Ты кровь, что течёт в моих венах

Я впервые порезала запястье ещё в детстве, зацепившись за куст шиповника, и тогда не предавала этому особое значение. Зато родители сильно переживали, и оборвали ту ветку в моей крови, чтобы не разошлись слухи, о том какая она у меня цвета. У моих родителей кровь в венах рук почти одинакового жёлтого цвета. Сходство было не идеальным, но более чем хорошим, чтобы заключить брак. У меня же "настоящая кровь" была голубого цвета с редким жёлтым отблеском. Таким цветом крови обладали немногие одинокие деятели разных эпох. Все одинокие. Кровь слишком редкая. Некоторые практически кричали о том, какого цвета их настоящая кровь, чтобы найти вторую половинку, но в основном в мире действовала негласная норма, по которой люди умалчивали о цвете своей крови, чтобы не было лишних проблем, по типу: "давай найдём тебе жениха" решали подружки и на каждом углу кричали какого цвета жидкость в вашем теле, или "лол, редкая кровь. Ты в курсе что останешься одна? " и прочее, прочее. С человеком кровь которого наиболее схожа с твоей, у тебя наибольшее количество шансов создать семью и жить в мире и согласии. Бывали исключения, но долго пары с разным цветом крови не жили. Судьба тоже не дура, поэтому у людей с разным цветом редко была симпатия, даже в сексуальном плане людей не особо тянуло друг к другу. Были и люди-универсалы с прозрачной жидкостью в руках, но как правило, они были ветренны. Я начала задумываться о будущем только в школе, ведь кровь с блеском была редкой. Хоть внешностью я была не дурна: русые до плеч волосы, хрупкая фигура, зелёные глаза, я рисковала остаться одна. Найти человека с голубой кровью можно, но мало что получится у него со мной. Лучшим вариантом было найти кого-то с другим цветом крови но с жёлтым сиянием, а таких очень мало. У моего первого парня кровь была голубой, но долго мы не пробыли вместе, у девушки была больше синяя кровь, но даже с ней мы были в отношениях дольше. Запретов на однополую любовь нигде не было, ведь подходящий человек мог быть кем угодно, но даже при этом, находить истинного соулмейта безумно сложно. А особенно мне. В 10 классе я полностью прекратила поиски, практически отчаявшись. В школе никого не было, поэтому вся надежда была на студенческую жизнь. Так я думала. ... Новая учительница пришла к нам во второй половине года моего 10 класса. Девушка лет 25, красные волосы, карие глаза, пышные формы. Своей экстравагантностью она привлекала многих, но никому не отвечала взаимностью, поэтому и я не лезла к ней, хотя чувствовала необъяснимое притяжение. Ирина Витальевна была строгой, но с чувством юмора, и ей, кажется, нравилась я. Она любила спрашивать меня на уроке, спорить со мной, подкалывать, она даже вызвалась быть наставницей в моём школьном проекте. Мы выполняли его 3 недели, оставались в школе после уроков, на выходных. Каждое наше взаимодействие было приятным, а прикосновение нежным. Однажды она сделала нам чай, когда мы в очередной раз остались в школе искать информацию для моей работы. Мы сидели вдвоём за партой, она искала что-то в интернете, я в книгах, а рядом стояли две кружки ароматного чая и шоколад. Я все ещё помню её объятья после защиты проекта (от которых, как и обычно от наших касаний, меня бросило в дрожь) и запах чая с нотками лимона.. В июне моих последних школьных каникул перед 11 классом мы встретились на улице. Она шла с мужчиной под руку, улыбаясь, но когда её глаза наткнулись на мои, улыбка изчезла. Мы сухо поздоровались, и просто прошли мимо. Почему-то от факта, что она не одна, у меня закололо в сердце и зародилась непонятная обида. 1 сентября мы не смотрели друг на друга и в течение месяца избегали контакта, встречаясь только на занятиях. Позже я узнала, что у этой девушки все ещё нет парня, но лёгкая отдушина от этой новости не уменьшила странного чувства в моей груди. В глазах учителя отражалась тоска, но я упорно продолжала не смотреть на неё. От этого негласного беспричинного игнора страдали мы обе, но я по прежнему не нарушала границ. На очередном уроке по физике, Ирина Витальевна показывала нам опыт с каким-то электрическим аппаратом, советского происхождения. Для его включения было все, кроме вилки для розетки, вместо неё из машины торчал провод с двумя контактами в твёрдой оболочке. Расковыряв их с горем пополам, учительнице таки удалось подключить к электричеству прибор и победно показать нам опыт. Во время него нужно было фиксировать показания аппарата, а по скольку табло было маленьким, каждому приходилось вплотную подходить к нему. Когда настала и моя очередь, я старалась как можно дальше встать у прибора, но все же пришлось наклониться к нему, а по скольку преподаватель сидела рядом, то приблизилась я и к ней тоже. Во время этого действия девушка стала глубоко дышать и покраснела, как и я, хоть и пыталась скрыть сей факт. По окончанию работы, Ирина Витальевна стала выключать устройство, но слишком резко дернув импровизированную вилку, позволила одному концу провода задеть себя прямо по запястью. Схватившись за раненое место, она сказала детям идти на перемену по звонку, а сама сбежала в свою лаборанскую. Я не могла оставить её там одну, зная что обработать рану в одиночку будет трудно, и поэтому, вопреки её указу, пошла за ней. Зайдя в помещение, я зажмурилась от тёмного освещения и увидела следующую картину. За маленьким столом у стены стояла Ирина Витальевна, роняя слезы. Её кровь, знакомого мне голубого с жёлтым отблеском цвета, стекала по запястью, капая на крышку стола. Увидев меня, она замерла, испугавшись. - Маликова... Аня.. - прошептала она, - прошу, никому не говори. - Не скажу. - просто ответила я, и принялась обрабатывать руку преподавателя, тем, что нашла в её аптечке. В полном молчании я перебинтовала ей запястье, которое от моих касаний немного дрожало, вытерла кровь со стола, и убрала любой след недавнего кровоизлияния. Девушка же просто смотрела на меня, покраснев и широко раскрыв глаза. В конце своей работы, я увидела ещё один изъян, и подойдя к все ещё шокированному учителю, убрала подушечками пальцев следы слез на её щеках, чувствуя как замерло тело под моими ладонями, а после молча ушла. Наше и без того никакое общение практически полностью сошло на нет. Ирина Витальевна изредка обращала на меня благодарные взгляды, а я не приходила на её уроки. Почему? Боялась. Боялась что я ней не нужна, вдруг судьба ошиблась или из-за освещения цвет крови исказился. На следующую неделю, все таки придя на последний в учебном дне урок физики, я прятала взгляд, в свою очередь, чувствуя на себе прожигающий взор карих глаз преподавателя. Собираясь как можно быстрее покинуть кабинет, я была остановленна ее просьбой задержаться. Всё же посмотрев на человека, что не давал мне покоя, я сдалась. - Аня, почему ты меня избегаешь? - спросила девушка, подходя ближе, заставляя меня пятиться назад,- Я даже не успела поблагодарить тебя за помощь, - девушка показательно подняла запястье с пластырем на месте раны и улыбнулась. - Всё в порядке. Я не нуждаюсь в благо... Ай! Отступая, я не заметила, как занесла руку выше, и порезалась мизинцем о колючку стоящего на окне кабинета кактуса. Тонкая струйка голубой с отблеском жёлтого крови потекла по пальцу, быстро останавливаясь, по скольку порез был незначительным. А вскоре её след вообще пропал под языком моей преподавательницы, нагло схватившей мою руку. Наступило молчание. А после рай. Её поцелуй на вкус был как тот самый чай с нотками лимона.