Собачьи шутки

Рома хмуро трёт глаза, когда посреди ночи его будит громкий настырный звук смс-ки. Отключить бы оповещения нахрен и завалиться спать дальше, но имя отправителя, которое парень успел разглядеть за мгновение до того, как резкий свет экрана начал выжигать ему глаза, бодрило не хуже разряда тока. А то и лучше. Так что, в очередной раз проклиная себя за бесхребетность, Локи принялся осторожно выбираться из постели. — Ты куда? — тут же спросила Маша хриплым со сна голосом. — По делам. Спи, — тихо ответил парень, недовольно поморщившись. А ведь он всеми силами пытался её не разбудить. — Какие дела посреди ночи? — невнятно произнесла девушка, укладываясь поудобнее и уже снова засыпая. Она давно привыкла к внезапным ночным приключениям мужа. Лишь бы вернулся под утро живой и без следов чужой помады. Однако поворчать на этот счёт — святое дело. Рома в последний раз окинул взглядом едва различимый силуэт своей самой любимой женщины и, глубоко вздохнув, вышел из спальни. Если бы она знала правду… Оказавшись в относительной безопасности, парень наконец открыл сообщение, что прервало его сон. Но, скользнув взглядом по символам на экране, он почувствовал, как в груди поднимается волна ярости. И пошёл одеваться. «К ноге!» — безапелляционно и строго мерцали на экране буквы. Уже в такси, что везло его по давно выученному наизусть маршруту, Рома всё ещё пытался унять клокотавшее внутри раздражение. Если вначале эти собачьи шутки и команды развлекали и забавляли, то сейчас уже казалось, что их стало слишком много. Локи уже всей душой ненавидел дурацкие приказы. Ненавидел, но почему-то слушался. — Место! — рыкает хриплый голос над ухом, когда парень видит, что недалёко от них кто-то затевает драку, и уже собирается бежать туда, но затем послушно остаётся на месте. — Рядом! — негромкая, но уверенная команда, словно кто-то за поводок дёрнул. И Рома, затормозивший было, чтобы ответить на важное сообщение, тут же прибавляет ходу, догоняя неспешно удаляющуюся фигуру. — Принеси, — расслабленный взгляд в глаза, едва уловимый жест рукой, и Худяков, недовольно ворча, топает к бару, чтобы принести этой ленивой заднице пиво. А потом топает снова, потому что принёс не то. В душе он надеется, что ему не придётся идти в третий раз. — Голос, — урчащие, томные интонации вызывают мурашки вдоль позвоночника, и Локи тут же срывается на рваные громкие стоны, ощущая сильные толчки в заднице и грубые ладони на своём члене. Размышляя над всем этим, парень несколько раз хотел забить на всё, развернуть таксиста и поехать обратно домой. Или же доехать всё-таки до пункта назначения и съездить кулаком по одной ехидной, наглой морде. Но судьба, видимо, решила уже всё за него, так как, пока парень отчаянно пытался сделать выбор, таксист усталым голосом объявил, что они приехали. Что ж, отступать теперь было некуда. Подстёгиваемый собственной злостью, он в несколько прыжков преодолел лестничные пролёты и со всей дури заколотил в до боли знакомую дверь. И стоило ему только услышать внутри квартиры какое-то шебуршание и отчётливый щелчок замка, как парень тут же ворвался внутрь, прижимая стоявшего за дверью человека к ближайшей стене. Для надёжности придавил предплечьем за шею. — Тебя блохи покусали, что ли? Чего ты бесишься? — насмешливо поинтересовался Ваня, которого произошедшее, кажется, только больше развеселило. Рома почувствовал, как по телу пробежала новая волна ярости, и сильнее надавил на горло собеседника, прорычав ему прямо в ухмыляющиеся губы: — Хватит со мной обращаться так, словно я тебе какая-то уличная дворняжка! — Ну почему сразу дворняжка? Хась или маламут какой-нибудь тоже подойдёт. Если хочешь, буду называть тебя золотистым ретривером, — полузадушено, но всё так же ехидно парировал Рудбой. — Ты совсем, что ли, страх потерял?! — рявкнул доведённый до белого каления парень, с силой встряхнув собеседника. — А ты, видимо, решил, что яйца себе отрастил? Интонация в голосе мужчины даже почти не изменилась, однако Роме резко захотелось попятиться и трусливо заскулить. Потому что улыбка Евстигнеева стала ещё шире, демонстрируя хищный оскал не хуже, чем у его маски. А Локи не понаслышке знал, какие острые у этого монстра клыки. — Отпусти, — обманчиво мягким тоном приказал Ваня, сверху вниз глядя на парня. И было в его глазах что-то такое, из-за чего Худяков не только отпустил его, но и поспешил отойти как можно дальше, что в маленькой прихожей было не так-то просто. О да. Он вспомнил, почему всегда беспрекословно подчинялся этим глупым приказам. Об этом было легко забыть, даже находясь рядом с Рудбоем постоянно, так как он очень умело выстраивал вокруг себя образ грубого, временами агрессивного, но всё-таки доброго и надёжного парня. Но это только до тех пор, пока он не переставал притворяться человеком. Потом на сцену выходил самый настоящий альфа-хищник. Жестокий, необузданный и чертовски сильный. От одного только его вида, ауры, что его окружала, хотелось вжаться в стену и трусливо поджать хвост, лишь бы не попасться на глаза монстру. И сейчас этот монстр медленно приближался к парню. — Сидеть, — елейным голосом проурчал Ваня, вкрадчиво подбираясь ближе. Рома рухнул на колени, как подкошенный, даже раньше, чем смысл слов мужчины дошёл до его мозга. Сознание билось в агонии, пытаясь найти хоть какой-нибудь способ удрать, но чем ближе был хищник, тем яснее он понимал, что выхода нет. Страх парализовал тело, и где-то в его глубинах начало материализоваться чувство, которое Локи каждый раз отчаянно отказывался признавать, — предвкушение. — Хороший мальчик. Вот сразу бы так, а то вздумал на меня огрызаться, — тихо смеётся Рудбой, поглаживая парня по волосам, а потом резко хватает его за подбородок, фиксируя челюсть и не давая тому отвернуться. — Придётся за это тебя наказать. Рома дрожит, но сам уже не понимает, то ли от ужаса, то ли от мерзкого, постыдного возбуждения, что медленно растекалось по телу. — Я передам Рощеву, что ты завтра не придёшь на студию, — утробно рычит монстр, проводя большим пальцем по губам парня. — Кажется, у тебя чертовски будет болеть горло.