Сын

К задержанию главаря банды по кличке Свирепый готовились основательно. В предрассветном тумане спецназ неслышно рассредоточился на местности. Операцией по захвату командовал Круглов, почти неслышным шепотом он раздавал последние указания. Майский присел на корточки рядом с командиром роты спецназа с погонами капитана. Тот был высокий как он сам, широкий в плечах; плавные уверенные движения выдавали профессионала своего дела. Он бросил взгляд на майора, кивнул, и они заняли позиции. В рациях прозвучала команда: «Штурм!» Через полчаса все было закончено, бойцы вязали оторопевших бандитов, Свирепый отчаянно матерился и пытался вырываться. Капитан снял балаклаву и Сергей буквально оторопел: на него смотрел… он сам! Только времен Чеченской кампании. Сходство было поразительным. Манера щуриться, чуть улыбаться, блеск в глазах. Парень улыбнулся и вокруг глаз веером разбежались знакомые морщинки. К ним подошел Петрович. - Серег, давай ты на обыск, а я пойду с соседями переговорю. - Лады. – Ответил Майский, радуясь, что похоже никто не заметил ни того, что только что бросилось в глаза ему самому, ни его удивления, и пошел в дом. За обыском он задумался. У него есть двоюродный брат. Вадик точно не женат, но о своих амурных похождениях, несмотря на то, что они регулярно общались, родственник предпочитал не распространяться. Может ли быть так, что племянник как две капли воды похож на дядю? А более дальний родственник? Сергей, хоть и был не особо силен в генетике, понимал, что это крайне маловероятно. Остается сын. Но как такое может быть? Он воспроизвел в голове события двадцатилетней давности. Где он тогда был? В Чечне, где ж ему еще быть. Нет, там точно не до того было. А может командир чуть старше? Он напрягся, пытаясь вспомнить своих подружек дочеченской поры. Память услужливо подкинула ворох девичьих лиц, но ни одного конфликтного момента он так и не припомнил. Майор всегда был крайне аккуратен, так как лишние проблемы не нужны никому. И уж точно слишком порядочен, чтобы бросить беременную девушку. Но никто из них никогда ни про что такое ему не говорил. Надо бы узнать побольше про этого парня. Вечером, спровадив Тихонова в буфет, Майский уселся за его компьютер и открыл базу данных. Вот, Воронов Павел Сергеевич, 20 октября 2000, Москва. Мать Воронова Анна Владимировна. Отец Быков Валерий Петрович. Такое может быть в одном единственном случае: если ребенка усыновили и оставили ему первоначальные имя, отчество и фамилию. Майор задумался. Имя женщины ему абсолютно ничего не говорило. И как ее теперь искать? Ни возраст, ни место рождения родителей в свидетельстве не указываются. Сколько ей могло быть лет на момент рождения сына? Да сколько угодно! Ведь Павел может быть и не первым ребенком... Сергей потер подбородок, прикинул в уме и ввел даты рождения с 1950 по 1985. Пошуршав минут 15 база вывела несколько тысяч записей. Конечно, сочетание распространенное… Вздохнув Майский принялся листать фотографии. Где-то через час он как ужаленный подскочил на стуле. Этого не может быть! Нет, этого точно не может быть! Потому что этого не может быть в принципе и вообще! Между ними никогда и ничего не было! Майор одним глотком осушил недопитую Ваней кружку кофе и вытер о джинсы вспотевшие ладони. Вывел на экран запись: Воронова Анна Владимировна, 9 июня 1977, Воронеж. И все. База закрыта по линии ФСБ. Сергей поднялся, вышел на крыльцо и закурил, прислонившись к стене. Он заметил, что его рука с сигаретой ощутимо дрожала. Отшвырнув окурок, он зашел в раздевалку, достал из рюкзака фляжку и отхлебнул пару глотков, хотя никогда не пил на работе. Затем вернулся в буфет. - Тихонов, ты мне нужен. - Ну надо же! – Ехидно откликнулся программист. - Иван! - Ладно, ладно, иду… – Ваня слез с табурета и проследовал за Сергеем в лабораторию. - Вот. Мне нужны данные. - Не могу, у меня нет доступа, база закрытая. - Тихонов, у тебя есть доступ! Голос Майского звучал негромко, но с таким убеждением, что программист молча защелкал клавишами. Компьютер пискнул, и страница открылась полностью. Позывной Ниндзя. Вот почему имя и фамилия ему ничего не сказали: он знал ее только по позывному. Майор пробежал глазами текст. Сын Воронов Павел Сергеевич, 20 октября 2000. В графе «отец» – прочерк. Усыновлен 2 мая 2005 Быковым Валерием Петровичем. Сергей нажал кнопку и вывел данные на печать, сложил лист и убрал в карман. Затем посмотрел на Тихонова: - Если ты, – с ударением сказал он, – хоть кому-нибудь… Я тебя лично вот этими руками. И закопаю так, что никто и никогда не найдет! - Можешь на меня положиться, я – могила. Иван сделал самое невинное лицо. Никогда еще он не видел Майского таким: бледный как полотно с дрожащими от волнения руками и безумными глазами. Майор поднялся и нетвердыми шагами вышел из лаборатории. На стоянке он понял, что садиться за руль в таком состоянии нельзя, достал телефон и вызвал такси – сил идти к метро тоже не было. Дома он не включая свет плюхнулся на диван и уставился в темноту. В графе «отец» – прочерк. Узнать, от кого женщина родила ребенка можно двумя путями: спросить у нее самой или сделать тест ДНК. Сергей поднялся, подошел к бару и плеснул себе виски. Выпил, вышел на балкон, закурил; вернулся и налил себе еще. «Так, Майский, стоп! От того, что ты сейчас нажрешься как свинья понятнее не станет». Он прошел на кухню и сделал себе бутерброды. На распечатанном листочке был адрес, и на следующий день майор, сам не зная зачем, поехал туда. Дом оказался типовой панельной многоэтажкой, каких в Москве тысячи. Сергей смотрел на него не выходя из машины. Затем спохватился, что его большой черный джип весьма приметен, но тут же одернул себя, что таких джипов в Москве едва ли меньше, чем таких панельных девятиэтажек популярной в 1970-х серии. Он сам не понимал, что ему здесь понадобилось. Увидеть ее? Ну увидит, и что дальше? Подойти и заговорить? И что он ей скажет? «Не я ли отец твоего ребенка?» Звучит не очень… Майский завел мотор и медленно вырулил со двора. Как-то сам собой он приехал к реке, где располагался элитный яхт-клуб. Майор вышел из машины и уселся на низкий парапет, отделявший стоянку от набережной. Сергей всегда любил море, и вид легких парусных суденышек, сновавших по волнам, его успокаивал. Он попытался, если не привести в порядок мысли, то хотя бы покончить с тем хаосом, который царил у него в голове. Внезапно ему на плечо легла чья-то рука. Майский повернулся и едва не свалился на землю: перед ним стояла Ниндзя. Майор кажется в первый раз в своей жизни потерял дар речи и уставился на нее обалдевшими глазами. Она улыбнулась так хорошо знакомой ему улыбкой. - Ты, кажется, хотел поговорить? - Я… Ты… Откуда ты знаешь?! Она снова улыбнулась. - Я все знаю. Пойдем, там наверху есть неплохое кафе. Они уселись под зонтиком за дальним столиком и заказали кофе. - Паша – твой сын. – Без всяких вступлений начала она. - То есть… Как?! Она снова чуть улыбнулась. - Мы же профессионалы. Ты ничего не помнишь. - Но… Зачем?! - Я люблю тебя. – Просто сказала она. – А с однополчанами не спят. Я понимала, что мы никогда не будем вместе, вот и сделала это. - А Паша знает? - Почти все. Я рассказывала ему о тебе. О нас. О том, как мы в Чечне служили. Фамилию только твою, Майский, не называла, и о том, что служишь в ФЭС не говорила. Ваша встреча – это случайность, хотя, – тут улыбка снова скользнула по ее лицу, – случайностей не бывает. - Откуда ты знаешь про ФЭС? - Я перебралась в Москву, чтобы быть поближе к тебе. Все эти годы я наблюдала за твоей жизнью. Когда Паше было 5 лет, я вышла замуж. Валера – бывший десантник, 3 года назад он погиб в автокатастрофе. - Ты любила его? - Скорее мы были хорошими друзьями. Пашке нужен был отец. - Он знает? - Паша? Знает, конечно. 5 лет – это тот возраст, когда дети уже все понимают. Гораздо больше, чем принято считать. - А Валерий? Он знал про меня? - Разумеется. Я рассказывала ему примерно тоже, что и Паше. - А он? - Понял. Иначе бы я не вышла за него замуж. Он воспитал Пашку как своего собственного сына и любил его. Она чуть помолчала. - Знаешь, я рада, что вы познакомились. Значит так надо, и время пришло. Настаивать на вашем общении я не буду, но и препятствовать тоже. Вы оба – взрослые – решайте сами.