Из Тьмы

— И как? Прошла твоя печаль? — хитро спросила меня моя пурпуровласая подруга, когда мы вдоволь насладились друг другом и вновь спокойно расселись на каменной лавочке, сокрытой под поверхностью горячей воды. — Прошла, — ответила я, с лёгким удивлением осознавая, что и впрямь, несмотря на оставшееся понимание всех проблем и неприятностей, отношение к ним стало проще; да и негативная сила, ставшая частью моей собственной энергетики, теперь давит меньше. — Спасибо. — Вот видишь! — заправив мне за ухо прядь влажных волос, сказала Сена. — А если бы ты морозилась в одиночестве и без любви, то так бы и кисла. Ещё способности к выполнению задания упали бы. Там, кстати, наши в водное поло собирались играть. Или волейбол. Или во что-то ещё мокрое, точно не помню. То есть водное, хи-хи — мокрое у нас тут уже было. И если ты не собираешься продолжать «мокрые» развлечения, то давай поучаствуем в водных. А то и так недобор на две команды выходит. А если мы обе не появимся, то так и вообще. Ещё твой любимый «братец» зубоскалить над причинами начнёт, как пить дать. — Угу. Уже взбодрилась. Но хорошего понемножку, так что на новый заход, пожалуй, не пойдём. Не будем злить любителей командных игр и провоцировать сомнительное остроумие Кей Ли. Сейчас вместе выдвинемся. — Сила любви и ласки в очередной раз победила — и превратила мрачную Повелительницу Мёртвых в милую сладкоежку! Разве это не волшебство? — напустив на себя важности, заявила девушка. — Может, я пока и не могу сражаться. Но разве сейчас я не усилила боевой потенциал команды? — Конечно, усилила, — отвечаю девушке, мысленно покачав головой; всё же страх стать бесполезной так её до конца и не покинул, пусть и перешел в разряд подсознательных. Хотя мне ли о таком рассуждать? Сама ведь переживаю из-за того, что не смогу развивать синхронизацию с тейгу и тем самым быстро наращивать личную мощь, пока не решу вопрос с его опасным дефектом. Да и метку Бездны желательно устранить поскорее. Один раз она мне помогла, но в другой может погубить. — Даже, можно сказать, что и углубила тоже, — весело хмыкнув, произнесла я вслух, после чего призвала Дою (Эйпман слишком здоровый, чтобы нормально маневрировать в тесноватой раздевалке). — Я такая, я могу! — довольно усмехнулась Сена. — Давно хотела спросить: а этим твоим сексуальным техникам можно научиться? — осведомилась она, проводив любопытно-заинтересованным взглядом светловолосую северную убийцу, облачённую в «ковбойский» наряд (она сама купила почти такой же, как был у канонной Дои: любит подобный стиль). Доя, в свою очередь, продолжала делать вид, что является непробуждённой марионеткой даже тогда, когда пурпуровласая бесстыдница предложила попробовать её в качестве интимной игрушки. Разве что шаг элитной клановой убийцы, отправленной доставить нам полотенца, одежду и всё остальное нужное, дабы покинуть данные апартаменты и перекочевать к большому бассейну — едва заметно ускорился и стал чуть более деревянным. Коктейль из смеси ужаса, негодования и смущения, донёсшийся по духовной связи, изрядно меня позабавил. Хах, вот чем надо было угрожать этой на вид самоуверенной особе при первом нашем знакомстве! Видимо, она твёрдая натуралка, раз восприняла шутку Сены — это ведь шутка была, надеюсь? — с таким же «восторгом», как и любой нормальный мужчина с прошлой моей родины отреагировал бы на предложение заработать «фри хандрет бакс», пришедшее от зажавших его в углу нескольких накачанных мужиков в кожаных трусах. Впрочем, Доя и без того оказалась довольно податливым материалом, который не требовалось отдельно обрабатывать. В целом, хватило щепотки угроз и хорошей толики перспектив, которые урождённая гражданка Империи не могла получить в клане северян, которые пусть и подобрали сиротку, но совсем не бескорыстно. Она и так меня боится. А теперь, увидев целую (без единого шрамика даже!) Сену, которую во время нападения их команды вообще-то искалечили и почти убили, блондинка-ганфайтер лишь укрепилась в моём могуществе и ужасности. Так что впору её не запугивать, а наоборот — успокаивать. — Не знаю. Наверное, — отвечаю, отвернувшись от бедной Дои, поспешно скрывшейся за дверью. — Это просто способность чувствовать чужие эмоции в спайке с неортодоксально использованным убийственным намерением. Если ты достаточно разовьёшь духовную чувствительность и навык ощущать намерения врага, то, полагаю, тоже сможешь овладеть, э-э… — Похотливым намерением! — захихикав, подсказала мне Сена. — Жалко, что нельзя никому рассказать, какая ты у нас, оказывается, проказница, что аж вот так техники изменяешь. — Вот поэтому я и поставила такое условие, — показываю любительнице сплетен кулак. — А то даже страшно представить, какие подколки изобрёл бы Кей, узнав о моём, хех, «похотливом намерении». Так, перешучиваясь, а также в той же шутливой манере обсуждая и некоторые более серьёзные вещи, вроде динамики эффективности развивающее-восстановительных упражнений для тела и энергетики, мы не торопясь облачились в купальные костюмы и приготовились к передислокации. (М-да, здорово всё-таки давит на меня работа с документами: уже даже в мысли проклятый канцелярит лезет без мыла, словно так и надо!) Сена — вот ведь остроязыкая чертовка! — объясняла свою сильную заинтересованность желанием поскорее изучить (и применить) секретный навык развратной Сладкоежки. Мол, именно поэтому интересуюсь техникой «парной культивации» в разрезе использования двумя девушками. Пронюхала-таки! Любопытно, кто это проговорился: Акира, которая, несмотря на свою внешнюю строгость, та ещё болтушка — или всё же состоящая в группе B Анна, которая вместе с Ханом тоже начала потихоньку практиковать моё изобретение? Хотя не то чтобы я собиралась держать придумку в секрете от товарищей. Пусть создают свои ячейки общества и параллельно усиливаются, мне не жалко. И да: подругу пришлось расстроить. Физиология немного отражается и на энергетике, причём для обсуждаемой техники различия мужчин и женщин становятся ключевыми. Поэтому стать полноценным партнёром по «культивации» я на данном этапе понимания механик работы духовной силы точно не смогу. Так что, если Сене хочется, то нужно меня бросать, возвращаться к своему Эдгару и качать энергетическую мышцу через «углублённое познание дао традиционных ценностей». Да, «парная культивация» не сработает, даже если соглашусь на уговоры и с помощью метаморфизма выращу у себя между ног дополнительный аксессуар. Чего я делать всё равно не собираюсь, даже временно. Да, потому что я вредина, ханжа и вообще цундере. И вообще не хочу напрягаться, производя такое достаточно масштабное изменение. Нет, уговаривать меня провести натурный эксперимент, чтобы точно-точно убедиться, что ничего не получится, можно даже не пытаться. Я и без проверок это знаю. И попробовать мне тоже не интересно. Совсем. Гм, и даже так уговаривать бесполезно. Хотя сам подход мне нравится. Очень. И вообще, мы ведь присоединиться к остальным собирались, а не остаться в имитации онсена ещё на час. В общем, до бассейна мы всё же добрались. Но не сразу. Можно сказать, в напряжённой борьбе. Да-а… иметь такую девушку, как Сена — это уж точно не скучно (что для такой, как нынешняя я, склонной иногда впадать в меланхолию личности довольно полезно). А ещё способствует расширению кругозора в некоторых, хм, областях. И вообще с ней можно веселиться, не слишком осторожничая с темой или объектом обсуждения. Вот кто ещё искренне согласится, что «трупная обнимашка пламенной дружбы» — классная и очень смешная? А кроме того, накидает целую массу идей для её «усовершенствования». Не то чтобы я когда-нибудь создам «похотливую многоножку», «обнимашку из красоток», «хентакль любви» или иные теоретически воплотимые ужасы, однако посмеяться над гипотетическими ситуациями это нам обеим не мешало. Но отношения со столь яркой личностью имели и свои вытекающие из достоинств недостатки, да. Например, одна наивная девочка-волшебница считала, что воспоминания прошлой жизни со всяким-разным, найденным мной-Виктором на помойке интернета, сделало меня более продвинутой в области теоретических знаний всяких извращений, чем подавляющее большинство жителей данного мира. Мол, Куроме 2.0, дополнительно закалённую воспоминаниями архидемона, ничем и никому уже не смутить. Ха! Касаемо загадочной водной игры, которую затеяла команда: чётких правил никто не знал, поэтому уверенно отнести её к чему-то конкретному не удалось бы при всём желании. Как полагаю, это была странная смесь реально существующих игр с выдумками ребят. Да и в исполнении одарённых, которые не слишком стеснялись «жульничать», по чуть-чуть используя свои способности, оно вообще шагнуло куда-то за рамки. Особенно когда Кей притащил в бассейн Адаусу. Но было весело. А это главное. Таким образом, когда пришёл черёд давать интервью одному знакомому мне неугомонному журналисту, заглянувшему в гости, я пребывала в благодушном, полном сил состоянии. * * * — Пока я путешествовал по региону, слышал множество самых противоречивых слухов о вас, — сделав глоток ароматного кофе и вернув чашку обратно в фарфоровое блюдце, произнёс знакомый мне мужчина, что с прошлого знакомства в бандитской тюрьме стал выглядеть гораздо лучше, да и перелом руки он тоже успешно вылечил. — Пожалуй, больше сплетен циркулирует лишь о генерале Эсдес и принце Сейки: вы и защитница, и поборница закона, и палач, и убийца, и многое иное — в зависимости от того, кому задан вопрос. Хотелось бы узнать: как вы сами оцениваете свою деятельность, госпожа Куроме? — Если в двух словах, то хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем могло быть, — ответила я, сидя по другую сторону столика со своей чашечкой кофе и солидным кусочком тортика на тарелке. На коленях у меня сидел Люц, которого по-хорошему стоило бы согнать. Но в связи с тем, что некропушистик и так редко видит свою непоседливую хозяйку, я не стала этого делать, позволив любопытному зверьку присутствовать рядом. По крайней мере до тех пор, пока он ведёт себя тихо. — А если не в двух словах? — попросил Кизаши, сделав очередную пометку у себя в записной книге. — Думаю, читателям хотелось бы знать, в чём глава специальной группы разведки и её соратники видят свои задачи, что считают успехом, а что неудачей. — Секретными подробностями делиться, естественно, не стану. Но если говорить более развёрнуто… — делаю вид, что задумалась. — К примеру, судя по виденным мной документам, за последний год северными налётчиками были полностью уничтожены сотни деревень. Четыреста восемнадцать, если быть точной. И это только в подотчётной мне провинции. Также приходило множество донесений о простых нападениях, оканчивающихся лишь грабежом, изнасилованиями и убийствами самых упрямых. Минимум десять тысяч трудоспособных граждан погибло. Множество напуганных крестьян двинулись в города, где и без них хватало бедноты, тем самым усложняя криминогенную обстановку и усиливая социальное напряжение. И что же было предпринято властями за этот год в связи со всем этим? Ни-че-го. Совершенно. — Но ведь на приграничных территориях были сформированы егерские отряды, призванные заменить дорожную полицию, — позволил себе возразить Кизаши. Иронично усмехаюсь. — Судя по нашему знакомству на северо-востоке, вы не привыкли ограничиваться изучением внутренней обстановки лишь в салонах и ресторанах. Поэтому должны знать, как реализовывалась данная затея в большинстве провинций. Но если вы хотите, то я дополню свои слова подробностями: властями Скары, а также некоторых иных провинций не было предпринято ничего полезного для Империи. Буквально. Уровень головотяпства и коррупции поразил меня с самых первых дней. Да, среди нижнего и среднего командно-руководящего состава хватало и хватает дельных или хотя бы пригодных людей, но все их инициативы, даже вполне разумные, давились сверху. — Я вижу, на этот раз вы гораздо резче в высказываниях, — намекнул мой визави на некую опрометчивость жёсткой критики верхов, пусть даже глубоко провинциальных. Будто после всего, что я сделала, обычные слова имеют значение! В любом случае наша команда выполняет задание Сайкю — причём достаточно успешно и, в целом, без вопиющих перегибов. Министр разведки меня прикроет. Да и Онест. Ему в текущей ситуации удобно существование лояльного режиму Внеранга, пусть и подконтрольного скорее его подручному, чем толстяку лично. То есть, конечно, налицо смерть (исчезновение без вести) Бироса, самовольные убийства имперских генералов, высокопоставленных чиновников и прочее. Но в большинстве случаев я имела железобетонные основания для своих действий, а те эпизоды, которые могли обернуться против меня, совершались врагами (созданными из них марионетками) или самими фигурантами. На этом фоне позволить себе такую маленькую вольность, как интервью, в котором озвучивается позиция «честной, пусть и несколько радикальной служительницы Империи», я точно могу. Теперь. И вряд ли премьер-министр поверит, что именно амбициозная сука, которой я предстала, общаясь с ним — маска, а патриотка — лицо. Ведь в имперской политике привыкли, что дело всегда обстоит наоборот. Не особо хочется лезть в публичную сферу. Будь моя воля... Но если ничего не делать, то всё пойдёт самотёком, ибо Внеранг, как буквально человек-армия, не может не влиять на политику и сохранять полную анонимность. И мой образ точно смешают с грязью враги, прекрасно это понимающие. Что будет не очень удобно для реализации дальнейших планов. — Возможно, я немного перегнула. Немного. Просто до сих пор нахожусь под впечатлением. Не ожидала, что отстаивание интересов Его Императорского Величества на северных окраинах нашей великой страны встретит столько препятствий и окажется столь… насыщенным, — отправляю в рот ложку с очередным кусочком мягкого кремового торта. — Я ведь, когда начала выяснять подоплёку и совместно с местными коллегами исследовать, кто конкретно стоит за тем или иным провалом — совсем не ожидала, что раскопаю целый заговор. Причём заговор, в который, к огромному удивлению и разочарованию, оказались вовлечены высокородные и высокопоставленные представители нашей страны, — решила я приоткрыть часть карт. Всё равно эта информация уже стала достоянием общественности. И пусть сие пока будоражит мысли людей в основном в северном регионе — данная новость прогремела достаточно громко, чтобы не иметь шансов не дойти до обывателей Столицы, интересующихся происходящими событиями, не говоря уже о хоть сколько-то посвящённых персонах. Полагаю, в благородных салонах и так уже циркулируют различные слухи, а какие-нибудь революционные вожаки, высокопоставленные функционеры, элдлорды или даже богатые и влиятельные мидлорды листают отчёты аналитиков на заданную тему. Как ни крути, способность Центра быстро дотянуться до самых до окраин — то есть провести расследование, найти и прижать к ногтю любую кучку зарвавшихся дворянчиков и чинуш — не может не повлиять на расклады. Группа Воинов во главе с практически ступившим на новую ступень высшим Мастером верхом на летающем монстре — это вам не обычная следственная группа, которая, если даже вдруг раскопает лишнего, легко способна (так или иначе) «исчезнуть». И не медлительное, требующее крайне много ресурсов и логистической работы для своей передислокации армейское соединение. На случайность (счастливую или наоборот, тут уж кому что ближе), как на северо-востоке, наш всесторонний военно-расследовательный успех уже не спишешь. Сперва юг. Потом восток. Теперь север. Это уже точно не совпадение, а закономерность. Собственно, мы с командой делаем именно то, для чего в идеале питомцы Подземной Базы должны были использоваться изначально, находись во главе у неё компетентные командиры, а не Билл, Маркус, Клаус и прочая ныне дохлая грязь. «А ведь в итоге многие подумают, что те клоуны только прикидывались дебилами и саботажниками, на самом деле являясь крайне эффективными руководителями центра подготовки агентов разведки, — посмеялся внутренний голос. — Вроде как хитрый змей Сайкю опять всех обвёл вокруг пальца и, прикрываясь «провальным» проектом, создал для себя очень эффективное оружие. Забавно». — То есть эти слухи о ряде генералов, губернаторе Мартине и даже лорде-наместнике Биросе — имеют под собой основание? — тем временем удивлённо произнёс мой собеседник. Правда, удивление оказалось довольно наигранным и адресовалось скорее не тому, что в элите столько предателей, а моему открытому признанию данного факта. Как и того, что я их — предателей — казнила. Пусть и не всех. — Ну-ну, не стройте из себя поражённого невероятным фактом, — кривовато усмехаюсь. — Если слухи достигли ваших ушей, то среди них затесались и данные, их подтверждающие. Пусть наши оппоненты пока этого не понимают, но всё это слишком широко разошлось, дабы существовал шанс замести этот грандиозный скандал под ковёр. Впрочем, слишком торопиться с обнародованием сегодняшнего материала я бы не советовала. До многих чиновников доходит слишком медленно, так что на ранних этапах они будут по привычке пытаться всё замять. Учитывая манеру некоторых ответственных лиц «палить из пушки по воробьям», при этом игнорируя действительно важные проблемы… сами понимаете. — Что же, тогда продолжайте, — исписав стенографическими значками ещё часть страницы, попросил необычный (потому что честный) журналист и публицист; на мой же совет он лишь с улыбкой покивал: мол, «знаем, не первый раз замужем». — Я не собираюсь упускать редкий шанс узнать о событиях из первых рук. Тем более от столь осведомлённого и высокопоставленного источника. И я продолжила: — В заговоре прямо или косвенно участвовали большинство тех, кто сначала преступно закрывал глаза на происходящее или вовсю пользовался случаем, дабы набить карман. И мы сразу друг другу не понравились, — обозначаю лёгкую усмешку. — Ведь несмотря на моё неуважение к этим людям, их ума хватило на то, чтобы сообразить, к чему приведёт деятельность нашей команды. Поэтому, поняв, что по-хорошему — то есть через административное давление или привычные взятки — решить вопрос с нами у них не выйдет, эти господа сначала убили героического генерала Джона. Боевой генерал с верной ему лично армией, да ещё и в прочном союзе с моей командой, которая помогла им выйти из окружения, представлял нешуточную опасность для тех, кто сдал всё и вся. Даже просто восстанавливая своё подразделение, он служил живым и деятельным символом их полнейшей коллективной некомпетентности. Дабы сохранить спокойный тон и мимику, пришлось приложить сознательное усилие. Всё-таки смерть бывшего главного инструктора Отряда и просто хорошего человека, который единственный пытался за нас бороться — пусть и неудачно — до сих пор отдавалась болью в душе. — Правда, потом, когда я отбыла в центр региона для переговоров с наместником и главой регионального отделения разведки, местные коррупционеры с бездельниками отчего-то поцапались между собой. Аж до применения наёмных северных головорезов и террористических ячеек внутри города дошло. Хорошо, что тогда в их увлекательную грызню, вылившуюся чуть ли не в военный конфликт, вмешалась моя команда. Если бы мои люди, при содействии честных и неравнодушных офицеров армии и полиции, — не забыла я похвалить союзников, — не пресекли тот бардак, то не хочу даже представлять, во что бы он мог вылиться в итоге. Тут я, конечно, покривила душой против истины — ибо те беспорядки, как и их разрешение, от начала и до конца были срежиссированы мною же. Если бы не этот эпизод и не ряд иных, позволивших ослабить врага, то чёрта с два у меня бы вышло столь успешно и относительно бескровно захватить власть в провинции, не говоря уж о последующем проталкивании значительных изменений к лучшему. — В итоге эта кучка любителей пилить сук, на котором сами сидят, — усмешка, — вместо того, чтобы взяться за голову или хотя бы затаиться, в ответ на «внешнюю агрессию» решила пойти на прямое предательство. То есть скооперироваться с людьми северного премьер-министра и с его помощью уничтожить главный раздражающий фактор в лице нашей особой группы. Благо, когда это всё началось, я уже воссоединилась со своими людьми. Вместе нам удалось без потерь справиться и с засадой в рекомендованной нам для атаки крепости, и с группой северных убийц, ждавших уставшую после боевого выхода команду по возвращении. Вздыхаю. После чего отправляю в рот ещё кусочек тортика и запиваю его кофе. Не очень люблю подобного рода многословные и не совсем правдивые словесные излияния. Ещё и такие, что заставляют вновь освежать в памяти свои ошибки и неудачи. Но правильно осветить собственные действия не только в местной, но и в центральной прессе — дело нужное. А кофе и тортик вполне уравновешивают неудовольствие. Да и интервьюер вполне приятен в общении. Не то что некоторые «акулы пера», кои за звонкое золото опишут непорочным святым даже какого-нибудь любителя жаркого из младенцев. Хотя с подобными журнализдами тоже иногда приходилось иметь дело. Пусть и в разрезе не столько доверительного общения, сколько выдачи денег, заказов-приказов и непременных угроз за некачественно выполненную работу. — Стоило бы постараться вскрыть этот опасный нарыв раньше, а не пытаться избегать излишней эскалации, — продолжаю монолог. — Но не всегда наши планы реализуются по задуманному. Повезло хотя бы, что весь накопленный «гной» не выплеснулся внутрь региона, пусть процесс чистки и не слишком понравился «пациенту». — Лечение редко бывает приятным, — покивал мужчина. Затем сделал несколько заметок и задал вопрос, сравнительно острый как для госслужащей вообще, так и для «тупой горлохватки» в частности (хотя последняя личина с меня и так уже почти полностью осыпалась, да и пользу свою утратила). — И неужели я нашёл в вас сторонницу труда «Государство, как живой организм»? — Не то чтобы полноценную и убеждённую сторонницу, — неопределённое движение кистью. — Эта старая книга всё же входит в список запрещённых, пусть и не самых-самых. Было бы странно, начни офицер разведки поддерживать идеи из воспрещённых к массовому тиражированию трудов. Но саму книжку врача, подавшегося в философию и политэкономию, я читала. Не со всем согласна, а некоторые смыслы считаю вредными, но интересных мыслей и занятных аналогий там, конечно, тоже хватает. — Всё равно отрадно слышать. Вы, оказывается, крайне разносторонняя личность, — то ли польстил, то ли констатировал факт Кизаши (судя по эмоциям, скорее пополам того и этого). — Так профиль службы такой, — пожимаю плечами. — Приходится постоянно учиться, чтобы разбираться в самых разных вещах хотя бы на поверхностном уровне, — сказала я, без особого удовольствия вспоминая, сколько всего пришлось перелопатить, прежде чем получилось более или менее разобраться с тем, что у нас в Империи происходит и как с этим бороться. Всё же оба моих воплощения не являлись знатоками социально-экономических процессов, как не были и специалистами в шпионской работе. Но в итоге получилось вроде бы неплохо. Меня не вывели на чистую воду, как заговорщицу, удалось создать свою теневую организацию и почти корпорацию. Да и социальный эксперимент в Скаре показал, что методики очищения и упорядочивания инфраструктуры (в широком смысле понимания этого слова), разработанные и частично опробованные на юге и северо-востоке, оказались вполне рабочими. По крайней мере, в короткой перспективе. Хочется верить, что и на длинной дистанции не вылезет неожиданных и неприятных последствий принимаемых мною решений. — Надеюсь, выходит неплохо, — озвучила я свою последнюю мысль. — Вот, даже наш «пациент» явно демонстрирует динамику к улучшению. Те, кто раньше был вынужден воровать и побираться — нагружены полезной работой. Которая, возможно, и не приносит особого дохода, но позволяет им и их семьям ложиться спать под тёплой крышей и с полными желудками. Криминальный элемент также привлечён к работам, рекрутирован в армию или казнён. Предатели и просто потерявшие берега воры арестованы или казнены, отчего теперь не имеют возможности вставлять палки в колёса государственной машины. Более того: их имущество конфисковано и направлено на укрепление обороноспособности и обеспечение первостепенных нужд гражданского населения. Собеседник кивнул. Эмпатия подсказывала, что не просто из вежливости: любопытный журналист-публицист явно успел сунуть нос во многие места и расспросить кучу представителей различных страт. Хотя также она — эмпатия — говорила, что всецелым сторонником моего курса Кизаши не является, многое считая чрезмерным и даже сомнительным. Его право. Я тоже не уверена, что выбрала оптимальные решения и реализовала их лучшим образом. — Продемонстрированная жестокость вместе с неизбежностью наказания, которое не миновало даже очень высокопоставленных предателей — коей меня некоторые попрекают, кстати — показала весьма высокую эффективность, пусть и только в самом начале. Поэтому тела с табличками до сих пор украшают городские площади и столбы на обочинах. Хотя я вижу, что народ начинает от этого уставать. Да и в целом ситуация постепенно налаживается, потребность демонстрировать «жёсткую руку» снижается и количество казней падает. Сегодня в городе, кажется, казнили только троих: двух солдат, наевшихся непонятно где найденных «весёлых грибов», за попытку дезертирства и убийство командира, а также одного интенданта. Этого повесят за попытку организовать преступную схему по ограблению нашей армии. Достойны ли они, по-вашему, помилования? — Солдаты-убийцы — точно нет. Но интендант… разве у нас вешают за воровство и мошенничество? — У нас война вообще-то. Каждая украденная винтовка, пара сапог или даже портянок может обернуться жизнью одного из солдат или даже провалом целой военной операции. А учитывая объёмы, в которых планировалось воровство, этот «безобидный» интендант (конечно, в случае успеха своей схемы личного обогащения за государственный счёт) как бы не заткнул за пояс любого из знаменитых бандитов и маньяков. Хотя, наверное, заткнул: ведь раньше уже регулярно промышлял таким. Но, каюсь, он был нужен — и потому его не тронули, правда, предупредив, что в дальнейшем такое с рук уже не сойдёт и оставив ненавязчивый пригляд. А раз гнилая суть возобладала над разумом, то вреда от него будет точно больше, чем пользы. Поэтому в приговоре фигурируют не воровство и мошенничество, а саботаж — который, учитывая военное положение и рецидивизм приговорённого, достоин смертной казни. Мы не упиваемся пролитой кровью, не стремимся к жестокости ради жестокости. Мы готовы дать второй шанс почти каждому. Но только один, не более. Шутить про Имперский суд — самый гуманный (к богатым и родовитым) в мире, который готов дать и второй и двадцать второй шанс — только плати, я не стала. Это уже перебор, мы с Кизаши не настолько хорошо знакомы. А о том, что коррумпированные судьи склонны со временем по-тихому пересматривать даже самые резонансные дела и отпускать их с помпой осужденных на десять-двадцать лет фигурантов, мой интервьюер и так знает: журналист же. Вместо этого затрагиваю иную тему: — Я понимаю, что жёсткая рука хороша лишь для наведения порядка, а дальше она начинает душить. Но в том-то и дело, что наша группа прибыла в эту часть региона именно для его защиты. От внешних врагов и от внутренних. Когда обстановка нормализуется и миссия закончится, мы просто вернёмся в Столицу. Как то самое лекарство — действенное, но имеющее неприятные побочные эффекты — приём которого отменяют с исчезновением симптомов. — Если смотреть с такой точки зрения, то вы, безусловно, правы, — кивнул мужчина и, заметив, что моя чашка и тарелка опустели, галантно налил кофе и подложил новый кусочек тортика. — Хотя по своему журналистскому опыту могу сказать, что подобная жёсткость в решении почти всех возникающих проблем не характерна для современной Империи, — произнёс он с лёгким неодобрением то ли жёсткости, то ли нехарактерности, а возможно — и того, и другого. — Разве что только генерал Эсдес имеет схожие взгляды. Как я слышал, у вас с ней недавно произошёл конфликт. Это действительно так? — Не всех проблем, — несогласно качаю головой. Судебная власть, вместе с властью исполнительной, склонна проявлять мягкость только к представителям высоких сословий. А те же крестьянские бунты или массовые выступления рабочих, наоборот, всегда карались масштабно и без жалости. Даже излишне масштабно и безжалостно — и без попыток разобраться в первопричинах, если меня кто-то спросит. — Но сколько людей, столько и мнений, — продолжаю вслух, не став делиться совсем уж крамольными для «палача режима» мыслями. — Мы работаем вот так. Но если кто-то сумеет сделать лучше и с меньшими потерями, я буду только рада. И с удовольствием ознакомлюсь с успешным опытом коллег, а затем перейму его по мере сил. Ещё один кусочек тортика отправляется в рот, провожаемый глотком кофе. — Что касается «конфликта» с Эсдес, то вот это уже действительно глупые сплетни! — фыркнула я, тактично забыв о реальном конфликте с Ривером и Няо. — Мы с ней встречались, общались и нашли, что имеем близкие взгляды на ряд вещей, а само общение доставляет интерес. Ну, и провели тренировочный бой. Правда, немного увлеклись, из-за чего произошла трагедия с приблизившимися слишком сильно наблюдателями, недооценившими, хм-хм, масштаб схватки. Печально, но такова жизнь. Они сами напросились на полигон, не имея достаточно сил, чтобы защитить себя от последствий схватки владельцев могущественных тейгу. И, кстати, должна заметить, что я гораздо более мягкий человек, нежели Эсдес. Потому как прикажи премьер-министр и Император наводить порядок ей — «жертвы кровавых репрессий» исчислялись бы отнюдь не сотнями самых отъявленных и бесполезных. Судя по вильнувшему взгляду и на мгновение дрогнувшему лицу Кизаши, он хорошо представлял, кто такая Эсдес и на что она способна, если окажется не в духе и получит разрешение на соответствующие действия. — Могу добавить, что меня весьма удивляет ваш столь сильный интерес к теме «жестоких чисток, проводимых кровавыми псами режима». Ведь военную кампанию мы обсуждали едва ли не меньше всего остального. Хотя там есть много интересных и не секретных моментов. Как заставляет дивиться и столь сильное стремление ряда ваших коллег по ремеслу очернить меня и Службу Разведки, одновременно обеляя этих предателей, воров и косвенных, но более чем массовых убийц. И если вас я могу понять: если аудиторию интересует вопрос, то хороший журналист обязан его всесторонне осветить, то вот иные, не буду называть ни конкретных имён, ни изданий… Это глупость — или очередное предательство? — Ха-ха, думаю, после публикации этих ваших слов многие схватятся за сердце, — криво усмехнулся мужчина. — Но раз эта тема вас утомила, может быть, чуть подробнее расскажете о знакомстве с самой могущественной и знаменитой из имперских генералов? Описание вашего поединка, если это не секрет, тоже будет очень интересно многим читателям. Информация от очевидцев, знаете ли, весьма противоречива и пестрит очевидными преувеличениями… Далее мы поговорили о достаточно многочисленных сплетнях, о нашем спарринге с Ледяной Смертью, приведшем в негодность целый полигон. Ну, и моём возможном переходе на Внеранг. Всё же я успела сотворить более чем достаточно страшных чудес на этой миссии, иным обладателям данного титула для его получения хватало и меньшего количества менее масштабных деяний. Здесь, конечно, многое зависит от фона (и тут всё не так чтобы очень просто: Эсдес и Будо оба далеки от нижней грани своего ранга, а меня станут сравнивать именно с ними), правильного пиара, а также позиции других Внерангов с Мастерами. Но я над этим работаю, в том числе и прямо сейчас, во время этого интервью. Кроме этого, в беседе ещё раз затронули бои и беспорядки в Скаре, в том числе сражение с «пришедшим на помощь предательскому Биросу» отступником-Камуи. Я не упустила случая похвастаться тейгу, который достался Кей Ли. Чем больше будет упоминаний о новом хозяине Адаусу, тем меньше вероятность, что её попытаются отобрать, так что шутник удостоился от меня похвалы. Притом я подчеркнула не только его текущую силу, но и уверила в перспективах её развития. О битве в Гейделе тоже не забыли: информацию о ней не стали скрывать, и она довольно быстро разошлась по телеграфным линиям сначала к заинтересованным лицам, а потом и расползлась среди относительно широких масс. Естественно, я подала данный эпизод, как безусловный успех моей команды и разведки вообще, причём многоплановый. Ну, и раз уж разговор туда вывернул, мы снова коснулись обстановки дел на фронте. На этот раз в более общем плане, чем ранее, когда говорили о восточном участке. Но я не забыла в очередной раз похвалить Красную дивизию и её офицеров, добровольцев с северо-востока (часть самых заметных — поимённо), а также ряд иных хорошо показавших себя частей и их командиров. Ну, и упомянуть пользу военных инноваций, таких как колючая проволока, быстровозводимые укрепления и значительно облегчившие логистику узкоколейные железные дороги, которые сразу пролётами укладывались прямо на смёрзшийся снег. Благо что ранняя весна на севере — это практически то же самое, что разгар зимы в средних широтах. Бояться оттепелей не стоило, наверное, до начала мая. Уже упоминала это, но больше не меньше. Союзники любят, когда их хвалят. А мои производства, пусть пока и не успели на полную развернуться на севере Империи — чёртово ворьё, конкуренты, бюрократы и саботажники-вредители сильно затормозили процесс, — но в Столице вполне работают, морскими и сухопутными путями снабжая армию и прочих заинтересовавшихся. Реклама лишней не будет. Надо ещё не забыть, как вернусь, мелкому Импи велосипед подарить. И насчёт проводных телефонов поинтересоваться: смогли наши специалисты что-то создать на основании смутных воспоминаний меня-Виктора или всё ещё возятся? А то и такую игрушку можно попробовать преподнести. Будет полезно. Меня даже про некропушистика спросили. Я стесняться не стала, рассказала пару забавных эпизодов с Люцем. Ну, и про то, как он покорил всех девчонок в Отряде (и большинство парней, пусть они в этом не признаются), я тоже поведала. Показать «человеческое лицо» Отряда, как мне кажется — дело небесполезное. Поможет читателям будущей статьи ощутить больше сопереживания к «не таким уж злобным и страшным государственным убийцам». В общем, пусть и пришлось оторваться от дел — куда входили в том числе медитации, призванные благотворно повлиять на мою несколько изменившуюся энергетику и помочь взять связь с Яцуфусой под более плотный контроль, — но о потраченном времени я совершенно не жалела. Неплохо поговорили. С пользой для меня и для дела. Помимо распространения устраивающей меня версии событий, Кизаши знал много интересного. Поэтому я тоже не стеснялась его расспрашивать, отчего не только гостю удалось обогатиться некоторой интересной информаций. Расстались мы, как и в прошлый раз, на хорошей ноте, договорившись при случае повторить беседу. Правда, вечером, когда до меня дошли неожиданные новости, я несколько пожалела о своей излишней откровенности. Ведь один из основных факторов, на которых одна незадачливая некроманси строила свои расчёты, возможно, перестал существовать.