Пропущенная сцена

Мужской голос лился спокойным итальянским мотивом. Ярко оранжевый отсвет заката проходил через высокое окно, обрезанное по бокам массивными шторами; ударяя в повернутую к нему спинку высокого кресла, он задел лежащую на подлокотнике мужскую руку, отражаясь блеском на светлом сапфире внутри которого черными буквами латиницей, была выведена надпись «Vongola», переходя затем на лакированную поверхность массива стола, он задел две низкие стопки, отодвинутые к краю, плавно переходя дальше, вглубь мрачной комнаты, на витиеватый узор ковра, до мысов блестящих ботинок, вверх по идеально сидящим брюкам, на шелестящие бумаги в огрубевших руках, исчезая где-то меж длинных серых прядей. В тени массивного, дорогого, кресла, вальяжно откинувшись, сидел пугающий, окружённый подавляющим ореолом мощи, молодой человек. Савада Тсунаеши. Двадцатилетний Дон мафиозной Семьи Вонгола. Завораживающий, сильный, высокий, мужчина. Глава альянса и хозяин половины материков. Небо. В данную минуту и секунду, одной рукой подпирал щёку, пока другая покоится на подлокотнике кресла, и слушал ежедневный отчёт своего Хранителя Урагана – Гокудеры Хаято. Время текло к ужину. А от планов на будущее у молодого Дона всегда возрастал аппетит. - Также, семья Джелатто… Где-то за дверью раздался грохот, привлекая внимание обоих мужчин. - Тсуна-ни, спаси меня!! – раздалось в коридоре. В следующую секунду, влетевший в кабинет кудрявый подросток, запнулся о порог, роняя черную базуку нового поколения, чётко на отчитывающегося заместителя. Раздался взрыв. Ламбо сглотнул, чувствуя что пришёл явно не вовремя, не помня в какую сторону был повернут переключатель. И под дымовой завесой, не придумав ничего лучше, по-пластунски выполз из кабинета, пускаясь наутёк. Тень мужчины в шляпе скользнула по прикрывшейся двери, следом за ним. Под спокойным взглядом карьих глаз розовый дым развеялся, являя за пределами стола… пустоту. Приподняв одну бровь, Дон Вонголы привстал, заглядыва через стол и - вот оно! На темном мраморе, на том месте где стоял его Правая рука, сидел голый, частично покрытый мыльной пеной, платиноволосый мальчик, похожий на мокрого воробьишку, с ужасом озирающийся по сторонам. Вокруг которого медленно оседали листы, явно важных, бумаг. Савада нахмурился, не торопясь, вставая с кресла, и медленно обошел стол. Заметив его, мальчишка застыл, раскрыв рот и пораженно уставившись, неотрывно следил за каждым его движением с некоторым благоговением на лице. Но стоило Саваде в полушаге присесть, резко отшатнулся, неловко заваливаясь на бок. Взгляд зелёных глаз опустился вниз, замечая свою наготу, ребёнок резко вспыхнул, и, отвернувшись, быстро поднялся на ноги, почти рванув из кабинета, но был пойман за локоть, преодолевая за секунду пол метра назад. Врезаясь спиной в приятно-твердый, теплый, торс. Голова ушла в плечи, ручки, сжавшись в кулачки, прижались к груди. Зажмурившись, юный *Арчери уже ожидал гневной тирады о том, какого чёрта он делает здесь. И с ужасом понимал, что не сможет ответить ни на один вопрос. Потому что всего пять секунд назад он принимал ванную в своем родном доме! Но крика не последовало, и чужая, большая, рука, отпустила его, давая отпечататься на ледяном полу мокрым стопам. Послышался короткий шелест одежды. Меньше, чем через секунду, что-то непомерно тёплое, мягкое окружило его, частично лишая зрения, а ноги оторвались от холодной земли. Осознал он себя только через пару долгих мгновений, в чужих, сильных, руках, одной щекой прижатый к чужой груди, совсем рядом с мощно бьющимся сердцем незнакомого взрослого человека. Чувствуя, как его маленькое, невольно, начинает биться под его такт. - Тебе не холодно? - донесся сверху бархатный голос. Хаято застыл, невольно вдыхая. От этого синьора пахло острой гвоздикой, клементином, и какими-то очень редкими цветами. Черный пиджак с шерстяной подкладкой, закрывал пятки босых ног, словно мягкое одеяло, он укрыл все, даже шею, даря какое-то особое, внутреннее, тепло. Поэтому, маленький, сбитый с толку, Гокудера ответил честно и односложно. - Нет… И вновь, во все глаза уставился в приблизившееся, спокойное лицо незнакомого мужчины. Отмечая про себя его располагающую к себе атмосферу, заботливое отношение к нему, незнакомому ребенку, и совершенно не рассерженный тон. И даже не разбираясь в чертах лица, ещё не познав критерий вкуса и стандартов красоты, с искренней детской наивностью, не понимая ни в толщине носов ни в разрезе глаз, про себя он назвал незнакомца очень красивым. Маленький Хаято вызывал приступ всепрощающей нежности и заботы, какую вызывал Ламбо, когда ему было шесть лет. Этот феномен был обусловлен разницей в возрасте, и, как следствие - объемах пламени. Пламя неба, покрывающее по натуре, ощущая маленький объем курируемого атрибута, более обращалось к нему. Из-за этого появлялось желание оберегать и касаться. Гармония просто адаптировалась под ребёнка. Защищая, по факту, бессильного члена Семьи. С ребёнком на руках, Савада вернулся за стол, садясь в кресло, и невозмутимо продолжил отложенную работу, игнорируя раскиданные по полу листы доклада. Помолодевший, Хаято, в его руках, был невесомым, лёгким и каким-то до трепета, хрупким. Поэтому, не удержавшись, он зарылся пятерней во влажные, шелковистые волосы, утопая в ощущении мягкости под рукой. Вызывая у, тут же втянувшего голову в плечи, мальчика, рваный выдох. Минуты тянулись ожиданием, вопросы в маленькой голове оформлялись и множились. Заставляя малыша решиться самому на отчаянный шаг. - Синьор, можно задать вам вопрос? От взгляда взрослого мужчины, направленного прямо на него, малыш опустил глаза, просто не выдерживая напора, комкая в руках приятную ткань. Странно, про него нельзя было сказать "робкий" или "стеснительный". До этого маленького Хаято никогда не смущали взрослые люди. До этого Гокудера дэ Арчери не боялся ошибиться или произвести плохое впечатление. Его не пугало чужое мнение или строгий тон, даже если он был от отца. Но рядом с этим мужчиной всё его тело перекраивали сомнения и опасения. Почему-то именно от этого человека ему было страшно, на каком-то интуитивном уровне, страшно, получить выговор, показаться надоедливым, мешающимся. Но разобраться в этих странных ощущениях у него не было ни времени, ни привычки. Он просто был. Здесь и сейчас. С этими чувствами. Впитывая каждую чёрточку лица человека, который был чем-то похож на отца или доктора Шамала. Но также был теплее их обоих по отношению к нему, незнакомому, чужому, ребенку. "Потому что ещё не знает тебя и твой статус в Семье" - грубо бросило подсознание, припечатывая, и не давая выдавить из себя ни слова. - Хочешь спросить, как ты здесь оказался? - понимающе улыбнулся мужчина, чем заставил мальчишку отвести взгляд на выпирающий бугорок своих рук под тёмным покрывалом. - Да... - Разработка одного моего члена семьи сработала немного не так, перемещая тебя сюда, на место тебя-будущего. «Семьи... Значит мы в мафии. Подождите, будущего? Это значит...» Малыш во все глаза уставился на него. - Я работаю на вас? Уголки губ незнакомца чуть приподнялись. - Да. Мальчик вновь смущённо отвёл свой взгляд, сильнее теребя пальцами под пиджаком, чувствуя распирающее волнение. - А кем, если не секрет? Предвкушая реакцию, но внешне оставаясь невозмутимым, Савада взял в руки очередную бумагу, как бы между делом говоря: - Ты моя Правая рука. От услышанного ребёнок аж подскочил, неверяще распахивая сверкающие радостью, глаза. Немного растормашивая кокон тепла, невольно оголяя белоснежное плечико. - Правая!? Мужчина покосился на него, уже не скрывая проступающей на лице, улыбки, незаметным движением поправив свой подсползший пиджак на маленьком теле. - А что, хотел бы быть левой? На секунду испугавшись, мальчик активно замотал головой. - Н-нет, никак нет, синьор! - но затем, взяв себя в руки, тихо добавил, - но, если Вашей, то и левой, наверное, быть, тоже неплохо... Савада усмехнулся, краем глаза подмечая окончание десяти минут. Он плавно наклонился к пребывавшему в радостных мыслях, ребёнку. - Что ж, тогда постарайся как следует, Гокудера Хаято, - стоило губам мягко коснуться лба, комнату вновь заполонило розовым дымом. А колени придавила более ощутимая, но без сомнений, приятная, тяжесть. Его заместитель, слегка промокший по пояс, с чужим пиджаком на плечах, поверх своего, пораженно уставился на него. За секунду испытывая тысячу чувств вместе с давно похороненными, детскими, уже покрытыми пылью времени, воспоминаниями. Свет предательски скользнул по зелёным глазам, губы подрагивали в так и пробивающимся горько-сладком смешке. - Десятый... Тсунаеши мягко улыбнулся, растрепав серебряные волосы, с каплями осевшего конденсата. - С возвращением, Моя правая рука. *** В прошлом, пятнадцать лет назад, в особняке одной Семьи, в клубах расходящегося розового дыма, на полу, у ванной, сидел голый маленький мальчик, с красным лицом, держась почему-то за лоб, словно там было тяжелейшее, кровоточащее, ранение. После этого по поместью ходили слухи об очень красивом рыжеволосом мужчине. Тогда ещё никто не знал о будущем наследнике синдиката материка. А все ещё молодой, глава Семьи Арчери, лишь вяло отмахивался, едва ли вслушиваясь в детский лепет своего сына. Который, по его мнению, просто перегрелся в ванной.