Истребители

Идущий с боевого задания истребитель сделал плавный вираж и стал заходить на посадку, второй самолет следовал за ним. На боку первого можно уже было различить нотный стан и четырнадцать звезд — «девятка», машина Маэстро. Макарыч, распахнув объятия, двинулся навстречу вылезающему из кабины пилоту, но Титаренко только сунул ему сорванный с головы летный шлем и, забыв про фуражку, уже бежал к машине своего ведомого. А Серега Скворцов в почти бессознательном состоянии выруливал по взлетной полосе, он остановился, и только и смог что звенящим от радости голосом потребовать у своего механика краску рисовать звездочку — знак сбитого врага. Тот бодро припустил исполнять приятное поручение, а Сергей остался сидеть в самолете, все еще проживая мгновения боя, не в силах от перенесенного волнения сдвинуться с места. Он вспоминал тот страшный миг, когда понял, что его любимый командир, его Лешка остался в небе беззащитным. И тогда Скворцов позабыл о преследующей его мучительной панике во время воздушной схватки, о своем страхе перед «бубновыми тузами», асами Люфтваффе, потому что понял, что самый главный его кошмар — потерять Алексея... Когда он получил назначение в эскадрилью Титаренко, то сразу попал под обаяние веселого командира — лихому комэску, казалось, и сам черт не брат. Полная противоположность меланхоличному, задумчивому и принимающему все близко к сердцу Скворцову. Никогда не унывающий, жизнерадостный Алексей согревал бойцов душевным теплом и вселял в них уверенность и оптимизм. Сергей тянулся к нему, как к цветок к солнцу, чувствуя, что сам становится рядом сильнее и крепче. Вскоре он уже понимал, что не просто радуется дружбе с Маэстро, а по-настоящему влюбился в него. В того все были влюблены, начиная с командира полка и заканчивая девушками-стряпухами. Он замечал, однако, что сам Титаренко был одинаково дружелюбен со всеми, не обнаруживая ни к кому личной сердечной склонности. Особую нежность он питал разве что к своему механику, немолодому грузному добряку Макарычу. Была между ними какая-то особая близость, но тот был для веселого летчика вроде отца. К нему Скворцов командира не ревновал, тот не представлял угрозы его надеждам. Вначале план по постепенному сближению и завоеванию внимания Алексея развивался вполне успешно, комэск оценил стремительную манеру боя Скворцова, и все чаще в его глазах Сергей видел одобрение и интерес. Частенько они усаживались где-нибудь вдвоем и болтали обо всем подряд — то обсуждали боевые задачи, то просто припоминали всякие курьезные случаи. К сожалению, Титаренко много пропадал в штабе полка, а почти все свободное время посвящал обучению новоприбывшего боевого состава, «желторотиков». Он собирал в круг летчиков и шутливой беседой взбадривал усталых бойцов, он вечно что-то придумывал, чтобы поднять их боевой дух. Внезапно создал в эскадрилье настоящий музыкальный ансамбль! Тогда Скворцов сразил Алексея красивым баритоном, и задумчивый молодой «старик»-истребитель стал признанным солистом «Второй поющей». А вскоре комэск поставил его своим личным напарником, ведомым, и Сергей расценил это событие как жест особого доверия. Он теперь мучительно размышлял, можно ли принять этот факт как признак личного расположения Алексея, и не прогонит ли тот его, не отвернется ли, если Сергей решится поведать ему о своих чувствах. Потому что сдерживаться становилось все труднее, тянуло его к Лешке неимоверно... Ночами он никак не мог уснуть, даже после ста грамм за ужином, все мнилось, как он подходит к Алексею, как обхватывает его обеими руками, а тот смотрит своим мягким, с хитринкой, взглядом и горячо обнимает в ответ. Когда воображение совсем уж распоясывалось, он представлял полные теплые губы комэска на своих губах. О большем Сергей и подумать боялся, но чувствовал, что мало ему этого будет, что совсем не по-дружески любит он своего командира. В конце концов, он почти уже было решился на признание, но тут случилась беда. Тот страшный бой, лобовая атака и догорающий, превратившийся в груду покореженного металла Як... Скворцов тогда чудом остался жив, и с тех пор что-то в нем сломалось. Казалось, он никогда не сможет заставить себя сражаться. Больше всех остальных он сам клял себя за презренную трусость, которую не в силах был побороть. Он отмалчивался в ответ на упреки, понимал, что не достоин больше ни доверия, ни любви, и не стремился больше к задушевным беседам с Титаренко, не искал с ним встреч. Но его обожаемый командир не бросил друга, не поставил на нем крест! Сперва вызвал на откровенный разговор — и Скворцов открылся, излил душу, и сразу на сердце стало легче, сильнее всего от сознания, что милый Леша волновался и переживал о нем! А потом комэск хитро придумал этот сегодняшний ловкий финт... ...Скворцов сразу пожалел, что согласился идти с Титаренко в бой. Руки дрожали, тело свело, перед глазами стоял черный туман. Он заранее знал, что снова отвернет машину в сторону, едва увидит впереди идущего на таран аса. Только бы посадить самолет, думал он. Застрелюсь. Прости, дорогой мой Лешка! На них шли сразу трое. Скворцов с ужасом ждал последней секунды, как вдруг Титаренко сообщил, что у него заело пушку. «Прикрой!» — крикнул он. Скворцов застонал и почувствовал, что от страха у него брызнули из глаз слезы. А потом как отрезало. Не было времени на переживания, командир в опасности. К нему с хвоста заходил «мессер». Отчаянная смелость, лихость поднялись из глубины Скворцовской души, забыв обо всем, он просто твердой рукой направил машину вперед, в атаку. Ради Алексея... Он почувствовал небывалую легкость и свободу, он запел, и машина запела вместе с ним. Подбитый «бубновый туз» загорелся. Скворцов испытал невероятное облегчение, счастье сродни любовному экстазу. Он отер с лица пот и, кажется, снова заплакал. «Уходи, Леша, прикрою!» — обеспокоенно и заботливо воскликнул он. Когда он услышал в ответ, что орудие в порядке и командир попросту обманул его, он подумал, что, когда они вернутся на аэродром, он этого гада ударит. Но потом засмеялся от радости. Лешка сделал все это для него. Знал, что Сергей не мог не прийти ему на помощь. И он, Сергей Скворцов, не струсил, не подвел своего возлюбленного... Еще одно доказательство, что комэск поверил в него! Он любит своего Серегу... Сегодня они воистину «пели дуэтом»!.. ...Ветерок над летным полем взъерошил Скворцову волосы. Тот очнулся от дум и почувствовал, как постепенно сходит напряжение боя. Спрыгнув на траву, он увидел бегущего к нему Титаренко, и широко и открыто, как раньше, улыбнулся ему. И шагнул навстречу. Радостно бросившись друг к другу, они обнялись. Сергей наслаждался ощущением крепкого сильного тела под ладонями и неосознанно стал поглаживать плечи и спину Алексея. Голову повело как от опрокинутого залпом стакана водки. Наконец Титаренко отстранился и посмотрел на своего ведомого тепло и ласково. Мнилось Сергею, что поцеловал его командир своими карими глазами, и понял, что они снова хорошие и близкие друзья. И, возможно, он осмелится открыть другу свое сердце. И Лешка, возможно, не оттолкнет его.