книгу, поднимается на ноги. Затея глупая, но Юри проще пойти навстречу, чем попытаться остановить. Гадать он, конечно же, ни черта не умеет. Все эти расклады, говорящие карты и всё остальное – полная чушь, в которую стыдно верить уважающему себя человеку и тем более Провожатому. Но дурацкими якобы гадательными картами с Юри поделилась Ледяная Клубника, и выкинуть – не выкинешь, и потому Эван берётся за первую карту, вертит её в пальцах. Спрашивает: – Вы сами-то считаете это реальным? Правдивым? Ответ мгновенный: – Я? Нет. Но нужно же как-то расслабиться! Кто бы сомневался. Улыбка у Юри – довольная, аж до ушей, и ни на йоту в её выражениях или жестах не проглядывается усталость. Будто если Мастерская и изобрела неиссякаемый источник энергии, то вот он, и другого уже не будет. Юри ёрзает в кресле, отпивает какао, и в глазах её тусклыми бликами отражается ламповый свет. Эван постукивает ногтем по рубашке карты и досадливо выдыхает через нос. Говорит: – Вы неисправимы, – и всё же начинает тасовать и раскладывать карты рубашками вверх под тихий смешок Юри. Она снова возится на месте, тянет из миски зефирки, а потом в комнате воцаряется тишина. Только и слышно, как шуршат разрисованные картонки в руках Эвана – никакой системы и применения способностей, разумеется. Это не бой и не задание, не необходимость и последний шанс – всего лишь не смешная шутка, и сам он даже не улыбается. Просто – так и быть, снова – идёт на поводу у своей вредной Принцессы. – Ну? – Юри с любопытством вытягивает шею, прячет нижнюю половину лица за кружкой. В такие моменты она смутно напоминает Эвану ребёнка, и он фыркает, уверенный – сиди они рядом, и она бы влепила ему подзатыльник. Удивительно, насколько ребячество в ней перемешано с ответственностью и верностью своим идеалам! – И что там? – Счастье, радость, удача? – Эван пожимает плечами, стараясь казаться невозмутимым, но уголки губ дёргаются как сами собой. Он не собирался улыбаться ещё минуту-две назад. – Вся серия Тринадцати месяцев, – Юри щурится и посмеивается. Отставляет кружку с какао на стол и совсем не изящно растекается в кресле, перекидывая ноги через один подлокотник, а локти умещая на втором. Потряхивает головой, и волосы в хвосте чёрными волнами ложатся на левое плечо. – Машенни была бы поражена! Эван знает, что Юри не сильно беспокоит борьба фракций среди Принцесс. Она умеет держать удар и не даст себя в обиду, но плести интриги – не её, и Машенни Захард скорее ей просто не нравится. Потому что та – улыбчивая змея, грация и хитрость, а Юри – сносящий всё на своём пути Адский Экспресс. Тем не менее Эван задумчиво кивает: – Это бы вам пригодилось, – потому что именно так. Чем выше – тем больнее падать, тем больше ограничений, но вместе с ними приходит и определённая статусом свобода. Если эта взбалмошная девочка как-то сказала, что лучше сломает устои и возведёт свои... Что ж. Тогда ей правда не помешает поддержка. Эван царапает ногтем угол одной из карт и начинает их переворачивать. Тут же устремляет взгляд в потолок босоногая жрица, несётся вперёд колесница, вертится объятое золотом колесо, юноша поднимает над головой меч – рисунки яркие, а сама поверхность – чуть шероховатая на ощупь. Эван разглядывает ворох картонок скептично, ведёт по краю столешницы ладонью, а на лице у Юри – всё то же любопытство, как у кошки. Она протягивает руку и подхватывает одну из карт, рассматривает ближе и помахивает ей в воздухе: – Кажется, я на неё похожа! – и посмеивается. Черноволосая жрица с рисунка – и правда чем-то похожая – смотрит спокойно и равнодушно, придерживая подол простого платья. Она ступает по змеящейся тропе под искусственно-голубым небом, и Эван ловит себя на мысли, что ему претит эта ассоциация. Ощущение смутное, почти призрачное, и он морщится, трёт висок и говорит: – Ни разу не видел у вас такого умиротворения. Вы даже во сне пинаетесь, если вас будить. Юри тут же щурится, фыркает и бросает карту обратно на стол. Не дотягивается до Эвана только потому, что он на противоположной стороне. – Ты самая большая зануда Башни. – А вы слишком беспечная. Расклад хоть прочитать можете? Юри пожимает плечами. – Книга по толкованию где-то... – она шевелит пальцами в воздухе и косится на дверь гостиной, – там. В особняке, то есть. Карты у меня с собой были, а куда книгу дела, не помню. Эван досадливо вздыхает, трёт второй висок. Зыбкое ощущение колеблется на грани сознания, зудит совсем мелкой занозой, но стоит прикрыть глаза и потянуться к нему – ничего. Эван как туман пальцами захватывает, и это вполне может быть от того, что будущее слишком далеко. В конце концов, Провожатые правда не гадалки, чувства и предположения – не их конёк, но... Он тут же запрещает себе думать дальше, потому что это глупо. Всего лишь взгляд на какую-то глупую карту – а уже паранойя! Не настолько же он стар, хотя поворчать на взбалмошную девчонку – святое: – Тогда вам стоит, во-первых, найти её, чтобы вернуть Клубнике... – А во-вторых, я не думала, что всё будет настолько бессмысленным! Она вообще говорила, что многое понятно с первого взгляда… Они снова спорят, и это – абсолютно естественно и привычно. Их настоящее, без которого Эван, возможно, скоро себя и не вспомнит. Носиться с Юри, носиться за Юри, быть голосом её разума… он уже не просто Провожатый семьи Захард. Он добрый друг этой девчонки. – Я не обязан искать книгу! – но идёт к выходу из гостиной. Разоряется по чём свет, а Юри заливисто смеётся, как настоящий ребёнок. Даже грозить ей бесполезно – сама отмахивается, весело болтая в воздухе ногами. Ладно, ладно. Так уж быть. Почитают выпавший ей расклад вместе.