b-bubble gum

Всё начинается тогда, когда пару средневекового искусства отменяют и Хань прохлаждается в столовой с Бэкхёном, обворожительным придурком с вокального курса. Они знакомы три дня от силы. Они играют в ассоциации. – Банан, – отвечает Бэкхён на "пальмы", и Хань на автомате, совершенно не задумываясь, брякает: – Чанёль. Бэкхён удивлённо пялится на свой надкусанный круассан. Хань пялится на его удивлённый лоб. Столовая шумит за пределами их купола притормозившей игры. – Я обожаю бананы, – как-то жалобно признаётся Бэкхён и поднимает на Ханя взгляд тонущей в каюте Титаника крысы. – Кто такой Чанёль? Хань нервно хмыкает. Чанёль – это завод банановой жвачки. Он пахнет ей, он жуёт её тоннами, у него десять пар носков с бананами, у него потрясающее жизнелюбие и чувство юмора, он высокий и классно играет на гитаре, он надёжный красивый парень. Чанёль – это: "я не хочу встречать своего соулмейта". И Хань уважает желание друга, ведь это работает и в его сторону: никто из них двоих не лезет в чужую личную жизнь. Никаких непрошенных советов, неловких подстроенных встреч и прочего подобного бреда. Ты сам идёшь по своим жёлтым кирпичам, и я сам по своим. Хотя Хань действительно хочет встретить свою любовь. Как в кино, случайно и романтично. Чтобы прошибло всё тело. Чтобы в улыбке в чужих глазах увязнуть навсегда, как Шрек в своём болоте. Ключевое – случайно. Именно поэтому Хань не ходит на свидания вслепую, не скачивает приложения для онлайн-знакомств и даже перестал читать астро-прогноз на неделю. У судьбы свои планы, и Хань всегда готов. У него с собой даже зонтик в рюкзаке неизменно – но это, правда, на случай дождя не любовного. Чанёль – не Хань. Чанёль насмотрелся по сторонам, нахватался, наужасался, и судьбы своей боится. Что люди делают, когда чего-то боятся? Избегают это самое "что-то". Чанёль судьбы избегает. Поэтому Хань пытается на ходу выдумать правдоподобную ложь. – Чанёль... это мой кот. Бэкхён недоверчиво щурится. Хань моргает, стараясь изобразить на лице максимальную честность, как на экзамене, к которому готовился тем, что спал щекой на учебнике вместо подушки. – Кот? – Ага, – Хань делает глоток кофе, пытаясь выглядеть непринуждённо, – обожает вытаскивать из мусорки банановые шкурки. Аж бесит. Бэкхён вновь задумчиво разглядывает круассан, а после минуты любования запихивает его целиком в рот и запивает остатками своего молочного улуна. Хань успевает подзабыть об их убить-время игре и дожевать сэндвич, как Бэкхён вдруг ударяет ладонью по столу и сердито смотрит на Ханя. Хань сглатывает и машинально сжимает под столом кулаки. Страшненько. – Хён! Ты не умеешь врать! Хань сглатывает вновь. Что ответить – не знает. Вот вообще. Даже на родном китайском. Бэкхён же наклоняется немного к столу и тихо-тихо припоминает: – Ты в первый день нашего знакомства говорил, что кошек любишь, но хозяйка тебе строго-настрого запретила животных заводить, а у твоих родителей пока только хомяк беснуется в клетке. Бэкхён откидывается на спинку стула и победно складывает руки на груди. Его пустой бумажный чайный стакан не выдерживает таких драм и заваливается на бок. – Так кто такой Чанёль? Хань разглядывает все оттенки победителя в глазах напротив и пытается прикинуться дурачком в последний раз: – Я тебе и про хомяка успел наплести? Знаешь, что он учудил вчера? Не поверишь! Бэкхён с рычанием кидает в Ханя бумажную упаковку от круассана. . Во время ужина Хань жалуется соседу по квартире, что за последний месяц он слишком часто работает заочным разлучником. Чанёль с шумом втягивает в себя горяченную лапшу и предлагает с набитым ртом: – Ну, хочешь, я тебе за это бананами платить буду? Хань морщится. – Я бананы совсем разлюбил. Не надо. Чанёль кидает на него через стол взгляд извинения. Пахнуть как завод банановой жвачки он не перестанет никогда, как бы ему ни хотелось сменить эту хрень на что-нибудь другое – запах моря, например, или пыльной гитары. К слову, гитара. Чанёль подцепляет из тарелки новый моток лапши и смотрит на Ханя. – Я с утра одну мелодию подобрал, хочешь спеть? Хань хитро щурится и хрустит зелёным луком. – Я пару дней назад с одним парнем познакомился, хочешь, встречу устрою? Чанёль сурово хлюпает лапшой. Хань очень хочет добавить, что парень действительно классный, шутит уместно, одевается стильно, улыбается очаровательно и, главное, пахнет как те самые клубничные пирожные из кондитерской в квартале от их дома, которыми Чанёль обожает заедать недельный стресс по воскресеньям. Но не решается. . – Я встретил соулмейта Чанёля, – шёпотом делится Хань с другом, буквально впечатываясь губами в чужое ухо. Никому нельзя слышать чужие тайны, тссс. Сехун подвигается вбок, утягивая с собой играющую в одних на двоих наушниках музыку, и протирает своё ухо от чужих соплей. Хань недовольно пыхтит. Сехун не знает, как ему реагировать, ведь желание Чанёля избегать своей судьбы до конца дней знает весь круг друзей (так же на подкорке, как пароли от банковских карт), зато ему есть чем огорошить в ответ. – Я встретил своего соулмейта. Хань удивлённо вдыхает. Выдыхает он только через десять секунд. Сехун за это время успевает смутиться, сунуть хёну обратно правый наушник и уставиться в окно. Им остаётся ехать пять остановок до нужной, и Хань тратит их все на то, чтобы вытянуть из мелкого ещё хоть слово. Но Сехун только подбирает синонимы к слову "нет" и улыбается. Хань в отместку не делится с ним попкорном в кино (окей, это не считается, потому что его обидки хватает только на десять минут). Сехун выпивает в одно лицо три литра колы – по литру на каждый час фильма. . Хань пытается проснуться, заливая в себя по глоточку тройной эспрессо в любимой кофейне, а Чанёль под боком философски рассуждает о будущем исчезновении каштанов с улиц города ("засилье личного автотранспорта, что удобство для нас, для планеты – катастрофа") и смотрит в окно. Ветер как раз срывает с каштана на границе тротуара последние красные листья. В Сеуле дожди и штормовые ветра, и в такую погоду учиться хочется меньше всего на свете. Хань сонно предлагает забить на всё и смотаться в Гималаи. Чанёль почти согласен, но в групповой чат какао так не вовремя трубит староста, и Чанёль вслух проклинает себя прошлого за количество хвостов и прогулов. Хань допивает свой кофе и задумчиво разглядывает профиль друга. – Знаешь, мне мама в детстве говорила, что музыка до добра не доводит. Чанёль шлёт старосте в ответ плачущие смайлы и отвечает Ханю, не отводя взгляд от экрана: – На следующий наш концерт флаеров не жди. – Я студент! – Я тоже! На десять концертов! И вот таким тупым способом группа Чанёля теряет одного постоянного поклонника. Чанёль после первого же подвального концерта притаскивает домой гигантский пакет бананов. Хань думает, что лучше бы Чанёлем действительно был кот. Но на концерты так и не ходит. Экономия, знаете. . Хань, на самом деле, мечтает встретить свою любовь в кофейне. Парк, рок-концерт, коридор университета, вагон метро и другие случайности, безусловно, тоже облизываются его богатой фантазией, но кофейня... Вишенка на торте его желаний. Хань пахнет как свежемолотый кофе. Свежемолотый кофе с нотками шоколада. Хань и кофе-то из-за своего запаха полюбил, так ещё и подрабатывает бесплатным энерджайзером – аромат кофе сам по себе, без напитка, запускает в мозге те же процессы, знаете? Именно поэтому весь курс боготворит Ханя и его пунктуальность. Так вот, идеальная встреча. Запарное утро, например, понедельника, в кофейне яблоку негде упасть, и за столик на двоих напротив Ханя садится кто-то очаровательно сонный, они обмениваются улыбками, совершенно случайно вместе выходят на улицу и идут в одну сторону, а потом звучит удивлённое: – Хён, у нас джойстик сдох! ...Реальность не такая приятная. Хань запирает за собой дверь, откидывает свои фантазии в дальний ящик, разувается и нависает над сидящим у приставки в отчаянии Чанёлем. – Завтра куплю новый, – обещает он, похлопывая друга ладонью по плечу. – Тебе красный или чёрный? – Я Детройт проходил и не сохранился. Хань тихо охает. Напряжённо думает. Щёлкает пальцами. – Пойдём в бар? Чанёль взвешивает все за и против: сегодня воскресенье, он уже слопал две коробки клубничных пирожных из кондитерской в квартале от их дома, уже запорол себе весьма сложную часть истории, уже готов снова пичкать себя стрессом. Что ж, можно и в бар. – Давай Сехуна позовём? – кричит Чанёль, вскакивая с места и начиная поиски чистых носков. Хань выбулькивает согласие мятным ополаскивателем для полости рта и, сплюнув в раковину, высовывается из-за двери, чтобы невинно предложить: – Может, ещё кого с собой возьмём? Чанёль готов выдвигать тост за тостом в честь убитого джойстика, и, честно говоря, компания ему не помешает. Хань ведь не имеет в списке друзей и приятелей его соулмейта, нет? Хань интересуется у Бэкхёна в какао, чем занят вечер клубничного мальчика. Бэкхён отвечает надутым мишкой, а после пишет: "хочешь познакомить меня со своим котом?" От такого идеального попадания Хань давится ополаскивателем. . Сехун оказывается чемпионом, потому что выбирает метро, пока Бэкхён расслабляется под битлз в наушниках на заднем сидении застрявшего в пробке автобуса, а Чанёль забывает дома бумажник. Хань издалека машет мелкому ладонями, а Чанёль отвлекается на звонок от старосты. Выходные идут через задницу, но не для Ханя, потому что Сехун, прелестный ребёнок, протягивает ему стакан ещё горячего карамельного маккиато. Хань на радостях целует его в щёку. Сехун краснеет до выбеленных корней волос и отворачивается, чтобы добить банку колы и кинуть её чётко в урну на расстоянии пяти шагов. Чанёль обещает старосте десять флаеров на ближайший концерт своей группы и с чувством матерится, убирая смартфон в карман пальто. Хань отпивает глоток кофе и вопросительно смотрит на друга снизу вверх. Когда-нибудь Чанёль перестанет носить ботинки на незаконно высокой подошве. Когда-нибудь. – Тест за меня закрыл, – коротко объясняет Чанёль и взглядом просит больше не мучить его расспросами. – Мы у бара. Кого ждём? Хань так хочет пошутить "твою судьбу", навсегда заклеймив себя безнадёжным романтиком – серьёзно, так хочет, что горло чешется, но он разумно решает промолчать. Отложить крах своей многолетней дружбы с заводом банановой жвачки, так сказать. Чанёль ведь не слепой, и с обонянием у него проблем нет – вон, уже шутит на тему сочельника, внюхиваясь в разбитую ветром укладку Сехуна; а это значит, что он всё поймёт и пожарит Ханя на костре для предателей. Хань, конечно, свою собственную судьбу встретить ещё не успел, но за благое дело готов гореть и тлеть. Потому что Бён Бэкхён потрясающий. Потому что Хань верит, что этот самый потрясающий Бён Бэкхён сможет выбить из Чанёля все страхи. Потому что потрясающий Бён Бэкхён... Появляется из-за угла в кожанке с квадратными панковскими шипами по плечам и с кем-то в ярко-красной парке под руку. Троица у бара безумно заинтригованна. – Привет, хён! – за десять метров выкрикивает Бэкхён, а Хань кивает в ответ и отмечает, что спутник Бэкхёна что-то говорит ему на ухо. Бэкхён что-то отвечает. Незнакомец поднимает взгляд, попадая им чётко на Ханя. Хань машинально дружелюбно улыбается, а у самого ноги подкашиваются. Этот парень красивый, у него яркая медь волос наползает на глаза и уши, у него вырез свитера демонстрирует два гребня худых бледных ключиц, у него в лисьих глазах собираются отблески всех фонарей и звёзд, которых за тучами миллиарды. Хань принюхивается, когда Бэкхён подходит с сияющим парнем на буксире на расстояние шага. Клубничные пирожные из кондитерской в квартале от их дома и терпкий кофе. Хань скрывает в отведённом на кисельные тучи взгляде всё своё разочарование в этом мире. Чанёль надувает пузырь банановой жвачки и вежливо представляется, раз уж хён, собравший всех, решил сыграть в молчанку. – Пак Чанёль, лучший друг Ханя, рад знакомству, – он протягивает вперёд ладонь, не зная, на кого из двух новых знакомых ориентироваться, но его руку внезапно подвигает другая. Сехун отвешивает даже лёгкий поклон. – О Сехун, лучший друг Сяо Лу, – поправляет он Чанёля. Чанёль моргает. Шепчет "я, кажется, только что разлюбил Рождество". Его шёпот слышит Бэкхён, и ему очень сложно удержаться от смеха, ведь в его нос уже заползла морозная ёлка. Он пожимает ладонь Чанёля, мысленно восхищаясь её теплом, и не обделяет Сехуна. Кивает головой. – Бён Бэкхён, очень рад знакомству. Друзья хёна – мои друзья. Он подмигивает Чанёлю. Чанёль задумчиво жуёт жвачку. – Ким Минсок, – подаёт голос молчавший до этого спутник Бэкхёна, вежливо кивая каждому из собравшихся, а после вынимает руку из кармана парки, чтобы попытаться за ребром ладони скрыть от Бэкхёна вопрос: – В этом баре есть караоке? Не пускайте его в караоке. – Я прекрасно пою! – возмущается Бэкхён и драматично выпутывает свою руку из дружеского захвата. Сехун в открытую смеётся. Бэкхён дарит ему сердитый взгляд и сбегает в бар. Минсок пожимает плечами, объясняет, что он не шутит – "он будет петь до самого закрытия, и вас это ужасно заебёт, так что просто не пускайте его" – и идёт вслед за дружной компанией. Хань ползёт последним, потирает ладонью затёкшую шею и думает, не сука ли Вселенная. . Естественно, Вселенная сука. Хань ловит себя на том, что не может отвести от Минсока взгляд весь грёбаный вечер. Хань топит своё красноречие в рисовом вине и скрывает свою общительность за слабыми шутками. Ребята много говорят о фильмах и комиксах, Сехун литрами пьёт колу, Чанёль шумно обсуждает с Бэкхёном характер Рональда Уизли, Минсок начинает самый горячий спор темой "а что вы думаете о сценаристах последней части Мстителей?", и Хань бы с любовью вставил свои фанатские пять копеек, если бы не стушевался под открыто вопросительным взглядом лисьих глаз. – Хань, а ты что думаешь? О прекрасных переливах колоколов в своей голове, о чём же ещё. Ханя тянет к Минсоку, Ханю интересны все интонации его голоса, пьёт ли он по утрам кофе с молоком, список любимых песен и месяцев, вкус губ и всё такое прочее. Это действительно бой в колокол, беспощадный и громогласный. Хань влюбляется буквально с первого взгляда, и всё было бы прекрасно, если бы Минсок не прислонился щекой к его плечу у гардероба. Минсок пахнет кофе. Кофе и чем-то древесным. Слабо, но ощутимо. Хань впервые в жизни хочет, чтобы его нос ошибался. . – Чанёль, – тихо зовёт Хань, заглядывая в погружённую в темноту спальню друга. – Цаньле, ты не спишь? Чанёль переворачивается в своём одеяльном коконе, и Хань видит усталый блеск его глаз. Становится стыдно. Но у Ханя есть очень важный вопрос. – Ты запах от Минсока чувствовал? – Минсок-хён? Вроде кофе. Сочельник всё перебивает, знаешь. Чанёль тихо смеётся с собственной шутки, а Хань пытается улыбнуться и слиться за дверью. И ему это почти удаётся, но он просовывает голову обратно в щель, когда слышит вопрос: – Почему ты спрашиваешь? Ты не чувствовал? – Чувствовал. Хотел убедиться. Чанёль прочищает горло, и Хань сжимает пальцы на ручке двери. Чанёль его слишком хорошо знает, да? Уже понял, что к чему? – Хён, ты ведь знаешь, что судьба – хрень? Что ты можешь быть счастлив и без неё? – Не переубедишь. – А Минсок-хён сможет? Хань скорее чувствует, чем действительно может различить в темноте то, как Чанёль улыбается. Чанёль действительно слишком хорошо его знает. Уже понял, что к чему, да. Хань вздыхает, потирает лоб пальцами и бросает ответную бомбу: – Как тебе Бэкхён? Чанёль шумно давится воздухом. Лучший ответ на свете. . Хань добивает свои нервы после пяти просиженных пар в бесконечной очереди Старбакса. Бэкхён дремлет на его плече, и его телефон в кармане пиликает уведомлениями уже пятый раз за последние десять минут. Хань тихонько гладит его пальцем по щеке, призывая не спать и ответить. Вдруг что-то важное. Вдруг Минсок. Вдруг у Ханя есть шанс встретиться с ним ещё раз и заранее прочистить платком нос. – Хён, ответь за меня. Пароль – пять четвёрок. – Ты сатана. Бэкхён то ли смеётся, то ли сопит в его шею. Хань ёжится от мурашек, находит чужой смартфон в кармане кожанки, вводит ключ и сглатывает. Читает. Вчитывается. "Бэкхённи, я освободился" "Бэкхён?" "тебе вроде нужна была компания для похода в книжный..." "я пока выпью кофе" "звякни, когда воскреснешь" И все эти сообщения из чата с "Минсокки-хёном". Хань чувствует жар смущения на своих щеках и бросает беглый взгляд на лицо Бэкхёна. Этот поразительный человек так легко доверяет кому-то что-то настолько личное. Хань в растерянности. Что он должен ответить? Что он должен делать? Что он должен чувствовать? Хань чувствует смущение, волнение, тревогу, дрожь и боль. Не тот коктейль, которым можно было бы наслаждаться в бесконечной очереди Старбакса в будний вечер. – Бэкхён, – тихо зовёт Хань, чуть склонив голову, – Бэкхён, это Минсок. Я не знаю, что надо ответить. – Ответь, что ты на него запал. – Что? Бэкхён резко открывает глаза и выпрямляется в струнку. Весь его вид выражает собой фразу "внезапный пиздец". – Что? – повторяет Хань, надеясь, что в последнее время его подводит не только нос, но и слух. Мозг, судя по провально написанному тесту по античности, тоже. – Тебе ведь он понравился, – осторожно говорит Бэкхён, слишком пристально вглядываясь в затылок впереди стоящего человека. Не спрашивает. Утверждает. Почему все так легко его читают? Хань вместо привычного горячо любимого маккиато хочет заказать виски. Бутылку виски. Магазин виски. . В воскресенье Хань покупает дополнительные три коробки клубничных пирожных из кондитерской в квартале от их дома, а Чанёль заранее добавляет в избранное все шедевры студии Гибли, что есть в его любимом онлайн-кинотеатре. Хань в какой-то момент ловит ассоциации, залипая на Кальцифера, и Чанёль подвигает ему новую порцию улуна. Только что вылил в чашку с бананами по бокам всё, что оставалось в чайничке, лишь бы хёну стало получше. Хотя у Ханя в целом всё неплохо. Хотя прошлое воскресенье он бы из своей жизни выкинул. Смял бы, как неудавшийся рисунок, скомкал бы до размера кошачьего мячика и выкинул бы прямиком в жерло вулкана. Пусть горят адским пламенем все его фантазии об идеальной встрече своего идеального человека, пусть. Ради лисьих глаз с отблесками миллиардов звёзд и про судьбу забыть можно. Можно ведь? А если Хань потом встретит своего соулмейта? А если Минсок его уже встретил? Существует ещё тысяча и одна причина того, почему Хань плачет, когда Софи на экране защищает своего возлюбленного, на глазах расцветая жизнью и молодостью. И почему не срывается бегом из дома, на ходу истерично звоня Бэкхёну с просьбой сдать адрес Минсока за коробку круассанов с банановым кремом. . Последняя неделя ноября встречает Ханя лёгкой простудой и ночным холодом. Он идёт по пустующей набережной из круглосуточного супермаркета с полным бумажным пакетом всякой лапши, на которой они с Чанёлем продержатся неделю до стипендий, и чувствует, как внезапное ощущение одиночества настигает его вместе с порывом ледяного ветра. Чанёль на репетиции, Сехун усталой грушей после тренировки свалился спать ("хён, даже не думай шутить про объятия и поцелуи в лоб, Чонин сегодня остался у себя" – "Чонин" – "блять"), Бэкхён страдает над курсовой, Минсок... Минсок трогает его ладонью за плечо, наконец-то догнав, а бежал он от начала набережной. Хань, когда задумывается, так быстро ходит... Хань смотрит на то, как Минсок обходит его, чтобы встать лицом к лицу, и мотает головой, надеясь, что таким нехитрым способом наушники вывалятся из его ушей. Минсок с его напрасных усилий очаровательно смеётся, тянется, чтобы помочь, и Хань благодарно кивает, когда вместо какой-то лёгкой песни слышит: – Здравствуй, Хань. Хань хочет обнять бумажный пакет обеими руками и заплакать. Он не знает, что ему делать со своими чувствами и убеждениями – а они, между прочим, по разные стороны баррикад, – он не пришёл ни к единому решению за эти две недели, и, скорее всего, не придёт никогда. Возможно, нужно узнать, что думает и чувствует Минсок. Возможно, у Минсока найдётся совет или даже решение. Возможно, Минсок... – Снег, – тихо говорит Минсок, поднимая взгляд вверх и пару раз моргая. Хань сматывает наушники нервным комком, пихает их в карман джинсов, перехватывает пакет в руке поудобнее и тоже смотрит ввысь. Небо поражает чернотой в просветах снежных туч, Хань даже уверен, что его взгляд способен поймать сияние скрытых кисельной завесой звёзд. А в следующий миг на кончик его носа приземляется миниатюрная снежинка. И вправду, снег. Первый. Хань опускает взгляд, разглядывает лицо Минсока. Слегка покрасневшие щёки и нос. Блеск миллиардов звёзд в кофейных глазах. Вскинутая ветром ярко-медная чёлка. Подёрнутые улыбкой губы, пухловатая нижняя. И шарф с оленями повязан на шее. Хань прочищает горло и с места берёт разбег до обрыва, выдавая внезапно громко в почти-зимней тишине: – Ты мне нравишься. Мы не соулмейты, но... – Что? – перебивает Минсок, мгновенно забывая про небо над головой, и смотрит на Ханя. Его встревоженный взгляд вызывает у Ханя мурашки между лопаток. – Ты ничем не пахнешь, Хань. Хань моргает. И ещё раз моргает. Не понимает. – Но ты пахнешь кофе. – Парфюм. Хань давится нервным смешком. Парфюм. Ну не сука ли Вселенная. – Хань, – голос у Минсока тёплый, он безуспешно пытается подавить улыбку, и, вздохнув, делает шаг вперёд. Хань, абсолютно не понимая причины паники, паникующе отшатывается, но Минсок успевает его удержать и притянуть в крепкие объятия. Хань забывает родной китайский язык. Минсок смеётся со всех этих неловкостей, уткнувшись лбом в его щёку. А потом вдыхает полной грудью, и, Хань уверен, чувствует только запах его стирального порошка. Потому что: – Бэкхён сказал, что ты пахнешь моей любимой арабикой. Такой, блять, счастливчик. Хань ловит снежинки улыбкой. . Хань плюхается за столик к спящему на ходу Бэкхёну и ставит ему под нос стакан кофе. Бэкхён вопросительно мычит. – Понюхай, пожалуйста. Бэкхён не особо врубается, он из тех исключительных людей, кого кофе не бодрит ни запахом, ни вкусом, но – ладно. Мало ли какие у хёна приколы. Бэкхён наклоняется, нюхает, поднимает удивлённый взгляд. – Как Минсок-хён. Хань даже смеётся с того, как это звучит. Бэкхён поддерживает веселье, попутно стирая салфеткой пенку с кончика носа. Стоит ли говорить о том, что этот стакан карамельного маккиато становится для Ханя самым вкусным за всю его жизнь. . Чанёль перебирает струны акустической гитары в поисках вдохновения, а Хань лежит спиной на полу рядом с ним и переписывается с Минсоком. Чанёль наигрывает ритм битловской "yesterday", а Ханю приходит: "Чанёль в курсе, что Бэкхён его соул?" Хань задумчиво смотрит на профиль друга. Чанёль в последнее время много репетирует, много разговаривает по телефону, много ходит в кино и на выставки. Только теперь вместо Ханя в компании Бэкхёна. "Ничего такого, мы просто друзья", честно говорит Чанёль, когда возвращается домой под утро после ночного сеанса триллера. Бэкхён дрожал от страха и прятал лицо в складках его толстовки, и Чанёль был вынужден не бояться сам. А он боялся. Жуткий опыт. Спал он тогда в комнате Ханя. "Мы просто друзья", щебечет Бэкхён, когда Хань подмечает, что Чанёль в телефонной книге сатаны подписан китайским именем. Так его называет только Хань. Видимо, называл. – Мы просто друзья, – говорит Бэкхён, когда Хань спрашивает Бэкхёна в лоб на тему "что у вас происходит". – Тем более, Чанёль действительно пахнет бананом. – Ты его шею понюхай, а не губы. – Хён! . "я признаюсь Чанёлю через пять минут" "я могу сказать Бэкхёну прямо сейчас" "мы почти закончили с лапшой. пять минут" "будешь питаться только цветной капустой и брокколи, когда мы съедемся" "что?" Хань запивает внезапный поворот целым стаканом воды. Первая ступенька на пути к здоровому питанию. "я хочу жить с тобой, быть с тобой. и я хотел сказать это при личной встрече" "Минсок... Минсок. это рай?" "две минуты осталось. Бэкхён скоро уйдёт петь в душ!" Хань поднимает взгляд, услышав стук опустевшей тарелки о столешницу. Вдыхает глубоко для храбрости. Сжимает ладони в кулаки. Страшненько. – Цаньле, ты знаешь, что Бэкхён тво... Чанёль кивает. Хань моргает. Вообще не по плану. – И? – И... судьба хрень. Но ты можешь быть счастлив и с ней. Чанёль поднимается и предлагает помыть посуду, хоть сегодня и не его очередь. Не особо готов обсуждать это, видимо. У них тут у обоих крах убеждений случился, но иногда надо что-то разрушить, чтобы начать заново жить. Хань чувствует себя Сократом, не меньше, и уходит в свою комнату, на ходу открывая диалог с Минсоком. "Бэкхён знает. сказал, что по твоему совету нюхал шею" "Чанёль тоже знает" "надо было посоветовать ему шею бананом намазать!" "ты сатана" "у Бэкхёна пароль пять четвёрок" "он сатана" "а ты, кстати, зачем на себя кофе прыскал?" Минсок молчит несколько минут. Хань успевает перевернуть на столе все тетради в поисках нужной. У него эссе долгом висит, надо бы заняться. Телефон пиликает трижды. "боялся встретить кого-то, кроме тебя" "хорошо, я просто люблю запах кофе до одури" "и тебя"