Нет силы сдержать свой крик...

      — Жень… Женечка… Давай побудем немножко вместе, вдвоем. Только ты и я. Как позавчера в Воронеже… — Кипелов подходит ко мне со спины, и я ощущаю его тепло даже без прикостновений. Он совсем рядом, и я медленно теряю контроль.       — Валер, а если нас застукают здесь? Что тогда? Все узнают… — нервно бормочу я в стекло, упираясь в него лбом, и оно медленно запотевает, становясь матовым и совершенно непрозрачным. За окном падают редкие снежинки, колючий холодок обжигает мою кожу, а позади теплые мягкие ладони уже легонько касаются моей поясницы. Я рефлекторно вздрагиваю и судорожно закусываю губу. Я таю. Медленно таю… А ведь он еще ничего даже не сделал.       — Не думай ни о чем. Доверься мне, прошу… — шепчет мне на ухо Валерий, и мое сердце вдрг замирает, а потом срывается с ритма, словно пес, спущенный с цепи на волю.       — Я… Я не могу так больше… Это перешло все границы… Мы… Не можем так… — язык почти не слушается меня. Мне жарко, стыдно, дурно. Ведь я знаю — Кипелов не отступит, пока не получит меня. А он знает, что я снова сдамся, позволю ему овладеть своим телом. У него наверняка сейчас и в мыслях нет, что я могу оттолкнуть его, отказать… О, Боже! Его пальцы медленно проскальзывают под мою футболку и касаются живота. Мгновенно волна мурашек пробегает по всему моему телу, а к голове подкатывает жар. «Так не должно быть, это неправильно…» — беспорядочно пробегают в моей голове мысли и тут же растворяются, пропадая навсегда, когда моей шеи касаются тонкие шершавые губы. Легкий, почти невесомый, ласковый поцелуй отключает мой мозг начисто. Сколько ни пытаюсь выставлять на передний план серьезность и холодность, все равно я превращаюсь в плюшевую игрушку в его сильных крепких руках. Хотелось бы мне сейчас сбежать из гримерки и прекратить эту нашу порочную связь раз и навсегда, но… Но его пальцы уже нежно играют с моими в миг затвердевшими сосками… Я уже не сбегу. Я снова прыгаю в его омут с головой. К чертям в гости. Привет, я снова дома!       — Солнышко мое, я не могу долго без тебя… Без наших игр… — быстро шепчет Кипелов, как одержимый, пытаясь растегнуть пуговицу моих джинсов, не убирая при этом вторую руку с моей груди… Я сгораю от стыда, потому что знаю, что совсем скоро буду стонать, как сучка в такт каждому его вдоху и выдоху, а он все никак не может справиться с застежкой, психует и чертыхается, дергает с силой, готовится рвануть ткань и выдрать пуговицу с корнем к чертовой матери, когда она, наконец, сдается под его натиском. Он облегченно выдыхает и тянет бегунок молнии вниз, а я часто-часто дышу, выдавая свое желание. Да, да, да, черт возьми, я хочу, чтобы Валерий взял меня, трахнул снова, как следует… А потом еще и еще… Я задыхаюсь и медленно схожу с ума, раскаляясь всем телом, словно большой советский масляный обогреватель. Внизу мокро, тянет нестерпимо, а он все медлит…       Кажется, он был прав, когда говорил, что у него есть группис… И, кажется, группис — это я. Мне никогда не приходилось задумываться о себе и своей роли в его жизни в таком ключе… Я глупо усмехаюсь вслух, но Кипелову все равно. Он занят моими напряженными ягодицами. Гладит их так нежно и властно, что последние капельки сомнений улетучиваются из моей головы, и я поддаюсь тому сладкому зуду внизу живота, что плавно начинает растекаться, словно тягучий мед, по всему моему телу, заполняя каждую клеточку похотью… Я знаю, что никогда не смогу сказать ему «нет». Это сильнее меня. Я буду с ним всегда. Отдаваться ему, таять от его поцелуев и дурманящей нежности, делать ему минет тогда, когда он хочет, и там, где он хочет… Я буду исполнять каждое его желание, заботиться о нем, делать все, чтобы ему было хорошо, ведь я не просто так преданно с ним уже столько лет… Ведь я люблю его…       Кипелов еле сдерживается, но все равно тянет время, всеми силами пытается свести меня с ума окончательно. Он теребит мою мочку уха языком, тихонько покусывает ее, вжимая меня в стену. Я чувствую, как в мою промежность упирается его твердый член, едва сдерживаемый тонкой тканью трусов. Его руки нежно скользят по моему телу, беспорядочно поглаживая его то там, то здесь. Я как пластилин в его руках. Вдруг совершенно неожиданно он проталкивает свои пальцы мне в рот. Я покорно облизываю их под его протяжный мелодичный стон. А потом эти же невозможно нежные пальцы, влажные от моей же слюны, касаются моего ануса… Ох… Мне не привыкать. Пусть будет все так, как он хочет. Я уже горю изнутри, теряя равновесия и еле-еле держась на немеющих от возбуждения и стыда ногах.       Толчок — нежный, легкий, но настойчивый. Я почти не испытываю боли, лишь содрогаюсь всем телом, предвкушая то, как он совсем скоро наполнит меня до предела изнутри. Еще толчок, еще один, еще… Все глубже, почти без сопротивления. Я не могу ему сопротивляться. Даже мое тело готово принять его сразу же, без подготовки. Он мой наркотик. Он моя запретная страсть. Он мой маленький секрет. О нашей связи никто не знает, быть может, лишь догадываются… Ну и пусть. Мне все равно. Я знаю, что буду пускать его в себя всегда — в свою жизнь, в свое тело, в свою душу. Он и есть моя душа.       Я теряю счет времени, теряю чувство пространства. Я теряю себя… Он внутри, он снаружи, он везде. Я растворяюсь в нем. Кажется, он мой рай… И пусть в голове никак не укладывается то, что между нами происходит, она сейчас совершенно не управляет мною. Мною движут инстинкты. Я хочу, чтобы Кипелов трахал меня как можно жестче, выбивая из меня напрочь все сомнения и пленяя меня своей нежностью и страстью. Гори все огнем! Все, чего я сейчас хочу — безумно, дико, до одури — это разрядки! Я горю внутри, я горю в сердце, я горю от похоти… Он стонет за спиной, громко дыша мне в шею, срывается на хрип, больно прикусывает тонкую кожу на плече. Он на пределе. Он грубо хватает мой член рукой и дрочит с остервенением… Я бурно взрываюсь, как граната, и разлетаюсь на мелкие осколки под его вскрик и пульсацию члена внутри. Теряю сознание и падаю, слыша уже словно где-то вдалеке его хрипловатый шепот:       — Одинцов, ты великолепен!