Совсем не как в манге.

— О, круто! Шиеми, смотри, насколько лучше я начал учиться! — Рин горделиво вытягивает руку с зажатым в ней тестом. Тридцать баллов! Это куда лучше первоначальных двух. Юкио закатывает глаза и утыкается в документы, чтобы составить отчёт об успеваемости студентов. Брат ведёт себя невыносимо. Как можно быть довольным тридцатью баллами? Это меньше ста, а значит по сути равняется нулю, ведь усвоен не весь материал. Да, Рин считает, что ему не нужна демоническая фармакология. В таком случае было бы интересно посмотреть на его лицо, когда он решит подойти к кардуусу в саду Мориямы. Как полудемон, Рин должен быть первым интересующимся особенностями своих сородичей, но ему плевать с самой высокой башни Академии. Вечером придётся поговорить об этом. Примерно в сто тридцать восьмой раз. — Четырёхглазый сенсей, отойди! Я разберусь с этой тварью! — Рин кричит совершенно дико, обжигает асфальт синим пламенем и бежит со всех ног, по пути отталкивая несчастных, попавшихся под руку. — Удар Сатаны! — вопль сопровождается небольшим концентрированным взрывом, и Рин действительно побеждает среднего демона без каких-либо заморочек. По крайней мере он так считает. Для Юкио же каждое использование братом демонических сил заканчивается отчётом в Ватикан с глубочайшими извинениями и обещаниями строже контролировать действия Оружия. Дьявол, почему именно на его многострадальную голову свалилось испытание в виде непроходимо тупого и космически упёртого братца, принципиально не понимающего смысла чужих, стоит заметить, объективных укоров. Бесит. Будучи человеком чёрствым и достаточно холодным, Юкио легко отслеживал изменения своего эмоционального состояния и понимал их причины, но справиться с ними мог далеко не всегда. Казалось проницательный брат видел это и использовал из чистого ребяческого любопытства, сводящегося к «ыыы, а что будет, если…». Честно, Юкио и сам не знал, как повёл бы себя в критической ситуации. Да, в порыве гнева он мог наставить на раздражителя пистолет, мог выдать жесточайшую тираду, но он всё равно контролировал слова и действия, а не отдавался потоку эмоций в полной мере. Однако Рин подходил всё ближе к точке невозврата, день за днём совершая новые деликты. — Бартер. Ты отдаёшь мне Джамп, а я дарю тебе возможность выучить способ приготовления трёх эликсиров, которые нужно будет сделать в субботу. — А может ты просто сделаешь их за меня, очкарик? — Рин улыбается, словно по-настоящему верит в возможность положительного ответа. — Я никогда не пойму, зачем ты собрался стать экзорцистом. Думаешь, нужно только махать мечом и поджигать всё вокруг, а остальное — чушь для трусливых офисных мышей? — Да. Для таких мышек, как ты. Стреляешь издалека и носишься со своими травами. Так страшно подойти к демону? Отточенным движением Юкио поправляет очки, закрывая рукой дёрнувшийся вниз уголок губ. У Рина язык не костлявый, пиздит без остановки, что взбредёт в пустую голову, не собираясь замечать, как наступает на охуенно тонкий лёд. Юкио резко подрывается с компьютерного кресла и подходит к брату вплотную. Смотрит надменно, сверкая лазурными глазами, дышит гневно и разгорячённо. — Подошёл. Я живу с демоном шестнадцать лет. И давно сбился со счёта, сколько этих тварей я пристрелил в упор. А что ты можешь без дьявольского огня? Юкио обнаруживает себя зажавшим ворот брата в кулак. Рин пошатывается, с переменным успехом пытаясь устоять на цыпочках, и выглядит абсолютно спокойным. Смотрит прямо в глаза из-под полуприкрытых век и коротко лижет губы, видимо, не думая вырываться из мёртвой хватки. Юкио отпускает сам. Весь его праведный пыл за одно мгновение тушит мысль, что по всем канонам манги пришло время для поцелуя. Какого блядского чёрта, стоило поддаться злости, в голову начал лезть подобный бред? В любом случае, это лишь секундное помешательство, не стоит придавать ему значения. Куда важнее поставить точку в неприятном разговоре с братом. — Отдай журнал и начинай учиться. Если повезёт, лет через десять поднимешься до моего уровня. Ожидая продолжения пререканий, Юкио готовится снова давать отпор, но Рин медленно откладывает Джамп и тянется к учебнику. Он уже делал так, когда Юкио на него кричал, но всё же хотелось прийти к консенсусу менее болезненным путём. Неужели Рину просто не нравится понимать нормальные слова и доводы, зато как только доходит до ругани с лёгкой степенью рукоприкладства, он млеет и перестаёт возникать? Мало этому демону убивать порождений Геенны и рушить дома, нужно обязательно оставить руины от нервной системы Юкио. Нет, Юкио просто не может постоянно таскать непутёвого братца за шиворот и тыкать носом в оплошности, он искренне хочет спокойного общения и взаимопонимания. Однако со временем мысль расправиться наконец с Рином начинает казаться всё более приемлемой. Возможно даже совсем чуть-чуть желанной. Любое терпение рано или поздно подходит к концу. Словами в закрытую дверь не постучишься, для этого нужно силовое воздействие. — Эй, четырёхглазый, я ничего не понял! — кричит Рин на всю аудиторию, притягивая возмущённые взгляды серьёзных студентов. — Я — ваш преподаватель, Окумура-кун, имейте совесть хотя бы на занятии обращаться ко мне подобающим образом, — Юкио говорит сквозь зубы, сжимает кулаки и сосредотачивается на том, чтобы не вспылить прямо сейчас, на глазах учеников. Он столп, скала, образец спокойствия и рациональности. Он не должен срываться на брата, выставляя себя орущим неудачником. Конечно есть вероятность, что прилюдное порицание поможет, но Юкио уверен, что будет выглядеть глупо. Ему больше идёт миролюбивая улыбка, чем гневно блестящие глаза и вздымающаяся от частого дыхания грудь. — Хреновый из тебя препод, братишка. Недоступно объясняешь, — Рин фыркает, отвернувшись, и скалит острые зубы, видимо, сдерживая улыбку. — Соберите вещи и покиньте кабинет, Окумура-кун. Молча. Несколько глубоких вздохов приводят сердцебиение в нормальный ритм. Рин не просто докапывает строгого преподавателя нелюбимого предмета, он нарочно злит Юкио именно как брата. Нет, нужно держать себя в руках хотя бы до возвращения домой. И там, в запертой комнате заброшенного общежития, снова попытаться вывести Рина на нормальный откровенный разговор о причинах его неосмотрительно-унизительных, раздражающих поступков. Они братья, единственные родственники друг друга. Они просто обязаны прийти к обоюдно комфортному решению. Разобравшись с невероятно вкусным ужином, собственноручно приготовленным Рином, Юкио тратит несколько минут на продумывание плана разговора. Вспомнить все оплошности, подобрать подходящие аргументы, решить, как успокоить брата, если он снова взбунтуется — это требует тщательно проработанного подхода. — Нии-сан, может поговорим? — Юкио мягко улыбается и доверчиво смотрит в глаза Рина, взывая к благоразумию. — Опять будешь вливать мне в уши свою нудятину, сенсееей? — издевательски протянув последнее слово, Рин выгибается и демонстративно отворачивается. — Я просто хочу понять, зачем ты так себя ведёшь. Я ведь твой защитник, помнишь? И хочу защитить тебя не только от демонов, но и от необдуманных действий, влекущих за собой неприятные последствия. — Не надо меня ни от чего защищать, кретин! — вдруг взрывается Рин, со свистом ударяя хвостом подушку. — Какой же ты ебучий тормоз! Юкио замирает, не успев донести руку до лица, чтобы поправить очки, и впервые за всю осознанную жизнь чувствует себя полным идиотом. Он тормоз? То есть Рин ведёт себя как неразумная истеричка, портит жизнь себе, окружающим и брату в особенности, а не прав всё равно Юкио? Да что вообще творится в его растрёпанной голове, какой безумный сквозняк мечется между заострёнными ушами? — Я просто хочу решить проблему мирно, обсудить твои мысли в спокойной обстановке. Вместе мы справимся со всем, что тебя тревожит, не нужно бояться рассказывать мне о переживаниях. Если тебя беспокоит успеваемость, я в любой удобный момент готов провести внеклассное занятие и… — Господи, да заткнись! Я уже не знаю, как до тебя достучаться, ты мне все нервы вымотал! — зарывшись тонкими пальцами в волосы, Рин сжимает свою голову до боли в висках. Он перепробовал всё, до чего смог додуматься, даже самые опасные вещи, но глупый младший брат продолжал пялиться как осёл на два стога сена, с бесцветной заботливостью отчитывая за выходки, лишь иногда наконец срываясь, давая волю эмоциям. — Я? Тебе? Вымотал нервы? Ты хоть представляешь, каких усилий мне стоит поддерживать твою репутацию адекватного человека, а не пизданутого демона? Каждый раз, когда я пытаюсь спокойно договориться, ты не обращаешь внимания. Это я здесь не знаю, как ещё до тебя достучаться. — Так может возьмёшь ремень и выпорешь меня?! — Рин кричит вовсе не зло, наоборот, он будто наконец убрал заслон и решил сказать правду. Тут же залившись краской, он прячет лицо в ладони. Как можно было выпалить страшный секрет в настолько неподходящий момент… — Что? — неверяще переспрашивает Юкио, почувствовав, как сердце начинает биться в районе горла, перехватывая дыхание. Иногда Юкио и правда задумывался о таком методе наказания, но применять его уж точно не собирался. Ему ведь совсем не идёт злиться, Рину будет скорее смешно, чем стыдно и больно. — Что слышал, задрот. Выпори, отшлёпай, свяжи и изнасилуй! Мне без разницы! Разозлись на меня! — не убирая рук от лица, Рин высказывает всё, что гложет его уже слишком долго. Стыдно. Страшно. Если бы Юкио пошёл на это сам, всё было бы прекрасно, но раз Рину пришлось говорить вот так прямо, ничего хорошего не случится. В лучшем случае Юкио просто уйдёт, оборвав все связи. О худшем варианте и думать не хочется. — Зачем мне всё это делать? Зачем на тебя злиться? — как будущий врач, Юкио многое знает о гормонах, и это немного спасает: хотя бы на что-то можно списать глупости, которые брат пытается выдать за осмысленные просьбы. — Да ты хоть раз себя в зеркало видел? Видел, как ты злишься? На месте демонов я бы самоуничтожался от возбуждения. Чем и занимаюсь уже хрен знает сколько времени! Я в жизни не видел ничего красивее, чем ты в приступе гнева! — Нии-сан, ты давно должен был поделиться этим. Такие мысли конечно не совсем, но в общем-то нормальны для твоего возраста. Ты не знаешь, куда деть накопленную энергию и пытаешься сублимировать её в наше общение. Нужно записаться к психологу и найти другое применение гормональному всплеску. Мозг Юкио, как единственный оплот объективной холодной рациональности в безумном мире, выдал единственно логичный вариант. Всё сходится, решение найдено. Как только Рин согласится, им обоим будет больше не о чем волноваться. А разговоров-то было, будто происходит нечто действительно страшное… — Я ходил. Объяснил ректору-клоуну ситуацию без подробностей, взял денег, нашёл специалиста. И ты прав, я сублимирую. Но не так, как ты сказал. Сатана — реально самый жестокий тип во всех мирах, иначе он не стал бы делать нас братьями, — Рин понимает, сколько боли отражается в его глазах, но скрывать эмоции больше не в его силах, слишком сложно держать язык за зубами теперь, когда брат узнал большую часть правды. Он одновременно желал и боялся этого момента, скрывал и выставлял напоказ чувства, отрицал их и поддавался наваждению. Смысла в этом больше нет: раз уж начал, нужно договорить до конца. — На сеансах мы пришли к тому, что за желанием разозлить и физической похотью кроются чувства. Настоящие, понимаешь? Те, которые я не разрешаю себе испытывать. Я просто выёбываюсь и привлекаю негативное внимание, но хочу совсем не этого. Дошло? — Чего? — ошарашенно бормочет Юкио, вообще-то совершенно искренне не понимая, к чему ведёт брат. Какие чувства? К нему что ли? — То есть ты это… Ну… Типа… — обладая огромным словарным запасом, благодаря увлечению литературой, Юкио никак не мог подобрать нужного слова, чтобы удостовериться в правильности своей догадки. — Люблю. Люблю тебя, — Рин тихо скулит и по-девичьи опускает взгляд, избегая прямого контакта. Он сказал это. Спустя почти год душевных терзаний выложил правду. Как и говорил психолог, стало гораздо легче. Осталось лишь дождаться, когда Юкио возненавидит его, и можно будет закрыть вопрос. — Совсем не как брата. Люблю и хочу тебя. Хочу быть твоим. Впервые за многие месяцы Рин улыбается брату искренне. С печалью в глазах, но так же с блаженной лёгкостью, будто он избавился от тёплых и уютных цепей, коими был связан слишком долго. Юкио чешет затылок и поправляет очки, занимая нервно дрожащие руки. Он ведь думал об этом. Сопоставляя поведение брата с типичными моделями, он понимал, что Рин ведёт себя как влюблённая девчонка, не способная выразить чувства. Что же касается самого Юкио… Скопившаяся в нём ярость иногда выливалась в сексуальное желание, направленное на брата, но это же просто гормоны, они ничего не значат. С другой стороны, рассуждая логически, разве он стал бы тратить столько нервов из чисто родственных обязательств перед братом? Не проще ли было бы отказаться защищать его, переложить ответственность на Мефисто и стать обычным врачом, как всегда мечтал. Проще. Но хотелось не этого. Хотелось самостоятельно брать ответственность, помогать, быть опорой и поддержкой, быть той самой сильной спиной, за которой может спрятаться легкомысленный Рин. Хотелось присвоить его. — Я как бы… Тоже. Наверное, — Юкио мнётся, вертит в пальцах очки, но в его тоне не слышно лжи, скорее замешательство и сложность принятия. — Да, блядь, ладно?! — не выдерживая, Рин ударяет ладонями по собственным коленям. — До тебя дошло! Ты вообще в курсе, что постоянно жрёшь меня взглядом? Даже сейчас глаза от шеи не отводишь! Шима уже заебал подшучивать! Всегда поражался, как можно быть таким тупым и умным одновременно. Брат я тебе или нет, но думать о мотивах своих решений иногда нужно! — смешно, Рину до слёз смешно от того, как насквозь логичный брат без сомнений признаёт свои чувства. Честно, Рин удивлён, что Юкио вообще осознал факт их наличия, он-то думал, что брат никогда не сознается в подобных желаниях, оставшись уверенным, что всё дело в ненависти и раздражении. — А почему не рассказал, раз всё видел? — закономерный вопрос, и ответ на него действительно интересует Юкио сильнее всего остального. — Я… хотел, чтобы ты начал первым. Сейчас я как будто выпросил взаимность. Это совсем не как в манге, — Рин снова закрывает лицо ладонями в приступе стеснения. Говорит как девчонка, сплошной стыд. — Ладно, я могу начать, наверное… Но… С чего? Что сейчас нужно сделать? — Я уже говорил, — поджав губы, Рин с вызовом смотрит в глаза брата, заранее готовясь пояснять, что и когда именно он сказал. — Ааа, — задумчиво тянет Юкио, с недоверием косясь на брата. — Я как-то не уверен. Тебе точно понравится?.. — Да! Подойти и сделай уже всё, что хочешь! Вот, смотри, — Рин стягивает футболку и ложится на живот, выставляя чуть вверх обтянутую шортами упругую задницу. — Всё в твоём распоряжении. Подвинь зеркало правее и бегом ко мне вымещать злость! Сама идея безусловно нравилась Юкио. В жар бросало от одного вида распластавшегося и готового на всё брата, однако он совсем не был уверен, что сделает всё правильно. Рин, кажется, был осведомлён о тонкостях гораздо лучше него, и как бы странно это ни звучало, Юкио решил просто делать всё, о чём тот просит. Подвинув большое зеркало так, чтобы в нём отражался Рин, он расстегнул свою рубашку и вынул из брюк широкий кожаный ремень с тяжёлой пряжкой. Как же странно… Юкио перекидывает ногу через бёдра брата и усаживается на них так, чтобы обоим было достаточно комфортно. Без капли сомнений он тянет за резинку чужие шорты и стягивает их, открывая себе обзор на худощавые, но невероятно привлекательные ягодицы Рина. Кажется он слышал что-то о петтинге в контексте обязательного элемента секса, так что первым делом он ощупывает задницу брата горячими ладонями, слегка шлёпает, прикусывает, неудобно наклонившись, и наконец проводит только облизанным влажным пальцем по расселине, нажимая на розоватый выбритый анус. Рин подаётся навстречу, прогибаясь в пояснице, и тихо стонет от грубоватых прикосновений. — Ну же, Юки, скорее… Выпори меня, прошу… Сосредоточившись на причинении брату боли, Юкио старается забыть о собственном возбуждении, хотя это по-настоящему сложно, ведь стояк до ужаса неприятно упирается в ширинку. Наверное когда-нибудь он научится всё делать правильно, а пока что можно потерпеть. Первый удар ремня приходится на правую ягодицу, однако он не оставляет за собой следа. Слишком слабо. Юкио вовсе не зол на Рина, он просто хочет его. Рин просил не об этом. Память услужливо подкидывает моменты из прошлого, когда брат вёл себя невыносимо, когда бесил, раздражал, подставлял… Огладив ремень свободной рукой, Юкио замахивается и со свистом рассекает воздух, теперь вкладывая в удар эмоции. Рин вскрикивает болезненно, но вовсе не пытается остановить экзекуцию, наоборот, охотнее подставляется и закусывает уголок подушки, чтобы кричать не так громко. Удостоверившись, что реакция на порку у брата самая положительная, Юкио вновь поднимает руку и опускает тяжёлый ремень уже на левую ягодицу, окрашивая в тёмно-розовый её тоже. Красиво. Хочется раскрасить Рина полностью. Глубоко вздохнув, Юкио поддаётся порыву и шлёпает быстро, резко, почти не давая времени прийти в себя. Он с садистским интересом наблюдает, как равномерно краснеет бледная кожа брата, как в первые секунды после удара на ней проступают тонкие светлые полосы. — Назови меня сучкой, — уже без какого-либо стеснения подсказывает Рин, неотрывно наблюдающий через зеркало за действиями брата. Юкио восхитителен. Проступившие вены украшают руки минималистичным витражным узором, расстёгнутая рубашка позволяет увидеть кубики напряжённого пресса, но лучше всего — лицо. Брат такой сосредоточенный и строгий, со сжатыми в тонкую линию губами, со стекающей по виску капелькой терпкого пота, со съехавшими на кончик носа очками… Честное слово, Рин мог бы кончить от одного взгляда, но пока что держался ради получения большего удовольствия. — Ты маленькая похотливая сучка, нии-сан, — басит Юкио, остановившись чтобы перевести дыхание. — Ты очень, — ремень ложится на самый верх бедра, — очень — снова на ягодицы, — очень испорченная сучка. Ремень, конечно, делает Рину до крайности больно, и это приятно видеть, но Юкио хочется прикоснуться к брату, ощутить жар его тела, а потому кожаная лента летит в угол комнаты и ей на смену приходят мозолистые ладони. Ощущения от этого совсем другие. Больше контакта, ещё жарче, ещё… — Ещё! Говори ещё! — Ты был таким непослушным мальчишкой, — голос становится хриплым. Процесс, изначально воспринимавшийся Юкио как неловкая игра, превращался в нечто серьёзное, интимное, исходящее из самой глубины сердца. Он не думал, что у него получится быть таким настоящим, отпечатывая на заднице брата собственные ладони, но сейчас Юкио чувствовал себя как никогда искренним и честным. — Ты заслужил наказание за то, как плохо себя вёл. Тебе нравится? Тащишься, когда тебя шлёпает младший брат? Извращённая сучка, я выбью из тебя все грязные мысли. Давай, кричи для меня громче своим девчачьим мазохистским голосом. Вслушиваясь в восхитительные крики и стоны, Юкио продолжает звонко шлёпать постепенно синеющий зад Рина, не позволяя тому даже спокойно вдохнуть. Тренированные руки почти не чувствуют усталости, а вечно ровное снайперское дыхание не сбивается ни разу, однако злость постепенно уходит, и бить с прежней силой не получается ввиду отсутствия мотивации. Но что делать дальше? Остановившись, Юкио с маниакальной улыбкой рассматривает результаты своих трудов и ждёт инструкций. Затянувшееся бездействие брата даёт Рину возможность отдышаться и залезть дрожащей рукой под подушку. Найдя там тюбик смазки, Рин протягивает его куда-то за спину, передавая Юкио как молчаливое указание насчёт дальнейших действий. Но Юкио почему-то продолжает медлить, не слышно даже щелчка крышки. Посмотрев в зеркало, Рин закусывает губу, чтобы не засмеяться. Юкио поправляет очки и сосредоточенно читает способ применения геля. — Просто выдави это на пальцы и вставь их в меня, чёртов ты задрот! — никогда не отличавшийся вежливостью, Рин даже в своём положении умудряется быть дерзким. Понимающе кивнув, Юкио давит на руку предположительно достаточное количество смазки и растирает её. Теперь причинять боль нежелательно. Вспоминая анатомию человека, Юкио понимает, что такой дискомфорт просто не может быть приятным, боль здесь обязательно будет острой и режущей. Потому начинает он с одного указательного пальца, то проскальзывая внутрь жаркого тела, то нежно обводя рефлекторно сжимающийся анус, чтобы успокоить мышцы. — Расслабься. Всё хорошо, здесь тебе не будет больно, слышишь? Давай, нии-сан, ты ведь сможешь сделать это для меня? — в попытках свести на нет неудобство, Юкио успокаивает даже тембром голоса, разговаривая чуть громче, чем полушёпотом, прямо над ухом брата. Учитывая, что Рин перестал зажиматься, получалось у него вполне неплохо. Протолкнуть второй палец гораздо сложнее, широкие суставы слишком растягивают непривыкшие мышцы, травмируют тонкую кожу, несмотря на обилие смазки. Рин нетерпеливо подаётся навстречу, за что получает увесистый шлепок по до сих пор бордовой ягодице, и это с его-то регенерацией. — Достал! Всё, мне достаточно! Это приятно, но хватит быть такой неженкой! — Тогда попроси меня как следует, — нужно ещё немного времени для подготовки, и эта просьба кажется Юкио отличным способом чем-то занять неугомонного брата. Удивительно, но Рин замолкает на целую минуту, упрощая процесс растяжки. — Юкио-сама, пожалуйста, вставь свой большой горячий член в мою мокрую дырку и оттрахай меня так, чтобы завтра я не мог стоять на ногах. Заполни меня внутри своей спермой. Моя похотливая задница хочет принадлежать только тебе. Чуть меньше самоконтроля, и Юкио обязательно закашлялся бы от шока, что его брат знает такие грязные словечки и может их произнести. По зажмуренным глазам и заалевшим щекам видно, что Рин стеснялся всё это говорить, но раз уж сказал, значит был не против. Перед настолько откровенной просьбой устоять было невозможно. Расстегнув брюки, Юкио наконец освобождает потемневший от возбуждения член, наспех оглаживает его скользкой от смазки рукой и, прикусив Рина между шеей и плечом, входит в него одним плавным толчком, с трудом преодолевая рефлекторное сопротивление. — Какой же ты охуенно тугой, — хрипло тянет Юкио, вылизывая и покусывая солоноватую шею брата, чтобы немного скрасить болевые ощущения от проникновения. — Такой вкусный… Моя сладкая сучка. Нравится чувствовать меня внутри? — Дааа… Блядь, да… Поставь меня на четвереньки и отымей так сильно и глубоко, как только сможешь, — Рин неловко опирается на локти, прижимаясь спиной к груди брата и тихо постанывая от ощущения ничем не стеснённой близости. Зад горит уже не так сильно, а отсутствие движений выводит из себя, так что Рин перекладывает руку брата на свою поясницу. — Двигайся быстрее, я что, непонятно говорю? — Вообще-то да, — Юкио задумчиво поправляет очки и пересаживается так, чтобы Рин мог подобрать ноги, после чего резко вздёргивает его, подхватывая за выступающие части тазовой кости. Половину слов, произнесённых братом, приходится додумывать, потому как они сливаются в единый поток беспорядочных букв и стонов, однако Юкио не против, это кажется ему бесконечно горячим — то, что он доводит Рина до подобного состояния, по сути ещё ничего не сделав. — Хорошо, нии-сан, я начинаю. Двигаться в болезненно сжатых мышцах проблематично и неудобно, но Рин ведь лучше знает, что ему нужно, поэтому Юкио до побелевших костяшек крепко держит брата чуть ниже талии и протискивается в его анус на всю немалую длину. Медленно, но грубо и резко, каждым толчком выбивая из лёгких Рина весь воздух, Юкио пока что просто даёт привыкнуть к ощущениям и слегка меняет угол проникновения, пытаясь найти положение, в котором будет давить на простату. — Юки… Заломи мне руку… — опираться на локти, когда всё тело ватно-силиконовое, довольно трудно, и Рину хочется расслабиться, полностью отдаться ощущениям, а не тратить силы на удержание непослушного тела в нужном положении. Кое-что в сексе Юкио смыслит, иначе брат не кричал бы под ним и не сопровождал бы каждый вдох протяжным стоном, однако значение некоторых слов оставалось для него буквальным. Примерившись, Юкио хватает Рина за предплечье, тянет его на себя и упирается ребром ладони в сгиб плеча, свободной рукой выворачивая тонкое запястье. — Ай! Сука! Да не так! Спецназовец хуев, ты мне сейчас ключицу сломаешь! Просто возьми за локоть! — от внезапной острой боли у Рина бесконтрольно текут слёзы. Испытывая такое, легко признать свои ошибки: было ужасно глупо просить тренированного бойца фактически провести захват. Но говорить этого вслух Рин не собирается. Пусть четырёхглазая машина для убийств в следующий раз думает, какие умения можно применять в постели, а о каких лучше на время забыть. Нелепо ойкнув, Юкио медленно выпускает руку брата из плена и перехватывает более подходящим образом. Судя по довольным стонам, теперь всё правильно. Распластанный грудью по смятой простыни, Рин утыкается лицом в подушку и ведёт бёдрами, показывая, что брат может продолжать. Юкио зачем-то кивает, будто собирается выполнить элементарную, ничего не значащую просьбу, и возобновляет движения. Внутри Рина скользко, влажно, мягко — принципиально другие ощущения по сравнению с быстрой дрочкой в душе. Сейчас становится приятнее с каждым толчком, настолько, что даже кончать не хочется. Хочется провести всю ночь, втрахивая брата в низко скрипящую кровать, доводя его до новых и новых пределов удовольствия. Позволять ему кончать столько раз, сколько выдержит его хрупкое тело. Однако уже после первого оргазма Рин обмякает и дышит так тяжело, что Юкио начинает волноваться за его состояние. Слегка отодвинувшись, Юкио переворачивает брата на бок, чтобы тот смог свободно дышать, и закидывает его ногу на своё плечо. — А я думал, ты выносливее… И как ты только выдерживаешь тренировки? — усмехнувшись, Юкио влажно целует острую косточку на лодыжке разомлевшего Рина, снова возбуждая его. — Тебя кто сейчас пиздеть просил? Заткнись уже и сделай меня своей сучкой! — несмотря на сковавшую мышцы негу, Рин хотел большего. Он ждал так долго, так преданно и неотступно, что не собирался останавливаться на всего одном разе. Учитывая, сколько сил он потратил на брата, Юкио просто обязан взять на себя ответственность и отработать старания. Мягко улыбнувшись в ответ на очередную дерзость, Юкио приставляет головку к всё ещё раскрытому входу брата и проскальзывает внутрь. Он двигается сразу быстро, уже примерно понимая, как именно нужно держаться, чтобы упираться в простату. Впрочем, по плаксивым стонам Рина легко определить, когда ему становится особенно хорошо. — Юки… Ты далеко… Хочу ближе. Поцелуй меня. Рин тянет руки и смотрит так доверчиво, что Юкио выполняет просьбу незамедлительно. Переложив ногу брата с плеча на свою поясницу, он сдёргивает липкую от пота рубашку и ложится на Рина. Поцелуй выходит несдержанным, немного неумелым, но безумно страстным: Юкио проталкивает язык в податливый рот, прикусывает и вылизывает пересохшие губы, тянет зубами нижнюю и снова проникает языком внутрь, теряя последние крупицы самоконтроля из-за резонирующей вибрации гортанных стонов. Спустя несколько минут Рин зажимается, начинает дрожать и высоко вскрикивать, потираясь ноющим членом о рельефный пресс брата и пачкая его небольшим количеством жидкой спермы. После оргазма Рин особо чувствительный, совершенно не способный на сопротивление, и Юкио ловит этот момент, чтобы снова возбудить его. Спустившись чуть ниже, Юкио сжимает губами напряжённый сосок брата и втягивает его, обводя языком по окружности. — Нет, стой… Это слишком… Хватит, — Рин хныкает жалко и болезненно, чем ещё сильнее заводит Юкио, начавшего работать языком усерднее. И без того горящее от обилия ощущений тело Рина плавится окончательно, превращается в единый оголённый нерв, так что любое прикосновение отзывается сразу в каждой клетке организма, а раздражённые стимуляцией соски становятся самой эрогенной зоной. Подхватив брата под поясницу, Юкио вбивается в тугой анус всё быстрее. Свободной рукой он сжимает аккуратный небольшой член Рина под головкой и резко дрочит ему, жестоко заставляя кончить ещё раз, но теперь — вместе. — Давай же, нии-сан, будь послушным мальчиком. Это последний раз… на сегодня. Ты ведь можешь ещё, одновременно со мной, пока я заполняю тебя внутри, — прислонившись лбом к острому плечу брата, Юкио входит как можно глубже, до самого основания, и как только чувствует характерную пульсацию, наконец позволяет себе кончить. Долго, несколькими затяжными толчками он изливается в самую глубь крупно вздрагивающего тела Рина, после чего целует его губы и, оттолкнувшись менее уставшей рукой, падает на спину. В первый же раз устроить такой марафон… Рин слишком горячий, чтобы можно было остановиться на меньшем. — Окумура-сенсей… Я завтра не приду на вашу лекцию, — еле двигая губами, Рин шепчет неразборчиво, но в его интонации легко угадывается искреннее счастье. — Это ещё почему, Окумура-кун? Вы худший ученик в классе, вам никак нельзя пропускать занятия, — с выражением строгой серьёзности на лице Юкио становится настолько похожим на того себя, который ведёт антидемоническую фармакологию, что Рин слабо смеётся и прячется от требовательного взгляда в тёплых объятиях. — А потому, что вы, сенсей, слишком ответственно подошли к просьбе сделать так, чтобы завтра я не смог стоять на ногах.

***

— Окумура-сенсей, а где Рин? — Шима смотрит со странным прищуром и наклоняется над учительским столом, неумело используя распространённый приём морального давления. Юкио мог бы, но совсем не хочет врать любопытному студенту. Пусть теряется в догадках до самой старости. — Нии-сан вчера был жестоко наказан за своё поведение и теперь не может безболезненно передвигаться, — сверкнув глазами, Юкио медленно ведёт двумя пальцами по переносице и поправляет идеально сидящие очки.