Ради тебя

Итачи и Шисуи были рядом сколько себя помнили. Два Гения, два лучших друга, гордость Клана и родителей. Итачи Учиха очень, очень любил своего брата. Он видел, что Саске очень тяжело, что его презирают и не считают Учихой в полной мере из-за его врожденной проблемы, но тем дороже было то, что его драгоценный младший брат не сломался под всем этим. Тем ценнее была каждая его скупая, совсем кривая, будто бы он совсем не понимает что делает, но искренняя улыбка. Итачи был готов на все, чтобы помочь брату. Втайне ото всех, даже от родителей, он тренировал своего отото. Даже без Шарингана Саске имел большой резерв чакры и неплохой потенциал. У младшего брата Гения Клана было все, чтобы стать великим Шиноби, и Итачи старался сделать так, чтобы он стал этим самым великим. Итачи очень, очень сильно любил своего младшего брата и презирал всех, кто считал Саске никчемным самоуверенным идиотом. Когда Саске похитили, Итачи сорвался на его поиски одним из первых. И он испытал настоящую гордость, увидев, что это именно его отото так легко, не получив ни единой серьезной раны, убил тех ублюдков. Саске... очень изменился. В обычно теплых наедине глазах появились льдинки. Он смотрел на мир слишком взрослыми, слишком понимающими глазами человека, повидавшего очень и очень многое. Его любимый глупый младший брат повзрослел в одно мгновение, Итачи не знал, нравились ему такие изменения, но он однозначно был рад за то, что отото теперь мог за себя постоять. Как-то Итачи заговорил с Нагато. Старший сын Хокаге, брат Наруто. Итачи помнил эту девочку еще той мягкой, теплой и спокойной, любящей мир и всегда готовой помочь. Нагато... Нагато сходил с ума. Нагато помешался на сохранении жизни сестры. Нагато жил Наруто Узумаки-Намикадзе, лишь для нее и ради нее. Итачи было немного печально видеть, как настоящий гений, один из сильнейших людей, которых он когда-либо встречал, сходил с ума. Как тот, кто мог продвинуть вперед мир шиноби, медленно скатывался на самое дно. Но Итачи был умным человеком, он понимал, что это не его дело, и он не вмешивался. Лишь выслушивал все, что накипело у его красноволосого друга и пытался облегчить его участь по мере своих возможностей. А еще был Шисуи. Единственный, кто по настоящему понимал все, что чувствовал Итачи, ведь испытывал точно то же самое — Саске был как брат и для него. Когда их двоих назначили сенсеями команды номер семь, они... удивились. Это если мягко. Команда была... необычной, это точно. Два никчемных отброса общества и лучший ученик класса, склонный к безумию. И что самое удивительное... ни Наруто, ни Саске не соответствовали своим психологическим портретам. Они были... другими. Это ощущалось почти на физическом уровне. Казалось, что разница в уровнях между ними слишком велика, и отнюдь не в сторону Гениев Клана Учиха. Это было бы даже смешно. Два сильнейших Шиноби из Клана Учиха опасались генинов. Это было бы даже смешно, если бы не было так жутко. Дети не смотрят так, как смотрят эти двое. Не смотрят как ветераны войны, не двигаются, как профессиональные убийцы, не умеют создавать гребаный Расенган. О, шок Итачи был неподдельным, когда он увидел крутящуюся в руке Джуго Юу голубую сферу чакры. И его обучила этому та, кого все в деревне считают тупой слабачкой. Вот уж воистину, не стоит недооценивать противника, даже если он друг. Итачи и Шисуи негласно решили не вмешиваться. Стать сторонними наблюдателями, не мешать детям и лишь смотреть. Смотреть, чтобы вовремя помочь и подстраховать. Но шли дни, недели, помощь так никому не потребовалась, а Гении начали подозревать, что сенсеи тут не они, а дети, о которых они за это время узнали довольно многое. Саске и Наруто понимали друг друга идеально. Не было никаких полувздохов и полувзглядов — эти двое инстинктивно ощущали, кто и что делает. Не просто слаженная, а совершенная боевая двойка, решившая по неизвестным причинам обучать того, кто на их фоне казался балластом. Как то неожиданно, внезапно появилась в их жизнях эта миссия по сопровождению в страну Волн. То, что девочка так легко поняла, что это не простая лужа, удивило, а способ, каким она обезвредила противников, позабавил. А затем... затем появился один из самых опасных Нукенинов Страны Огня, Момочи Забуза. Он был воистину монстром. Кеккей-Генкай Льда был опасен, а его техники били на поражение. Они, одни из сильнейших Шиноби Клана Учиха, не могли ничего ему противопоставить. Совершенно. Их просто убрали, сдвинули с поля боя, будто ненужные игрушки, и это сильно било по самолюбию. А еще пугало. Они сейчас заперты в непонятном барьере, не могут выбраться, а этот монстр сейчас там, подходит к беззащитным детям. Итачи не знал, что чувствовал в тот момент, когда увидел дыру в груди любимого отото. Наверное, отчаяние. Боль. Страх. Ненависть к этому уроду, убившему его брата. И отражение своих эмоций Итачи видел в глазах Шисуи. Но ни один, ни другой не успели ничего сделать. Наруто... она будто озверела. Та спокойная, даже невозмутимая, но при этом мягкая для близких девочка в одно мгновение превратилась в кровожадного монстра. Итачи не был уверен, что даже вырававшийся Кьюби был настолько страшен, как эта хрупкая девочка, одним ударом разрушающая барьер, разрывающая грудную клетку живого человека, пусть и нукенина, только что убившего... о, нет. Эта тварь заслужила такое. Все прекратилось также резко, как и началось. Девочка вернулась в мое обычное состояние и тут же бросилась к Саске. Еще живому,что-то шепчущему Саске. Его дорогому умирающему отото. А затем... затем она... только за то, что она исцелила Саске, он был готов носить ее на руках, боготворить и делать все, что она скажет. Лишь за то, что его драгоценный брат сейчас жил, смотрел на него холодным предупреждающим взглядом и защищал Наруто от всего, даже от родного брата. Итачи был готов хранить тайну девочки до тех пор, пока она сама не позволит о ней рассказать. Это меньшее, что он мог сделать за то, что она спасла не только Саске, но и его самого — подумаешь, маленькая просьба. И плевать, что такое не может даже Цунаде-сама, главное, что он, Саске Учиха, жив. В какой-то мере Итачи даже начал понимать Нагато. Знать, что самый дорогой тебе человек умирает, и не иметь возможности что-то сделать... Шисуи прекрасно его понимал, это было видно. И за это понимание Итачи был ему бесконечно благодарен. Первый этап экзамена на чунина заставил обоих давиться смехом. Слишком смешными были лица экзаменаторов и АНБУ, которых засекла необученная малолетка. Хотя сам факт наличия таких способностей напрягал. Второй этап... ничего особенного. О том, что дети ночуют в Лесу Смерти знали только они, и Гении Клана не распространялись об этом своем знании. То, что у них в команде появился сын Казекаге, Джинчуурики Однохвостого, не удивляло. Они просто уже устали удивляться с этими маленькими чудовищами. Отборочные вызвали гордость. Все трое справились со своими противниками меньше, чем за минуту, и взгляды Хокаге с Фугаку приятно грели сердца обоих учителей команды номер семь. Такой смеси шока, неверия и чистейшего изумления они еще никогда не видели. И оба с нетерпением ожидали третьего этапа. Они знали, что их подопечные скрывают еще очень и очень многое...

***

Итачи сидел на полигоне их команды. Его не волновало то, что он сидел на голой траве, не волновал холод и ветер. Только что на его глазах все четверо, включая Собаку но Гаару, произвели обратный призыв. И он не знал, вернется ли хотя бы кто-то из них. Обратный призыв слишком опасная вещь. Страх... страха не было. Была какая-то пустота, будто он выгорел. Итачи слишком устал. Устал бояться за брата, устал волноваться, устал от... Послышался тихий шорох сзади, знакомые бесшумные шаги. — Что случилось? — Итачи невольно расслабился, ощутив чужое присутствие за спиной. Теплые руки Шисуи легли на плечи Итачи, посылая по замерзшему телу мурашки. Итачи скорее почувствовал, чем увидел, усмешку брюнета, и откинулся назад, упираясь спиной в грудь парня, и улыбнулся, когда руки спустились чуть ниже, по предплечьям. — Ничего особенного, не волнуйся. — он ощутил чужое горячее дыхание возле уха, отчего по телу пробежала легкая дрожь. — Правда? Ты выглядишь обеспокоенным. — Шисуи слегка коснулся языком мочки уха расслабленного брюнета. — Шисуи, не играй с огнём. — Итачи поднял взгляд на легко усмехнувшегося парня. — Обожжешься. — Думаю, я не против обжечься. — Шисуи наклонился и мягко поцеловал несопротивляющегося Итачи. Ладони Шисуи, проскользнувшие под одежду Итачи, начали плавно поглаживать узкие бедра. Разорвав поцелуй, начавший заводиться Итачи скинул с себя жилет джонина и водолазку, обнажая верхнюю часть своего тела и бледную нежную кожу. Ухмыльнувшийся Шисуи не стал медлить. Он резко опустил голову, впиваясь зубами в чужую шею, и с удовольствием услышал тихий, почти неслышный стон. В штанах резко стало слишком жарко, а легкий румянец на щеках смутившегося от такого партнера возбуждал лишь сильнее. Рука Итачи почти невесомо коснулась кубиков пресса на животе Шисуи, плавно спускаясь ниже, к поясу чужих штанов. Легонько, почти игриво, тонкие пальцы приподняли резинку, медленно спускаясь еще ниже, касаясь уже давно стоящего колом члена "друга". Неожиданно резво Итачи обхватил рукой чужой член, отчего Шисуи шумно выдохнул сквозь сжатые зубы, а на губах Наследника Клана расцвела воистину дьявольская улыбка, когда горячий язык друга прошелся по его шее. — Давай не будем тянуть. — тихо прошептал Итачи, и глаза его сверкнули возбуждением. — Мы ведь не знаем, когда они вернутся... Шисуи провожал мутным взглядом спустившегося ниже Итачи, медленно спускающего с него штаны. Наследник Клана с секунду смотрел на эрекцию друга, а затем слизнул появившуюся капельку смазки, отмечая, как дернулся от этого простого касания напряженный член. Шисуи глухо застонал, когда Итачи обхватил губами головку и тут же насадился почти до самых яиц, расслабив горло. Наследник Клана сдержал усмешку, а затем плавно выпустил член изо рта. Контраст оставшихся на кончике головки горячих губ и холодного ветра заводил лишь сильнее, и Шисуи уже громче застонал, когда брюнет вновь насадился на член. После ледяного ветра казалось, что во рту Итачи невероятно горячо, почти обжигающе. Итачи лукаво сверкнул глазами, и вновь отпустил член друга. Тот почти зарычал, но ни к чему не принуждал брюнета. Прекрасно знал, что и так получит все, чего хочет. Наследник Клана же будто издевался, облизывая, посасывая, покусывая возбужденную плоть, но не беря ее в рот дальше середины, доводя громко стонущего друга до исступления. Собственное возбуждение уже давно болезненно ныло, требуя внимания, но Итачи в какой-то мере нравилась эта сладостная пытка. С протяжным стоном Шисуи излился в рот сына Главы Клана, но тот вместо ругани лишь ухмыльнулся, легко проглотил все, соблазнительно изгибаясь и смотря снизу вверх мутным от возбуждения взглядом. Шисуи сглотнул при виде этой картины, и член вновь встал, отчего Итачи вновь блеснул глазами. Шисуи коснулся пальцами рта Итачи, и тот покорно разомкнул губы, принимая во влажный плен чужие слегка замерзшие пальцы, с пошлым чмоком самозабвенно их посасывая, вылизывая, прикрыв от удовольствия глаза. — Не против? — с тихим хлюпом он вытащил пальцы из горячего рта, замечая, как уголки губ брюнета скривились в неудовлетворении, и легко повалил того на траву, забираясь в штаны и касаясь влажными от слюны пальцами входа. Итачи лишь кивнул, прикрыв глаза, и первый палец легко вошел внутрь. Наследник Клана ощутил дискомфорт, но губы, накрывшие его собственные в умелом поцелуе, легко отвлекли его от ощущения чужеродных пальцев там, где их быть не должно. Язык Шисуи вытворял с его ртом нечто невообразимое. Он оглаживал нёбо, прошелся по зубам, сталкивался с его собственным языком в каком-то причудливом танце, и Итачи понял, что его таким образом отвлекали, лишь когда ощутил довольно болезненное проникновение уже третьего пальца. Тихое шипение вырвалось само собой, и Шисуи тут же нежно поцеловал его в губы, пытаясь отвлечь от постепенно спадающей боли. — Тш-ш-ш, скоро будет легче... — прошептал он в самое ухо Итачи, куснув его за мочку уха, и парня пронзило волной удовольствия. Проворно двигающиеся внутри пальцы задели ту самую точку в нем, и теперь, будто издеваясь, легонько, почти неощутимо ее касались, доводя до громких, долгих стонов. На фоне этого сын Фугаку даже не заметил, как в него попал четвертый палец, и нетерпеливо захныкал, когда источник наслаждения резко его покинул. Шисуи наслаждался. Такой Итачи — покрасневший, тяжело дышащий, с покрасневшими истерзанными губами, смотрящий из-под полуприкрытых век замутненными возбуждением глазами, нетерпеливо хныкающий под ним и умоляющий о большем — был прекрасен. И Шисуи просто не мог отказать этой молчаливой мольбе, приставляя головку члена к растянутому проходу. Впрочем, он не успел даже войти — Итачи сам, обхватив талию Шисуи, резко подался назад и насадился на всю длину, протяжно, громко застонав. От мимолетной боли на глазах выступили слезы, но удовольствие было куда сильнее. Он лишь на секунду замер в таком положении, а затем слегка поерзал, побуждая застывшего, дабы не причинить боли, Шисуи к действию. Тот намек ясно понял, а потому подался назад, выходя почти до головки, и вновь дернулся вперед, выбивая из Итачи стон-вскрик. Тонкие пальцы сжались на его плечах, впиваясь почти до крови, но глаза Наследника Клана пылали возбуждением и похотью, практически вынуждая Шисуи двигаться. Он никогда не мог отказать этим глазам. Плавные, медленные движения сменились резкими, рваными толчками, от которых протяжно стонали оба. Итачи сходил с ума, ощущая, как внутри него движется чужой горячий член, создавая чувство наполненности и завершенности. Шисуи был готов пойти на многое, если не на все, чтобы навсегда остановить время, чтобы всегда находиться в этом горячем, чертовски узком Итачи, так податливо насаживающемся на него раз за разом, так громко и сладко стонущем парне, который вот уже сколько времени является его любовником. Толчки становились резче, грубее, и в конце концов Итачи ощутил, как что-то горячее, липкое запоняет его изнутри, доводя до исступления, до крика, заставляя его самого бурно кончить на животы обоих. Шисуи обессиленно упал прямо на тяжело дышащего Итачи и улыбнулся, ловя в ответ точно такую же счастливую, довольную улыбку. Нет, этого Итачи Учиха он никогда и ни за что не променяет хотя бы ради вот таких моментов, когда можно просто расслабиться и не думать ни о чем...