I.
Макс просыпается от звучания Coldplay в своей голове, издав из-за этого стон полный разочарования, и пытается сильнее зарыться лицом в подушку, как будто это помогло бы ему заглушить шум. Долбанные Coldplay, думает он, черт-уже-знает какой раз за сегодня. Вновь застонав, Макс перекатывается на спину, вытаскивает наушники из ящика прикроватной тумбочки, вставляет их в телефон и включает свою музыку: австралийскую хэви-металл группу (спасибо, Даниэль) просто для того, чтобы разозлить того, кто был его родственной душой. Есть определенное количество времени, которое Макс способен слушать одну и ту же песню на повторе, и его родственная душа пересекла эту грань еще несколько часов назад. Громкое звучание его плейлиста помогло заглушить Coldplay, хотя и не полностью. Никогда еще Макс не испытывал такой ненависти к глупым звездам как сейчас, в понедельник, в 02:37 утра, когда он должен был спать. Ворочаясь с боку на бок, он попытался вновь заснуть. Только когда он почувствовал, что музыка со стороны его второй половинки затихла, он выключил свою, натянул одеяло до подбородка и заснул под тихое пение Yellow.II.
Макс ужинает с Викторией, когда слышит её, легкую мелодию песни, которую он слышал тысячи раз в своем детстве с текстом на французском языке, который он никогда не пытался понять. La Vie En Rose играла у него в голове, невольно заставляя слегка качать головой в такт мелодии. Он начинает подпевать себе под нос, чем вызывает смешок у Виктории. — Эдит Пиаф? Серьезно? — поддразнивает она его, из-за чего тот отчаянно краснеет. — Заткнись, Вик. Я не виноват, что моя вторая половинка слушает эту чушь, — отвечает Макс, набивая рот едой. — По крайне мере, это лучше, чем долбанные Coldplay, — добавляет он. Виктория смеется, когда слышит о его маленькой ночной музыкальной битве с родственной душой. — Да ладно тебе, Coldplay не так уж и плохи. — Да, но не когда ты слушаешь его тысячу раз за день. Мне казалось, что мой мозг вот-вот взорвется. Виктория фыркает и качает головой из-за поведения брата. Он сам не может поверить, что начинает ненавидеть группу из-за того, что его столько раз заставляли слушать их музыку против воли. После того как Виктория ушла, Макс слоняется по квартире, моет посуду и напевает слова песни Padam Padam.III.
Гнетущая музыка, звучавшая в его голове, начинает портить ему настроение. Он беспокоится о своей второй половинке, потому что те грустные песни, что та слушает сейчас, были полной противоположностью той жизнерадостной музыке, которую обычно слышал Макс. Тяжело вздохнув, Ферстаппен зашел на Youtube и пошел искать плейлист для поднятия настроения. Это было не та вещь, которую обычно слушает Макс, но у него было чувство, что его родственная душа нуждается в том, чтобы её поддержали, кем бы она ни была. Он лег на кровать, закрыл глаза и стал искать любые признаки того, что настроение его второй половинки изменилось. В конце концов, музыка с другой стороны прекратилась, и Макс почувствовал облегчение. Он не стал выключать свою, позволив ей заполнить неизбежно бы наступившую тишину; он отстукивал пальцами по кровати в такт бодрой музыке. И только когда он услышал Coldplay — улыбнулся и выключил плейлист, наслаждаясь музыкой, зазвучавшей у него в голове.IV.
Макс уже начал думать, что его родственная душа сошла с ума. Это должно было объяснить смену песен каждую пару секунд: от Coldplay до Эдит Пиаф и Шона Мендеса; Макс никогда не чувствовал себя более растерянным, чем в этот час. Наконец, музыка прекратилась, и Ферстаппен включил свою, непривыкший уже к тишине. Он надеялся, что его родственная душа была так же смущена, как и он, когда плейлист Макса перешел от Parkway Drive (опять же: спасибо, Даниэль) к Мартину Гарриксу. Несколько недель спустя Макс проводит один из тех вечеров в самых что ни на есть странных и потаенных уголках Youtube, когда у него в рекомендациях появилось это видео. Видео от Феррари для Гран-при Великобритании, где Себу и Шарлю загадывают песни, и Макс позволил своему любопытству одержать верх, когда нажал на кнопку воспроизведения. В середине видео у Макса по спине пробежал холодок. Мгновенное осознание — и он выключает телефон и откидывает его в сторону, а потом устремляет взгляд в стену и судорожно сглатывает. — Блять, нет, — громко произносит он, качая головой. Это было для него как гром среди ясного неба. Его родственной душой никак не мог быть ни Марк (Макс содрогнулся), ни Себ, поскольку они оба нашли свои половинки годы назад. Таким образом, оставался только один человек, и Макс был в полной растерянности и не знал, как отнестись к этой ситуации.+I.
Если этого было бы ему недостаточно для разгадки, то ужасный звук «пения» Даниэля в его голове стал отправной точкой для нервного срыва Макса. Ферстаппен не знал, как звезды могли расценивать это как музыку, но ему хотелось вновь и вновь биться головой об стену. Он вставил свои наушники и включил музыку на максимум, сидя позади зоны Ред Булла. В конце концов, он снимает гарнитуру и просто включает музыку через динамик (если у кого-то проблемы с этим, то, ну, не повезло). Сам того не желая, Макс мычит в такт случайным битам и ритмично постукивает по земле, закрыв глаза. Погруженный в свои мысли, Ферстаппен не услышал, как кто-то подошел к нему, пока не почувствовал руку на своем плече. Он приоткрыл один глаз, встретившись взглядом с парой зеленых глаз; Шарль ничего не сказал, когда сел рядом с Максом, позволяя их коленям слегка соприкоснуться. — Тебе не стоит здесь торчать: люди начнут думать, что ты не верен Феррари, — комментирует Макс, заработав в ответ смешок. После этого они погрузились в молчание, пока Ферстаппен продолжал постукивать пальцами по земле. — Я действительно не думал, что это будешь ты, — говорит Шарль через несколько минут. Макс склоняет голову, глядя на него с любопытством: выражение лица Шарля остается невозмутимым. Макс, в конце концов, пожимает плечами: — Я тоже. — Это хорошо или плохо? — переспрашивает Леклер. Ферстаппен вздыхает, пристально глядя на него: — Я не знаю, Шарль. — Пилот Феррари выглядит так, будто хочет что-то сказать, но Макс прерывает его. — Ты слушаешь слишком много Coldplay. Я не уверен, что смогу с этим смириться. — Ой, да заткнись ты! Может напомнить тебе, что ты сам слушаешь? Тяжелый металл в два часа ночи? — в голосе Шарля не было настоящей злости, его тон был легким и дразнящим. Макс, смеясь, легонько пихает его плечом. — Это было только для того, чтобы остановить Coldplay, — возражает он. — Но, если честно, я не знаю. Я не думаю, что кто-то задумывается об этом. В любом случае, мы ничего не можем с этим поделать, — Макс чувствует, как краснеют его щеки, когда он бормочет, — хотя я и не против этого. Шарль лишь качает головой, а на его губах расцветает глупая улыбка. — Я тоже, — отвечает он более четко, чем Макс. — Если ты не будешь слишком уж досаждать с ди-джеями, — добавляет он, заработав за это шлепок от Ферстаппена по плечу. — Кто бы говорил, мистер Coldplay.