Падение / Downfall

Марс рванул руки вперед, но веревка лишь впилась в запястья, причиняя адскую боль. Черт! Сейчас его положение еще хуже, чем было в прошлую их встречу. Даже нечем защищаться. Он попробовал дернуться еще раз, но понял, что скорее оторвет себе руки, чем выберется отсюда сам. Может, есть и другой вариант? Хотя сложно было думать о нем, зная, что под тоннами звукоизоляционной прошивки точно никто не услышит. Ситуация безнадежна и шанс выбраться живым с каждым шагом Гермеса близился к нулю. Бог войны посмотрел на потолок. Это уже стало его привычкой. Когда он смотрел наверх, он всегда чувствовал некую связь с миром, со вселенной. Как и всегда, в таких ситуациях он становился на распутье внутреннего конфликта. С одной стороны, несоизмеримая вина и ебучая усталость тащили его вниз, заставляя задыхаться в чужой крови. А с другой – борьба и возможность когда-нибудь стать свободным, получить неосязаемую душевную легкость. Но достоин ли он такого исхода? Точно нет. Гермес взял в углу биту, которой недавно сам получил по голове и провел по ней рукой, улыбаясь. Встав напротив Марса, он замахнулся, подобно игроку высшей лиги. Глаза его наполнились нечеловеческой жестокостью, а на губах проступила зверская улыбка: - Сделанное тобой к тебе же и вернется*, помнишь? - Возможно этого я и хочу. Тяжелый удар сбоку с грохотом обрушился на Марса, силой отбрасывая голову в другую сторону. Боль моментально распространилась нервной системой по всему телу, заставляя его чуть ли не взвыть. В глазах на секунду потемнело, но это было вполне ожидаемо. Через пару секунд он попытался поднять голову, но Гермес уже замахнулся, и бита на всех парах неслась с новой силой. Удар. Правая скула болезненно засаднила, как будто ее облили бензином и подожгли, а голова снова обессиленно упала. Становилось все сложнее ее поднимать. Сейчас он был как игрушечный болванчик, чья башка неустойчиво болталась на пружинке. - Ты не разжалобишь меня, говнюк, – Гермес кончиком биты поднял голову Марса и надавил, упираясь ей в кадык, мешая тому вдохнуть. – Я буду бить тебя, пока ты не захлебнешься собственной кровью. Марс на это лишь усмехнулся. И тот вмазал еще раз. С особой жестокостью. С безумным упоением. Это возмездие было Гермесу по вкусу. Громоздкие удары с выверенной точностью прилетали с разных сторон, всё быстрее приближая Марса к потере сознания. Гулкие звуки, отражающиеся от стен всякий раз, когда ему прилетало по голове, позволяли понять, с какой силой бил Гермес. И даже в полу-сознании Марс мог понять, что темп и сила удара с каждым разом только растет. Сейчас Гермес размажет его башку, оставит в комнате лишь выбитые мозги, изуродует его тело до неузнаваемости, превратит его в кашу. И торжественно уйдет, покорять и править. Насиловать и убивать. - Что случилось с тем Марсом, которого я знал, а?! – кричал Гермес, замахиваясь и ударяя. – С тем садистом, который купался в крови! Которого боялись и люди, и боги! Швыряя его голову из стороны в сторону, Гермес и не планировал останавливаться. Он с упоением наблюдал, как капли крови из сломанной переносицы бога безобразно пачкали его лакированные туфли. Как напрягалось тело Марса, когда Гермес замахивался, и как оно обессиленно обмякало, когда тот ударял. - Где тот выблядок, который уничтожил всё, чем я жил?! Стер с лица земли всю мою родню во исполнение ебучего приказа сверху?! Гермес ударил еще раз и остановился, заметив, что Марс окончательно перестал двигаться. - Не смей вырубаться, пока я с тобой говорю, тварь! Гермес опустился на корточки и, откинув биту в сторону, начал трясти Марса за воротник рубашки. Через секунду полуприкрытые глаза снова смотрели на него, но без особого энтузиазма, еле различая, что перед ними. В них не было уже ни ненависти, ни страха, лишь принятие. И у Гермеса сорвало крышу. Он хотел видеть боль, страдания, ужасные муки, а вместо этого чувствовал себя ребенком, которому разрешили для вида выиграть у взрослого. Это выводило из себя. - Ты до сих пор не воспринимаешь меня всерьез, - Гермес отпустил чужой воротник и встал. Смотря сверху вниз на еле живого Марса, он не был удовлетворен. Ничуть. Подобно ядовитой гадюке он хотел причинить богу нестерпимую боль, пустить яд по его венам и заставить страдать до самой смерти. Сломать, уничтожить его. – Аполлон, да? Он был с тобой, - кинув эти слова, он увидел, как Марс вздрогнул и капли крови упали с кончиков его волос. Кажется, он попал в точку. – Знаешь, что я сделаю с этой Зевсовой шлюхой, когда выйду отсюда? Гермес прикусил губу и сделал шаг назад, предвкушая реакцию. Исподлобья, медленно, но верно, на него уставилась пара грозных, налитых кровью глаз. Тишину комнаты разрывало тяжелое дыхание. Гермес довольно улыбнулся и со всей дури вмазал богу войны по голове ногой. Марс дёрнулся, но быстро вернул голову на место, продолжая грозно смотреть на него, не отводя взгляд. Как будто готов был разорвать его на части прямо здесь и сейчас. Но почему? Когда Аполлон стал его слабым местом? - Я залью яд в его горло, а потом буду трахать, пока он не сдохнет. Я унижу его, заставлю страдать и просить пощады… - Гермес с желчью произносил каждое слово, отчего ему становилось только веселее. В какой-то момент Марс потерял связь со своим разумом. Черту нельзя пересекать, но уже поздно. Он смотрел на Гермеса, но находился во тьме, где перед ним в белом облачении стояла первородная ярость. Она протянула к нему свои руки, и он, не задумываясь, протянул свои в ответ. В этот момент изменилось всё. Он потерял контроль. … Аполлон толкнул дверь вглубь, и автоматические датчики включили свет. Праздничный зал был пуст. Посередине белоснежных стен, парочки папоротников и панорамного окна в космос, стоял рояль цвета слоновой кости с золочеными ножками. Как много ненужного пафоса. А ведь играют они все совершенно одинаково. Бог приходил сюда всякий раз, когда ему нужны были ответы на собственные вопросы. И музыка хорошо помогала в их поиске. Она собирала его мысли и превращала в конкретные утверждения. Бог сел на пуфик и придвинулся к роялю. Запястья всё еще саднили, а голова наплывами раскалывалась. Из-за недосыпа и потери крови он чуть не грохнулся по дороге сюда, но зато, игра явно стоила свеч. Он неторопливо нажал на клавиши, все громче и громче наигрывая что-то из Шопена. Музыка заполонила собой весь зал, и Аполлону стало легче. Они с сестрой часто играли парой. Это помогало отвлечься обоим. Но сейчас он хотел побыть один, не мог смотреть ей в глаза. Что ему вообще нужно делать? А чего он хочет сам? Он запутался. Если раньше он просто шел вперед не задумываясь, то теперь в его голове посилилась крупица сомнения. А туда ли он идет? Может ли он пойти в другую сторону? Погрузившись в свои мысли, бог даже не заметил, как в дверях застыл женский силуэт: - Красиво играешь, дорогой. Музыка оборвалась, и он, не поднимая глаз, накрыл рояль крышкой. - Что тебе нужно, Венера? Она улыбнулась и выдержала сладкую паузу. Затем подошла, прижалась грудью к его спине и, наклонившись, прошептала прямо на ухо: - Мой отец устроит бал после собрания завтра. И он приказал тебе провести весь вечер рядом со мной. Тебе ясно? Аполлон сглотнул. И Венера обвила его своими руками: - Весь вечер. Рядом со мной. … Бог войны рванул связанные руки в стороны, наваливаясь всем телом вперед и поднимаясь. Джутовая веревка беспощадно впилась в кости, но адреналин заметно снизил шквал боли. Пусть он вырвет эту ебучую трубу, сломает себе руки, но точно убьет этого гандона. Марс еще раз дернулся вперед, сбивая с ног Гермеса, и почувствовал, как лопнула кожа на руках. Веревка порвалась, и Марс набросился на бога, как на кусок мяса. Повалив того на землю, он вцепился в него своими изувеченными руками, игнорируя бившегося в агонии Гермеса. Тот кончиками пальцев дотянулся до биты и с размаху направил Марсу в голову. Удара не последовало, бог крепко схватился за другой конец и, вырвав ее из рук, отбросил далеко за спину. Замахнувшись, он впечатал Гермесу в скулу свой кулак, а потом и еще один, с другой стороны. Он бил его до посинения, пока Гермес не начал скулить. Последний удар шмякнул его голову об пол, на что тот безумно улыбнулся, оголяя сжатые белоснежные зубы во рту, наполненным кровью и сплюнул сгусток на уже итак заляпанную рубашку Марса: - На суде я голосовал за твое уничтожение, нас было много, - прошипел бог торговли и получил в рожу еще раз. Глаза его закатились, и он блаженно вернул голову обратно, продолжая бубнить. – Но совет решил, что лучше всего заточить тебя в амфоре. Это было их ошибкой… Ты должен сдохнуть. И твой дружок тоже. Марс разъяренно замахнулся, но Гермес выдернул что-то из нагрудного кармана и сделал резкий выпад вперед, целясь тому в шею. Марс успел отскочить, но только наполовину. Заточка оставила на шее глубокую бордовую полосу – на сантиметр ближе и он бы вскрыл артерию. Соображать надо было быстро. Марс отстранился назад и рванул на себя ту самую металлическую трубу, к которой был привязан. Вырвав ее, он увидел, как поднялся Гермес. Подобно двум надрессированным псам, которых спустили с цепи, они без секунды раздумий кинулись друг на друга. Чтобы убить противника. Уничтожить бога.