Охота

      — Случилось это давно. Не совру, если скажу, что было это ещё до того, как та драконья дамочка подняла восстание против сиродильских эльфов. Но когда именно? Сейчас уже и не упомнишь. Тогда я был простым охотником, выслеживал потихоньку мелкую дичь, силки там ставил, ничего примечательного, но на жизнь хватало. И вот в один день встретился мне на охоте олень. Да не простой. Шерсть у него была бела как снег, а рога… Такие и сейчас не стыдно у ярла во дворце повесить. А тогда... Тогда мне денег с его шкуры до конца жизни бы хватило. Вот только и олень попался не простой. Так эта тварь петлять умела, что вовек не прицелишься. А какой слух… Вздохнешь лишний раз — и он уже с места несется куда подальше. Гнал я его недели две. Сам из сил выбился, но и скотинку измотал порядком. Думал всё, вот она, победа. Но куда там. Стоило мне его подстрелить, как животинка эта превратилась, рассыпалась вместе с моей стрелой, а мне словно кто-то обухом дал по голове: в глазах потемнело так, что ничего вокруг себя не видел. А в себя пришёл уже в другом лесу. Вижу: окружают меня такие твари, которых, ты, милая, здесь и за всю жизнь не встретишь. А повелевал ими всеми муж с оленьей головой. Это сейчас я понимаю свою удачу, а тогда как услышал о том, что на меня устроят охоту, думал всё: пропаду и поминай как звали.       На некоторое время мужчина замолк. Его глаза были бездумно направлены куда-то вдаль, где виднелся выход из пещеры, в которой он с крайним удобством разместился.       — Так вот, думал я, что живым уже оттуда не выберусь. Ведь сама посуди: олень тот белый был не более чем приманкой, а я только и рад в силки расставленные попасться. Одним словом зол я был на себя несказанно. Вот с дуру и заявил, Отцу Зверолюдей, что вы, мол, меня и так добивать можете, раз я в ловушку попал. К тому же, мол, я в отличие от того оленя ни леса не знаю, ни сбегать не умею, только дичь выслеживать. Неслыханная дерзость, но что с дурака возьмёшь? — охотник сокрушенно покачал головой. — Мне бы за такие слова язык вырвать, а голову на копье насадить, но в ответ мне только рассмеялись. А потом… Потом знаешь, что он сделал? Может, угадаешь? — мужчина нетерпеливо поиграл большим охотничьим ножом, который всё время держал в руке. В искривлённом лезвии отражался блеск догорающего костра. — Нет? Ничего не приходит в голову? Ну что ж, сам отвечу. Он с огромным рвением принялся мне объяснять, как нужно правильно бегать. Как сохранить дыхание, когда тебя преследует целая свора, как выбирать тропы в глубине леса, как прятаться даже тогда, когда на пятки наступает бешеная свора гончих псов. И знаешь почему? Потому что настоящая Охота это сражение. Противостояние охотника и его жертвы, в которой нельзя угадать, кто же выйдет победителем. А если исход такой битвы очевиден ещё до её начала, то это не охота, а так, пародия. Поэтому Отец Охоты и обучил меня. А я оказался очень способным учеником. И за это я получил достойную награду.       Словно красуясь, мужчина развёл руки в стороны, позволяя рассмотреть в неверном свете костра свою причудливую одежду. Она словно целиком состояла из кольчуги и шкуры — медведя? волка? — поверх которой была надета броня с изображением причудливой морды животного.       — Хирсин лично заколол того недоумка оборотня, что попытался на меня напасть после того, как Кровавая Луна зашла за горизонт, освежевал и из его шкуры сделал мне такой подарок. На память, так сказать. Как тебе? Нравится? — ответа не последовало, но охотника это совершенно не смущало. — Её называют Шкурой Спасителя. И она станет твоим призом, если из нашей маленькой игры ты выйдешь победителем. Как и твоя жизнь.       Текучим, почти неуловимым движением охотник приблизился к своей излишне молчаливой собеседнице. Связанная женщина смотрела на нависающего над ней мужчину испуганными глазами лани, слёзы безостановочно стекали по её щекам, но она не проронила ни звука: ей мешал умело засунутый кляп. Впрочем, охотнику это было на руку:        — Как и мне тогда, тебе я без утайки рассказал всё, что когда-то поведал мне Отец Охоты. Всё остальное зависит от тебя.       Привычным движением, он рассёк связывавшие женщину путы. Та почти тут же начала отползать к выходу, не сводя со своего мучителя настороженного взгляда.       — Времени почти нет. Едва взойдёт Мессер, начнётся наша игра. На твоем месте я бы поторопился.       Словно ожидая этих слов, женщина сорвалась с места, не разбирая дороги кинувшись в гущу леса. Охотник не смотрел в её сторону. Его глаза были прикованы к небосводу. На его губах играла счастливая улыбка. Ветер разносил по сонному лесу тихий, чуть жутковатый смех.