Автопортрет

      — Ты действительно хочешь быть… таким?       Норт подняла брови.       — Да, — твердо сказал Маркус.       Норт вновь перевела взгляд на изображение смуглого мужчины в ошейнике, который пустыми глазами смотрел куда-то вверх. Поводок задирался вверх, за кадр, прямиком в чьи-то властные безжалостные пальцы.       — По сути, это автопортрет, — Маркус стоял перед ней в домашней футболке и штанах, держа в руке кружку с чаем.       Норт помолчала немного, вздохнула и широко расставила ноги, взглядом указывая на пол перед собой. Маркус поставил кружку на журнальный столик, а затем опустился на колени туда, куда требовалось.       — Сними верх.       Норт наклонила голову, откладывая рисунок прочь.       Маркус спокойно стянул майку через голову и кинул её в сторону, затем сцепил руки за спиной. Норт позволила себе легкую улыбку, которая не коснулась глаз, ставших вдруг пронзительно ледяными. Она расстегнула ремень, достала его из джинсов, затем накинула на горло Маркуса и затянула слабой петлей. Щеки Маркуса мгновенно покраснели. Норт свободной рукой схватила его за шершавый затылок, вынуждая задрать лицо практически к потолку, чтобы загнать кожанную ленту прямо под челюсть, вплотную, затягивая сильнее, но пока позволяя дышать.       Пока.       Маркус рефлекторно приоткрыл рот, будто это могло дать больше воздуха, рука Норт тут же оставила затылок и метнулась к его лицу, чтобы большим пальцем надавить на нижнюю губу. Маркус коснулся мягкой подушечки языком, Норт усмехнулась, погружая два самых длинных пальца прямо меж раскрытых губ.       — Сядь, — глухо сказала она.       Маркус тут же выполнил приказ, не сводя с неё потемневшего взгляда. Пальцы выскользнули на мгновение, ремень натянулся сильнее, но он не обратил внимания. Норт ослабила кожаную ленту и начала толкаться пальцами в горячий, влажный и беззащитно мягкий рот. Сосредоточенная, она не сразу заметила, что Маркус держит обе руки за спиной так, будто они связаны.       Боже…       Норт разложила его прямо на полу, правой рукой вдавливая ремень в жесткий ковер, а левой лаская напряженный твердый член мокрыми пальцами.       Спустя несколько минут, она сжалилась и, избавившись от джинсов и белья, оседлала его.

***

      Когда покрытое испариной тело Маркуса начало мелко дрожать, Норт остановилась. Она отстранилась от его искусанного рта, натянула конец ремня, что держала в побелевших от напряжения пальцах и твердо сказала:       — Кто я для тебя?       Маркус с трудом сфокусировался на её лице, тяжело дыша.       — Моя… — Он сглотнул. — ...хозяйка.       Норт затянула ремень на его шее, полностью перекрывая воздух, и начала нарочито медленно двигаться.       — Я хочу…       Она приподнялась и резко опустилась на его член.       — Чтобы ты…       И ещё раз.       — Сейчас же. — И снова. — Кончил.       Маркус смотрел на неё, страдальчески сведя брови. Его тело с каждым мгновением дрожало всё сильнее, грудь стала вздыматься, в тщетной попытке вдохнуть. Норт ускорилась. Их взгляды сплавились воедино и, подобно обоюдоострому мечу, прошивали друг друга до самого нутра.       Маркус сжал её бедра руками, откидывая голову назад, сотрясаясь в оргазме, безмолвном, но неистовом, как буря. Смуглый, покрытый испариной, кадык ходил ходуном под кожаной лентой.       Норт ослабила ремень и тут же выпустила его из руки: Маркус потянулся к ней дрожащей ладонью. Их пальцы переплелись и сжались.