Салаи

- Зо! Мне нужен натурщик! – Леонардо даже не изволил оторваться от созерцания дощатой стены мастерской, испещренной пятнами краски и результатов разнообразных опытов, царапинами, неразборчивыми письменами, нанесенными чем-то острым, мелом, краской, карандашом и, кажется, даже кровью. Слои перемешивались, записи были сделаны в разное время и в разных направлениях, смешались с пятнами, частично перекрывая друг друга. Зо иногда казалось, что только Лео может разобраться в этой какофонии цвета, текста и текстуры. Но чаще казалось, что даже он ни черта не может понять и просто пялится в стену, видя что-то своё, навеянное опиумом. Но как бы там ни было, с протяжным вздохом обреченного Зо начал расстегивать одежду. -Ты что делаешь? – маэстро все же снизошел оглянуться. - Черт возьми, ты же сказал, что тебе нужен натурщик! - Не ты! Найди мне… - Нико? – перебил жулик. - Нет! – раздраженный художник метался по мастерской, злясь на недогадливого друга, который не смог с полуслова угадать его желание. - Леонардо, успокойся! Кого ты намерен рисовать? - Какое твое дело? Зо пожал плечами: - Ангелов и праведников ты рисуешь с Нико, сатиров и грешников – с меня, а благородных господ с натуры, - при этом Зороастр кивнул в направлении окна, за которым так удачно развалилась в луже свинья. Да Винчи на мгновенье остановился, посмотрел в окно и захохотал: - Зо, иногда я рисую и женщин! - О! Так тебе нужна шлюха? – обрадовался плут. - Не совсем… Поняв, что вряд ли сумеет объяснить Зо что именно ему нужно, Леонардо тут же потерял к нему интерес и выскочил в душный смрад флорентийских улиц. В его голове уже был готов образ. Взгляд да Винчи шнырял по прохожим, в попытке найти того, кто органично встроился бы в фантазии художника, позволив им воплотиться в жизнь. Вдруг из толпы он глазами выхватил то, чего так и не смог бы внятно объяснить Зо – гибкое тело, зовущий взгляд на лице ангела, удивительную, противоестественную смесь невинности и распутства. Зачарованный, он как на привязи последовал за волшебным видением, догнал, схватил за руку и, не отрывая глаз, потянул за собой. Видение хмыкнуло, презрительно скривило губы, но последовало за художником. Так они дошли до мастерской. Зо, конечно же, там уже не оказалось – мало ли дел у вора и гробокопателя в благословенной Флоренции? Но похоже, что Леонардо сейчас не интересовал никто, кроме его модели. Он рисовал всю ночь. Судорожно, лихорадочно делая набросок за наброском, стараясь уловить каждое движение, улыбку, взмах бровей. Лицо, фигуру, жесты. Он примерял на этот идеальный образ маски детей, суровых мужей, святых и даже женщин – лицо и тело ложились идеально! Леонардо захлебывался восторгом и страхом, что его идеальный натурщик развеется подобно опиумным грезам. Задолго после рассвета в мастерскую ввалился Зороастр. - Какого хрена ты тут делаешь, Джакомо?! – взревел он раненым медведем. - Зо! Какого хрена ты орешь?! – тут же заревел в ответ да Винчи, у которого от неожиданности сломался грифель. - Маэстро меня рисует, - жеманно протянул натурщик. - Лео! Только ты смог из всех шлюх Флоренции выбрать самое беспринципное, лживое и корыстное существо! - Зо! Если ты обратишь внимание, то я его рисую, а не трахаю! - А могли бы совместить… - заявил Джакомо, призывно облизывая губы. Да Винчи тут же схватился за карандаш, торопясь запечатлеть чувственное скольжение языка. - Или ты ревнуешь, Зо? – продолжил натурщик. – С чего бы? Завелась лишняя монета? Зо выскочил из мастерской, невнятно ворча, что он не будет спасать задницу паршивого художнишки, сыпя отборными ругательствами и проклятиями на пяти языках в адрес Джакомо. Да Винчи внимательно рассматривал свою вечернюю добычу. - Лживое и корыстное существо? – усмехнулся Леонардо. Джакомо заулыбался так, будто услышал лучший из комплиментов. – Я буду звать тебя Салаи.