Из Тьмы

Утро началось с истошных криков на редкость голосистого петуха. — Кук-к-карекуууу!!! — Пернатый Карузо, словно настоящий певец, тянул звонкую ноту, прерываясь лишь на короткое мгновение вдоха, чтобы начать сначала. Громкое кукареканье выдернуло сознание из муторного сна с единственной запомнившейся деталью: светящимися недобрым светом кроваво-алыми небесами. Мысленно ругнувшись на разоравшегося пернатого, я глянул в окно и решил не возвращаться в сомнительную грёзу, всё равно скоро наступит утро. Сладко потянувшись, откинул одеяло и, позёвывая, сел на кровати. «Наверное, не стоило так засиживаться», — подумал, промаргиваясь. Вчера ночью, немного взгрустнув, после ухода Натала и Эрис я решил совместить приятное с полезным и потренироваться в управлении нежитью. Команды: «Люцифер сидеть! Люцифер лежать! И Люцифер к ноге!» весьма положительно повлияли на настроение. Наигравшись с пушистиком, решил полистать свои «записки вивисектора», приведя их в порядок и наметив наиболее перспективные и быстро проверяемые идеи. Как-никак, есть шанс вскоре повстречать большую партию «добровольцев», а может, даже и две — если, кроме «друзей» толстого караванщика, повезёт наткнуться на неуловимую (потому что до того, как они ограбили и отправили на тот свет семью какой-то шишки, их никто особо не ловил) банду дезертиров. Для начала хотелось бы проверить, как поведёт себя марионетка, если при жизни её накормить стимуляторами. Конечно, на мертвяков не действовали яды, но мало ли? Одно дело — иммунитет уже-мёртвого, другое — состояние ещё-живого. Также по некотором размышлении я пришёл к выводу, что излучением Яцуфусы можно попробовать не только убивать и пытать, но и, как ни странно, лечить. А что? Если концентрация молний-не-молний падала ниже предела, разрушающего энергетику, сила тэйгу оказывала стимулирующее влияние. Значит, если получится сделать энергию более разрежённой и менее агрессивной, то можно подстегнуть регенерацию. А то и не только её. Собственно, это проверялось и на животных, но в моей ситуации разбойничья «длинная свинья» — много доступней обычной хрюшки. Посетили меня и другие небезынтересные мысли, скрупулёзно записанные в блокнотик, чтобы в ответственный момент не тратить лишнее время на копание в памяти. Ну, а когда источник креатива истощился, я решил полистать на сон грядущий «Героя копья». Увлекательное чтиво. Так что на сон осталось, — рука потянулась к лежащим на тумбочке карманным часам, — чуть больше трёх часов. — Ну и ла-адно, — зевок, — в могиле отоспимся, хе-хе, — трофей щёлкнул золотой крышкой и отправился на место. Хотя при планировании операции я не собирался брать у раскулачиваемых бандитов ничего, кроме денег — но, походив и поглазев на потенциальную добычу, пересмотрел своё решение. Так в рюкзаке Прапора рядом с автоматом, патронами, контейнером с разными сильнодействующими наркотиками, документами, ценными бумагами и прочими полезными для дела вещами оказались и симпатичные золотые часы с рубинами, серебряная фляжка с имперским гербом и даже любопытная иллюстрированная книга о традиционных пытках и казнях разных народов континента. Да… в этом плане память прошлой жизни на меня повлияла не самым положительным образом. Раньше я не была такой барахольщицей. * * * Хорошенько размявшись, потренировав духовное восприятие и контроль над своей энергетикой, я направил стопы в обеденный зал: к тому времени он уже начал свою работу. В качестве завтрака выступали вчерашние пирожки с фруктами и кофе. Последний, в отличие от выпечки, оказался не очень. Причём до такой степени, что его не спасали даже шесть кубиков сахара и затрофееный у бандитов коньяк из фляжки. Удивительно, но даже дешёвая растворимая бурда из прошлого мира не смогла сравниться с этим, хм, продуктом. Стоило, как и вчера, заказать чай. Рядом на стуле сидел пушистик и меланхолично жевал свою пищу, иногда лениво дёргая длинным ухом на слишком громкие голоса деловито мельтешащих караванщиков и половых. Кстати, Люц вчера навёл меня на одну идею, и теперь, если повезёт, он со временем сможет превратиться в нечто большее, чем обычный кролик. Безуспешно пытаясь активировать способности живых подопытных за счёт накачки их своей силой, я как-то забыл, что у меня есть марионетки, которые не только не дохли от чужеродной энергии, но и имели удобный канал для подпитки. И теперь некрокролик — так, для начала — получал аж в два раза больше силы, чем требовалось для его существования. Посмотрим, к чему это приведёт. Поморщившись, отставил недопитую чашку остывшего и оттого ставшего ещё противней кофе. Гадость! Подозвав слугу, заказал у него чай. Под новый напиток завтрак пошёл веселее, но в одиночестве сидеть оказалось скучно. Я уже начал подумывать поскорее доесть, вернуться в номер и за книгой подождать пока не выйдут остальные, но появление Эрис прервало эти размышления. — Не бери у них кофе. Он здесь напоминает болотную воду с уксусом, — посоветовал севшей рядом блондинке. Она сонно кивнула и заказала булочку с чаем. — Ты сегодня рано, — обратился к сомнамбулически поглощающей завтрак девушке. — Какой негодяй тебя поднял, а пробудить забыл? — Всё эта ужасная птица! И как крестьяне их терпят? Спать же невозможно! — ворчливо отозвалась блондинка, пройдясь по «противной птице» и туповатым черноногим, которые разводили у себя под боком мешающих спать утренних крикунов. — А они и не спят, — улыбаюсь, выслушав экспрессивный спич. — Петух для крестьян как будильник. Начал орать — значит, пора просыпаться и идти пахать, разом за себя и за того парня. — И всё равно, петух — отвратительная птица! Не то, что милый кролик, правда, Люци? — ожившая девушка, посадила ушастого себе на колени и стала с улыбкой поглаживать. Люцифер, как истинный искуситель, с лёгкостью подчинял своей воле прекрасных дев: теперь не только Акира, но и Эрис пала под натиском его демонической харизмы. — И про какого парня ты говоришь, Куроме? — Про их помещика, конечно, — хмыкнул я, — а ещё про его семью, слуг и всех тех, на кого он разбазаривает собранные средства. — Ты не любишь владетельное дворянство? — Эрис изогнула светлую бровь. — А за что их любить? Налогов не платят, развитием земель в большинстве своём не занимаются, только недополученные казной средства проматывают и сословную ненависть плодят. Бесполезный народец. — Позволь с тобой не согласиться, Куроме. Дворянство всегда было главной опорой Империи. Именно благодаря силе и самоотверженности предков наша страна стала величайшей в мире… — увлёкшись, девушка прочла практически мини лекцию. Эрис (вероятно, в силу специфики образования и воспитания) смотрела на «лучших людей Империи» с некоторым пиететом. Поэтому девушка решила вступить со мной в полемику. Не особо жаркую, так, чтобы не сидеть молча. Нетрудно заметить, что политика не входила в список животрепещущих для начинающей певицы тем. — И именно благодаря потомкам этих героев-завоевателей она оказалась в той яме, в которой пребывает сейчас, — ответил в тон, мысленно добавив, что мои предки, скорей всего, простые землепашцы и к завоеваниям отношения не имели. Собственно, я тоже не слишком стремился навязать свою точку зрения, больше интересуясь позицией имперского дворянства в лице одной симпатичной блондинки. Хотя иногда меня заносило. Всё-таки многие привычные и от того нормальные для Эрис вещи для меня являлись очевидной дуростью и вредительством. Само собой, идей вроде развешивания особо бесполезных лордиков на воротах замков и национализации их имущества я не озвучивал, но… — Не думала, что ты сторонница столь реформистских взглядов, — покачала головой Эрис. — Я сторонница Империи. Но это не значит, что я должна восторженно не замечать недостатки системы. А вообще, — на губы наползла привычная кривоватая усмешка, — как будущая владычица этого мира, я против любой власти, если эта власть не я! — Ты опять шутишь, Куроме, — как показалось, с облегчением посмеялась девушка. Тема разговора ей уже надоела. — Вижу, ты носишь мой подарок, — решив сменить направление беседы, произнёс я, обратив внимание на небольшую кобуру на поясе блондинки. — Как насчёт стрельбы по живым пернатым мишеням? Отомстим гребнястой пакости? — Эм, я думала, что мы будем пользоваться обычными мишенями. — Идея кроваво отомстить крикуну и жестоко надругаться над мёртвым телом — выпотрошив, расчленив и сварив останки — не вызвала у Эрис прилива энтузиазма. Сморщившая носик девушка отчитала меня за неуместные за столом шуточки, ущипнув за бок и сурово пообещав защекотать, если не прекращу. Пришлось изобразить раскаяние и отвечать на вопросы про Натала. Девушка живо интересовалась предпочтениями друга, начиная от его увлечений и заканчивая тем, каким парфюмом и одеждой лучше пользоваться, чтобы ему понравиться. На моё закономерное возмущение и подозрительный вопрос, а не из потомственных ли офицеров разведки происходил её род, блондинка неожиданно смутилась. Оказалось, что дедушка Эрис по материнской линии, прежде чем пропасть без вести, действительно состоял какой-то там шишкой в ныне расформированной Тайной Полиции и частенько навещал тогда ещё маленькую внучку. Да и остальные ныне покойные родственники по материнской линии предпочитали делать карьеру либо там, либо в частях монстробоев. Занятенько. Теперь понятно, почему Эрис заинтересовала тема наследования способностей. Надолго смущения девушки не хватило и вскоре вытягивание информации об интересующем её объекте продолжилось, правда, уже не напрямую, а как бы между делом. Решив поддержать игру, стал, якобы забывшись, «выбалтывать» подробности легенды друга, которая, как и у всех нас, плотно переплеталась с реальным прошлым. Удобно, когда в памяти приходится держать только несколько ключевых фактов, а не целую историю. Появившиеся чуть позже Натал с остальными ребятами, освободил меня от «дознавателя», переключив внимание на себя. Друг, узнавший о нашем желании пострелять, предложил не заниматься самодеятельностью, а заплатить кому-нибудь из вооруженных огнестрелом охранников и нанять в качестве инструктора. Всё-таки пусть каждый в Отряде и умел обращаться с огнестрелом, но на не слишком высоком уровне ускоренных курсов. На том и порешили, тем более у меня была на примете парочка знакомых. Уж Сноу и Широ не откажут вежливой, а главное — финансово подкреплённой просьбе своей спасительницы. * * * — И запомните! — наставительно произнёс Широ — молодой синеволосый мужчина лет двадцати пяти с малозаметным шрамом через левую скулу, — Даже если оружие разряжено… — Обращаться с ним, как с заряженным, — закончила за него Эрис. — Широ, я запомнила правила ещё в первый раз, а вы их повторяете уже в четвёртый! Неужели я, по вашему мнению, так похожа на пустоголовую дурочку? — раздражённо спросила блондинка, которой не терпелось перейти к практике, а не выслушивать занудные речи. — Мы с Куроме уже стреляли! Вот! Зачем сто раз повторять одно и то же?! В принципе, начинающая артистка права. Техника безопасности — это, конечно, святое, но время привала, которое Иводзима тратил на вдумчивый обед, а его подчинённые на обихаживание копытных, совсем не бесконечно. Так мы действительно ничего не успеем. Зря что ли мы с Наталом мастерили мишень из нескольких шестов, брезента и старой куртки караванщика? Однако при взгляде на страдальческое выражение лица обладателя ёжика тёмно-синих волос сразу становилось понятно: будь его воля, оружие страшнее рогатки он бы девушке не доверил. Слишком уж она легкомысленно себя вела, слишком много улыбалась и хихикала. Вот и талдычил охранник одно и то же, не слишком веря, что ветреная особа сможет следовать инструкциям. Хотя, как по мне, девушка просто нервничала. — Действительно, Широ, это прекрасно, что ты так серьёзно подошёл к своим обязанностям, но наше время ограничено. Приступайте к практике. — Как скажете, госпожа, — на плохо выбритой физиономии явно читалось несогласие и опаска. Эрзац-инструктор явно ожидал, что нерадивая ученица набедокурит, а виноватым выставят его. В отличие от Сноу, его владеющий револьвером приятель так и не смог преодолеть сословные границы, общаясь исключительно на вы и относясь ко мне и ребятам с некоторой настороженностью. Его можно было понять, детишки из состоятельных семей, да ещё и обладающие немалой для простого наёмника личной силой — тот ещё контингент. Но мы ведь уже продемонстрировали адекватность, отсутствие задиристости и спеси, разве нет? Даже обидно. К сожалению, более открытый Сноу не владел личным револьвером и к тому же был сейчас занят. Наёмник с надеждой посмотрел на сидевшего рядом со мной Натала. — Наш атаман всегда говаривал, что лучше затр… кхе, затюкать новика правилами, чем он, кхм, подстрелит себя или кого другого, — запинаясь там, где должны быть связующие речь ругательства, Широ попытался отстоять свою точку зрения, но, не увидев понимания смирился. Мужчина тихо цыкнул, нахмурился, отдал свой, призванный послужить учебным пособием, револьвер и, встав сзади-справа от блондинки, принялся давать ей последние инструкции. — Печеньку? — Спасибо, Куроме, — принял угощение блондин. — Знаешь, Эрис показалась мне светлым человеком, — прожевав сладость и чуть помявшись, произнёс парень. — Я слышал, ты предлагала ей тренироваться сразу на живых мишенях? Зачем? Она ведь далека от всего этого. Может, не нужно учить её быть убийцей? — Пф… убийцей… — фыркнул я, перейдя на тихий смех, — живые мишени… хих, не могу! Петух это был! Тут же не город и тюрем со смертниками нет, — добавил, отсмеявшись, — где я возьму кукол? Или ты думал, что я решила наловить первых попавшихся крестьян? — Прости, Куроме, — лицо Натала приняло смущённо-виноватое выражение, — я не думал о тебе плохого. Просто… «Просто стрелы амура поразили кое-кого не только в сердце, но и в голову». — Прощаю, — отмахиваюсь рукой с зажатой в пальцах печенькой. — Я не собираюсь тренировать Эрис на людях. Ну, если она не попросит, — добавил полушутливо, — да и не выйдет из неё убийцы. А так будет шанс отбиться от всякой швали. Согласись: грустно получится, если такая приятная девушка окончит свою жизнь в лапах парочки грязных бродяг, — Натал утвердительно кивнул. — А с чего вдруг ты так озаботился этим вопросом? Неужели милая красавица-блондинка покорила сердце нашего стойкого командира, и он собрался отбить девушку у своей лучшей подруги? М? — подозрительно прищурив один глаз и положив руку поверх его плеча, я весело-подозрительно посмотрел на смутившегося парня. — Конечно, нет! — излишне быстро ответил блондин. — Она добрая, милая, красивая и хорошая, но… — парень ещё сильней смешался, начал что-то невнятно бормотать. Мысленным усилием я подавил ревность и вспыхнувший на миг огонёк злости, не дав им проявиться на лице. Стоило мне выказать своё недовольство зарождающимися отношениями — и Натал, несмотря на свои чувства, прикидывался бы дубом даже в ответ на прямые домогательства от Эрис. Таким уж он был человеком. Верность для него — не звук пустой. Мне далеко до святости, да и до нормальности, в общем-то, тоже. Но лишить одного из самых близких людей шанса ненадолго получить свой кусочек счастья? Никогда! Девушек в Империи много, а друг у меня всего один! — Ясно всё с вами, — спустя пару секунд насмешливого разглядывания «Ромео», я забросил в рот очередную печеньку, — Тогда не стану мешать высокому чувству. Совет да любовь, хе-хе. Или что там в этих случаях принято говорить? — Что? — в расширившихся светло-голубых глазах читалась сильное удивление. — Ты не шутишь, Куроме? Разве вы не… ну… подруги? — Ты чем-то недоволен? — Нет, но, просто, ты ведь тоже… — начал было говорить друг, но был прерван раздавшимся выстрелом. — Я попала! Куроме, Натал, вы видели?! — раздался радостный голос обсуждаемой персоны, сопровождающийся тихими проклятьями Широ и требованиями не размахивать оружием. — Отличный выстрел! — прокомментировал парень появившееся во лбу головы чучела отверстие. — Молодец! Осталось повторить раз тридцать, и для первого раза хватит, — поддержал я. — А почему я стреляю не из твоего подарка, Куроме? — Потому что подаренный тебе пистолет предназначен для скрытого ношения и стрельбы почти в упор. И к нему осталось только девять патронов. Ты стреляй, не отвлекайся, враг ещё не уничтожен, — я указал на чучело, с паскудной ухмылкой на криво нарисованной одноглазой харе. «Хм, Надженда, конечно, вышла не очень похожей, но свой взгляд, думаю, удалось передать верно», — я мысленно хмыкнул над собственной попыткой изобразить нелюбимую командиршу Ночного Рейда. Может, моё мнение и было предвзятым, но именно из-за неё от меня ушла сестра и в конечном итоге распалась Семёрка. Не то чтобы я её ненавидел, всё же крови между нами нет, — но вот недолюбливал достаточно сильно. Ну и намалевал на голове чучела лицо предательницы, террористки, похитительницы чужих сестрёнок и просто нехорошего человека. Не «любимого» же командира Базы или премьер-министра рисовать? Вновь зазвучали выстрелы и команды инструктора. Широ честно отрабатывал свои деньги. Мужчина показывал из какой стойки и в каких обстоятельствах лучше вести огонь, а потом давал подопечной сделать несколько выстрелов, чтобы подкрепить теорию практикой. После он рассказывал о возможных ошибках и их последствиях, чтобы, завершив мини-лекцию, перейти к следующей модели событий. Парень оказался на удивление неплохим наставником. — Куроме? — голос друга отвлёк меня от наблюдений. — Тебе ведь нравится Эрис? — после моего кивка, он осторожно продолжил: — И ты выглядишь счастливой, когда вы, ну, общаетесь. — И? — Не злись. Мне и правда она очень нравится, но ведь это ты первая с ней познакомилась. И если она нравится и тебе, то почему ты отходишь в сторону? — под конец своей немного путаной речи блондин порозовел и, пытаясь скрыть смущение под моим неодобрительным взглядом, схватил сразу несколько печенюшек, начав ими усиленно хрустеть. «Достал! Как можно быть таким тупым?!» — Ты мой друг, — выдохнул, сдерживая раздражение. — Но… — И она мне нравится больше как человек, а не как девушка. Всё! Не хочу больше ничего слышать на эту тему! Дерзай, моё благословение у тебя есть. — Спасибо, Куроме! Ты настоящий друг! — Будто ты сомневался, — усмехаюсь, чувствуя, как на душе стало теплей. — Никогда в жизни! * * * «И всё же влюблённость делает нас глупей и уязвимей. Да… угроза дорогим людям — прекрасный инструмент для манипуляции и шантажа», — думал я, наблюдая за стреляющей Эрис. Возможное становление членом элитного отряда Егерей под предводительством знаменитой Эсдес могло принести не только бонусы, но и некоторые неприятности. Сейчас я — мало кому известная и интересная убийца, но после становления членом отряда Егерей это изменится. Если новые друзья Акаме смогут качественно запугать верхушку, то правительству для успокоения общественности придётся активно пиарить сформированный для противостояния Ночному Рейду спец-отряд, создавая из Егерей своеобразный символ. Таким образом, из известной лишь в узких кругах девочки-убийцы я превращусь практически в медийную личность. Во многом это будет полезно, но и связи подобной «знаменитости» раскопать станет не в пример легче. Ну, а удары по уязвимым точкам в виде родственников и любимых — это классика нашей кровавой профессии. Пусть по какой-то причине подобными методами не спешили пользоваться ни революционеры, ни представители сил Империи (по крайней мере, достаточно массово, чтобы это стало известно), но сомнительно, что такое рыцарство продлится вечно. Вышло бы крайне неприятно, по-настоящему сблизившись с Эрис, узнать о её исчезновении, а потом получить по почте зелёный глазик и угрозу в случае невыполнения требований прислать второй. Это же касалось и остальной шестёрки Егерей. Хотя скорее пятерки: саму Эсдес и так хорошо знали. Одержав стремительную и сокрушительную победу на Юге, после столь же сокрушительного провала своих предшественников, она, благодаря усердному пиару проправительственной прессы, разом сравнялась в известности с генералиссимусом Будо, также достигнув звания высшего генерала и став всего на ступень ниже означенного повелителя молний. Головокружительная карьера вызывала восхищение. Агитационные плакаты с вооруженной тяжёлой шпагой высокой девушкой с длинными, ниспадающими до колен голубыми волосами украшали большинство военных частей. По сути она, как и генералиссимус Будо, стала лицом Имперской Армии. Но в отличие от последнего, плакаты с красивой полногрудой девушкой, которая в свои двадцать с небольшим получила титул сильнейшей женщины в Империи, не только агитировали новобранцев со стен призывных пунктов, но и успешно распродавались на рынках. Всё-таки не старику, пусть и эпичному, тягаться с бешеной популярностью столь же эффектной, сколь и могучей воительницы в сексуальной белой форме. Чего уж скрывать, мне самой нравилась Эсдес. Она бы стала жемчужиной нашей коллекции! Недовольно про себя хмыкнув на нездоровую фантазию и изгнав из головы отдающие некрофилией образы, я вернул поток мыслей в начальное русло. Как раз Эсдес, несмотря на свою известность, бояться нечего. Если я не опасался шантажа, потому что ребята и Акаме достаточно сильны, чтобы в худшем случае умереть в бою, а не попасть в плен, (да и кому придёт в голову шантажировать наркоманку с промытыми мозгами?), то у повелительницы льда просто не осталось живых близких. Зато они были минимум у половины других егерей. Если вступлю в их команду, нужно озаботиться этой проблемой. Не хотелось бы получить удар в спину от попавшегося на крючок шантажистам неудачника. Мало ли, что в аниме и манге этого не показали? Я всё-таки живу в реальном мире, где, если неприятность может случиться, она имеет свойство случаться... особенно если к ней не готовы. Да, родственников и близких будущих охотников за Рейдом следовало пробить в любом случае: такая информация пригодится, даже если придётся идти другим путём. * * * На двадцать седьмом выстреле Эрис таки исхитрилась отстрелить «Надженде» голову. Отстреляв последние три патрона в барабане, девушка вскинула револьвер к плечу и, повернувшись к нам, с абсолютно счастливым видом отрапортовала: — Задание выполнено, Командир! — Молодец, курсант, Силы Тьмы тобой довольны! — улыбаюсь. Девушка подскочила к нашему с другом булыжнику и, обняв сильную, но лёгкую девочку-волшебницу, подхватила, закружив вокруг себя. — Большое тебе спасибо, Куроме! Ты — самая лучшая подруга! «Хм, где-то мы это уже слышали. Они с Наталом уже и думают на одной волне», — мысленно посмеиваясь, проворчал я после того, как пахнущая горелым порохом девушка вернула меня на землю и, повернувшись к Наталу, защебетала уже с ним. «Не везёт мне в смерти, не везёт в любви! В картах, что ли, удачу попытать?» — насмешничая над собой, кивнул удаляющемуся наёмнику и поспешил оставить парочку наедине. Даже моему некрокролику везло с девушками больше! Люцифер уже обзавёлся рыжей рабыней, которая взамен на позволение повязывать на себя бантики гладила и подкармливала его вкусняшками. Стоило нам встать на привал, Акира направилась к толстому караванщику за «вкусненьким для Люци». Я бы не удивился, узнав, что всё время, пока мы с Наталом приглядывали за Эрис, сокомандница счастливо сюсюкала над поглощающим угощение зверьком. Да… если она узнает о настоящей сущности моего питомца, это выльется в грандиозный скандал. Никто не любит некромантов! А потом ещё смеют возмущаться, почему это мы такие злые! Всё из-за недостатка любви и, хех, ласки. Несмотря на попытки себя развеселить, раздражение и досада так никуда и не делись. Хотелось уже встретить неосторожного монстра или неудачливых бандитов, чтобы было на ком сорвать раздражение. * * * «Мечты сбываются!» — издевательски твердила реклама из прошлого мира. Правда, рекламщики вежливо умолчали, что сбываются они не у всех, не все и зачастую отнюдь не желаемым образом. Вот хотелось мне повстречаться с разбойничьим народцем? Получите-распишитесь! Желание исполнено. Только вместо радости внутри тлела жажда пожать исполнителю горло — да так, чтобы хрустнули позвонки, а под пальцами начала расходится податливая плоть. Чем же я так недоволен? Да много чем. Начиная от паршивой погоды, промочившей насквозь плащ и даже вроде как непромокаемую одежду, и заканчивая тараканами в голове глав-караванщика, которые не иначе как устроили там революцию. Было категорически непонятно, какими хитрыми планами руководствовался Иводзима, изменив маршрут. Может, и теми, которые курят. На трезвую голову такую мудрую мысль не родишь! И вот теперь вместо того, чтобы спокойно продолжить путь по выложенному широкими плитами ровному хайвэю центрального тракта, мы тащились по колдобинам и грязи одной из второстепенных дорог. Дело, конечно, его, но начавшаяся тряска мешала читать и затрудняла погружение в медитацию, чем изрядно раздражала. Ещё сильнее раздражало многословное нытьё трусоватого толстяка, который уговорил-таки друга удвоить сопровождение, как только мы покинули контролируемую вояками территорию. Мерзкий то усиливающийся, то затихающий дождик, начавшийся аккурат с моим выходом, только подогревал недовольство, потихоньку перерастающее в глухую злобу. Даже успокоительные печеньки не помогали. Потому что они, блин, отсырели! В общем, лишившись вкусняшек, приходилось прилагать заметное усилие, чтобы сдерживать эмоции в узде. Хотя стоило признать, главным виновником повышения уровня злобности была не погода, а собственная инициатива получше изучить Яцу. С одной стороны, исследования связи тейгу/носитель — дело нужное и интересное, но вот с другой приходилось терпеть последствия в виде лёгкого озноба и усиления эмоционального давления артефакта. Тут ещё и толстяк со своими манёврами вылез. Одно наложилось на другое — и теперь, трясясь в седле, я начал понимать, что должен чувствовать вынужденный сдерживаться разумный с хаотично-злым мировоззрением. Так и хотелось кого-нибудь мучительно убить, даже не так посмотревшего кучера. Собственно, когда справа мазнул недобрый взгляд, а спереди раздался условный свист Натала и последовавшие за ним хлопки выстрелов, внутри полыхнуло злорадство. Толстяк со своими хитрыми планами перемудрил сам себя. Судя по звукам заполошной стрельбы оружия нападавших и баханья крупнокалиберных винтовок охраны, атаковала нас явно не элита, а вовсе даже наоборот. Скорее всего, Иводзима вывел свой караван прямо на лагерь каких-то бандитов или тех дезертиров, о которых говорили в постоялом дворе. Пуля в толстом брюхе стала бы достойной наградой толстому, чтоб его скрючило, "стратегу"! В любом случае нападение — это гораздо лучше унылой скачки под дождём. Хоть какая-то цель для сброса накопившегося негатива. Правда, относительно хорошая новость омрачалась необходимостью сдерживаться из-за мешающихся под ногами караванщиков. Призвать марионеток или проверить убойность энергетических атак Яцуфусы при таком количестве посторонних глаз не получится, как и утащить в уголок несколько пленников. Да что там — даже просто сражаться во всю силу нельзя! Мгновенная расправа вчерашних учеников школы боя над кучей бандитов, вызовет слишком много ненужных вопросов. Вот и получалось, что формально — вот они, враги: руби и релаксируй. А фактически придётся орудовать с оглядкой на «зрителей», ещё и защищая этих бесполезных слабаков. Короче говоря, действовать пришлось, не выходя за рамки легенды. Впрочем, против атаковавших караван «чудо-богатырей» это и не требовалось. Спрыгнув с начавшей беспокойно прядать ушами лошадки, я, чувствуя наползающий на лицо оскал, шагнул навстречу появившейся из-за кустов пятёрке разбойников. Ещё десяток нападавших, выпустив пару выстрелов «в молоко», зарубился с караванной охраной метрах в пятнадцати назад по дороге. Странно, что нас не попытались расстрелять сверху, тогда можно было бы припрятать парочку пленных. Или у нападавших просто осталось мало патронов? Что происходило дальше по дороге, с моей позиции не разглядеть: мешал резкий поворот и скальная возвышенность; но, судя по частым выстрелам гвардии Иводзимы, самое веселье происходило именно там. Хотя долго оно не продлится: рядом с каретой толстяка патрулировал Натал, да и наш транспорт следовал рядом. Как ни крути, но какие-то там разбойники не смогли бы оказать сопротивления и одному из команды, не то что четверым. Разница в классе не просто била порядок, а втаптывала его в грязь. — Моя! — радостно воскликнул плечистый дезертир, вышедший мне навстречу. Его спутники, разглядев кто им противостоит, отстали, немного опустив оружие и заухмылявшись, приготовились к зрелищу. «А быстро распустились солдатики без офицерского надзора. Дисциплины нет, рожи грязные и форма не лучше. Да и что это за бойцы, которые вместо помощи своим товарищам устроили импровизированное шоу? — уголок рта пренебрежительно дёрнулся. — Мусор. Но как-то они слишком расслабились, — прищуренные глаза окинули ухмыляющихся дезертиров, — надо бы их взбодрить». — Конечно, твоя! — последовал не менее радостный ответ — …смерть, — ускорившись, сделал несколько шагов навстречу плавно, чтобы не проломить грудину, толкнул мужика назад и вверх, немного закручивая тело по оси. Когда ноги много на себя взявшего оборванца начали медленно отрываться от земли, вдогонку ему несколько раз блеснул клинок. Дождь из крови, отрубленных конечностей, обрезков винтовки, кишок и прочих потрохов окатил не успевших убрать с лиц ухмылки дезертиров. — Нет, ребятки! Хентая не будет! — забросив катану на плечо, я с весёлой улыбкой погрозил мужикам пальцем. — Зато у меня есть немного гуро! Хотите? Ребятки не хотели. Пришлось проявить настойчивость. Дружно выругавшись (вот что значит армейская выучка!) бывшие солдаты попытались меня подстрелить (двое владельцев винтовок), метнуть топор (невысокий бородатый крепыш) и применить сто первый приём каратэ (безусый паренёк лет шестнадцати). Пули прошли мимо: одна пролетела почти на метр левее — это при том, что нас разделяло меньше десяти! — а другая вообще ушла вверх, будто мой противник внезапно решил поохотиться на птичек. Лишь метатель топоров показал некие зачатки меткости, отправив снаряд мне прямо в свободную руку. Вернув топорик владельцу, отчего тот немного пораскинул мозгами, я, даже не став ускоряться, перешёл к «снайперам». Один, следуя девизу «пуля — дура, штык — молодец», попытался ткнуть меня в живот и потерял голову от отваги. Импровизированный снаряд с выпученными глазами, оставляя за собой след из капелек крови, отправил беглеца в царство грёз, поцеловав в затылок. Потом им займусь. Последний из горе-солдат бросил оружие и, задрав руки в небо, начал орать, что сдаётся и что-то о милосердии. Зря. «Как грабить, резать и насиловать, так мы бежим с ухмылками и весёлым гиканьем, а как оказались на месте жертвы, падаем на колени и начинаем умолять о милосердии? Ну-ну. Если готов убивать, будь готов умереть, а не ной, как девчонка над зарубленной роднёй!» — Нет, нежелание умирать мне было понятно. Но вот бесполезные попытки унижаться перед врагом — вместо того, чтобы попытаться сделать ноги или хотя бы выкинуть какой-нибудь подлый трюк — вызывали брезгливость и желание раздавить слизняка. Сильные эманации страха будили внутри что-то тёмное, желающее одновременно насладится ужасом и разорвать жертву на клочки. Нет, не того человека перековавшийся в разбойника солдат просил о снисхождении, совсем не того. «Хм, мне же хотелось проверить действие нового трюка на основе КИ?» — Посмотри мне в глаза, — вкрадчиво произнёс я, давя своим присутствием с помощью вывернутой наизнанку техники сокрытия намерения. Теперь втянуть в себя немного силы тэйгу. Я сосредоточился, подготавливая воздействие. — Замри! — поймав взгляд расширившихся зрачков, вместе со словесным приказом отправил подобие подчиняющего импульса, который недавно научился использовать на марионетках. Вроде сработало. — А теперь… УМРИ! — в слово/приказ было вложено максимум умноженного резонансом с тэйгу чувства властности, переплетающегося с ненавистью, жаждой разрушения, боли и смерти. Бандит дико завопил, вцепился в собственные глазницы так, что брызнула глазная жидкость с кровью — и, согнувшись в коленопреклонённой позе, умер. — Интересно, — задумчиво протянул, почесав подбородок. Второй приказ нарушил первый, который оказался явно слабоват. Значит, как и ожидалось, не подкреплённое КИ воздействие выходит кратно слабее. Что радовало — подопытный успешно испустил дух, показав относительную успешность идеи. Можно сказать, что эффект оказался, хе-хе, налицо. Жаль, что навык, основанный на подавляющем превосходстве в качестве и количестве пропускаемой через тело духовной силы, не заставит почесаться и слабенького Воина или даже среднего Адепта. В лучшем случае ненадолго ошеломит. Да и концентрация нужна почти предельная: в настоящем бою, пока такой горе-менталист сосредотачивается, его десять раз пустят на фарш. «Неэффективный навык. Но эффектный: пригодится для запугивания», — заключил я и в несколько лучшем настроении направился к сражающимся наёмникам, где к и так начинающим побеждать дезертирам подтягивалась подмога. На этот раз не став играться, без лишних слов и движений начал уменьшать количество не успевших понять, что происходит, разбойников. Уровень навыков бывших солдат откровенно удручал. Складывалось впечатление, что вместо боевой подготовки, они всю службу занимались покраской травы, перекатыванием квадратного и переноской круглого. Да и сами солдатики в сравнении с высокими и плечистыми наёмниками выглядели, словно агрессивные подростки. Явные жертвы детского недоедания. Крестьянское семя. Четверо обороняющихся успешно сдерживали десяток и даже прикончили троих противников. Двоих подстрелил обладатель винтовки, а одному только что перечеркнули саблей лицо и шею. Впрочем, бегущая подмога должна была смести героических охранников. «Да уж, с таким контингентом понятно, почему «доблестная и непобедимая» со страшной силой сольёт армии мятежников», — хмыкнул я, двигаясь навстречу словно плывущим сквозь патоку силам вражеского подкрепления. Справедливости ради стоило признать: в армейской среде хватало достойных бойцов даже среди нижних чинов. Они чистили обжитые территории от монстров, охраняли границы, гоняли обосновавшиеся на Диких Землях племена дикарей и потомственных разбойников. Но то — элитные части, куда набирали отборных солдат, некоторые из которых пробуждали в себе способности и впоследствии становились офицерами. В среднем же полку служили недокормленные крестьяне, у которых не хватило денег откупиться от призыва. Впрочем, на стороне мятежников воевали такие же задохлики, только с ещё худшей выучкой и вооружением. Хотя эти дезертиры выглядели бедновато и в среднем имели одну паршивенькую однозарядную винтовку на троих, больше орудуя холодняком. Видимо, успели поистрепаться да поистратиться. Даже немного грустно от вида бывших защитников страны. Не от хорошей жизни вчерашние солдаты не превышали метр шестьдесят пять, не от хорошей жизни они попали к рекрутёрам. И уж точно не от хорошей жизни дезертировали. Нет, перековавшихся в разбойников солдатиков я ничуть не жалела, они сами выбрали этот путь — но общая ситуация злила. Убив последнего врага, я посмотрел на смешно зажмурившегося в ожидании последнего удара молодого охранника с простоватой деревенской физиономией. Дезертир сбил парня с ног и готовился пришпилить к земле, но удача в моём лице оказалась на стороне охраны. — Эй, просыпайся! — благодушно произнёс я. — Смерть отменяется, в аду сказали — мест нет! — незамысловатый юмор вызвал дружное ржание. Разминувшиеся со смертью охранники облегчённо гоготали и подтрунивали над открывшим глаза и неуверенно улыбающимся парнем. Яцуфуса перестала давить на разум и вместо уже привычной ненависти транслировала ощущение довольства. Тейгу явно нравились многочисленные смерти. Тот ещё артефакт с двойным дном. Яцу давала удивительные способности и недоступную большинству смертных мощь, только стоило учитывать, что она исподволь старалась направить эту мощь туда, куда желала сама. Вот и получалось, что на первый взгляд носитель использовал силу древнего артефакта по своему усмотрению, а реально выходило, что это тейгу старался использовать хозяина, чтобы управлять своей силой. Мило. А ведь у моего меча не осталось разума и собственной воли, лишь нечто, похожее на смазанный эмоциональный оттиск. «Интересно, это все тейгу такие или только нам с сестрой повезло?» — Несмотря на худшую, чем сейчас, чувствительность мне неплохо запомнились эманации злого присутствия, что исходили от артефакта сестры, которым тогда ещё владел наставник и приёмный отец первого состава Семёрки. Пусть «привкус» силы Мурасаме отличался от могильного холода Яцу, но их злонамеренная суть ощущалась довольно схожей. «Вряд ли, наверное», — неуверенно заключил, прокрутив в памяти известную информацию о тэйгу и событиях будущего. Просто наши с сестрой катаны, скорее всего, выполнил один мастер по схожим лекалам. А так — сомнительно, что бластер (или как назвать эту, способную сносить скалы и теоретически горы, энерго-пушку?) Надженды нашёптывал ей: «Нужно бо-ольше фрагов!» — или огнемёт Борса шептал: «Жги напалмом, мужик!». Хотя кто знает? Если в качестве ядра использовалась сущность могущественной твари и связь между тэйгу и владельцем строилась на схожих принципах, то так ли важен внешний вид артефакта? Это бы объясняло, почему все носители тейгу показаны в аниме и манге в большей или меньшей степени психами. В смысле — ещё большими психами, чем большинство сильных одарённых. Способности воина духа и сами по себе влияют на разум. Тут даже не только пресловутое «если у тебя в руках молоток, то всё в мире становиться похожим на гвозди», но и склонность к различным маниям, вроде закидонов Кей Ли или бзиков Бэйба, да и моих тоже. Адекватный Натал — лишь исключение из общего правила. В общем, нужно разбираться. Но пока не получится добыть ещё хотя бы парочку из сорока восьми, проверить догадки всё равно не выйдет. — Мы пойдем вперёд, — наёмник с проседью в светло-русых волосах, очевидно, лидер четвёрки, махнул рукой в сторону головы каравана, откуда продолжали слышаться звуки боя, — Вы с нами, госпожа? — Нет. Я посмотрю, что творится в хвосте, впереди и без меня разберутся, — прозвучал мой ответ, отразившийся на лице собеседника смесью разочарования и облегчения. Заодно мне хотелось проверить благополучие бедовой блондинки и её товарищей. Эрис, конечно, говорила, что их дилижанс — крепкий орешек, укреплённый броневыми пластинами Земляного Дракона, в которых вязли пули. Но мало ли? И тут, словно вторя моим мыслям, среди выстрелов нападающих и охраны раздался знакомый хлопок подаренного мной пистолета, следом ещё три, и за ними такой же знакомый визг. Накаркал! * * * Красивая молодая блондинка с полуулыбкой глядела в окно. Её щёки горели лёгким румянцем, а внутри было легко-легко. Казалось, ещё немного — и она взлетит. Эрис прикоснулась ладонью к губам и глупо хихикнула. «Хватит!» — девушка огляделась; к счастью, никто из пассажиров их дилижанса на неё не смотрел. Нужно успокоиться. Если дядя Хант увидит её в таком состоянии, то сразу обо всём догадается. Он и так часто ворчал на своеобразные шутки Куроме, а уж если старик узнает о взаимном интересе Эрис и парня… Хантера не то чтобы сильно заботила нравственность двоюродной племянницы, но он переживал за её безопасность. Старик пусть и относился к воительнице с благодарностью, но всё равно оставался настороженным. Миниатюрная улыбчивая брюнетка, заботливый красавчик Натал и их спутники выглядели в глазах мнительного старика не только «компанией распущенной столичной молодёжи», но и «прошедшими жестокую подготовку храма боя головорезами». Эрис любила своего двоюродного дядю и была ему очень-очень благодарна за помощь, но ей не нравилось, как глупый старикан относился к её друзьям. Не тем улыбающимся в лицо, а за глаза рассказывающим гадости молодым дворянкам, с которыми она «дружила» дома, а первой настоящей, хоть и немного странной, подруге и… — при мысли о высоком голубоглазом блондине, сердце учащённо забилось, а щёки снова начали гореть. Нет, нужно подумать о чём-нибудь другом! Блондинка глубоко вдохнула, на несколько секунд задержав дыхание, а когда выдохнула, на её лицо легла маска отстранённого спокойствия. Активная, эмоциональная и открытая девушка терпеть не могла уроки хороших манер, куда входил и навык держать лицо, но старая стерва-наставница умела вколачивать знания в головы своих воспитанниц вне зависимости от их желаний. Вспомнив о доме, Эрис тихо выдохнула, удивляясь самой себе, своей решительности и удаче. И как только ей так повезло? Когда девушка, взяв с собой любимую гитару, несколько смен одежды, немного украшений и золота, очертя голову бросилась вон из дома, она даже надеяться не могла, что всё так сложится. Девушка была готова ютиться в маленькой квартирке без прислуги и с маленькой ванной, питаться пресной пищей без десерта (или что там ели нищие простолюдины?), но не выходить замуж за того отвратительного толстяка с потными ладонями. Как же она была наивна! К счастью, ей повезло встретить дядю Хантера. Так или иначе, авантюрный, придуманный под влиянием любимых произведений план побега сработал. Признаться, не окажись отец с ней так холоден и груб, объявляя о будущем дочери, Эрис ни за что бы не решилась на такой шаг. Вся подготовка к побегу на деле была обычной игрой в отважную авантюристку и тихим бунтом. Но, как говорят жрецы, «люди предполагают, а боги располагают». Теперь, вырвавшись из душных стен дома-тюрьмы, дочь благородного магната и представительницы некогда довольно старого и влиятельного, но ныне сгинувшего рода Фаулер словно и впрямь попала в один из любимых приключенческих романов. Новые места, интересные события, будоражащие кровь приключения… Девушка весело фыркнула, вспомнив парочку так её напугавших противных негодяев, что прогнала сильная и смелая Куроме, которая с радостью приняла её до ужаса косноязычное предложение дружбы. Эрис улыбнулась. А ещё у Куроме был друг. Красивый, сильный, заботливый и надёжный. Прямо как в книгах! Да и все остальные ребята тоже очень хорошие — даже тот вредный, злоязыкий кривляка-шутник. Конечно, кому-то другому выводы зеленоглазой певицы могли показаться притянутыми за уши, но у Эрис имелся небольшой секрет, на котором зиждилась её уверенность. С раннего детства она могла понять, как в действительности относились к ней другие. Маленькая Эрис частенько шокировала домочадцев плачем и попытками убежать от какой-нибудь ласково сюсюкающей родственницы отца или подруги матери — и весёлым смехом в присутствии сурового на вид, но любящего дедушки. Девочка искренне недоумевала, почему мама и папа так странно смотрели, когда она дёргала любимого родственника за бороду и просила показать его кабинет во Дворце. Жаль, что дедушка исчез, так и не исполнив обещания. Как умерли или исчезли дяди, тёти, а затем и мама. Эрис грустно опустила глаза. С возрастом, поняв свою необычность, девочка, превратившаяся в девушку, перестала столь явно демонстрировать свою способность. Эрис не считала свою особенность очень полезной. Она была далеко не идеальна, плохо работала в толпе, к тому же не позволяла прочесть чувства, не направленные на саму девушку. Да и что-то большее, чем «мелодию» общего отношения, складывающуюся из почти неразличимых нот-чувств, прочесть было затруднительно. За годы она научилась прислушиваться, различая некоторые нюансы, но это выходило крайне непросто, да и не проявляла девушка к этому особого интереса. Значительно больше усилий она приложила для того, чтобы научится не слышать. Ведь далеко не всегда осведомлённость об истинном отношении людей приносила радость. Иногда Эрис просила богов забрать свой дар обратно. Слишком много вокруг смыкалось вязкого, затягивающего лицемерия, особенно когда она выросла и стала посещать приёмы. Да и дома… как же больно оказалось чувствовать холодный звон неприязни от мачехи и тихий шелест полного равнодушия отца! Девушка бы предпочла счастье неведенья и веры в скрываемые отцом родительские чувства безжалостному знанию того, что она для него — лишь очередной ресурс. Жить с пониманием, что ты по большому счёту никому не нужна — по-настоящему больно и трудно. Если бы не книги и музыка, такая жизнь могла бы стать невыносимой. С другой стороны, лишь благодаря своему дару или проклятию Эрис смогла найти неравнодушных людей или просто нуждающихся в деньгах молчаливых слуг, с помощью которых выбралась из дома, в конечном итоге оказавшись здесь. Именно благодаря своей способности чувствовать истинное отношение людей Эрис так быстро сошлась с Куроме, Наталом и их друзьями. И именно потому столь яростно отстаивала их доброе имя. Ведь в отличие от труппы дяди Хантера, которая далеко не сразу приняла «богатенькую дуру», молодые воины духа были так же приветливы в сердце, как и на словах. Даже ревнивая Акира, девушка темноволосого шутника, которого Эрис поначалу приняла за брата своей подруги, не испытывала к начинающей артистке серьёзной неприязни. А к своей спасительнице Эрис привязалась почти сразу. Сильная и независимая девушка вызывала восхищение, даже её местами эксцентричное поведение и слова влекли к яркой личности только сильнее. Казалось, для миниатюрной брюнетки не существовало никаких авторитетов и рамок, кроме тех, что она устанавливала сама. Уж Куроме точно бы не смогли загнобить дома, думала Эрис. То, как она походя, несколькими короткими фразами заставила пугающего начальника охраны извиниться за своих низких подчинённых, вызывало восхищение... И желание стать хоть на чуточку такой же смелой. Правда, иногда проглядывающее в брюнетке презрение к обществу и высказываемые ей идеи немного коробили. Или даже не немного. Ставить добившегося каких-то успехов простолюдина выше не блистающего достижениями, но родовитого дворянина? На взгляд Эрис это слишком… слишком. Разве, говоря так, Куроме не отзывалась плохо в том числе и о своих родственниках? Пусть со времён Первого Императора повелось смотреть в первую очередь на личные заслуги, а уже потом на предков, обращаясь друг к другу по имени и роду деятельности. Но разве предки нынешней аристократии не заслужили привилегии для своих потомков? Наставники Эрис утверждали, что заслужили. Сама девушка не могла сказать, что безоговорочно поддерживает это мнение, но и, подобно подруге, называть половину аристократов декадентами и прожигателями жизни казалось неправильным. Впрочем, лично Эрис это отношение ничуть не касалось. Несмотря на покровительственное отношение, её никто не пытался принизить — наоборот, Куроме с явным уважением относилась к музыкальным талантам артистки. И молодой певице очень льстило это признание. А заботливый, добрый и немного стеснительный Натал покорил сердце девушки сразу, как она с ним познакомилась. Такой милашка! Расспросив брюнетку о её друге, Эрис узнала, что он когда-то пережил несчастную любовь и с тех пор остерегается вступать в отношения. Конечно, достаточно скрытная воительница не захотела говорить об этом прямым текстом, но хитрая блондинка смогла между делом выведать интересующую информацию. Именно поэтому светловолосая певица и решилась столь безрассудно показать свои чувства к парню, проявив настойчивость. И не прогадала. Хотя вначале она сильно боялась и сомневалась в своём решении. Вдруг он бы счёл, что она слишком ветреная? Или, упаси боги, что она, как те развратные дворянки, ведёт себя так с каждым? Погружённая в свои мысли девушка на автомате отвечала на вопросы Али и Робби о своём обучении стрельбе и уроках музыки, которые она давала Куроме. Выслушав привычные предостережения дяди, призывающего быть осторожной с людьми, которых опасался сам «главарь этих полубандитов» Рутгерт, Эрис еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Как он не понимал? Опасаться и быть осторожными нужно только преступникам и плохим людям! Разве могла улыбчивая сластёна с милым питомцем и её приветливые друзья быть злыми людьми? Постепенно мысли светловолосой девушки снова скатились в романтические грёзы. Она, погруженная в фантазии, не замечала, как их транспорт начало заметно потряхивать на неровной дороге. Даже хлопки выстрелов проскользнули мимо сознания. — Бестолковая! Убери голову от окна! — сверкнув глазами, воскликнула акробатка Падма и, протиснувшись мимо девушки, захлопнула укреплённую дверцу, отсекая вид на дорогу. — Что происходит? — девушка недоумевающе захлопала глазами, глядя на заскочившего в повозку и захлопнувшего за собой дверь мокрого Робби. Темноволосый мужчина сбросил плащ и выдал длинную фразу, в которой была понятна лишь половина слов. — … конём их в жопу через коромысло, вот что! — Роберт! — раздался строгий голос дяди, — что я тебе говорил насчёт ругательств?! — Босс, чего теперь? Мы и так уже в… а-а, дери его дракон! — брюнет махнул рукой и присосался к фляжке. По салону разошёлся сивушный запах. Сделав несколько глотков, он резко выдохнул, громко втянул носом воздух и уже спокойнее сказал: — Напали на нас, красавица, так их! Толстый олух вместе с этим усатым гон… головорезом Рутгертом завели нас дракону в ж… пасть — так их, разэдак, да всех разом! — Я… я м-могу сражаться, — подрагивающим голосом сказала Эрис. — У меня есть оружие! — Успокойся, внучка, — обнял свою родственницу Хантер, зыркнув в угол, откуда донеслось тихое «дура» от Падмы. — Всё будет хорошо, нас отсюда не достать, охрана и твои друзья со всем разберутся. — Д-да, конечно, дядя, — девушка практически не слышала мужчину, а разгорающаяся перепалка между труппой и вовсе складывалась в непонятный гул. «Не бояться! Не бояться! Я наполовину Фаулер, мы никогда не боялись преступников или монстров! Мы на них охотились! Нельзя бояться!!!» — мысленно повторяла девушка, пытаясь представить себя одной из книжных героинь-авантюристок. Получалось плохо. Выстрелы, звон и страшные крики снаружи заставляли сердце заходиться в груди, а руки и ноги предательски слабеть. Вот где-то впереди раздался жуткий, леденящий душу крик — и через несколько секунд звуки боя вблизи затихли. Все обитатели дилижанса стали напряжённо вслушиваться в происходящее дальше по серпантину горной дороги. Каждый из них молил судьбу и богов, чтобы услышать голоса караванной охраны, но судьба и небожители оказались глухи. — Во орёт! Как елдак отстрелили, — загоготал чей-то пропитой голос, тут же поддержанный другими. — Не, робяты, пусть дурачьё Седого с охраной режется, а мы пока здесь пошукаем. Верно говорю? — Тут же раздались одобрительные и несколько подхалимские возгласы: «Верно!», «Лютый — голова!», «Атаман, дело говорит!» За дверь дилижанса подёргали, выбили стекло в запертых изнутри окнах и, отпустив несколько перемешанных с угрозами ругательств, удалились искать добычу полегче. Почти сразу раздался мужской возглас: «Пощады!» сменившийся булькающим хрипом, а за ним женский вскрик, который, не успев набрать мощность, тут же испуганно стих. — Прально, девка! Буш послушной, мож и отпустим. А ежли нет… — послышались женские рыдания, прервавшиеся вскриком после звука удара. — Не ной, не люблю, — плач стал приглушённым. — Марта! Убью, твари! — вскрикнул Али. И прежде, чем его успели остановить — распахнул дверь и, сжимая в руке нож, бросился наружу. — Брат! — за ним выскочила Падма. — Назад, дура! — сжимая в руках палицу, за ними последовал силач Гарт. — Держи дверь! Бах! — прозвучал одинокий выстрел, за которым последовал звук грузного падения. Не отдавая себе отчёт, что делает, вместо того, чтобы запереть засов, Эрис выскочила наружу, сжимая в руке подарок Куроме. Глаз выхватил, целую толпу разбойников в грязной и рваной одежде одинакового покроя, сидящего держась за голову смуглого Али, его сестру, схватившуюся за живот, и упавшего Гарта. Под телом силача разливалась кровь. Дядя Хантер схватил девушку за плечо и попытался затянуть обратно, но упал, получив кулаком по голове от непонятно откуда взявшегося бандита. — Гы, ещё одна! — ухмыльнулся бандит, показав неполный комплект плохих зубов, чтобы навечно замолчать с арбалетным болтом в голове. Отчаянно матерящийся Робби спешно перезаряжал своё оружие. «Они убили Гарта, — отстранённо, со странной холодной злостью, пронеслось в голове девушки. Страх ушёл. С непонятным спокойствием Эрис подняла свой пистолет и выстрелила прямо в застывшую посередине движения фигуру бандита с винтовкой. Выстрел заставил её моргнуть и словно вывел окружающий мир из оцепенения. Вернулись звуки и эмоции. Мужчина с отверстием посереди лба упал, ругательства Робби смешались с воплями бандитов. — Атаман! Эта сука убила сержанта! Девушка, ошеломлённая криками и ощущением злого намерения, направила оружие в сторону бандитов и начала судорожно жать на спусковой крючок. Раздалось три выстрела, и миниатюрный пистолет глухо защёлкал, впустую растратив боезапас и только ранив одного из нападавших. — Назад, дурында! — попав в живот одному из бандитов, закричал Робби. Эрис его не услышала. Словно заворожённая, она наблюдала за приближающейся смертью в обличии многоглавого и многорукого злобного чудища. Девушка отчаянно закричала. * * * Широко распахнув глаза, Эрис наблюдала за неизбежно надвигающейся незавидной участью, когда перед глазами на долю секунды мелькнула смазанная тень. Из раззявленного рта ближайшего разбойника внезапно показался длинный ало-серый язык, в это же время начали падать другие бандиты. То, что привиделось невозможным для человека органом, оказалось окровавленным кончиком клинка. Алая жидкость быстро стекла (или впиталась?!) с гладкого металла, который почти сразу покинул мёртвое тело, упавшее перед ногами блондинки. Меч, освобождённый из плена мёртвой плоти, повинуясь воле своей хозяйки, сделал волнообразное стряхивающее движение и вернулся в ножны. Куроме — а именно её рука сжимала рукоять клинка — весело улыбнулась и что-то проговорила. «Моя… ничтожества… легко отделались… — пробились в сознание девушки обрывки фраз весёлого девичьего голоса, в котором мерещились нотки разочарования. На мгновение Эрис показалось, что глаза подруги блеснули тёмно-фиолетовым светом. — Ты молодец… быть сильной… мишени сами пришли… надо было дарить автомат…» Начинающая певица пару раз моргнула и даже тишком ущипнула себя за бедро, чтобы убедиться — не спит ли она. Может, всё это безумие ей пригрезилось, и она сейчас проснётся? Слишком уж абсурдно выглядела невысокая девчушка, по виду почти девочка, которая стояла в окружении мёртвых и привычно, будто ничего не случилось, подшучивала над подругой. Даже отзвук чувств брюнетки совсем не походил на то, что должен ощущать человек, только вышедший из смертельного боя. Уж Эрис-то знала! Боль от щипка разрушила её надежды на благополучное пробуждение. От этого стало так обидно, что захотелось разреветься. Но девушка держалась. Она должна быть сильной! Она не должна вести себя подобно тем вырожденцам, над которыми смеялась Куроме. Она не хотела увидеть в глазах подруги разочарование и услышать презрительное «слабачка», не хотела ощутить равнодушие от Натала. Нет! Она будет сильной! Сероглазая брюнетка, не зная о бушующем в голове артистки урагане, хлопнула себя по поясу и, видимо не обнаружив там своего любимого лакомства, вздохнула, на её лицо набежало выражение досады. Будто и не было никакого нападения и ужасных разбойников, ныне превратившихся в истекающие кровью тела. Эрис, нервно, на грани истерики хихикнула. — Хих, ты снова меня спасла, Куроме, — блондинка хотела поправить влажные от дождя волосы и удивлённо посмотрела на хромированный пистолет, до сих пор сжимаемый в руке. — Хи-хих! Все умерли, а ты, хихс, грустишь потому, что у тебя кончилось сладкое! Хи-хи-хах-хи! — сотрясаемая смехом девушка обхватила себя руками. Она почувствовала, как ей в рот суют горлышко какой-то ёмкости. Сделав машинальный глоток обжигающей горло вонючей жидкости, девушка закашлялась. — Тфу, кха! Г-гадость! Что это? — Самопальный аквавит, так его! Ох и едрёный, зараза! Самое то, чтоб мозги прочистить! За четверть серебрухи двухлитровую бутыль выторговал! — с нотками гордости похвастался Робби. Гадкий вкус и впрямь отлично выбивал из головы лишние мысли. Пока Эрис отплёвывалась, Куроме склонилась над Хантером и зачем-то принялась растирать ему уши. Бессознательный старик быстро начал подавать признаки жизни, болезненно замычав и пытаясь вырваться из железной хватки. Брюнетка деловито спросила: — Не тошнит? В глазах не двоится? — Нет, — хриплым голосом ответил очнувшийся мужчина, — что с внучкой? — Дядя! Слава богам! — Эрис, бросилась к пришедшему в себя старику и вцепилась в него, не дав подняться на ноги. — Горе ты моё, — крепко обнял родственницу руководитель труппы и, не обращая внимания на то, что сидит в луже, принялся поглаживать её по спине. Уткнувшаяся ему в грудь девушка наконец-то беззвучно расплакалась. * * * «Так, это всё, конечно, хорошо, кто надо — спасён, кто надо — убит. Но какого демона они вообще во всё это встряли?!» Этот вопрос я и озвучил знакомому красноносому юмористу. — Али, мудозвон, так его! Бабу свою услыхал, да за ней, — речь ненадолго прервалась на глоток спиртного. — И сестра его, сс… дура, за ним следом ломанулась, ну и Гарт за ней. Шуры-муры у них, так их, да навыворот! И пиздец! Понеслось! Эх, говорил ему: не связывайся ты, мужик, с южанками! Прибабахнутые они, шальные! Хороший человек был, душевный … — Ясненько, — я сжал зубы. Пинком ноги сломав шею раздражающе стонущему дезертиру с арбалетным болтом в животе, подошёл к темнокожему дуэту. — Ну и почему бы мне не выпотрошить вас, парочку тупых дегенератов, прямо сейчас? Парень с мутным от сотрясения взглядом и с видом смертника-фаталиста насуплено молчал, сделав неуклюжую попытку заслонить сестру. Зато девушка по её мнению незаметно приблизила руку к валяющемуся в грязи ножу. Будто он смог бы ей помочь. — Смело, — я посмотрел в глаза дёрнувшейся и испуганно замершей девушки, мгновенно извлечённый клинок огладил тонкую шею, — Но слишком нагло и глупо. Хотя чего ожидать от южных варваров? — рукоять клинка холодила руку, маня чуть нажать и, потянув на себя, рассечь смуглую кожу и плоть под ней. Действия двух идиотов и одной идиотки настолько противоречили всему, чему нас учили, что вводили едва ли не в бешенство. Нет, мне понятно, что артистов никто не учил. Но настолько тупо подставить себя и всех остальных, не добившись своими действиями ничего, кроме вреда… Ур-роды! — Кха! — сплюнул кровь и клокочуще закашлялся до того смирно лежащий здоровяк. — Оставьте их, госпожа, — хриплым, свистящим шёпотом попросил он. — Это моя, кхе, вина. Убейте меня. «Ну и ну, кто ожил!» — я понимал, что меня заносит — но то, что подставившие мою блондинку личности смогли отделаться настолько легко, неимоверно злило. Ладно неопытная и наивная Эрис, но южане и здоровяк ведь должны осознавать последствия своих действий! Должны ведь? — Ты и так уже труп, — недобро улыбаюсь, часто и тяжело дышащему защитничку. — Добить тебя — избавить от мучений, так что лежи и наслаждайся последствиями, «герой». — Куроме, перестань! Они не виноваты! — вмешалась Эрис. «Не виноваты?!» — пришлось сделать несколько медленных вдохов и выдохов. Убивать и калечить придурков всё равно нельзя, а впустую скандалить я не любил. — Прости. Нервы. Лучше полезай в повозку, а я разберусь с раненым. В смысле, притащу в дилижанс и окажу первую помощь. — Не то чтобы меня заботила судьба здоровяка, но Эрис точно обидится, узнав, что громила загнулся из-за того, что я не захотел оказывать помощь. Нормальную помощь, а не как хотелось — в виде «удара милосердия» всем троим. Пришлось скормить раненому восьмую часть таблетки-стимулятора (больше опасно: полная доза убивала подопытного среднего веса), а когда наркотик начал действовать — перетащить тушу в сухую повозку, где влага и грязь не помешали бы перевязке. Благодаря стимулятору шоковая белизна быстро сошла с лица мужика. Почувствовав себя лучше, тупой громила начал шевелиться и не по делу открывать рот, пришлось пригрозить сломать ему руки и челюсть, если продолжит мешаться. Срезав рубашку, я перевязал ранение, предварительно обработав антисептиком места вокруг входного и выходного отверстий. В качестве герметизирующей нашлепки для травящей воздух раны использовал выданные бледным Хантером два широких обрезка кожи, наложенные поверх бинта и прижатые новым слоем ткани. Усадив здоровяка и приказав не менять позу, сказал остальным дожидаться визита Акиры. Всё же везучий гад. Будь у солдат крупнокалиберные винтовки, как у людей Иводзимы, он бы уже отмучился. Впрочем, как раз это не удивительно: для таких задохликов, как эти дезертиры, даже винтовка под «семёрку», наверное, заметно лягалась, что уж говорить о почти одиннадцати миллиметрах? Да и остроносая пуля прошла удачно, не перебив рёбер и вроде не задев ничего критически важного. Хотя без врачебной помощи это лишь растянуло бы мучения. Пневмоторакс и сам по себе — довольно неприятная вещь. — Куроме, скажи: Гарт будет жить? — спросила меня Эрис, когда я закончил с перевязкой и собрался уходить. Девушка заглядывала мне в глаза, будто пытаясь там что-то найти. — Зависит от живучести и удачи, — пожав плечами, ответил я, — Акира его заштопает, поставит дренаж и откачает лишний воздух с кровью, так что если не проявятся осложнения, то выживет, — Ответил я, отметив крепкие нервы девушки. Возможно, мне зря казалось, что из неё не выйдет убийцы. Впрочем, для жительницы мира, где проводились гладиаторские поединки и публичные казни, вид крови и смерти мог быть далеко не столь шокирующим, как для земной девушки. — Ты сама-то точно в порядке? Может, принести успокоительного? — Да, всё хорошо, я справлюсь, я сильная, — несколько невпопад ответила девушка. — Ещё раз спасибо тебе, Куроме. — Было заметно, что девушка и хотела бы сесть и расплакаться, но находила в себе силы держаться. Вероятно из-за раненого идиота и получившего по голове Хантера. Всё же забавно. Любовь или привязанность могли как ослабить и оглупить, так и наоборот — дать силу. Единство и противоположность, блин! — Запомни этот день. Сегодня благодаря одному пустоголовому уроду и парочке из его сестры и тупой горы мяса все вы чуть не оказались в ситуации, когда быстрая смерть — не худший исход. — Н-но, я ведь тоже… — Да, ты тоже ошиблась, но тебе простительно: у тебя слишком мало опыта. Если хочешь выжить и сохранить близких — жди, когда нельзя действовать и действуй, когда нельзя ждать. Иначе выйдет только хуже. «Нет, подбирать слова заботы и утешения я совершенно не умею, — хмыкнул про себя, оставив озадаченную Эрис. — Вот совсем! С другой стороны, девушка явно загрузилась и отвлеклась от переживаний, а значит, поставленная задача выполнена. И вообще, до фокусов в стиле майора Пейна* «Хочешь забыть об этой боли?» мне далеко. Наверное». * * * Когда я отправился на поиски Акиры, звуки боя уже затихли. Хотя это не удивительно: вряд ли в горах смогло бы прокормиться по-настоящему большое количество дезертиров. Так что сокомандники, даже не выходя за рамки легенды, уже перебили как минимум треть и разогнали остальных, а значит, и спешить нет смысла. Вообще странно, что шайка стала атаковать караван с такой зубастой охраной. Нет, если бы не наша группа, то бойцов усатого Рутгерта они бы положили — но потери при этом понесли такие, что никакая добыча не спасла бы предводителя от фатальных перевыборов. Разве что действительно случайно наскочили. Из-за дождя и тумана не разглядели количество и вооружённость охраны, вот и полезли. Да уж, встретились на узкой дороге два неудачника! Рыжая обнаружилась рядом с каретой Иводзимы, где караванщики под руководством толстяка начали сооружать навес для раненых. Злой, как демон, Рутгерт под снисходительным взглядом девушки орал на охранников. — Привет, Акира, веселье уже закончилось? — Кому-то веселье, а кому-то из-за кучки отбросов пришлось под дождём мокнуть, — сварливо ответила та. — Гадские бандюганы! И представляешь, Куроме?! Этот усатый таракан, — движение головой в сторону главы охраны, — попытался сказать, что это мы сами должны возиться в грязи и собирать свои трофеи! — Рутгерт? Так и сказал? — Нет, ну не так, конечно, — хихикнула девушка, — и толстопуз его быстро заткнул, но всё равно — Таракан! — припечатала рыжая. — А ты чего-то хотела, Куроме? — Да, — я кивнул, — не хочешь потренировать свои навыки хирурга? — Хорошо, — Акира зашагала в сторону нашего транспорта. — А на ком? Кто-то ранил вашу с Наталом общую подружку? — Пф! Её обучала великая Куроме-сенсей! Как жалкая кучка слабаков могла ранить мою ученицу? — Которую ты учила только… — девушка прижала два пальца к виску, сделав вид, что задумалась. — Сколько ты её учила, Куроме? Час? — с долей ехидства осведомилась рыжая. — Лично? Минут десять. Но даже так Эрис пристрелила одного дезертира и ранила второго! Помощь нужна одному придурку из их группы, которому продырявили грудь. Рана сквозная, рёбра и крупные сосуды вроде целые, но краем зацепило лёгкое. Я его перевязала, обезболила и заткнула утечку, но медик из меня… только трупы штопать. Сама посмотришь, в общем. Акира взяла свой «ящик живодёра», как ласково обозвал её набор инструментов Кей, и направилась к пациенту. Я же, проводив девушку и получив отмашку на своё предложение о помощи, собрался циничным образом предаться отдыху и безделью. По-хорошему, стоило бы сходить подбодрить Эрис, но вряд ли из этого вышло бы что-то путное. Из меня и без раздражающих южан тот ещё утешитель, пусть лучше Натал отдувается. А злобный некромансер сделал своё дело, злобный некромансер может идти кушать печеньки. Так что, отправив встреченного друга проявлять свои рыцарские качества перед дамой сердца, сам я двинулся к нашему транспорту, негромко напевая всплывший в памяти обрывок песни про дезертира. Валяющиеся под ногами тела в потрёпанной форме добавляли в голос хорошую долю иронии. — Ты теперь дезертир, * Вне закона, знай — правды не найти, Ты теперь просто цель Для винтовок сотни горных егерей. О, каким будет завтрашний день, В этом мире большом и враждебном, Кто пройдет по бурлящей воде, Кто напрасно распнет сам себя — Это судьба, да, это судьба … И где там был мой сливочно-кофейный ликёр? Вспомнив о своём желании угостить вкусняшкой Натала и ребят, я решил, что после уличной сырости крепкий сладкий напиток придётся в самый раз. Всё равно караванщикам ещё долго возиться с ранеными и пленными. Так почему бы не последовать девизу одного хулигана из старой комедии и не поесть, пока другие работают? Запах крови и вид трупов неплохо раззадорили аппетит. Что? Психопатка? Может быть. Но разве моя вина в том, что после рубки смертников нам разрешали прогуляться по городу с его кондитерскими и кафешками? Условный рефлекс, однако. Спасибо командованию за наше счастливое детство, хе-хе-хе.