Гарри Поттер и каменная философия

Ещё полторы недели спустя студенты начали тяготиться запретом. Сентябрь уже заканчивается, лето уходит всё дальше и дальше, а в лес так и не выбрались до сих пор. Ну куда это годится?! Во время «глухих часов», больших перемен и халфтермов, недельных каникул-перерывов между семестрами-термами, ученики тупо топтались во внутреннем школьном дворе, с тоской поглядывая на далекое квиддичное поле и на луга вокруг Хогвартса. Сейчас эти благодатные просторы были под невнятным директорским (ага, почти диктаторским) запретом, потому что на границах стояли жуткие стражи Азкабана — дементоры. Гарри сидел на подоконнике и смотрел вниз, на знакомый склон холма, по которому они с друзьями спускались из окна когда-то запретного коридора третьего этажа и убегали в лес выгуливать цербера. Взгляд Гарри бесцельно блуждал по заросшей тропке, проторенной их ногами, скользнул дальше, на густые кустарники опушки, и зацепился за высокую худощавую фигуру в черной хламиде. Ветра не было, но рваные лоскуты подола мягко и невесомо стелились-струились по воздуху. Дементор. Слово чем-то знакомо, очень созвучно деменции — подумалось вдруг подростку, и поцелуем своим дементор лишает человека души, так что тот становится пустой оболочкой, как старик в глубокой деменции без ума… Атласно-черная тень скользнула из чащи леса и встала рядом с дементором. Гарри моргнул, присматриваясь. Фестрал. Огромный крылатый конь застыл на опушке и, очень знакомо наклонив голову на бок, смотрел в сторону Гарри. Не отдавая себе отчета, Гарри соскочил с подоконника и торопливо побежал-попрыгал вниз по тропе, спеша к Шрёдингеру. Подбегая ближе, Гарри затаил дыхание, ожидая привычного холода, который всегда сопровождал безмолвного стража, но его почему-то не было. И Гарри, проскочив мимо высокой фигуры, с облегчением обнял за шею фестрала. — Привет, Шрёдинг, я соскучился! Кожистые крылья мягко накрыли спину Гарри, обнимая в ответ. Погревшись в ореоле теплой звериной любви, Гарри отстранился и заглянул в молочные глаза с голубыми зрачками, они по цвету сливались с радужкой, потому и казалось, что у фестралов глаза без зрачков. Погладил узкую морду и ласково спросил: — Шрёдингер, ты пришел к Полумне? — бросил быстрый взгляд на дементора. — Но я, наверное, не смогу её сюда привести. Нам запретили выходить из замка. Директор сказал, что они… — опасливый кивок на того же дементора и шепотом: — …очень опасные и могут нам навредить… Черная фигура в кустах шевельнулась, плавно поднялась правая длань, взмахнув широким рукавом хламиды, навстречу руке наклонилась голова в капюшоне и… У Гарри честно отвалилась челюсть при виде такого всемирно знакомого жеста досады, который сейчас продемонстрировал сверхжуткий монстр — «рука-лицо». От удивления Гарри извинился: — Простите, сэр. Рука опустилась, разочарованная тьма уставилась на юношу из глубин надвинутой на лицо ткани. Потом поднялись плечи, и дементор совершенно точно пожал плечами, разводя руки в стороны, дескать, не бери в голову… Гарри поднял брови, потом глянул на узенькую тропинку, желтой змейкой уползающую в бархатную темноту еловых лап, и осторожно уточнил, для верности махнув туда рукой: — То есть… Нам можно пройти в лес? Дементор поднес к тьме под капюшоном длинный, лоснящийся гнилью палец — да, но только тихо. Гарри понимающе закивал: — Конечно, сэр! Мы будем очень-очень тихо. Мы никому не скажем, сэр. Безмолвный собеседник умиротворенно склонил голову, и Гарри окончательно успокоился, расслабил спину, распрямил плечи и громко, облегченно вздохнул. И было отчего: дементор-то, оказывается, мировой парень! Ноги юноши уже были готовы помчаться в замок за друзьями, но голова и язык опередили их, Гарри счастливо и с чувством произнес, слегка досадуя: — Эх, жаль, Патронуса не умею вызывать, послал бы его за ребятами… Дементор с интересом наклонил голову — совсем как фестрал — и, как-то очень знакомо повел рукой. Гарри подавился радостью, от внезапного восторга у него, что называется, дыхание в зобу сперло, ибо жест дементора яснее тысячи слов сказал ему: «Так за чем дело-то стало?» — Ух ты! Вы нас научите, сэр?! — от счастья Гарри едва не заверещал. И его можно понять: уже три недели ребята мечтали научиться вызывать Патронусов. По мере храбрости просили профессора Флитвика, но тот пискляво отказал, сказав, что они ещё не доросли. Подоставав же старшекурсников, друзья узнали, что магию Патронуса теоретически начинают изучать только на пятом курсе, а практические учения продолжают на седьмом, после двух лет тщательного конспектирования и накопления каких-то резервных сил. Дескать, вызов полноценного телесного Патронуса сильно истощает волшебника. То же самое, только в более грубой форме, высказал и профессор Снейп. Расхрабрившись от безысходности, Гарри спросил даже Люпина, но тот жалко отбрехался, что он-де слаб перед полнолунием, давай как-нибудь в другой раз, например, во второй половине второго семестра. Ага, в апреле–мае… На ногах Гарри словно крылышки выросли, как у пресловутого Гермеса. С грацией легконогой газели спрингбока Гарри буквально воспарил вверх по склону холма к окну запретного коридора. И едва дожил до встречи всех своих друзей. Ну, Драко-то он сразу нашел, сосед по комнате как-никак, но остальных… Хотя он даже Драко пока ничего не сказал, отчего-то став очень суеверным. В общем, во время ужина все друзья заметили странную нервозность Поттера, а судя по его лицу, тому явно не терпелось чем-то с ними поделиться. Сообразив это, ребята ускорились, глотая ложки каши, не жуя и обжигаясь. Каким-то чудом не поперхнувшись, они доели и заторопились вон из зала, причем за Гарри и Драко чисто машинально увязались Нотт, Забини, Трейси с Миллисентой и Гойл с Креббом. Видя, как торопятся куда-то Поттер с командой, от других столов тоже потянулись хвосты: с Роном и девочками прискакали Шеймус и Дин, за Захаром и Невиллом увязался Джастин, а от стола Когтеврана вместе с Полумной к ним присоединились Терри и Падма. В этот час пустовал кабинет Чар профессора Флитвика, и шумно галдящая толпа в двадцать душ под предводительством Гарри ввалилась туда. — Что такое? Куда спешим? Какой-то урок сейчас? — на автомате бухнули Терри и Падма, влетевшие последними. Гарри с легким удивлением оглядел увеличившуюся компанию, а подумав, решил никого не прогонять — Патронусы интересны были всем. — Я нашел нам учителя, который согласен научить нас вызывать Патронуса! — с понятной гордостью сообщил он новость дня. Обрадованные вопли и крики «Ура!» были ему ответом. Гарри невольно поежился, готовясь к самому трудному — личности «профессора». Как лучший и близкий друг, Захар это заметил первым и насторожился: — Кто он, Гарри? И это… с тобой всё в порядке? — Да, со мной всё в порядке! — торопливо ответил Гарри. — А учитель… Тут и до остальных дошло, что Гарри чем-то смущен. Окружили его полукругом и заинтересованно уставились ему в лицо. — Ну! Кто учитель? — нетерпеливо подтолкнул его Рон. А Гарри вдруг забоялся, запоздало сообразив, что дементор как-то не тянет на роль преподавателя Защиты, да ещё и для обучения вызова Патронуса, которого иногда называют «антидементором»… Насколько он помнил, в учебнике про них говорилось, что дементоры — самые отвратительные существа на свете. Навевают холод и уныние, забирают счастье и надежду у человека. Гарри поморщился — ну опять волшебные книги врут… Сам он полчаса рядом с дёмой стоял и ни капельки не замерз, ни крупицы счастья не потерял, напротив, дёмыч его сам так обрадовал, обнадежил, пообещал показать, как Патронуса вызвать. И он его не обманывал, он правду сказал, его жесты-речи так честны, так понятны. Никакой переводчик не нужен. Гарри робко глянул на Захара: — Слово «дёма» в русском языке есть? — Демьян, — быстро сориентировался Захар. — А что? — Ну… его, типа, так зовут, — забормотал Гарри, оттягивая время до неизбежного. — Он нас завтра на опушке леса встретит. Э-э-э… и научит, как вызывать Патронусов. — А в лес нам можно? — осторожно уточнил Терри Бут. — С ним — можно! — твердо заявил Гарри. И поймал на себе очень внимательный и всезнающий взгляд Полумны. Когтевранская златовласка явно о чем-то догадывалась, а может, и вовсе знала. Эта странная девочка заметно похорошела с первого курса, исчезла детская пухлость, похудела и вытянулась, а в будущем обещала стать просто красавицей, хотя она и сейчас была крайне симпатичной, по мнению Гарри. Назавтра, как по заказу, оказалось солнечное воскресенье. И сразу после завтрака все собрались в заброшенном коридоре третьего этажа. Здесь было немного страшновато — сквозь пол проросли толстые одеревеневшие стволы дьявольских силков, подобно ползучим корням, стебли проползли к окну и проросли сквозь стену и оконный проем наружу, а там по внешней стене вскарабкались на крышу башни, где и наслаждались теперь жизнью и солнышком безвредные от недосягаемости верхние отростки забытого растения. Новички, пришедшие сюда в первый раз, пугливо ежились, смотрели на стволы и стебли и ломали головы — кому понадобилось сажать вольные силки в таком неподходящем месте? Пугали их и остатки люка в полу, и громадное кольцо, вмурованное в стену, и тянущаяся от него змеящаяся по полу стальная цепь… Только ветераны помнили, что в этом коридоре когда-то жил щенок цербера, которого они умыкнули и отпустили на волю. Гарри, Невилл и Захар. Переглянувшись, суровые товарищи-ветераны прошли к окну и, продравшись сквозь переплетение стеблей, вылезли на подоконник. Остальные, изрядно удивленные, последовали за ними. — Я не понял… — протянул Блейз Забини. — Другого выхода наружу нет? — Это самая слепая зона, — пояснил Захар, протаскивая за руку Гермиону. — Здесь единственное окно во всей стороне к лесу. Поняли, отряхнулись и стали спускаться вниз по склону холма. Этот холм тоже, как по заказу, острым клином врезался в лесную опушку, и можно было сразу спрятаться за деревьями, не рискуя быть замеченными из окон замка. Встали в зарослях и неуверенно-вопросительно уставились на Гарри — а дальше что? А дальше… Гарри умоляюще посмотрел на них и попросил, молитвенно прижимая руки к груди: — Я всех вас очень-очень прошу — не убегайте!.. — Твою мать! — Захар крепко вцепился в куст, честно пытаясь не сбежать. К ним безмолвно приближался дементор. Потрясенные подростки сбились в плотную кучу и со страхом взирали на подлетающего монстра и как к нему навстречу двинулся самый невозможный в мире идиот — Поттер. Вот он остановился и что-то сказал верзиле в балахоне, потом обернулся к ним и позвал: — Ну, идите же сюда. Он согласен нас учить. — Господи… и кто же он? — не успокаивался Захар. — Демьян, — виновато сказал Гарри. — Путеводец, — шорохом добавил ветер. Подумав, бестелесный голос повторил: — Демьян-Путеводец. Шок, который испытали дети, был неописуем. Шутка ли, с пеленок знать, что дементоры — это исчадия ада, немые злобные духи, пожирающие самые светлые и теплые чувства человека — счастье и радость, и на тринадцатом году жизни услышать реальный голос ужасного кровожадного монстра. Все известные мировые шаблоны треснули в один миг и начали крошиться под напором неоспоримого факта. Дементоры разговаривают и даже имеют имя. Именно шок и помог детям остаться на месте, от изумления они забыли о побеге и теперь тупо моргали, глазея на своего будущего учителя. — Идемте… — голосом ветра прошелестел дементор, плавно разворачиваясь и уплывая прочь. Как загипнотизированные лазерным лучиком котята, ребята покорно двинулись следом. Дядюшка Демьян привел их к приземистой горе, окрест которой был довольно просторный луг в целый акр шириной и два с половиной впродоль. Ещё здесь была гладкая каменная площадка, отполированная боками Норберта, большая ямина, место-лежка Троезорика, и поленница с очагом непосредственно перед входом в пещеру — логово тролля. Сверху луг поливали нежаркие лучи осеннего солнца, волновались буреющие травы под порывами легкого ветерка, а вокруг шелестели иглами ели, сосны и пихты. Ветерок ласково огибал их пушисто-колючие лапы и с восторгом врывался в прорези голых сучьев лиственных деревьев, совсем как разыгравшийся молодой котик. Дементор вплыл в середину каменистой площадки, повернулся к ребятам и медленно повел рукой. Поднялся ветер. Оглушительно взревев, он вихрем пронесся по лугу, пригибая к земле траву и кусты. Дети зажмурились, похватались друг за друга и за шарфы, которые вместе с волосами и шапками радостно рванулись с них, влекомые ураганным ветром. По их лицам и рукам больно хлестали невидимые плети и палые листья, прилетевшие отовсюду. Также ребят охватил и веселый испуг — что, зачем, почему?! — но он тут же сошел на нет, когда прекратилась свистопляска, и они смогли открыть глаза. Вызванный дементором ветер не просто нанес палой листвы, нет, он их разложил кучами полукругом перед каменной площадкой. Ровно двадцать кучек из листвы и хвороста, этакие природные креслица… Удивленные ребята, поправив растрепанные одежды и прически, подошли и уселись на импровизированные пуфики. Дементор, высокий и худой, как Дон Кихот, стоял-парил перед ними, заложив руки за спину. Откуда-то подошел и встал на краю площадки черный фестрал, завершая собой картину наподобие Росинанта. Полумна ему помахала ладошкой. Фестрала увидели пятеро — Гарри, Невилл, Драко, Захар и сама Полумна. Демьян-Путеводец заговорил, и дети превратились в слух. — Прежде всего выскажу общепонятное вам. Известное вам из учебников и со слов ваших учителей. Это недолго. Итак… Телесные Патронусы принимают обычно вид какого-либо животного, соответствующего характеру вызвавшего его волшебника. В «боевых условиях» Патронуса под силу вызвать только сильному, опытному магу, так как это очень сложное и энергоемкое дело. Для вызова Патронуса нужно вспомнить самые счастливые моменты своей жизни, иначе, кроме вспышки света, ничего не получится. Чары вызова Патронуса очень древние, доподлинно неизвестно, когда они были изобретены. Форма и размер Патронуса ни в коей мере не влияют на его силу. Мне известен случай, когда Патронус в виде крошечной летучей мыши прогнал целую стаю неких дементоров. Также форма Патронуса может изменяться на протяжении жизни волшебницы или волшебника. Известны примеры, когда форма Патронуса изменялась в результате тяжелой утраты, когда человек влюблялся или если произошли глубокие изменения в характере личности. Некоторые волшебницы и волшебники вообще не могут произвести Патронуса до тех пор, пока не переживут какой-нибудь психологический шок. Кроме того, Патронусы могут передавать короткие голосовые сообщения. При этом звучит голос волшебника, пославшего Патронуса. Голос дементора звучал странно, на слух он был, как ветер, шелестяще-прерывистый, гулкий и глухой временами. А ещё от голоса веяло… термально. Он то холодел-понижался до состояния льда, да так, что воздух вокруг ощутимо охлаждался, а изо рта валил пар, оседая инеем на воротниках и шарфах. А то он теплел, согревая всех нежностью и лаской, теплый ветер налетывал на ребят, оттаивая с них льдинки, превращая их в капельки воды. Гарри сидел, замерев, как завороженный, поражаясь умению дементора выражаться эмоциями. С последней фразой насчет посланий температура вокруг поднялась до уровня бани, стало прямо жарко от тропической теплоты эмоции-голоса: — Мальчик по имени Гарри пригласил меня стать вашим учителем. Он выразил желание научиться вызывать Патронуса для посланий. Гермиона очень робко, прямо-таки застенчиво, подняла дрожащую руку. — Да, мисс Гермиона? — прохладный осенний бриз с запахом арбуза. Девушка икнула, ведь никто не называл её имени дементору, но всё же она нашла в себе отваги, чтобы спросить: — Патронуса вызывают для защиты от… вас, сэр. Как вы собираетесь нас учить, разве вы не понимаете, что это несколько… парадоксально? — Парадоксально. Какое умное слово, мисс Гермиона!.. — ветер с моря, с запахом соленого мороза. Не спрашивайте меня, как это пахнет, это всё дёмыч. — А зачем, по-вашему, вообще придумали заклинание Патронуса? Спинку почесать? Патронусов создали только потому, что на свете существовали мы — их антагонисты-антиподы дементоры. Не будь нас, не было бы и Патронусов, этих ваших хваленых защитников… К концу речи похолодало так, что казалось, они все находятся на айсберге посреди Ледовитого океана. Гарри клацнул зубами и поднял воротник куртки. Дементор услышал стук зубов, увидел, как ежатся дети, и сбавил обороты, уняв свои возмущенные эмоции. Потом, помедлив, снова повел рукой, но по-другому: провел ладонью перед собой, указал на ребят и поманил к себе, при этом не зовя. Каким-то образом дети его поняли и не стронулись с места, с любопытством наблюдая за ним. А воздух тем временем потеплел, и не только вокруг, но и внутри каждого из них. Гарри почувствовал, как у него в груди словно теплый шарик появился, потом он разросся пузырем и заполнил теплом всё пространство грудной клетки. А дальше не иначе как чудо произошло… Все дети мягко засветились изнутри, потом этот свет, тепло-голубой, пастельного, очень мягкого оттенка, сконцентрировался в районе груди и отделился, клубясь и пульсируя. Гарри завороженно смотрел на свой шарик, начиная понимать, что это и есть его Патронус, вызванный дементором. — Назовите их… — выдохнул тропический порывистый пассат. В теплом воздухе пахнуло песком и кокосом. Гарри с трепетом уставился на свой шарик света, новорожденного, бестелесного Патронуса и шумно сглотнул, вспоминая — сам, без подсказки — свое самое счастливое, самое яркое, самое важное воспоминание. Какой день был у него самым счастливым, значительным? Перед его внутренним взором неспешно проплыли лиловые кипреевые поля вокруг Литтл Уингинга, подсвеченные косыми лучами предзакатного солнца, играя бликами на атласной шкурке Тревиса Диксона. Гарри моргнул и широко распахнул глаза. Вот оно! Верная собака его детства, скотч-терьер по имени Тревис Диксон. Собака, спасшая ему жизнь… Он уехал очень далеко, а скоро уйдет ещё дальше, в страшное Небытие, но в сердце мальчика он останется навсегда. И Гарри позвал: — Тревис Диксон! И любовь Гарри родилась на свет. Его благодарность и верность материализовались в Патронусе, стали осязаемым и визуальным. Шарик замерцал, запереливался, меняя форму, и превратился в серебряного скотч-терьера. Рядом мерцали и плясали другие шарики. Вот дрогнул, юрко изогнулся и развернулся выдрой шарик Гермионы, а вот скакнул вверх-вниз и бойко запрыгал худой заяц Полумны. Лениво потянулся и встал с земли красавец водолаз Захара. Скользнула к Драко и прижалась к ноге низенькая гибкая фосса. Мелкой стежкой пробежал лис Рона. И взлетел по широкой спирали в небо орел Невилла. Что ж, будет ему глазами и скоростью как компенсация боязни высоты. Для вызова телесного Патронуса не нужна волшебная палочка, ведь это не магия, а сама суть волшебника, его второе «я». Светлая часть его души, реализованная и воплощенная в телесном Патронусе. Демьян Путеводец стоял на каменной площадке, а вокруг него толпились радостные ребята и сияющие Патронусы, разбуженные и призванные дементором в помощь детям.