Чудовищная ошибка

      — Ты мне для этого нужна, — произносит Джокер и неожиданно страстно прижимается к губам Харли, начиная иступленно целовать.       У нее дыхание перехватывает и в первую секунду она застывает широко распахнув глаза от изумления. Хотя нужно быть честной с собой — на катере, когда они предавались воспоминаниям — Харли ждала этого.       Сейчас же какая-то здравая часть сознания вопит дурным голосом, что нужно оттолкнуть Джокера и послать в пешее эротическое, это же, скорее всего, очередная уловка! Но другая часть, которая так долго была под разрушающим влиянием Джокера, ласково уговаривает расслабиться и получить удовольствие.       Глубоко вздохнув, Харли выбирает из двух вариантов самый худший и отвечает на поцелуй. Жадно, голодно, всю себя вкладывая. Черт подери, слишком уж сильно она скучала по этому.       Харли буквально захлебывается в своих чувствах. Больная любовь, жгучая ненависть и какая-то детская гордость сплетаются в невообразимый клубок эмоций и по венам словно разбегается жидкий огонь. Она очень хочет верить, что Джокер признает как равную, а не как рядовую приспешницу.       В конце-то концов, сейчас весь Готэм и Легион Смерти воспринимают ее не как «подстилку Джокера», а как самостоятельную и талантливую злодейку — Харли Квинн.       Но мысли немедленно испаряются, стоит только Джокеру провести большим пальцем по ее щеке. И Харли тает, как мороженое под жарким солнцем, от такой редкой и совершенно неожиданной ласки. Она мигом забывает, что должна встретиться с Айви, что обещала команде отмазать их от дела с Бейном. Это сейчас кажется слишком далеким и неважным. Значение имеет только то, как Джокер ее целует, и то что они сбегают от Бэтмена. Вместе. Пирожочек ее не бросил выиграть для него время! Неужели карма решила открыть для Харли небольшой кредит чудес?       Когда Джокер отрывается от ее губ и паскудно ухмыляется, Харли едва ли это замечает. У нее в голове туман, перед глазами едва не скачут единороги по радуге, а тело покрывается мурашками от возбуждения. В мозгу словно сверкает ярко неоновая вывеска «Хочу! До одури!»       И это все кажется жутко знакомым, словно было не раз. Вдоль позвоночника пробегает дрожь, и Харли тихонько начинает приходить в себя. Ловит насмешливо-презрительный взгляд и вздрагивает — слишком хорошо он знаком.       — И для этого, — распахнув дверь, Джокер с безумно громким смехом выталкивает Харли из вертолета.       В первую секунду она просто не понимает, что за херня случилась?! Все же было настолько замечательно, что подобный исход казался невозможным! Но, кажется, она забыла — с Джокером невозможное очень быстро становится возможным. И неожиданным.       Понимание приходит постепенно, словно короткими толчками, вытесняя воздух из легких. Падение будто замедляется и Харли рвано дышит, пытаясь не сорваться в истерику. Насколько же она конченная и зависимая от ублюдка идиотка, что в очередной раз умудрилась поверить этому куску дерьма? Неужели годы, проведенные вместе с ним, ничему так и не научили?! Сколько еще раз она наступит на те же грабли, чтобы опыт все же отпечатался в сознании?!       Харли тихо всхлипывает, беспомощно провожая взглядом быстро исчезающую в облаках точку. Она так хотела показать Джокеру, что ничуть не хуже него! А он, как и всегда, — воспользовался и выкинул, как обычный мусор.       Сердце сжимается от боли, а к горлу подкатывает тугой ком. Ей самой от себя становится противно, что опять развесила уши, как влюбленная кретинка. И чего стоит ее диплом психиатра и работа в Аркхэме, если она не может до сих пор разобраться в Джокере? И никогда не может раскусить, когда он ее водит за нос и пудрит мозги. Всегда. Он это делал всегда — невесело усмехается внутренний голос.       Слезы накатывают горячей удушающей волной, Харли прикрывает веки и группируется, чтоб в лепешку не расшибиться об воду. Хотя, наверное, это был бы не самый плохой выход. Только если сразу и наглухо, чтоб она точно перестала попадаться на бесконечные манипуляции паскудного клоуна.       Краем уха она слышит негромкий гул и неожиданно приземляется на что-то твердое, ощутимо приложившись к этому нечто коленями, подбородком и грудью. Но ничего страшного — вытерпит, страшнее в разы бывало.       Нечто оказывается стеклом кабины. Харли приоткрывает глаз и почти не удивляется, увидев Бэтмена.       — Некоторые люди не меняются, Квинн, — это невероятно, но в обычно безэмоциональном голосе Бэтмена слышится что-то отдаленно похожее на сочувствие и жалость.       Фантастика! Харли б от кого угодно выслушала подобное, но явно не от насильника летучих мышей, который запихнул ее в Аркхэм чуть больше года назад.       Это настолько унизительно, что даже слова подобрать затруднительно.       Харли разжимает пальцы и осторожно сползает со стекла, иначе милашка Бэтс сначала утащит ее к зануде Гордону, затем упечет обратно в психушку, а вновь проходить курс лечения что-то пока совсем не тянет. Есть дела куда важнее. Ей нужно вернуться в Готэм! И все наладится, да.       Она отталкивается от твердой поверхности и почти бесшумно ныряет, проплывает несколько метров и только потом аккуратно показывается на поверхности. Судя по тому, как упорно Бэтмен преследует Джокера, о Харли он вспомнит не скоро. Она кривит губы в горькой улыбке: вот уж точно — пока смерть не разлучит их.       Харли неторопливо начинает плыть к берегу. Ну хоть будет за что сказать Пирожочку спасибо при следующей встрече — не посреди океана ее вытолкнул, уже неплохо. Как ни крути, но до пристани она точно доберется.       Холодная вода постепенно приводит Харли в чувство. И с каждым гребком ей становится все муторней и паршивей. Волны презрения к себе буквально захлестывают с головой. Да что ж она за человек-то такой, раз умудрилась променять единственных друзей, почти семью, на якобы романтический вечер с бывшим мудаком? Поужинают как коллеги… Держите карман шире, мисс Квинн.       Она доплывает до пристани, когда уже совсем стемнело. Руки и ноги дрожат от усталости, мокрая одежда неприятно липнет к телу, а волосы и вовсе похожи на гнездо. С трудом выбравшись на деревянный настил, Харли без сил валится на спину и бездумно смотрит в чернильное небо, расвеченное яркими точками звезд.       От легкого ветерка постепенно на коже выступают мурашки и зуб на зуб не попадает. Нужно собраться с силами и доползти до ближайшей забегаловки, которая находится совсем близко, а там привести себя в порядок. И самое важное — позвонить своим ребяткам и Айви. Они наверняка уже головы сломали, куда ж она запропастилась.       Но осевшая в теле тяжесть после нескольких часов купания не дает пошевелиться, так что Харли продолжает лежать и рассматривает созвездия, пытаясь отыскать хоть что-то знакомое, но бесполезно. Апатия и безразличие ко всему на свете накрывают ее, постепенно туманя мысли и не давая нормально соображать.       Но экстренный выпуск новостей, который смотрят в забегаловке, ржавым гвоздем ввинчивается в мозг, заставляя вскочить и смачно выматериться.       Тупица Бейн все ж утащил ее команду взрывать занюханную кафешку, где бариста вечно писал на стаканчике не то имя, доводя громилу до бешенства. Но парнишка не сам до этого додумался — это шуточки Джокера, чтоб ему сдохнуть, гниде.       И чем больше Харли слышит, тем больше ее начинает мутить. Король Акул ранен и находится в больнице, кафе разнесено на куски, а жажда мести Бейна не удовлетворена…       Харли чувствует себя самой распоследней эгоистичной мразью на планете. Она же обещала, что они работают только с ней.       Бесконечно-изматывающие «а если бы?!» набатом стучат в ушах, пока она на бегу выжимает волосы и пытается сообразить — в какую больницу отвезли Короля Акула.       Харли несется по городу только с одной мыслью: пожалуйста, пусть никто не узнает, с кем она провела этот вечер! Никогда не поймут и уж тем более — не простят.       Когда она входит в палату с искусственной улыбкой на бледном лице и пытается солгать, то почти сразу понимает — бесполезно. Друзья все знают и осуждают.       Она променяла их на вечер с Джокером. И вряд ли это был равноценный обмен.