Из Тьмы

Бирос — наместник Империи на территориях северных племён, временно (всего лишь временно! иначе и быть не может!) вынужденный находиться в изгнании — с чувством праведного аскетизма открывал бал в своём новом дворце. Он всегда считал себя человеком с изысканным чувством вкуса, и самый роскошный дворец в Скаре, презентованный ему в пользование здешним губернатором, едва ли отвечал самым скромным стандартам его утончённой натуры. Это если не сравнивать сей грубый образчик худой казны и скупого воображения с собственным дворцом Бироса — достроенным и переделанным под вкус наместника обиталищем одного из северных королей. Тот трагически оставленный им дворец и раньше считался одной из главных архитектурных достопримечательностей региона, а ныне, после приложения таланта Бироса и его архитекторов с декораторами, резиденция гаранта имперской власти и вовсе воссияла истинной жемчужиной, озаряющей скудные и убогие земли неблагодарных северных варваров. Увы, даже такому великому человеку, как Бирос, иногда приходится терпеть тяготы и ожидать победы в убогой глубинке. Ведь, перебравшись в Столицу, он покажет, что не держит руку на пульсе событий, а центральная провинция региона вскоре станет штабом для армии этой плюющей на авторитеты дикарки Эсдес (которую наместник, признаться, несколько опасался). Но ничего, Бирос ещё покажет, что он — потомок древнего рода, который несёт в себе кровь императорской династии, обладает несомненно неординарным умом, великолепными управленческими талантами и помимо того сведущ в искусстве командования солдатами — справится с наглым мятежом лучше какой-то худородной дочери племенного вождя! Он покарает всех негодных бездарей, осмелившихся идти против его высочайших приказов, наградит верных и образумит этого заигравшегося в «героя» неблагодарного дикаря! Да! Так и будет! Он, великолепный наместник Бирос, в элегантном воинском мундире вернётся в свои владения, как настоящий полководец, ведя за собой идеально ровные шеренги красиво марширующих солдат. Чернь станет рукоплескать и бросать под копыта его белого скакуна лепестки роз, а варварские вожди выстроятся вдоль дороги с покаянно склонёнными головами, ожидая строгого, но справедливого суда. Пожалуй, Бирос их даже простит. Если они будут достаточно убедительны в своих извинениях и дарах, конечно. Он ведь милостив, не так ли? А пока момент блистательной победы не настал, единственный носитель императорской крови среди этих жалких окраин должен демонстрировать свою щедрость и милость. Тем более что, по словам губернатора Мартина, этот выскочка Сайкю прислал в Скару своих верных головорезов, которые появятся на этом балу, чтобы склонить голову перед Биросом. Если они ему понравятся, то наместник даже подумает о награде для этих презренных убийц. Впрочем, для счастья кучки худородных хватит и милостивой улыбки потомка Императоров. И вот бал начался. Приглашённые собрались в танцевальном зале и под изысканную музыку личных музыкантов наместника, который увёз их с собой с Севера, начали танцевать и общаться. Сам же Бирос, который в силу возраста уже не мог долго блистать как великолепный танцор, после нескольких обязательных танцев с обворожительными юными дебютантками направился в свою ложу, откуда в компании своих самых верных и компетентных приближённых и военачальников продолжил наблюдать за гостями. Компетентность окружения определялась этим человеком незаурядных талантов — исключительно по его собственному мнению и словам подхалимов — по большей части через их услужливость и умение носить красивый мундир, модельный ряд коих Бирос создал лично (с небольшой помощью кучки модельеров, но это такая мелочь!) и сделал обязательными для всех своих подчинённых. Он, как обладатель исключительного чувства прекрасного, не должен терпеть глупость и безвкусицу окружающих! Как, например, того рыжего грубияна, бежавшего в его земли из Столицы и в ответ на милостиво протянутую руку посмевшего её укусить. Этот тупица не только посмел пренебречь манерами и мундиром, но и осмелился критиковать его, Бироса, высококвалифицированных генералов! Подумаешь, недодали каких-то там припасов и возвели прекрасную крепость с небольшими отклонениями от принятых военно-инженерных норм! На фоне красоты воздушных стен и острых шпилей «летящих» башен это всё так приземлённо и незначительно! И вообще: та территория находится в смежной зоне влияния Северного королевства и исконных земель Империи. Если не устраивает работа архитекторов Бироса, пусть убирается и просит у богатой метрополии отдельного укрепления! Или самостоятельно копает «прочную и надёжную» пещеру себе и другим дикарям. Бирос в своём праве! Он, руководствуясь душевным порывом и советами неравнодушных приближённых, за какой-то год возвёл эту прекрасную крепость взамен старых укреплений — приземистых и неказистых, которые давно требовалось снести. За свои деньги (на самом деле бюджетные, но их наместник давно считал своими личными) построил! Разве этого недостаточно для самой маленькой благодарности?! Неужели этот столичный мужлан не видел, как прекрасны белоснежные стены, фрески на потолке штабных зданий и горгульи на башенках детища наместника? Хотя чего ждать от человека, который не сумел научить своих неповоротливых ослов правильно тянуть носок, когда это стадо марширует на ежегодном смотре? Негодные солдаты и командир им под стать! И почему Бирос тогда польстился на ранг Мастера Боя? Правильно его верные генералы делали, что недодавали этому грубияну вечно выпрашиваемых им мелочей! О том, что «негодный грубиян и мужлан» — один из немногих генералов имперского гарнизона на территории Северного королевства, который не только сдержал первый удар орд северян, но и успешно держал — и держит! — свой участок фронта, что благодаря «парадным специалистам» Бироса посыпался едва ли не в первую неделю, наместник благополучно забыл. Зато о нарушении приказа «выделить лучших бойцов для сопровождения эвакуируемых из страны лучших людей», — он замечательно помнит. Как и о том, что это нарушение стало пятном на лице наместника. Этот тупой Джон вообще понимает, каких страхов его милые друзья, сердечные подруги, музыканты, модельеры и другие нужные люди натерпелись в сопровождении недостаточной охраны?! Непростительно! Мало ли какая у него там сложная обстановка? Генерал своей волей и жизнями солдат обязан исполнить любое высочайшее указание — несмотря ни на что! Иначе какой он, к лесным тварям, генерал? Даже успешная оборона ничего не значит. Ибо этот успех, достигнутый вопреки воле наместника и его приближённых, лишь бросает на них ещё большую тень! Не забыл Бирос и прекрасную Белую крепость, оставленную этим преступником и его вооружёнными свиньями на разрушение и поругание врагам. Он непременно покарает виновного! Настолько сурово, чтобы это стало уроком всем остальным «умникам». Ведь именно такие бунтовщики представляют самую большую угрозу. Северяне… А что северяне? Варвары — они и есть варвары. Пошумят, пожгут несколько сёл, да и успокоятся, когда армия Империи их окоротит. По чести, Бирос даже отчасти гордился буйным нравом «его» северян. Как бы то ни было, какой-то там неотёсанный дикарь не заслуживал того, чтобы такой возвышенный человек, как Бирос, долго о нём думал. Выпив прекрасного вина, что десятилетиями настаивалось в специальных погребах внутри Дикоземья (не менее сотни золотых монет за бутылку!) и закусив доставленными по воздуху свежими деликатесами прямиком с Юга, наместник Северного королевства вновь погрузился в лёгкое и приятное общение со своими приближёнными и приглашёнными в ложу гостями. Как ему сообщили, на бал явилась и пятёрка столичных воителей — Ещё бы они не явились на его зов! И… их вроде бы должно быть десять. Или нет? Хотя какая разница! — и хозяин Севера собирался их вызвать, чтобы посмотреть на диковинку. Но не сразу, а когда у него появится настроение. Настроение у Бироса появилось ближе к полуночи, когда бал готовился перевалить за половину. — Шем, подать сюда этих… как их там? Детишек из разведки, — с пьяным благодушием взмахнул холёной рукой высший аристократ и согнал со своих коленей юную провинциалку. — Будет исполнено, высочайший, — льстиво ответил его приближённый, что пусть и не отличался особенной родовитостью или умом, зато прекрасно знал, как угодить патрону… и как передавать ему «маленькие необременительные просьбы» от заинтересованных сторон. Через некоторое время, за которое Бирос успел выпить новый бокал вина и обсудить парочку дошедших из Столицы сплетен, явился порученец. Подскочив к патрону, он сразу зашептал ему предупреждения о надменности и своеволии столичных птиц, но хозяин Севера не слишком вслушивался в его глупое бормотание. — Уйди, шельмец! — несильно ударив тыльной стороной ладони по назойливой физиономии, поморщился Бирос. — У меня нет настроя выслушивать твою чепуху. Где гости из Столицы?! — Простите, высочайший! — с готовностью залебезил слуга. — Всего лишь небольшая задержка. Пост нашей охраны не хочет пропускать к вам вооружённых убийц, а эти недалёкие грубияны отказываются сдавать оружие. — Скажи этим глупцам, что я приказал, чтобы сдали. Никто не собирается их здесь обижать. — Я сказал, высочайший, — склонился Шем. — Но они имели дерзость ответить, что не подчиняются вам. И будто они приняли ваше приглашение только из уважения и вежливости. — И впрямь грубияны, — растеряв часть своего благодушия, манерно поморщился Бирос. — Но чего ожидать от детей черноногих, которых растили в подземной тюрьме? Я буду милостив и великодушен. Пока что. Разреши им пройти с оружием. Низко поклонившись, Шем стремительно испарился, чтобы вернуться, ведя за собой настоящий цветник. Оружие, кстати, имелось лишь у двоих: единственного юноши, а также идущей чуть впереди всех невысокой предводительницы этой странной компании (что, если откинуть в сторону одежду, неброский «взрослый» макияж и слишком уж недетское выражение лица, вполне могла сойти за маленькую девочку, только-только ставшую подростком). «Интересно», — масляно блеснув глазами, подумал наместник Севера. Безусловно, такого умудрённого и утончённого человека, как он, не могли с первого взгляда покорить ни уже распустившиеся юные цветки блондиночки, рыжей и озорно улыбающейся фиолетовласки, ни ещё только раскрывающийся бутон брюнетки. Бирос уже давно испробовал множество опытных и зрелых дам, пылких молодых девушек или мило стесняющихся девочек и мальчиков. Даже наиболее эстетически приятные изменённые не ускользнули от высокого внимания! Поэтому на одни лишь ладные фигурки и симпатичные личика высший аристократ не слишком-то повёлся, не они взволновали его естество. Но… просто красивых девушек много, а тех, что обладают интересной историей — уже заметно меньше. И чем интереснее история, тем большую ценность в глазах Бироса имела такая «добыча». Впрочем, судя по дерзкому поведению и отсутствию почтительности в глазах, «главный приз» являлся той ещё строптивой штучкой. Рыженькая пряталась за плечом наглого мальчишки с коротким мечом на поясе, блондинка старательно скрывала взгляд, а вот та, что, вероятно, являлась потомком кого-то из западников — наоборот, сама рассматривала наместника с определённым интересом. Подозрительно острым, как ему показалось даже сквозь алкогольный туман. Ничего: он, Бирос, умеет управляться даже с самыми строптивыми кобылками! В этот момент в глазах миниатюрной брюнетки мелькнуло презрение, смешанное с разочарованием, раздражением и принятием неизбежного. Однако этот миг оказался слишком краток, чтобы его смогли заметить даже воители охраны. На некоторое время в ложе воцарилась тишина. Свита Бироса почтительно молчала, не решаясь отвлекать не слишком злого к своей челяди, но весьма вспыльчивого повелителя, а сам наместник выжидательно смотрел на гостей, дожидаясь пока они поклонятся и представятся. Но те молчали и с интересом смотрели на него. — Кланяйтесь, — прошипел Шем, активно изображая жестами, что нужно делать. Рыжая и блондинка дёрнулись было, но взглянув на свою миниатюрную предводительницу так и не стали выражать должную почтительность. Хозяину Севера это не понравилось. — Сайкю что, не удосужился надрессировать своих зверёнышей, как вести себя в высоком обществе? — начиная закипать, поинтересовался Бирос, и, не увидев в глазах слушателей ничего, кроме вялого интереса, насмешки (ярче всего она читалась в карих глазах единственного убийцы мужского пола и фиолетовых «западницы»), даже открытого разочарования и пренебрежения (наглая малявка), взорвался: — Почему вы осмеливаетесь стоять перед владетельным лордом, в чьих жилах течёт кровь Императоров?! Вы, низкорождённые отродья свиней, что, считаете, что можете плевать на влас-сть и на гос-сударство?! — шипел он не хуже змеи, если бы не приглашённые на бал гости, перед которыми не хотелось терять лицо, то Бирос орал бы в голос. — Это чш-што, бунт?! Да я вас-с с-сгною! Вы мне ботинки лиз-с-сать будете! Стража! Стража появилась очень быстро и в изрядных количествах, но хватать поправших все правила приличий хамов не торопилась. — Что стоите? Схватить их и доставить в тюрьму! В самые тесные и грязные камеры! — приказал Бирос своим воителям. И уже к наглым убийцам: — У нас тут не Столица, люди министра разведки вас быстро не вытащат, — недобро зыркнул вновь восстановивший душевное равновесие наместник. — Посмотрю, как вы запоёте через неделю на одной воде! Наглая мелкая брюнетка посмотрела на него как на беспросветного глупца и тяжело вздохнула. — Кажется, Сена снова выиграла, — повернув голову к своему спутнику, сказала эта нахальная дрянь, которую обступившая их стража так и не посмела тронуть, наоборот, попятилась и, образовав защитную формацию, сгрудилась вокруг Бироса. — Не ожидала. Я догадывалась, что донесения местных разведчиков в центральное управление изрядно приукрашиваются каждой инстанцией, но не думала, что настолько. Он ведь даже не понимает, что и кому сказал. Даже приказывает арестовать своим недо-Воителям нас. Что удивительно, верная гвардия хозяина Севера пусть и сжимала рукояти оружия, сверля наглую соплю ненавидящими взглядами, не посмела заткнуть её ни словом, ни действием. Наместник, который хотел было в голос возмутиться — и плевать на собравшуюся на бал шушеру с их сплетнями! — как только открыл рот, сразу понял причину, по которой это происходило. Обрушившееся на плечи одновременно невесомое и вместе с тем невероятно тяжёлое давление, заставило безвольно распластаться на кресле и с сипом выпустить набранный для хозяйского рявка воздух. — Императору и премьер-министру будет очень интересно узнать ваше мнение касаемо ничтожности дарованных Его Величеством привилегий, а также того, кто именно представляет власть в нашей стране, — начала посланница Сайкю, однако почти сразу оказалась прервана появлением губернатора. Будь Бирос в более трезвом состоянии ума, он мог бы обратить внимание на то, как спокойно отреагировала жуткая девчонка на появление нового действующего лица. Будто ждала его. — Стойте, стойте! Прошу, давайте успокоимся и обойдёмся без слов и поступков, о которых нам всем придётся жалеть! В отличие от остальной четвёрки убийц, что остро поглядывали на воителей наместника Севера и точно так же среагировали и на Мартина с его охраной, она даже не дёрнулась. Наоборот, с готовностью повернулась к главе провинции, начав общаться с ним, словно с ожидаемым гостем. — Ну что вы, господин губернатор! Какие сожаления? Просто экс-наместник не получил полной информации о тех, с кем решил поговорить. В частности о том, что я имею личную, дарованную Его Величеством, привилегию стоять перед ним, не склоняя головы. Поэтому требование бывшего главы администрации имперской колонии склониться перед ним выглядит… некрасиво в отношении трона. Не говоря уже о попытке приказать кучке не самых сильных воинов духа схватить и бросить в тюрьму человека, который, имея все необходимые, заверенные во Дворце мандаты, прислан сюда для расследования всех обстоятельств мятежа Северного королевства. Это, знаете ли, наводит на некоторые размышления. Кроме того, оскорблять словом и делом ту, кто способен сровнять ваш милый портовый город с землёй, даже без учёта вышеуказанного, выглядит… не очень умно. Бирос зло сжал кулаки. Будь он хоть сто раз испуган и подавлен угрозами, и как появившимся, так и исчезнувшим непонятным влиянием, он не собирается терпеть оскорбительных намёков на лишение его законных владений! — Да как ты смеешь называть меня бывшим! Северное королевство — моя вотчина! И она навсегда останется моей! Как только Империя угомонит моих подданных, я, наместник Севера Бирос, потомок Императорского рода, вернусь в свой временно покинутый дворец! И тогда все злые языки и своевольные ослушники примут достойное их наказание! В ответ на это заявление он получил лишь пустой взгляд ничего не выражающих тёмных глаз. Почему-то мужчина ощутил от этого взгляда даже большее напряжение, чем до того. — Давайте успокоимся, — снова призвал к примирению губернатор. — Мы все на одной стороне и должны трудиться вместе, чтобы устоять перед невзгодами… * * * — Куроме, ты не слишком властно себя вела? — спросила меня Акира, когда наша группа покинула дворец и неспешным шагом отправилась по пустой, освещённой рядом стоящих на равном удалении друг от друга тускловатых фонарей улице в сторону расположенной неподалёку гостиницы, где мы сняли номера. — Мы простые убийцы на миссии, а эти люди очень важные фигуры здесь. Разве они не доставят нам неприятности? — закончила она под согласный кивок Анны, что не привыкла к общению с персонами такого уровня (тем более столь наглому) и потому до сих пор молчала, пребывая под впечатлением. — Куроме у нас девочка властная, любит доминировать над лордами, — пошло играя интонацией и мимикой, заметил Кей. Сена весело захихикала, явно обдумывая свою остроту и то, кому её адресовать. — Заткнись, идиотский извращенец! Это только у тебя всякая похабщина на уме! — воскликнула рыжая, ударив своего кавалера кулаком в живот. — Угх! — преувеличенно согнулся он. — Какие пошлости? Я о манере дипломатии нашей славной предводительницы. Если твоя милая головка порождает неприличные мысли в ответ на невинные фразы, то разве это в окружающих проблема? — играя голосом, осведомился юморист. — Что?! Это я, значит, по-твоему, извращенка?! Ах, ты! — Акира начала с энтузиазмом колотить вскрикивающего «от боли» Кея. Учитывая, что усиление она использовала по минимуму (от серьёзных ударов немедля поднялся бы грохот), это сходило за привычную ласку. Или вообще массаж. — Кто же из них извращенец? — с притворной задумчивостью протянула Сена. — Мне кажется — оба. Наша сладкая садо-мазо парочка, — пропела она. — Сама такая! — воскликнула рыжая и бросила в насмешницу подхваченный с земли снег. Весело хихикающая Сена ловко уклонилась, и снаряд попал в Анну, которая, не став терпеть подобного отношения, ответила своим броском. «Тоже, что ли, присоединиться?» — подумала я, глядя на лучницу, что под прикрытием Сены снайперски забрасывала снежками Акиру и Кея. Когда ребята выплеснули накопившиеся эмоции через стихийно возникшую зимнюю забаву — я всё-таки не сдержалась и тоже поучаствовала, это оказалось довольно весёлым занятием, почти как в детстве, когда мы перебрасывались затупленным оружием — мы вернулись к ранее начатому разговору. — Ты интересовалась, почему я так себя вела? — спросила я Акиру. — Да, — кивнула девушка. — Ты ведь это не из-за того, что разозлилась на сальные взгляды этого расфуфыренного дворянского пьянчуги, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла она. — Ты заранее предупреждала нас, что нужно молчать, пока не спросят, и если что-то произойдёт, не реагировать без твоего указания. Значит, сразу рассчитывала поругаться, — заключила она под направленные на мою персону любопытные взгляды ребят. — На самом деле именно, как ты выразилась, «поругаться» — я не рассчитывала. Но да: просчитывала и такой вариант. Дело в том, что судя по тем бумагам, которые я читала в Столице, Бирос не так уж и плох. По бумагам, да. Зато если ориентироваться на то, что мы услышали и увидели здесь… Думаю, и так понятно. Так что мне требовалось окончательно убедиться, где правды больше, да и на губернатора Мартина посмотреть. Поэтому я с самого начала повела себя несколько вызывающе, но не настолько, чтобы нарушение этикета могло повлечь проблемы. Если бы наш замечательный «хозяин Севера» оказался разумным человеком, то после моих извинений инцидент бы замяли. А так этот недалёкий и невоздержанный на язык вырожденец наговорил столько, что моя ошибка легко теряется на фоне его тотальной неправоты. Одно дело — растерявшаяся «невоспитанная убийца из крестьян» и совсем другое — высокородный лорд на государственной службе, что, пусть косвенно, но оскорбил Императора. — Убедились-убедились, молодец. А дальше что? — влез со своим комментарием Кей. — Когда будешь уводить плохого лорда в комнату и особой магией делать из него хорошего? Ну, как с папашкой моим? — Достал ты уже всех со своим папашей! — фыркнула Сена. — Если у тебя к нему какие-то нереализованные чувства, то предавайся своим грязным фантазиям без нас. — Ой-ой, кто бы говорил о грязных фантазиях! — ничуть не смутился шутник. — Думаешь, я не видел, как ты смотрела на того породистого кабанчика? Даже не хочу представлять, что за фантазии крутились в голове у тебя, мисс люблю-целовать-трупы! — Так, хватит, — обрубила я очередную пикировку любителей поддеть ближнего и дальнего. — Если не прекратите меня раздражать, то я найду вам двоим спокойное занятие до конца миссии. Составлять ежедневные отчёты, например. Парочка острословов-экстравертов мгновенно замолчала, устрашённая жестокой угрозой. Никто не любит составлять отчёты! — Так вот, я убедилась в том, что экс-наместник соответствует худшим предположениям. Такой человек бесполезен, как союзник — даже вреден. Вы все слышали, как он восхвалял своих генералов, что бросили солдат и территории, но зато продолжают «сохранять верность». И что он говорил в адрес чуть ли не единственного эффективного военачальника имперского гарнизона в Северном королевстве, который осмелился исполнять свой долг, а не идиотские хотелки Бироса. Дурак в союзниках — хуже, чем два умника во врагах. Это не говоря о том, что генерал Джон — возможно, никто иной, как наш бывший главный инструктор. То есть, помогая ему, мы в любом случае испортили бы отношения с бывшим наместником. А помогать мы будем. Даже если это другой Джон — он всё равно настоящий боевой офицер и его обстрелянные солдаты — это то, что нам очень пригодится в деле наведения порядка. В отличие от приглашений на балы, подобные нынешнему, — позволяю себе усмешку. — Но наместник ведь станет мешать теперь, — подала голос Анна. — Станет, — с кивком соглашаюсь. — Но я не уверена, что сильнее, чем если бы мы «подружились». Зато теперь нашу группу будут разделять с этой провалившей всё и вся кучкой деградантов. А ещё наш новоиспечённый недруг изрядно подставился со своими громогласными заявлениями. Местный чересчур хитрозадый губернатор, который нам тоже совсем не друг и который, как он считает, подстроил нашу ссору, не упустит своего шанса что-то поиметь с ситуации. Да и я своим поведением показывала, что едва ли не специально сговорилась с губернатором, дабы подставить «высочайшего». То есть в ближайшее время он отвлечёт Бироса и отвлечётся сам. Кей с непривычной задумчивостью кивнул. — А чуть позже, когда мы разберёмся с главной угрозой и представится удобный случай, кого-то из этих бесполезных «пупов земли» можно будет использовать… В качестве жертвы для показательной расправы, — издав недобрый смешок, добавила я. — Чтобы до всех остальных вороватых и ленивых чинуш дошло, что закон теперь распространяется и на них. А то линия фронта уже всего-то в паре сотен километров отсюда, держится на соплях и личном героизме солдат, а эти умники вместо того, чтобы крепить оборону — роскошные балы, блин, устраивают! Ещё интриги какие-то крутят вдобавок, в которые и нас втянуть хотят. «А чего переживать, если в случае проблем можно так же, как и Бирос, перебраться ближе к центру страны и продолжить кутить там, — продолжила я мысленно. — С наворованным золотом им везде рады! У-у, паразиты! Я им покажу, как разваливать мою Империю! Отвлеку северян от мыслей о наступлении, подготовлю оборону и сразу возьмусь за чистку тылов!» — Ладно, пусть пока варятся в своём соку, — медленно выдохнув облачко тумана, говорю уже вслух. — Думаю, если мы не будем лезть на глаза, о нашей команде быстро забудут. — Ай-ай, подруга, — повернулся ко мне Кей. — Смотрю, ты прям сразу невзлюбила этого наместника. Разве он не такой же, как твой приятель Тайго с северо-востока? — Нет, — отрицательно качаю головой. — Тайго, конечно, тот ещё беспринципный политик и властолюбец. Но при всех своих недостатках он хотя бы несомненно умён и по-своему отважен: даже когда его прижали Ван с Мизуна, он и не думал бежать из северо-востока в Столицу или соседний регион. А этот Бирос… не будь он виновником успешного мятежа и разгоревшейся войны, я бы даже его пожалела, — качаю головой. — Человек не имеет ни понимания своего места в мире, ни цели. Только самые примитивные желания, которые с его средствами так легко удовлетворить. А кроме них — лишь пустота и одиночество в толпе лизоблюдов и прихлебателей, — произношу, подняв взгляд к затянутому облаками темному небу. — Богатство и власть — настоящее проклятие для мелкого человека. У него даже семьи нет: жена мертва, а детей воспитывает род её родителей. — Бедненький, — состроила печальную гримаску тихая убийца. — Так страдает… Надо избавить его от мучений! — кровожадно блеснули пурпурные глаза. — Сена! — воскликнула Акира. — Ты вообще нормальная?! Говорить так о таких людях! Ещё и на улице, — опасливо оглядев укрытое снежной белизной и освещаемое лишь фонарями пустое пространство вокруг широкой дороги, закончила она. — А что сразу Сена? — ухмыльнулась та. — Думаешь, наша философствующая глава к другому ведёт? — На самом деле есть разные варианты. Я больше склоняюсь к показательному судебному процессу. Благо наш новый недруг наговорил достаточно, чтобы после небольшого толчка в его адрес могли начать официальное следствие. Видя скептические выражения на лицах ребят, которые прекрасно осведомлены, как именно работают имперские законы — беспощадные к беззащитным, пусть и сто раз правым и законопослушным, и на диво либеральные, если разговор заходит о богатых и влиятельных ворах, взяточниках и прочих преступниках — дополняю: — Понятно, что отмажется. И даже, скорее всего, без настоящих потерь. Но тут главное начать, потом его можно раскрутить уже иными методами. Однако, думаю, нам действительно не стоит болтать посреди пустой, но улицы. Если хотите, поговорим завтра, пока будем лететь к нашим охотникам на бандитов, а потом в гости к наставнику Джону. Скорее всего, всё же к нему, — добавляю после коротких раздумий. — Хочешь просто его эвакуировать или помочь выйти из окружения всей армии? — неожиданно заинтересовался Кей. — Старший инструктор — жёсткий тип, может и послать с предложением всё бросить и бежать. Или нет… От нас же он свалил, — задумчиво пробормотал себе под нос парень. — Второе. Но не сразу. Сначала всё разведаем, посмотрим, как они там держатся, поговорим и согласуем шаги. Если надо, поможем со снабжением. Ну, как с зерном на северо-востоке, — напомнила я о той эпопее с неортодоксальным использованием пространственного кармана Яцуфусы. — Потом проведём подготовку к прорыву и отходу. Ну, а в конце сама операция. Как я уже говорила, в будущем нам очень пригодятся опытные солдаты и офицеры, которые станут закреплять эффект наших диверсий и внезапных атак. Впрочем, — ещё понижаю голос, — и это тоже лучше обсудить в небе. Шпионы северян здесь есть вряд ли, а вот резидентура западников... * * * Уставший, словно загнанная упряжная собака, Кляйн постучал ногами у порога и, отряхнувшись от снега, вошёл внутрь казармы. Та встретила вымотанного солдата полумраком, крепким духом дыма, пота и портянок, но главное — теплом. Поставив оружие в закреплённую за ним стойку, он, не раздеваясь, потопал к раскалённой буржуйке. Отогревающиеся бойцы немного уплотнились, без слов освобождая соратнику место рядом с пышущей жаром железной печкой. — Чё как? — спросил его Нобору, наливая в протянутую кружку «солдатский» чай без заварки. — Мы тут третий чайник пьём, кха-кха, почти отогрелись уж, а ты только появился. Запрягли? — поинтересовался мужчина с сочувственной нотой и снова закашлялся. — Так, — махнул рукой Кляйн и, довольно зажмурившись, сделал небольшой глоток кипятка, что согревающим потоком прокатился по промороженному нутру. — Мятежники зашевелились, — сделав ещё один глоток горячего напитка богов, сказал солдат. — Не атака, но непонятно. Вот и придержали нас, чтоб усилили смену, значит. Зато вот чего добыл, — Клейн вытащил из-под одежды мешочек дешёвых конфет. — Поспорили там с одним, я выиграл, — самодовольно сказал он, глядя на оживившихся сослуживцев. — Сказал, что с одного из дохлых мятежников снял. Сладкоежка попался, — цинично хмыкнул мужчина. — Эт дело, — кивнул Нобору. — С кипяточком — самое то, кха-кха. — Хоть будет чего на зуб кинуть, — прокряхтели откуда-то сбоку. — Кормят раз в день. И воды каждый раз всё больше, а крупы и капусты — меньше. Мяса вообще нет, даже личинок. Пузо к спине липнет. — Иди к яме, кишкоблуд, там этого мяса целая гора. Замороженное, не испорченное. Хош — ногу бунтовщику пили, хош — руку, а хош и чего иное, — гы-гы-гы! Всё в твоих руках, Пузо! — Пошёл ты! Вот жрачка кончится совсем — погляжу я, как ты запоёшь про мясо из ямы, — скривился голодающий, яростно зачесавшись. Наряду с голодом, холодом и порождаемыми ими болезнями, а также кончающимися боеприпасами, солдат мучали вездесущие — и крайне кусачие, чтоб им провалиться! — вши. — Хе! Никак не запою, — шмыгнул сопливым носом его собеседник. — Слыхал, патроны дня через три, край — пять — совсем закончатся. А без патронов нам каюк. Так что пусть дикари, которых гребёт к себе Сейка, мои мослы обсасывают. Мож, потравятся, хе, — щербато усмехнулся мужчина и, вздрогнув от внезапного укуса, тоже начал чесаться, тихонько матерясь на кусачую вошь. — Наши воители, канеш, сильны, — продолжил он, всласть начесавшись и даже поймав на ноготь одно из доставучих насекомых, кое незамедлительно отправилось в рот. А что? Вошка тоже ведь мясо. — И, кха, по чавке мятежной они дают регулярно. И проволока эта демонская, колючая, тем, кто послабже, мешает здорово. Что твои силки — любо-дорого в замотавшуюся вражину стрельнуть. Скок штурмов уже было? И всегда мы отлуп давали! Но мало нашенских-то, — вздохнул солдат. — И усталые оне все, чуть не пуще нашего. Даж генерал Джон с перевязанной рукой ходит. Не выдюжим мы тут, без патронов к винтовкам да пулимётам-от. Разгорелся спор. Смысл, впрочем, сводился не к «победим-не победим», а крутился вокруг с ног до головы пронизанного фатализмом «когда помрём». Сдаваться в плен никто не собирался. Глава осаждающих ещё в первую неделю разыграл перед имперскими солдатами занимательное представление с их схваченными или сдавшимися сослуживцами в главной роли. Не самый талантливый военачальник (зато преданный захватившему власть режиму) неправильно просчитал реакцию и вместо того, чтобы лишить противника воли к победе, пробудил в них ожесточение загнанных в угол смертников. Тем временем Кляйн, которому каждый день не по одному разу повторяющиеся споры были до одного места, чуть отогрев нутро, стянул с себя осточертевшие сапоги и размотал отсыревшие портянки. «Хорошо!» — задубевшее солдатское лицо расплылось в счастливой улыбке. Повешенная сушиться серо-жёлто-коричневая, неоднократно стираная ткань воздух, мягко скажем, не озонировала — как и сапоги, снятые спустя много часов, что тоже расположились на специальных распорках. Однако если учесть, что обувь уставшего солдата присоединилась к рядам такой же, только принадлежащей сослуживцам, Кляйн если и внёс в провонявшую дымом и людскими телами атмосферу новую нотку, то крайне незначительную. К сожалению, момент радости предвкушающего сон солдата не продлился долго. Сначала на улице началось непонятное оживление с беготнёй и командирскими матюгами, а потом к ним в казарму вломился чужой капитан и рекрутировал «бездельников» для расчистки пустого места между зданиями, что с какого-то перепугу потребовалось превратить в чистую площадку. Причём «вот прямо сейчас!», невзирая на дубак и темноту. Капитану, впрочем, на недовольное кряхтение солдат и их полные «любви», «добра» и «рабочего энтузиазма» взгляды было тотально начхать. Он и сам — с перевязанной башкой, бледной рожей и здоровенными синяками под глазами, красными от полопавшихся капилляров — выглядел, словно поднятый из могилы мертвяк, которого ещё на той стороне хорошенько вздрючили адские офицеры, а оттого особенно свирепый. Спустя полчаса беготни недовольные внеплановой подработкой мужчины под любопытным взглядом залётного ворона — чует скорый пир, паскуда! — наконец, раскидали в стороны кучу, собравшуюся из снега, гнилых досок и прочего-ненужного. После этого Кляйн с сослуживцами смогли лицезреть странную картину: капитан, с сосредоточенным видом поглядывая в небо, начал махать широким куском фанеры над зажатой в другой руке керосиновой лампой. И на этом дело не закончилось! Едва солдаты начали недоумённо переглядываться и тихо перешёптываться — не повредился ли офицер разумом от раны на башке или контузии (вродь воитель, а они крепкие, что сталь, но мало ли?) — как на то место, где ранее стоял отбежавший в сторону офицер, с неба упало нечто огромное и тёмное. Бойцы шарахнулись в стороны, кое-кто даже направил на непонятную здоровенную, абсолютно бесшумную — даже не поднявшую ветра! — а оттого особо страшную штуку свою винтовку. А уж когда тёмный силуэт пошевелился, моргнул большим жёлтым глазом и окончательно сформировался в восприятии солдат в громадного крылатого монстра, поблёскивающего металлическим отливом на тёмно-синих перьях, лишь чудо и нецензурный гарк начавшего изрыгать страшные ругательства капитана — не мог заранее предупредить, голова дырявая! — уберегли от греха. Ведь приземлился перед ними не дикий монстр, а самый настоящий ездовой! С пассажирами! — Ай-ай, чуть не застрелили нас, — донёсся до Кляйна сочащийся ехидством и весельем молодой мужской голос, а вслед появился и сам его обладатель, что легко соскочил с огромной, опасной даже на вид монстро-птицы. — Так вы встречаете своих великолепных спасителей? А где радостные крики, салют и лобзания?! — одетый не по погоде, но совершенно от этого не страдающий юноша обвёл собравшихся оценивающим взглядом. — Хотя, нет, отбой. Можно обойтись без лобзаний. Грязные тощие мужики не в моём вкусе. — Чё за клоун? — недостаточно тихо спросил кто-то из задних рядов. Солдаты прекрасно понимали, что простой человек прилететь на монстре в осаждённую крепость не мог. Но особого страха и трепета перед молодым воителем и, вероятно, аристократом никто не испытывал. Чего бояться, если смерть постоянно бродит рядом, каждодневно раздавая свои поцелуи рядовым и офицерам — и, скорее всего, не успеет кончиться этот месяц, как коснётся своими гнилыми губами каждого из оставшихся? Впрочем, весельчак не обиделся. — Ай-ай, чего сразу клоун? Я Кей Ли — заместитель командира особого боевого отряда имперской службы разведки, пиковый Воин и просто красавчик! — ударил он кулаком по груди. — Прибыл, чтобы договориться о том, в каком ритме и в каких позах мы будем драть вон ту кучу собравшихся у подножья бородатых баб! — воитель махнул рукой в сторону армии северян. На эту реплику публика отреагировала намного благосклоннее. Послышались смешки и ответные шутки разной степени скабрёзности. — Кхм, — за спиной балагура раздался девичий хмык, который сразу заставил его заткнуться, а его слушателей обратить внимание на доселе незаметную невысокую фигурку. — У нас дела здесь, вообще-то. Если ты решил дать импровизированный концерт, то занимайся этим в свободное от работы время. Желательно, когда рядом не будет враждебной армии. — Так точно, госпожа командир! — вытянулся во фрунт шутник. — Будет исполнено, госпожа командир! — Пошли уж, бравый солдат Швейк… то есть Кей, — хмыкнув, сказала… девчонка?! Да не, показалось! Просто у воительницы конституция такая. И лицо в темноте особо не разберёшь. Вон от неё как внушительностью шибает! Сразу видно — важная птица, пусть ростом мелкая и не сразу заметная. Мысленно покивав этим умозаключениям, Кляйн увидел, как невысокая девушка-офицер хлопнула огромную птицу по крылу и та, словно бесплотное привидение, вспорхнула в воздух и бесследно растворилась в ночном небе. После этого, повозившись, брюнетка вытащила откуда-то мешочек, из которого, в свою очередь, достала круглую печенюшку, которую тут же отправила в рот. «Тоже проголодалась, видать, — под тихий урк голодного желудка, не удовлетворившегося кипятком и парой мелковатых конфет, подумал Кляйн. — По небу в мороз лететь-то. Тут и на земле иной раз горный ветер так дунет, что до самой жопы промораживает». Справа громко сглотнул слюну Пузо — главный кишкоблуд роты. Разведчица оценивающе взглянула на него, на Кляйна, на остальных. Вздохнула, а потом подошла к ним и протянула Кляйну увесистый мешочек. — Думаю, вы проголодались сильнее меня, — под грозными взглядами капитана мужики попытались отнекиваться, но удивительно добрая к простому солдату воительница настояла на своём: — Я должна вознаградить вас за труд, хотя бы так. Увы, больше ничего подходящего у меня под рукой нет. Когда неожиданные гости ушли вслед за капитаном, солдаты запереглядывались. — Чё, братишка? Сладкий сегодня у нас денёк, а? — Нобору пихнул Кляйна в плечо. — Может, и не надо нам помирать будет? — Дай-то боги, — покачал тот головой. — Живы будем — не помрём. А покамест — айда в казарму! — поторопил их Пузо. — Погрызём господских гостинцев! Доброе оно дело — с кипяточком-то! * * * «Да уж, не зря я решила не откладывать визит к осаждаемым», — мелькнуло в голове, когда мы оставили кучку тощих, грязных и вонючих мужчин в потрёпанных, не всегда форменных тряпках. Узнать в страдальцах солдат можно было лишь по оружию в руках и дисциплине, что позволяла этим людям сохранять какой-никакой порядок даже в условиях медленно, но неумолимо приближающейся смерти. Ну и по глазам видно, что общаешься отнюдь не с обывателями или, скажем, разбойниками. В общем, бойцы вполне заслуживали толики уважения... и угощения. Пусть я очень не люблю делиться едой, тем более сладким, однако в пространственном кармане ещё хватает стратегических запасов вкусняшек. А у солдатиков, судя по голодному блеску в глазах, нет ничего. Вообще. Так что проявить немного доброты и заработать пару пунктов репутации у местных вояк — а одарённые печеньем мужчины точно не станут язвить в своём кругу о слишком молодо выглядящей и щедрой для старшего офицера девушке — вполне хороший вариант, даже если смотреть исключительно с рациональной точки зрения. Укрепления производили двойственное впечатление. С одной стороны обветшалость и запустение: заколоченные окна казарм, покосившиеся крыши, следы ремонта которых были видны даже из-под слоя снега, редкие следы от разрыва снарядов. Да, стоит заметить: артиллеристы из северян отвратительные, даже несмотря на непонятно каким — но явно преступным, требующим внимательного расследования — образом появившиеся у них хорошие имперские пушки. А с другой — мощная основательность: видно, что толстенные коробки казарм и башен простоят века, не говоря уж о наружных стенах, которые не всякий S-ранг сходу расколупает. Людские воители — это не туповатый монстр, они могут просто перепрыгнуть преграду, однако обширные поля колючей проволоки-путанки выступают здесь неприятным препятствием для большинства желающих. Избегать её не так чтобы просто, запутаться легко, а порвать сложно. Тем более что местные солдатики не считают ворон, а активно палят по затормозившим неудачникам. Вон, вороньи дроны заметили с десяток тел разной степени обледенения. А ведь большинство должны убрать. Неплохая крепость, хоть и внешне обветшалая. Даже странно, что местные штабисты решили переселить гарнизон в другую… Которую генерал Джон и его подчинённые подозрительно быстро оставили, вновь перебравшись сюда. Самих солдатиков тут насчитывалось, навскидку, тысячи с полторы. То есть примерно половина от списочного состава части. С одной стороны — нехорошо, что у бывшего наставника Отряда столько выбывших. Но с другой — так навешанной на Печеньку провизии и боеприпасов уж точно хватит, чтобы продержаться несколько дней интенсивных (а не таких, как в последние дни, лениво-осадных) боёв и даже немного отъесться перед маршем. Хрустик, конечно, несёт на себе заметно больше груза. Всё же пусть я и раскидала значительную часть взятого в Столице арсенала по укромным местам и перевалочным складам, откуда свою долю привезённого оружия возьмут посредники, что работают с недружественными к режиму Сейки кланами и радикальной оппозицией, однако где-то пятая часть ещё нуждалась в подходящем для хранения месте. Тем не менее здоровенная тысячетонная многоножка, несмотря на свою вместительность, мало того, что не влезет во внутреннее пространство крепости, так ещё и переполошит весь лагерь — что, естественно, привлечёт ненужное внимание вражеской армии. Они там, конечно, расслабились, мышей почти не ловят — мы с ребятами умудрились незаметно украсть аж двух солдат и одного офицера, которого позже сослуживцы обнаружили «вусмерть упившимся и захлебнувшимся собственной блевотиной» — но масштабные шевеления на территории противника точно не пропустят. Его светлость командующий Алан Фольц — хотя я бы сказала «его солнечность», от словосочетания «солнечный дебилизм» — конечно, тот ещё дурак, мнящий себя наделённым полководческими талантами гением, что должен непременно заработать массу заслуг, но в его окружении присутствуют и вполне дельные командиры. По крайней мере, так считали расспрошенные нами «языки». И если эти дельные командиры забьют тревогу и заставят северную версию Бироса к себе прислушаться, то это выльется в повышенную боевую готовность. А та, в свою очередь, может создать как сиюминутные проблемы для остальной команды, что сейчас аккуратно исследовала вражеские тылы, так и долгоиграющие осложнения, кои негативным образом повлияют на вероятность благополучного прорыва окружения и отхода наших солдат. В целом, Хрустик и Печенька, неожиданно призванные посреди лагеря (а лучше над ним) войск Алана «Солнечного», столь удобно вобравшего почти всех солдат авангарда противника, с высокой долей вероятности разметают вражеские войска, обратив в бегство выживших. Но… вражеский предводитель слишком бездарен и вместе с тем влиятелен, чтобы его убивать вот так сразу. Если человек умудрился фактически подмять под себя руководство пусть второстепенным, но участком фронта, а потом, имея многократное превосходство в солдатах, артиллерии и воителях, забуксовать на одной-единственной крепости, то разве стоит его убирать? Таким руководителям в рядах врага, наоборот, нужно всемерно помогать! Холить и лелеять драгоценных (пусть и бесплатных) союзников в стане супостата, так сказать. Насыщенность прифронтовой полосы солдатами на порядок больше, чем те пятнадцать-двадцать тысяч, что безуспешно штурмуют крепость с трёхтысячным, пардон, уже полуторатысячным гарнизоном. Поэтому в том, чтобы доукомплектовать хоть частично, хоть полностью разбитые штурмовые части из тех примерно полутора сотен тысяч, что сейчас охраняют дороги, сидят в гарнизонах или вычищают с территории королевства остатки имперских войск и лояльных к ним граждан, нет никакой проблемы. Понятно, что новые бойцы будут уступать предшественникам и в навыках и в вооружении, однако грамотный командир, вставший на место убитого идиота, вполне способен нивелировать данный недостаток и создать намного больше проблем, чем нынешний командующий с имеющимися у него в распоряжении нормально подготовленными бойцами. Кстати, говоря о численности, некоторые источники оценивают силы противника на нашем участке фронта едва ли не в четверть миллиона. Не десять миллионов, как кричали об общей численности армии Северного королевства всякие паникёры, но тоже очень немало. Однако четверть миллиона набирается, если подсчитать вообще всех, включая уборщиков, кухарок и сформированные в поселениях дружины. (Сходным образом в своё время на Земле преувеличивали численность османских войск). Непосредственно воюет десятая часть этой орды. Да и если вводить коэффициенты для подсчёта боевой силы, то те сотни тысяч сравнятся с парой-тройкой дивизий толковых солдат, нормально оснащённых и снабжаемых. Но… цифры всё же напрягают. Особенно если учесть что с нашей стороны всё куда хуже, хоть считая воителей и продвинутое вооружение, хоть нет. Да и с возможными подкреплениями силам северян в лице воинов духа, которые способны ударить по находящимся на марше отступающим имперским войскам, тоже требуется что-то решить. Пара-тройка десятков даже не очень сильных воителей, посланных отомстить (или разобраться с угрозой в лице неожиданно всплывшей группы убийц во главе с тейгуюзером), пускай вряд ли сумеют достать меня, однако же они способны сделать очень много плохого моим будущим союзникам. Всё же местные воители и так держатся на морально-волевых, а я сопровождать медлительный обоз не стремлюсь. Хватает иных важных дел, которые чем раньше начать делать, тем лучше. Поэтому требуется устроить всё так, чтобы врагам стало не до мести, отправки зондер-команды или чего-либо иного в том же духе. Но сначала хочется поговорить с генералом Джоном. А то мало ли? Вдруг я зря рассчитываю на него и его подчинённых, как на будущих союзников? Или это даже не тот Джон, о котором я думаю. Генерал встретил нас в штабе вместе с несколькими своими офицерами. Смотрели на нас, признаться, изрядно настороженно: бывший главный инструктор Отряда (наш наставник и местный генерал таки оказались одним человеком) прекрасно представлял, кто мы такие и чем занимаемся. Так же, как и понимал, что получи юные убийцы и каратели с промытыми гипноиндукторами мозгами, вдобавок плотно сидящие на наркоте, такой приказ, и ликвидация бывшего наставника станет скорее вопросом исполнения, а не выбора: делать — не делать. И не могу сказать, что эмоции, считываемые с осунувшегося плечистого здоровяка с потускневшим хвостом почти красных волос, будили во мне обиду или непонимание. Прекрасно помня себя версии «полгода назад», трудно не согласиться с настороженностью: ведь поступи нам указание на ликвидацию — и моя группа его бы выполнила. Пусть с тяжёлым грузом на душе, но все, и я в том числе, приложили бы максимум усилий для устранения даже такой, некогда союзной цели, несмотря на испытываемые чувства и внешние обстоятельства. Всё-таки это сейчас у меня (да и у ребят тоже, хоть и в меньшей степени) гораздо больше свободы, как внутренней, так и внешней, а раньше дела обстояли совсем иначе. Могла ли я подумать после того, как сбежала сестра, а Маркус со своим прихвостнем Клаусом посадили меня на новую, ещё более убойную наркоту, что всего через полгода эти уроды, вызывающие страх и бессильную злость, падут от моей руки? Что те представители командования Базы, которых я не убрала, станут, пусть и сами не зная того, плясать под дудку одной доброй девочки-волшебницы, а не она под их? Хех, разве что во время наркотического прихода, когда организм привыкал к новым стимуляторам. Да-а… именно в такие моменты, встречая отголоски прошлого, я понимаю, насколько трудный и опасный путь удалось пройти и как сильно поменялось моё и ребят положение. — Рада вас снова увидеть, Мастер Джон, — изобразив неглубокий, но уважительный поклон, вежливо поздоровалась я. То, что Император освободил меня от необходимости гнуть спину перед ним, а значит, и всеми остальными — совсем не означало, будто я лишена права выразить уважение к собеседнику вышеозначенным образом. Привилегия — это не запрет. Кей молча повторил за мной, разве что поклонился ниже. Всё же он мой заместитель, да и Мастером не является. А ещё, когда надо, умеет быстро снимать свою любимую маску легкомысленного болтуна и остряка-самоучки. Парень отлично понимал, что союз с боевым генералом и его пусть временно ослабленными, но способными достаточно быстро восстановиться войсками — очень важен для успешного завершения миссии. Ну, и для лично моих планов тоже. Кей с некоторыми из них был даже знаком. Без подробностей, разумеется, он всё ещё на испытательном сроке. — И я рад снова видеть тебя, Куроме, — изобразив ответный поклон, как равный равному, поприветствовал меня мужчина. — Слышал, ты стала Мастером. Поздравляю, — бывший наставник улыбнулся. Впрочем, несмотря на тёплые слова и искреннюю улыбку, в которой читалась заслуженная гордость, напряжение из нашего собеседника никуда не делось. Оно хорошо читалось даже без эмпатии, поэтому офицеры тоже нервничали, кое-кто даже начал потихоньку разгонять внутреннюю энергию, чтобы в случае чего быстрее активировать триаду ускорения-усиления-укрепления. Армейские и так не очень любят разведку, а тут ещё и генерал показывает сдержанное, но беспокойство. «Будет смешно, если кто-то не выдержит и полезет в драку», — с мрачноватым весельем подумала я, под разгоном разума отстранённо изучая обстановку и окружающих. — Спасибо, — будто не видя повисшего в воздухе напряжения, с улыбкой отвечаю на несколько натужное поздравление. — Всё благодаря уважаемому наставнику Джону и его команде. Драка или даже просто словесный конфликт — это не то, с чего мне бы хотелось начинать наше, надеюсь, плодотворное сотрудничество, поэтому я вела себя подчёркнуто дружелюбно, дополнительно поддерживая это впечатление лёгким флёром деэмпатии. — Я уже давно не ваш наставник, — с какой-то даже горечью качнул головой высокий воитель. Несмотря на сложный коктейль эмоций, в котором присутствовала изрядная толика вины и настороженности, даже без эмпатии было заметно, что ему приятны и лестны мои слова. Как ни крути, а ученица, достигшая ранга Мастера, прилюдно заявляющая, что это заслуга наставника — очень солидный камень в чашу репутационных весов в воинском сообществе. — Кроме вас, наших всё равно никто не учил, — таки не утерпел и влез со своей ремаркой Кей Ли. — Разве только Куроме-чи недавно взялась. А она у вас всегда была любимицей. Так что в каком-то смысле она подхватила ваше знамя и стала новым Мастером Джоном. Только маленьким и темноволосым, — весело усмехнулся парень. — И тебе привет, Кей Ли, — капельку снизивший уровень боевой готовности Джон по-доброму усмехнулся и оценивающе посмотрел на моего спутника. — Вижу, ты повзрослел. Уже взрослый воин, а не мелкий проказник. Но на язык всё так же остёр. — Ай-ай, вы меня перехваливаете, — напоказ смутился парень. — Но Кей Ли-сама очень рад, что вы помните и его, а не только нашу несравненную Номер Один. — Я помню всех своих прилежных учеников, — повёл могучими плечами военный. — Кстати, где ваши группы? Где Натал, Гин и остальные твои друзья, Куроме? — Натал выбыл, — чуть склонив голову, ответила я. — И Гин, и Ву Минг, и Ремус. У Кей Ли из старого состава осталась только Акира. — Мне жаль, — Джон тоже склонил голову и горько опустил плечи, словно человек, давно ожидающий плохое известие, но всё же надеявшийся на чудо, который, наконец, получил нерадостную весть. — Когда я вас учил — думал, вас ждёт совсем иная доля. Когда узнал, пытался убедить Билла, но… — взгляд генерала зацепился за переминающихся с ноги на ногу подчинённых. — Не думаю, что здесь подходящее место и время для подобного разговора, — закончил он, выпрямившись. Что же, после этих слов можно окончательно отбросить предположения и заключить, что мы с ребятами не обманывались, старший инструктор по боевой подготовке и в самом деле хорошо к нам относился. Да и, в общем-то, относится. — Действительно, — согласилась я. — Правда, остальные наши не сумеют поучаствовать в разговоре, они за пределами крепости. Смотрят, что интересного есть у армии наших противников. Вам ведь пригодятся трофеи, вроде нормальных пушек и снарядов? — поинтересовалась я, сделав вид, что не понимаю звучащего в вопросе подтекста: «А не прибыли ли вы, чтобы, выполняя очередной странный приказ Службы разведки, напасть на нас?» — Снаряды и пушки очень нужны, — окончательно расслабился глава гарнизона, а вслед за ним уняли бдительность и его офицеры. — Пройдёмте, обсудим всё за столом. * * * — Значит, ваш, э-э, Отряд Убийц прислали для усиления наших войск? Правильно? — пока мы шли в зал, поравнявшись со мной, поинтересовался один из подчинённых генерала — Исмаил, кажется. — Вы здесь от штаба восточного фронта, так? Планируется контратака? — взглянул он на меня выжидающе. Лысый, как бильярдный шар, очень худой и с багрово-синюшной полосой не до конца зажившего рубца на лице, он производил впечатление какого-то доходяги. Нездорово слезящиеся глаза и набрякшие под ними тёмные мешки только усиливали впечатление. Один из немногих откровенно некрасивых воителей, что я встречала. И ведь не слабак! Полноценный Воин, пусть и, судя по ощущениям, проходящий по нижней границе ранга. Хотя… Мысленно убрав с физиономии уродливый рубец, заретушировав мешки под глазами и нарастив на лице (и на теле тоже) немного мяса, я поняла, что выходит вполне импозантный офицер, чем-то похожий на лысого Кенту — моего первого разумного миньона и... друга. Неслабо, однако, потрепало этого Исмаила. — Не совсем, — отвечаю ему, сбавив шаг. — Контакты со штабом наладить пока что не удалось. Они работают… не слишком оперативно, — злые, печальные и саркастичные эмоции от окружающих подсказали мне, что от них не укрылась та пауза, которую я сделала, будто подбирая цензурные слова. Штабных здесь заслуженно не любили. — Поэтому я решила действовать самостоятельно. — Самостоятельно? — с интересом наклонил голову приостановившийся Джон. — Хотелось бы узнать подробности. И давайте уже пройдём в штабную комнату. Нечего говорить стоя и насухую. Разносолов и годной выпивки у нас нет, но хотя бы чаю с галетами попьём. — Хорошо, пойдёмте, — согласилась я, одновременно кивнув Кею, тем самым позволяя заместителю, которому уже явно было невмоготу, подхватить разговор и показать бывшему наставнику, какой он теперь важный и осведомлённый. — Да-да, вы верно заметили главное слово в речи Куроме, — радостно покивал шутник. — Нас прислали из Столицы, чтобы мы решили проблему на этом участке фронта, — тут он важно расправил плечи. — Босс нашей сводной команды, — движение головой в мою сторону, — которая имеет знакомства в верхах, говорит, что у министра Сайкю есть какие-то там интересы в Скаре и прилегающих провинциях. Поэтому он не хочет, чтобы бандиты Сейки успели туда вторгнуться до того, как Эсдес превратит их всех в кровавую мороженку. Заодно, если подвернётся случай, нужно поспособствовать победе имперских сил. Но это на наше усмотрение. Хочешь — работай, хочешь — не вылезай с балов и всласть скандаль с этим придурком Биросом. Эсдес и сама справится. Главное — чтобы границы на восточном фронте остались непотревоженными. О том, что в крайнем случае достаточно и того, чтобы уцелел портовый город, давший провинции имя, Кей деликатно умолчал. И правильно: удовлетворяться минимально приемлемым результатом я не собиралась. — Мы находимся здесь, как представители высшего командования центрального управления службы разведки и министра лично, — продолжил он. — Поэтому не подчиняемся никому из руководства региона. Но сами имеем полномочия требовать помощи и привлекать к работе различные государственные структуры, — важно, словно записной политик или чиновник, произнёс оратор. Правда, дальнейшие его слова смазали впечатление: — Только эти губошлёпы не хотят привлекаться, — признал с кривой ухмылкой отрядный юморист, что, судя по всему, намеренно добивался такого эффекта, что бросил дополнительный мостик между нами и здешними армейцами. — Даже те, что из отделения Службы разведки, пытаются нас динамить и заниматься очковтирательством. Традиция, ха-ха! Но я верю в способность Куроме-чи найти их, э-э, шеи и крепко пожать. До приятного хруста. Она это умеет, — закончил Кей свой монолог. Что характерно, аккурат, когда мы прибыли к точке назначения. — Присаживайтесь, — Джон указал нам на пару стульев и махнул денщику, чтобы сбегал за чаем, а мы тем временем расселись вокруг обтянутого грубоватым коричневым сукном большого квадратного стола, кажется, самодельного. — Это всё хорошо. Но если вы не от командования фронта, — здесь Джон не удержал лицо и едва заметно скривился, демонстрируя своё отношение к штабным генералам, — то как собираетесь помогать? Здесь же не весь Отряд? Не весь. А с той стороны только Мастеров трое, пусть и скверных, слабее меня. Вы говорили, что многих потеряли. И я не слышал, чтобы Отряд Убийц расширили. И про других, достигших ступени Мастера тоже. Сколько у вас Воинов? От силы полсотни? А здесь? Десятка два. Мало. Даже с… дрянью Билла. Это грустно и больно, но математика войны безжалостна. Кей вскинулся, искривил ехидно губы и уже хотел что-то сказать, но я незаметным жестом его остановила. — Дрянь Билла ушла в прошлое вместе с его командой, — произношу под любопытными взглядами офицеров. — Что касается остального, то не торопитесь с выводами, Мастер, позвольте сначала кое-что вам показать. Думаю, это снимет часть вопросов касаемо продовольственной и военной помощи. Заодно у нас тут появится нечто большее, чем простые галеты, — добавила я, ничуть не вдохновлённая идеей вместо печенек и конфет грызть сухие пресные хлебцы. — Показывай, Куроме, — кивнул Джон, усиленно подавляя лезущую на лицо улыбку. — И раз ты тоже теперь Мастер, то не нужно со мной любезничать. У нас здесь всё по-простому, по-воински. Без любимых всякими сановными идиотами словоблудий, рюшечек на форме и построений по линеечке, — под согласный ропот других офицеров заявил генерал. Видимо, Бирос и его приближённые успели крепко их достать. Что касается меня, то ощущать поток тепла и чего-то сродни отцовской любви от несколько лет не виденного наставника было… странно. Видимо, не зря меня в своё время называли любимицей сурового старшего инструктора и даже несколько раз подкалывали на этот счёт. Впрочем, и к Кею, как я чувствовала, Джон относился слишком хорошо для всего лишь одного из многих бывших учеников. Откуда такая привязанность? Неужели у него нет собственных детей? — Тогда, вот сила моего тейгу, — произнесла я вслух, решив не касаться столь деликатной темы и вообще сделать вид, что эмпатия молчит. Демонстративно медленно поднимаюсь, делаю шаг назад и в сторону от стола, а затем кладу руку на Яцуфусу и, не вынимая клинок из ножен, призываю нагруженного всякой всячиной Эйпмана, перед которым стоял столик с полками, заставленными различной снедью. Я ведь знала, куда отправляюсь и какая здесь будет обстановка с продовольствием, вот и озаботилась. С теми, кого ты угощаешь вкусным завтраком/обедом/ужином, переговоры обычно проходят легче. А уж если они до того перебивались с хлеба на воду… — Оставь всем нам перекусить. Вино, копчёности, мясо и сладкое к чаю. Ставь сюда, — указываю на освобождённое место за столом. — Ук, — согласно ответил получивший мысленные указания обезьян, после чего начал их исполнять. Получалось у него весьма быстро и аккуратно; даже некоторые офицеры, начавшие дёргаться при приближении «подозрительного то ли монстра, то ли изменённого», не сумели заставить Эйпмана что-то уронить или неправильно поставить. Да… даже этого лентяя удалось выдрессировать (почти) как нормального официанта. И без всяких пыток или переписывания личности! Не то что узник Яцуфусы, который, судя по посещавшим меня кошмарам-воспоминаниям, будто бы и не умел работать иначе, чем через пытки и слом личности. Что сказать? Демон. Ограниченное существо. Источающее притягательные ароматы исходящее паром мясо в больших глубоких тарелках с полукруглыми крышками — кои монстр-примат предварительно снял и сложил друг в друга, дабы забрать — сразу приковало пристальное внимание. Копчёности, впрочем, тоже не остались проигнорированными. И вино. Последнее, учитывая известную любовь армейских к выпивке, совсем не удивительно. — Ого, «Золотая лоза»! — воскликнул лысый. — Кучеряво живёт разведка! — И «Драконья кровь»! — вторил ему сосед, разглядывающий бутылку с красным. — Сто лет её не пил! Прошло всего несколько минут, как выставленные яства чудесным образом оказались распределены по оперативно доставленным в помещение блюдам и тарелкам, бутылки с вином открыты, а их содержимое разлито по бокалам. Знаменитая армейская быстрота и натиск, хе-хе. Дальше, пожелав друг другу приятного аппетита, все — в том числе и мы с Кеем, всё-таки последний раз мы нормально перекусывали уже давненько — приступили к еде. Разговоры на это время по понятным причинам заглохли. — Спасибо за угощение, — сыто отдуваясь, поблагодарил лысый Исмаил, который, как и большинство остальных, покончил с первым этапом насыщения. — Очень вкусно! Давно так хорошо не ел. Но как это поможет справиться с нашими проблемами? Я поставила чашку на стол и уже хотела дать пояснения, но увидев, что генерал тоже хочет что-то сказать, решила промолчать и подождать. Тем более что мясо и вино только что сменилось нормальным (моим) чаем — а не тем еле подкрашенным убожеством, что нам принесли первый раз — и сладостями, которые я с удовольствием трескала под этот чаёк. — А головой подумать, майор? Вы же слышали о том переполохе, который наши гости устроили на северо-востоке? Точной информации до нас не дошло, — Джон повёл рукой, безмолвно обозначая окружающие обстоятельства, кои не способствуют доставке почты и газет, — но раз Куроме здесь, у неё есть тейгу и уверенность в себе — значит, те слухи не пусты. У вас есть ответ на задачу и почти все вводные. Тренируйте соображалку, для боевого офицера она незаменима. — Да, генерал, — нехотя ответил лысый, который явно пожалел, что поднял эту тему. Туго набитый желудок забирал у мозга часть крови, поэтому думать было откровенно лень. — Я никогда не увлекался темой тейгу. Где я, а где они? — краем глаза вижу, как сидящий рядом со мной Кей «незаметно» показывает пальцем, бьюсь об заклад, он ещё и ухмыляется. Исмаил смутился, а остальные вояки, наоборот, заулыбались или закашлялись, маскируя смех. — Не увлекался, значит, но чего-то знаю, — продолжил говорить офицер. — Императорские Орудия обладают мощной силой. Это не может быть одной обезьяной. Значит, или их много, или они разные, есть те, которые сильнее и больше, — Джон удовлетворённо кивал, довольный умозаключениями подчинённого: очевидно, он знал, какой у меня тейгу и догадывался, что если я могу превратить в марионетку относительно слабого и маленького монстра, то сумею и большого. — И в тех небылицах, что дошли до нас, говорили про превращение или призыв тварей чуть ли не Ультимативного класса. Если это не ложь… Этот монстр, которого мы сейчас видели — самый маленький и слабый, правильно? — В общих чертах, — отсалютовав чашкой, отвечаю мужчине. — У меня есть парочка довольно сильных. Одна из них сможет поместиться у вас на плацу. Я её нагрузила припасами и патронами. С помощью в бою, думаю, тоже понятно. Парочка таких существ, внезапно образовавшихся посредине вражеского лагеря, может сделать весело: кровь, крики, ужас в глазах врагов, разлетающиеся куски тел, кучи трупов… Красота! Почему-то моя добрая, чуть мечтательная улыбка — по крайней мере, мне она казалась таковой — заставила некоторых офицеров внутренне передёрнуться. Странно, ведь она не сопровождалась КИ или деэмпатией негативного окраса. И мы же союзники, собираемся вместе убивать врагов. Откуда такая реакция? Или это паразитное излучение Яцу? Или реакция на потенциально разрушительные способности? Что-то я расслабилась в обществе Мастера Джона, следует держать истинные эмоции под более крепким контролем. Хотя это не имеет особого значения: после помощи в прорыве из окружения и возвращения на территорию Империи эта подозрительность сотрется сама собой. — Значит, завтра на прорыв? Отлично, я десятикратно верну мятежным ублюдкам всё, что они сотворили! — с энтузиазмом воскликнул один из самых молодых и слабых офицеров, допущенных до совещания, один из тех, кто испытывал нормальное в данной ситуации воодушевление, без всякой странной подозрительности. — И я лично удавлю эту подлую предательскую мразь Олло! — хлопнул он по столу. — Даже если сам погибну… — уже тише закончил он под недружелюбным взглядом Джона и сочувственными от некоторых офицеров. «Воинственный… — без особых эмоций подумала я. — Видимо, тут замешана какая-то трагическая история. Ну, и вино виновато, до коего этот тип большой охотник». — Не завтра, — не став заострять внимания на этой неожиданной вспышке, ответила я. — Нам требуется не только выйти из окружения, но и благополучно добраться до имперских тылов. — Собираешься спустить своих монстров на охоту и вместе с командой отправиться громить склады и пути снабжения? — поинтересовался бывший наставник. — Этого мало. Уничтожить всех собравшихся под стенами не получится даже с поддержкой двух S-ранговых монстров. Когда воины духа поймут, что не смогут победить, то разбегутся во все стороны. А потом вернутся с подкреплениями, чтобы внезапно ударить уже нас. — И это тоже, — киваю. — Впрочем, самая масштабная акция будет базироваться на ином. И для начала я бы хотела уточнить у вас расположение основных аномалий Северного королевства вообще и этого региона в частности. А также получить консультацию по их обитателям. Генерал бросил на меня проницательный взгляд, кажется, догадавшись о задумке, но вслух сказал немного иное: — Хочешь добыть ещё одного сильного монстра? Хорошо. Исмаил, принеси третью карту. Ту, которая с землями королевства. — А как же груз? — подал голос Кей. — А то заболтаемся и улетим, не разгрузившись. Или вы рассчитываете, ха-ха, снежками отстреливаться? Джон с подчинёнными посмотрели на меня. — Дайте мне одного сопровождающего, — с адресованным нашему любителю поболтать кивком, обрадовала я этого «интригана», что исподволь добивался такого исхода. Кей всё ещё горел желанием реабилитироваться (перед собой в первую очередь) после молчаливого изображения мебели во время разговора с Биросом, отсюда и такие манёвры. Ну, раз хочет вести разговор вместо меня, то пусть. — Мы быстро дойдём до места, где я призову свою носильщицу, — продолжаю, поймав улыбку извинения от неудавшегося хитреца. — Мешки и ящики не навьючены, они появятся рядом с ней. Считай, будут просто стоять с накинутыми поверх крепежами. Так что помощь в первичной разгрузке не нужна, а сам процесс займёт мало времени: достаточно расстегнуть ремни и развязать верёвки, а потом отозвать призыв, оставив груз. Вы, господа офицеры, пока введите в курс моего заместителя. Информацию по аномалиям мы изучали вместе. О планах на будущую операцию он тоже осведомлён. — Капитан Фрид, проводите майора. После останетесь на месте и обеспечите перенос боеприпасов и провизии в соответствующие помещения, — посмотрев на молодого и воинственного поклонника вина, сказал генерал. — Заодно проветритесь. — Да, генерал, — поднялся со своего места сероглазый блондин, которому так ненавязчиво сделали втык за неумение пить, а выпив, держать язык за зубами. Дальше, если не учитывать словоохотливого Фрида, который сначала поделился со мной историей подлого предателя Олло из племени Ло, переметнувшегося на сторону северян и оставившего после себя немало пакостных подарков, а потом цветисто — но без мата — впечатлившегося статями Печеньки, ничего особенно интересного не происходило. Гидра появилась на свободном месте, избавилась от верёвок, символически крепящих к ней стопки ящиков и мешков, и снова исчезла. После этого изрядно протрезвевший капитан остался командовать погрузочно-разгрузочными работами, а я пошагала обратно. Обсуждение «рыбных» аномалий, а также их особенностей тоже не запомнилось ничем необычным, хоть и дало кое-какую дополнительную информацию. То же относилось и к диспуту относительно планов будущего выхода из окружения и возвращения на территорию Империи. Зато последующая беседа с Джоном, протекавшая уже тет-а-тет, без присутствия разошедшихся по своим делам офицеров — вполне себе выделялась. Нет, не ожидаемым обсуждением того, как жил Отряд после ухода старшего инструктора, кто сумел выжить, а кто погиб и при каких обстоятельствах. И даже не разговором о том, как мы умудрились уломать Сайкю и командование Базы отменить приём вредных и мешающих развитию стимуляторов, притом обеспечив качественное и недешёвое (относительно, конечно: всё же Стайлиш работал быстро и без применения крайне дорогих средств, способных нивелировать это обстоятельство) лечение. Мужчина удивился, но закономерных подозрений насчёт того, что всё прошло столь гладко, как мы с Кеем рассказывали, не высказал. Просто искренне порадовался за нас, сумевших, несмотря на обстоятельства, стать именно такими воителями (сильными, обладающими достоинством и свободой воли), как он надеялся. Не забыл Джон высказать и парочку нехороших пожеланий посмертного существования бывшему командиру Базы и его помощничкам. Хех, видимо, не до конца поверил в то, что процедуры на гипноиндукторах тоже отменили, и решил проверить нашу реакцию таким вот способом. Но это, повторюсь, было ожидаемо. Неожиданностью стало иное: — Вы ведь на самом деле хотите призвать своих монстров и устроить шум в одной из аномалий? — хмуро осведомился бывший наставник. — Понимаете, какие последствия будут? — А какие последствия? — беззаботно пожал плечами Кей. — Опять нас в газетах прополощут. Ещё северяне озлятся. Но мы сюда не подружиться приехали. — С тобой понятно, — кивнул мужчина, который прекрасно помнил о некоторых особенностях психики воспитанника. — А ты, Куроме? Отбросим реакцию военных и Охотников на монстров — вижу, тебе тоже всё равно. Но ты ведь понимаешь, что за вами начнётся охота? Не только здесь, даже в Столицу могут прийти убийцы. — Мы не собираемся громко заявлять о своей причастности. Местные, конечно, затаят, но я это как-нибудь переживу. Мне важнее жизни воинов и простых граждан Империи, чем обиды поддержавшего бунтовщиков народа. Захотят прислать убийц — им же хуже, я ведь и ответный визит нанести не постесняюсь. А остальные… без доказательств это будет слова бунтовщиков против слов имперских воителей. Так что трудностей с нашими воинами духа у Отряда не возникнет. По крайней мере, больше, чем есть сейчас, — добавила я, вспомнив «лучи любви», что посылали в меня некоторые офицеры, осведомлённые о том, кто убил прославленного генерала Стоуна «Каменная стена». Тот же опальный генерал Ривер, что невзлюбил меня с первого взгляда, являлся достаточно знаковой фигурой в этом списке. Хотя… не факт, что неприязнь приближённого Эсдес вытекает именно из того конкретного убийства; вполне возможно, что отношение сложилось в силу моей принадлежности к «презренным шпионам и убийцам», которые сыграли не последнюю роль в его падении. С главой имперского гарнизона северо-востока у нас тоже возникли проблемы. И много с кем ещё, да. Что тут скажешь? В Империи вояки и разведчики пусть не относятся друг другу, как кошка к собаке, вроде жандармов и армейцев царской России, где, судя по некогда прочитанной мной-Виктором информации, последние первым даже руки не подали бы. Но взаимных претензий у имперских «рыцарей» — кстати, часто и без кавычек, в армии много одарённых из военной аристократии — и «подлых убийц» всё равно хватает. Что касается нашего собеседника, то, как подсказывала эмпатия, пусть Джон и хотел сказать что-то насчёт вреда излишней самоуверенности, подумав, он всё же смолчал. Мужчина понимал, что бывшим воспитанникам требуется исполнить приказ если и не любой ценой, то под угрозой карательных мер в случае провала, а более удобных, быстрых и безопасных способов в текущих условиях отсутствия помощи со стороны местных у нас просто нет. — Тогда удачи вам. Когда всё это закончится, я подтвержу вашу непричастность к Волне. Или возьму ответственность на себя, объявив, что это я вас уговорил. — Но зачем?! — восклицаю с удивлением. Пусть Джон когда-то и был нашим наставником, но как прямых учеников он Отряд, по очевидным причинам, не признавал, именно работая инструктором, что по понятиям воителей налагало на нас не такие уж и прочные связи. Это личный ученик для своего учителя — практически как родной ребёнок (носитель наследия, как-никак); подставляться же за тех, кого просто наняли обучать… странно. Не понимаю этого его отношения! С другой стороны, этот рыжий здоровяк не просто так ушёл с хлебной должности главного инструктора по боевой подготовке. Я изначально ожидала, что к нам отнесутся более-менее доброжелательно. Просто уровень этой благожелательности заметно превысил те рамки, что я для себя очертила, отчего в сердце имперской убийцы, которую всегда рассматривали, как расходный материал или в лучшем случае удобный инструмент, появилось закономерное подозрение. Как у неоднократно и жестоко учёного жизнью уличного кота, которому протягивают вкусняшку и хотят погладить. Вроде и хочется поверить, но если не верить, то боли и разочарования от очередного обмана уж точно не почувствуешь. Только холод и одиночество. Привычные. Разобравшись в своих чувствах, я мысленно фыркнула на всплывшее в сознании сравнение и ментальным усилием придавила паранойю. А то ишь, не понимает она! Да, наш мир не лучшее местечко, но хорошие люди в нём таки существуют. И их даже не настолько мало, как может показаться с точки зрения имперской убийцы, привыкшей работать со всякой гнилой сволочью. А за недоверие в адрес Джона мне вообще должно быть стыдно! Он, когда узнал, что командиры Базы, торопящиеся отчитаться о завершении подготовки верных Империи одарённых убийц, хотят с нами сотворить, устроил немалый скандал. Более того, он ещё и ославил уродов — а также всю Службу разведки — перед другими Мастерами, что также разорвали/не стали продлять отношения с подчинёнными Сайкю. И, как я вижу, сделал он это — и получил кучу проблем от обиженных разведчиков, отчего и оказался вынужден перебраться сюда, на север — отнюдь не из-за паршивого характера. Джона действительно беспокоила судьба ребят, и он попытался повлиять на командование хотя бы таким образом. И даже сейчас он хочет помочь, несмотря на возможные проблемы. От такого откровения в душе даже как-то потеплело. — Я не смог уберечь вас тогда, попробую помочь хотя бы сейчас, — пожал могучими плечами генерал. — Сначала мы поможем уважаемому наставнику, — улыбнулась я. — А потом посмотрим. На том и расстались. Джон отправился по своим делам, а я вместе с примолкшим Кеем двинулась по своим. Во время полёта обратно за край вражеского лагеря, где мы забрали ранее высаженную для разведки и оставления взрывающихся сюрпризов команду, Кей продолжал сохранять необычную для себя молчаливость и задумчивость. — А Джон реально классный мужик, — наконец высказался мой зам, когда команда, собравшись в вагончике на спине Коврика, полетела к месту будущей ночёвки. — Я думал, он нас просто кинул. Не ожидал, что он такой. * * * — Привет, ребята! — ярким светловолосым вихрем ворвалась в гостиную Эрис. — Чего шумишь? — состроив нарочито недовольную гримасу, отозвался Сюра, который, забросив ноги на стол, в одной руке держал какой-то документ, а второй удерживал стакан с алкогольным коктейлем. — Не видишь, я работаю? Изоу же и вовсе не стал отвлекаться от полировки обожаемой Китетцу, которую он сначала напоил своей кровью — ибо нельзя обнажать её клинок, не обагрив прекрасное сверкающее лезвие рудой жизни — а затем принялся полировать. — Не ворчи, — улыбнулась девушка своему другу и командиру, ничуть не поверив в его напускную грубость. — Лучше выгляни в окно, там погода такая хорошая! Свежий снег и солнце на чистом небе, настоящая красота! А ещё я у твоего отца разрешение на посещение Подземной Базы получила! Вот, — непоследовательно добавила блондинка. — Пришла тебя предупредить, что после обеда уеду до вечера, — сказала она, со сдерживаемой нервозностью теребя рукав. — Чего-о?! Ты обезумела?! — бросив документы на соседний стул, скинув ноги со стола и поставив туда почти пустой стакан, возмущённо воскликнул сын Онеста. — Предупредить она меня пришла! Что за беспредел?! Я твой командир, а не наоборот! И ты не имеешь права шататься по таким местам без моего разрешения! Я запрещаю! Ты поняла меня?! — подойдя вплотную к Эрис и грозно над ней нависнув, припечатал мужчина. — Я хочу узнать про Куроме, Натала, Акиру и остальных, — раздражённый взгляд желтых глаз встретился с упрямой зеленью. — Они мои друзья! И ты обещал, что помиришься с Куроме! — собрав в себе силы, перешла в контратаку блондинка. — Ничего я не обещал! — недовольно рыкнул Сюра и, резко отвернувшись, зашагал к бару. — Я сказал, что позволю тебе поговорить с этой психованной. Под моим приглядом! Когда-нибудь потом! И пусть в дальнейшем эта су… шл… — сын премьер-министра замялся, подбирая относительно цензурное слово, за которое ему не станут потом выедать мозг. В итоге подобрал: — Пусть эта долбанутая выскочка держится от тебя подальше! — недовольно закончил он, набулькивая янтарную жидкость в новый стакан. — И что ещё за Натал? — Я ведь говорила, что он сокомандник и друг Куроме, — поняв, что сболтнула лишнего, стала выкручиваться девушка. Сюра, если узнает об их отношениях, точно наговорит гадостей ему и Куроме, может, даже полезет в драку ещё и с Наталом. Этого уж точно никак нельзя допустить! — Он вместе с ней помогал мне тренироваться. И вообще: хватит вести себя, как капризный ребёнок! — Это я-то ребёнок?! Это ты — наивная бестолочь! В одиночку лезть в лапы кучки этих безумных наркоманов, у которых непонятно что на уме! — подхватив стакан, сероволосый обладатель крестообразной метки на смуглом лице одним махом его выпил. Скривился. — Это тебе не тот клоун, которого ты легко пристрелила. И не очередной бандитский мусор, что сдохнет или потеряет сознание, стоит тебе щёлкнуть пальцем по своему микрофону! Это настоящие бойцовые звери! Безумные, безмозглые и бесстрашные! Если слетят с нарезки, они тебя просто порвут! Не вздумай к ним лезть! Если тебе надоело видеть свою красивую жопку в целом виде, то мне — нет! — выдохнул он, с силой ударив пустой тарой по столу, отчего на его поверхности осталась заметная вмятина, а по толстому стеклу стакана зазмеились трещины. — Хватит уже! Зачем ты говоришь гадости и ведёшь себя, как неотёсанный грубиян?! — повысила голос девушка, которая на такое заявление хотела одновременно и обидеться и рассмеяться. Ещё недавно Сюра называл Куроме и остальных её знакомых «жалкими подземными крысами», а теперь расписывает их несомненную силу и опасность. И после этого он ещё называет непоследовательной её! — Я понимаю, что ты беспокоишься. Но для меня это в самом деле важно, — уже тише, примиряющим тоном добавила она. — Я просто хочу разобраться. То, что ты говоришь, очень сильно расходится с тем, что я видела. Компания Куроме — приветливые и отзывчивые люди, они уравновешенные и добрые, — в воспоминаниях мелькнула картина расправы над разбойниками. — …Пусть и безжалостные к преступникам. Прямо как мы! Нет, я не хочу сказать, что ты врёшь, — увидев хмурое выражение на лице собеседника, добавила неудавшаяся певица. — Но тебя могли ввести в заблуждение. И мы ведь в любом случае все вместе должны стоять на стороне Империи. Зачем напрасно конфликтовать друг с другом? — На стороне Империи, ха! — пренебрежительно фыркнул Сюра. В силу положения отца, пускай лишь примерно — ему это никогда не было особо интересно — но сын премьер-министра знал внутренние расклады, а также то, какая заклятая «дружба» царит между фракциями и внутри них. Особенно сейчас, когда Ночной Рейд ухлопал одного из полицейских, что кормился из рук Досэна. А потом выяснилось, что это чмо держало у себя в пыточной деток лорда, который входил в ту же фракцию. Визги, крики, обвинения в подставе, смещение с должностей, таинственные исчезновения и несчастные случаи… Полиция, разведка и финансовый блок вцепились друг в друга, словно троица задравшихся псин — только шерсть и кровавые клочья шкур в стороны летят! — а отец время от времени тыкает эту рычащую кучу-малу палкой и посмеивается. На одной стороне… только такая наивная дурында, как Эрис, могла ляпнуть нечто подобное! — Будто это тебя спасёт, если у одного из тех зверей что-то переклинит в его гнилых наркоманских мозгах, — и впрямь постаравшись взять эмоции под контроль, выдохнул владелец Врат Шамбалы, который не желал обижать прекрасную Розу Дикоземья, что согревала его своим теплом и мотивировала к развитию. Душевным теплом согревала, то есть, а не как очередная безликая постельная грелка. В этом плане он рассматривать первую из Дикой Охоты совсем перестал, не желая низводить единственного друга до «одной из». Впрочем, чувству ревности это совсем не мешало. Рисковать одним из очень немногих дорогих и близких людей — на самом деле, кроме Эрис он ценил только отца, всех остальных воспринимая фигурами или массовкой на своей игровой арене — позволяя ему в одиночку лезть в логово таких же, как та безумная сука Куроме, отмороженных наркоманов-психопатов, он не собирался. — Даже не надейся, что я отпущу тебя одну! Поняла?! — грозно спросил он. — Ты хочешь пойти со мной? — совсем не испугавшись просочившихся в голос ноток откровенной агрессии, воскликнула блондинка, ведь она была направлена не на Эрис, а куда-то вовне. — Спасибо! Ты настоящий друг! И очень добрый! Даже несмотря на свои колючки, — по извечно-женской привычке выхватив из всей речи командира лишь то, что хотела, обрадовалась девушка, подскочила и, обняв за плечи, благодарно чмокнула своего друга-ёжика в щёку. — Хмпф! — злой и жестокий сын самого опасного человека в Империи возмущённо хмыкнул на столь наглое перекручивание своих слов, ведь он хотел отложить ненужный визит, а потом и вовсе замять тему, но возражать данной трактовке не стал. Просто взглянул в сияющие внутренним светом ярко-зелёные колдовские глаза и понял: бесполезно. Состроив презрительную гримасу, усиленно давящий предательскую улыбку Сюра — ещё эта взбалмошная девчонка увидит, тогда совсем на шею сядет! …но приятно — перевёл своё внимание на Изоу. Тот всё это время продолжал невозмутимо полировать лезвие своего любимого меча, с таким видом, будто он сидит один и в абсолютной тишине. — Самурай! — Изоу аккуратно положил клинок на колени и посмотрел на Сюру. — Хватит бездельничать. Найди мне Айрона и притащи сюда, — приказал он покорно кивнувшему и вернувшему оружие в ножны воителю с северо-востока. — У меня есть для вас работа. * * * — Простите, уважаемая, но я не имею права выдавать секретную информацию посторонним лицам, — ответил Галахад на очередную просьбу Эрис. При этом он не забывал опасливо поглядывать на молчаливо-презрительную фигуру нагло развалившегося на диване сына Министра Онеста и двоих стоящих рядом с ним головорезов. Глава Подземной Базы уже не раз и не два пожалел о том, что вышел на шум и, стремясь подавить раскручивающийся скандал, пригласил всю четвёрку тейгуюзеров себе в кабинет. Нет, эскалировать конфликт с сыном премьер-министра и его людьми для простого офицера без мощных связей — смерти подобно, особенно после недавнего прокола с забравшим Куроме генералом Авернусом. Но и отсылать подтянувшихся на шум убийц всё же не стоило. Вряд ли две оставшиеся на Базе группы смогли бы победить аж сразу четырёх пользователей тейгу, но с воителями на своей стороне Галахад ощущал себя спокойнее. Немного. В этой безвыходно-плохой ситуации, когда отказ выдавать информацию обладательнице специальной бумаги от премьер-министра грозит неприятностями с Онестом и его сыном, а согласие чревато проблемами с Сайкю и неведомыми покровителями Галахада, что также выказали своё крайнее неудовольствие после инцидента с Авернусом и Куроме, хотя бы капелька спокойствия ему совсем не помешала. — Вы не понимаете! — воскликнуло это зеленоглазое и светловолосое олицетворение всех сегодняшних проблем. — Я ведь не собираюсь делать что-то плохое! Куроме — моя подруга! Я просто хочу знать, где она! Разве вам недостаточно бумаги от премьер-министра?! «Две подруги… Одна бедовее другой!» — мысленно вздохнул незадачливый глава. Нет, фактически он — даже не глава, а до сих пор исполняющий обязанности. Ведь бумаги на подтверждение должности пусть и получили ход, но ещё не успели пройти все круги бюрократии. А может, их сознательно тормозили, в наказание за тот допущенный ранее прокол. Нет уж! Галахад не повторит старой ошибки! — У нас особенная служба. При всём почтении к вам и Дикой Охоте уважаемого Сюры, у нас секретная организация. И чтобы выдать информацию о миссиях и местонахождении наших сотрудников... секретную информацию, прошу заметить! — разведчик ещё раз повторил слово «секретный», подчеркнув его интонацией. — Чтобы её выдать, мы должны провести определённые процедуры. Как самый минимум — это только для таких известных и уважаемых людей, как вы! — нам потребуется отправить запрос в секретариат главы разведки. Только после получения одобрения я получу право поделиться с вами секретными данными. Это не займёт много времени, поверьте! Всего через неделю у нас будет ответ за подписью господина министра. Тогда я с удовольствием предоставлю вам все данные, какие смогу, обещаю! — воскликнул Галахад, незаметно бросая опасливые взгляды на печально известного сына премьер-министра. — Я же вам говорила, что у нас с Сюрой нет недели, — устало, уже понимая, что уговорить упёртого офицера не получится, вздохнула Эрис. — Через два дня мы уже отбываем. — Тогда к вашему возвращению всё гарантированно разрешится, — натянув свою самую обаятельную (на самом деле вымученную) улыбку сказал глава Базы. — Если желаете, я могу выписать вам специальное разрешение, по которому вы сможете попасть на территорию, не беспокоя господина Онеста. «Только к тому времени Сюра найдёт сто и одну причину, чтобы не встречаться и не мириться с Куроме, — незаметно для себя начав теребить рукав, подумала Эрис. — А если они и в следующий раз встретятся без меня и полезут в драку…» — девушке даже не хотелось думать, что будет тогда. Она нахмурилась, сжала кулаки и вновь «бросилась в бой». Сюра же, что поначалу взирал на происходящее с удовольствием — вон как дрожит и извивается этот трусливый угорь, возглавляющий якобы грозное подразделение! — и некоторой ноткой садизма, направленного на красивую и подчас умную, но временами такую дурную подругу-подчинённую, постепенно начал менять своё мнение. Эта упрямица явно не собиралась отступать, встретившись с непреодолимой преградой. И как бы лидеру Дикой Охоты ни хотелось, чтобы надоедливая дурёха забыла о «подруге» и её шайке подземных крысок — этого, видимо, не произойдёт. И по-тихому передавить их, а потом с грустным видом продемонстрировать трупы этого мусора, к его величайшему сожалению, тоже не получится. То есть вскоре она начнёт пилить уже его. И чего-чего, но капать на мозги, да ещё и обосновывая свои слова так, что и не придерёшься, Эрис умела. Мужчина ценил свои нервы и время, поэтому не собирался терпеть это нытьё. А значит, пора показать, кто тут умный и сильный лидер, а кто наивная дурында. — На, — всё также полулёжа на диване, Сюра достал из кармана документ и скатав его в шарик, бросил в лоб начавшего очередной круг препирательств трусливого, но при этом на диво стойкого слабака. «И кто только назначил подобное тряпочное ничтожество командовать, пусть дрессированными грязерожденными наркоманами, но воителями? Да ещё и во главе с этой непозволительно сильной и напрочь отмороженной сучкой? — лениво подумал Сюра, глядя как этот Алхад — или как его там? — пучит глаза в смеси испуга, удивления и возмущения. — Я бы его за пять минут сломал и заставил выложить всё, что это трусло знает». — Что вы себе позволяете! — взвился хозяин кабинета, но наткнувшись сначала на недобрый взгляд Сюры, а потом, зацепив северо-восточного головореза, что смотрел на него с безразличной миной готового к смертельному прыжку цепного пса, резко поник. И почему он не генерал Маркус, а лучше генерал Билл? Уж к ним так пренебрежительно относиться не стали бы! — Я позволяю себе всё, что хочу и что могу, — проигнорировав зырк зелёных очей, обещающих очередную головомойку на тему «бла-бла-бла, Сюра, не создавай врагов на пустом месте, бла-бла-бла, Сюра, нужно сдерживаться», вальяжно заявил мужчина, с удовольствием ощущая, как под его давлением — всего лишь словесным, ха-ха! — мнётся чужая воля к сопротивлению. В конце концов, должен же он получить капельку удовлетворения и хотя бы так выпустить злость на этот подземный балаган, который его настоятельно попросили не трогать те люди, которым даже Сюра не мог отказать? — А ты, прежде чем открывать рот, сначала прочитай, что тебе написал Сайкю, — договорил он и удовлетворённо отметил, что его собеседник затолкал возмущение и храбрость обратно в то место, из которого их вытащил, и послушно полез поднимать с пола упавшую бумажку. Правда, Эрис, которая бросилась помогать поставленному на место чинуше, а заодно извинилась за сумасбродное поведение «находящегося не в духе» лидера Дикой Охоты, несколько сбила впечатление. Но ничто не идеально. А недовольство его слишком пекущейся о всяком мусоре заместительницы сойдёт на «нет» сразу, как она узнает, что написано в той бумаге. Ведь в отличие от неё, Сюра-то прекрасно знал, как ведутся дела в разведке — и заранее нанёс визит Сайкю, дабы прихватить нужный документ. Не то чтобы он так желал его использовать. Но хороший лидер, достойный величия отца, должен готовиться не только к желаемым исходам, но и к таким вариантам, видеть которые он не слишком хотел бы. — Если у вас есть подписанное господином Сайкю разрешение, то не смею вам препятствовать, — бросив опасливо-ненавидящий взгляд на довольно ухмыляющегося хозяина Врат Шамбалы, сквозь зубы произнёс Галахад. — Сюра! Ты опять! — возмущённо надулась Эрис. — Зачем было прятать разрешение, если ты его получил?! — Я надеялся, что в твоей голове победит разум, — усмехнулся тот. — Но раз моя глупая подчинённая проявляет упорство, то я, как лидер Дикой Охоты, должен о ней позаботиться. — Спасибо! — тепло улыбнулась блондинка. После этого Эрис повернулась к злому и униженному главе Подземной Базы. — Пожалуйста, простите нас за доставленное вам беспокойство, — под неодобрительную гримасу Сюры, глубоко поклонилась она. — Но теперь могли бы вы ответить на мои вопросы? Это, правда, очень для меня важно. — Хорошо, — выдохнул Галахад, который, пусть и продолжал злиться, но конкретно к девушке испытывал наименьший негатив. — Давайте по порядку: что вам нужно и что конкретно вы хотите знать. * * * — Довольна? — спросил Сюра, когда вся их четвёрка вышла за пределы надземного здания штаб-квартиры Отряда Убийц и телепортировалась в свой особняк. — Теперь ты узнала всё, что хотела? — Да, — тускловато ответила ему Эрис. Она убедилась в том, что Отряд Убийц — никакие не наркоманы. И это не могло не радовать. Конечно, Сюра не врал, они действительно когда-то принимали стимуляторы, довольно сильнодействующие и, кажется, вредные. Однако это было давно. Ведь Куроме сумела убедить министра Сайкю прервать эту практику и вылечить пострадавших от наркотика сослуживцев. Да и осознание того, что подруга стала действовать после их с Эрис знакомства (а значит, не только Куроме повлияла на неудавшуюся певицу, но и сама Эрис смогла повлиять на свою подругу к лучшему), тоже грело сердце. Теперь её друг и командир больше не сможет обзывать соратников Куроме и её саму наркоманами. И зверьём их называть тоже неправильно! Ведь Эрис разрешили пообщаться с рядовыми членами Отряда Убийц, и в процессе разговора о Куроме, Натале и остальных, выяснилось, что они вполне нормальные приветливые парни и девушки. Совсем не такие, как живописал Сюра. Вот только чёрная тень одной-единственной новости затмевала свет всех остальных. Натал выбыл. За этим обыденным, бесцветным термином скрывалась страшная весть: её первый мужчина и возлюбленный умер. Погиб. Убит. Взорван бандой подлых южных головорезов, заманившей его в ловушку. …Ушёл из жизни до того, как она написала ему хоть одно-единственное письмо. Глаза жгли сдерживаемые слёзы. Почему? Почему всё должно быть так? Он… он ведь намекал, что не уверен в собственном будущем. И Куроме иногда оговаривалась на тему постоянного риска сложить жизнь ради Империи. И остальные. Но Эрис не слышала — вернее, не хотела слышать и задумываться над такими вещами. А после она и вовсе об этом забыла, предпочитая думать, что её подруга и возлюбленный застыли в «нигде», не взаимодействуя с окружающим миром до тех пор, пока одна глупая девчонка не уладит все трения в команде и не наберётся храбрости, дабы встретиться вновь… Будто она не успела неоднократно убедиться, что мир отнюдь не крутится вокруг неё! Дура-дура-дура! Какая же она дура! Пожалуй, если бы не события последнего полугодия, изрядно закалившие характер девушки, она бы разревелась ещё тогда, во время общения с друзьями и соратниками Натала. Но сейчас она держалась. Пусть и не идеально, но удерживала слёзы до той поры, пока не сможет остаться в своей комнате и вдоволь нарыдаться в подушку. Сюра же, видя обуревающие подругу чувства, немного ей сопереживал — что для него, прямо скажем, не характерно — но в большей степени ощущал удовлетворение. Не только из-за того, что эта безумная сучка — Куроме — испытала боль потери. Но и потому, что, судя по реакции Эрис, этот её отправившийся кормить червей дружок умудрился охмурить опасную, неглупую и по-своему даже мудрую, но порой слишком наивную блондинку. Сын премьер-министра слабо себе представлял, из-за чего его Роза Дикоземья сблизилась с каким-то там убийцей изначально, однако он испытывал твёрдую уверенность, что после того, как Эрис стала тейгуюзером и заместителем главы Дикой Охоты, выкормыш Подземной Базы при встрече обязательно бы попытался использовать привязанность девушки. Не из собственного желания, так по приказу начальства. Да и без начальства… Сюра на собственном примере прекрасно знал, какими мужчины могут быть уродами по отношению ко всяким наивным глупышкам. Хорошо, что тот недожиголо сдох, иначе пришлось бы самому по-тихому удавить мудака. Впрочем, его приподнятое настроение продлилось не слишком долго. — Сюра, у тебя ведь есть телепортационные метки на севере? — всё ещё грустно, но с проклюнувшейся в голосе решительностью спросила обдумываемая им блондинистая особа. — Есть несколько, — с недобрыми подозрениями ответил тот. — Мы ведь можем туда наведаться, когда закончим дела? — Нет, — скривившись, ответил Сюра, взмахом руки прогоняя Айрона и Изоу. — Но почему? Я ведь говорю про свободное время. — Потому что я так сказал. — Хорошо, если ты не хочешь мне помочь, тогда, просто дай отпуск. Я сама найму летучий корабль и вернусь через месяц или два. — Нет. У нас сейчас много дел, я не могу тебя отпустить. И тебе нечего делать на севере Империи или тем более на территории северных племён. Там идёт война. — Я знаю, — мрачно отозвалась Эрис. — И знаю, что там группа Куроме. Понимаю, что она тебе неприятна, но Куроме и её друзья много для меня значат. Я не хочу… — девушка сжала край одежды, — не хочу, чтобы снова получилось как с Наталом, у которого даже могилы нет. — Всё равно я тебя одну не отпущу. Даже не вздумай удрать, — сын министра остро взглянул в горящие целеустремлённостью зелёные глаза. — Значит, ты согласен мне помочь? — слабо улыбнулась Эрис. — Поговорим об этом, когда выполним поручение отца. — Спасибо. — Я ничего не обещал! — Всё равно, спасибо, — чуть ярче улыбнулась девушка своему грубоватому и колючему, но всё-таки доброму и отзывчивому командиру.