* * *
Итак, удостоверенный в том, что Уён уже точно спал, Ёсан очнулся поздней ночью, застав себя за рассматриванием подходящего по размеру огурца, стыренного из присланной чьей-то мамой коробки с продуктами. План состоял в том, чтобы привыкнуть к ощущениям цилиндрического предмета во рту, и желательно глотке, чтобы в будущем он смог без помех отсосать Сонхва. Но пока Ёсан сидел на своей кровати с этим дурацким огурцом и сдающими нервами в придачу. Никаких «нет», Ёсан уже решился, что сделает Сонхва самый лучший минет в его жизни, потому что тот заслуживает. Это олимпийские соревнования по минету, и Ёсан намерен взять золото. Держа эту мысль в голове, он приблизил огурец к своему рту и обхватил его губами; его щеки горели. Лизнув пару раз на пробу, он медленно протолкнул его внутрь на всю длину. Рвотный рефлекс, будь он проклят, не заставил себя долго ждать, не позволяя Ёсану продолжить. Хотя ему и пришлось быстро вынуть огурец, это не помешало попробовать ещё раз, и ещё, пока в конце концов не начал привыкать к ощущениям постороннего предмета во рту, плотно прижимавшемуся к языку. Вскоре смущение отошло на задний план, позволяя Ёсану тренироваться с большим энтузиазмом. Было не так уж и плохо, а если еще и пофантазировать… Бросив взгляд на спящего Уёна в последний раз, Ёсан прикрыл глаза и попытался представить член Сонхва, заполнивший его рот, руки старшего, зачесывающие мешающие процессу волосы назад. Практически застонав в голос, он вытащил огурец изо рта, пораженный тем, как сильно ему это понравилось. А затем вернулся к делу. Эта пара недель прошла в суматохе: тренировки в танцевальном зале, занятия по вокалу. И огурцы. С последним, к счастью, проблем не возникало. Ёсан считал, что действует достаточно незаметно, чтобы никто не догадался о том, что же он вытворяет с несчастными овощами. Шла уже третья неделя олимпийских игр по минету, и Ёсан был полон надежд. Он практиковался в расслаблении глотки и подавлении рвотного рефлекса, но, если второе всё же не получалось, быстро восстанавливался. Он прикинул, что сможет поместить почти всё великолепие члена в свой рот, плюс-минус от размера огурца. Хотя, разумеется, почти весь член было недостаточным для достижения цели, поэтому он продолжал практиковаться, пока не будет уверен, что сможет выдержать грубую долбежку по глотке. Он был удивлен тому, что получал удовольствие и от этого тоже. Он практически кончал, представляя, как его прекрасный парень трахает его рот. У них с Сонхва не было достаточно времени на интим. Ёсан закрывал глаза и видел, как совсем скоро они смогут остаться одни на несколько часов. Он решил прогнать пройденное по последнему кругу. Ночью, когда общежитие утихло, возбуждение играло на нервах, пока он мыл огурец. Он был таким… зелёным. И холодным. Он не мог дождаться момента, когда вместо огурца в его руке будет член Сонхва. Укрывшись в темноте своей комнаты, Ёсан поднес огурец ко рту и без подготовки протолкнул его в рот. Привыкнув к ощущениям, он провел языком вокруг так, как бы наверняка могло понравиться Сонхва. Он прикрыл глаза и позволил своему воображению разыграться вдоволь. Он представил, как его порядочный парень будет сомневаться насчет предложения трахнуть ёсанов рот, особенно после того случая. Однако он ускорился и взял глубже, издав короткий стон. Затвердевший член Ёсана ныл, и он позволил себе расслабиться, сжимая стояк через ткань треников, затем вынул его наружу и провёл по стволу рукой так, как ему было привычно. А теперь начиналось самое главное. Ёсан взял огурец настолько глубоко, насколько мог, пока… он полностью не вошёл в его рот. Он держал его там, двигая туда-сюда аккуратно, небольшими движениями, чтобы привыкнуть к задержке дыхания на какое-то время. Он полностью вынул его и снова вобрал до конца. Зажмурившись, Ёсан поддерживал грубый быстрый темп, стараясь сдерживать стоны, которые вот-вот могли вырваться из его груди. Рука, находящаяся на члене, сжалась, и он начал вбиваться в неё, стараясь поддерживать равный с заглатыванием темп. Он представлял, как Сонхва грубо насилует его рот, словно секс-игрушку, пока он доводит его до оргазма. Ёсан не мог сдержать гортанного стона, теряя рассудок от заполнявших его голову мыслей о своем парне. Ещё пара движений – и он кончает, вытесняя своим скулежом тишину комнаты. Он вынул огурец и сделал несколько глубоких вдохов, готовясь прибрать себя, как– — Это было охуенно горячо. Ёсан аж подпрыгнул на месте, вытаращив глаза на соседа по комнате и по совместительству лучшего друга. Он схватился испачканной в сперме рукой за футболку на своей груди от испуга. — Уён, ты– Как долго ты- Я… Я из-за тебя испачкал футболку в конче, — Ёсан опустил взгляд вниз с отвращением. Уён только рассмеялся. И пусть его взгляд потемнел от возбуждения, лицо сияло беззаботностью, пока он наблюдал за прибирающимся Ёсаном. — А ты стремаешься этого меньше, чем я думал, — заметил Уён, пораженный. Несмотря на то, что он был пойман в самый уязвимый момент, Ёсан должен был отдать должное: признание Уёна прибавило ему уверенности. Он собирался кинуть футболку в корзину для грязного белья, но остановился. — Слушай, — размышлял он вслух.— Мы дружим довольно долго. Стоит только вспомнить, как я поймал тебя в душе, передергивающего на Са- — Окей, понял, — надулся Уён, покраснев. Ёсан рассмеялся, садясь обратно на кровать. Кажется, Уёну было, что ещё сказать, потому что он добавил: — Уверен, Сонхва-хён позавидует этому огурцу. Это заставило Ёсана пискнуть, покраснев. Он бурчал что-то про «тренировки», пока не зарылся с головой под одеяло. Уён саркастично умилился, и Ёсану не требовалось видеть чужое лицо, чтобы знать наверняка: Уён по-говноедски ухмыльнулся.* * *
Наконец настал тот день, когда Ёсан мог привести свой план в действие. Занятий по вокалу сегодня не было (на всякий случай), но позже ждала танцевальная практика. Он подумал: пойдёт. Потому что не собирался брать член Сонхва в том смысле. Пока что. Он поймал Сонхва, выходящим из душа, с зачёсанными назад волосами цвета смоли и – о боже – без футболки. Капли воды липли к его ключицам и стекали по груди. Ёсан разрешил себе попускать слюни ещё добрые секунд пять, прежде чем пихать в лицо своему парню фильмом и требовать обнимашек. Он состроил самые милые щенячьи глазки, какие только умел, прекрасно зная, что Сонхва не сможет устоять перед ними – и перед «Как приручить дракона». Взгляд Сонхва смягчился. Он, улыбаясь, поцеловал Ёсана в нос, а затем кивнул, пропуская младшего вперёд. — Я собирался в студию записать пару сэмплов, но ты просто слишком милый, знаешь? — размышлял Сонхва, пока они спускались вниз по коридору. Они заперлись снова в ёсановой комнате, где на кровати их ждал оставленный без дела ноутбук, на котором Ёсан включил фильм. Они облокотились на подушки, и младший забрался в укромное место под рукой Сонхва, укладываясь головой на его плечо. С начала фильма прошло не так много времени, и Ёсан уже был взвинчен. Как только герои встретились и прозвучало имя Беззубика («Это я!» «Да, большой малыш, это ты.»), Ёсан начал действовать. Он чуть приподнялся, утыкаясь носом в шею Сонхва и позволяя дыханию идти своим естественным темпом по чувствительной коже. Это вызвало дрожь по чужому телу, но никак не привлекло внимание его хёна. Так не пойдет. Он стал прижиматься поцелуями по линии челюсти, а затем, надавливая, прошелся языком по быстро краснеющей коже. Сонхва промычал. — Малыш, тебя заводят драконы? — дразнил он, в тайне наслаждаясь распущенностью Ёсана. Он, не отвлекаясь, продолжил ласки, поклёвывая чужую челюсть губами, пока старший не повернул голову, заключая в сладкий поцелуй. — Тебе не фильм смотреть хотелось, да? Ёсан лукаво улыбнулся, усмехаясь тому, что его раскусили, но решил продолжать притворяться. — Разве это не лучше? Только не говори мне, что ты предпочтёшь продолжить смотреть фильм вместо того, чтобы смотреть на меня. Сонхва непонимающе улыбнулся. — Смотреть на тебя? Смотреть, пока ты– Ёсан закрыл ноутбук. — Я хочу попробовать снова, — пробурчал он. Сонхва напрягся, еле сдерживая дрожь в лице, прекрасно понимая, о чем идет речь. Однако это не остановило Ёсана, вновь строившего щенячьи глазки до тех пор, пока Сонхва не сдался. Ёсан, решив не терять времени зря, втянул старшего в страстный поцелуй, перекидывая ногу через его бедро, пока пальцы вплелись в мягкие влажные черные волосы. Сонхва обхватил его за талию, ловко проникая в его рот языком, вознося Ёсана на седьмое небо. Он был бы не против провести так весь день, но у него все ещё были незаконченные дела. Среди которых – золотая медаль. Он спустился дорожкой поцелуев к груди Сонхва, облизал плоский живот, пока избавлялся от чужого белья. Рот Ёсана налился слюной от вида своего парня во всей его величественной наготе; он считал его объективно самым привлекательным мужчиной, каких он только видел. Это заставило его почувствовать тепло и трепет – больше, чем жар под ключицей. Как только его лицо опустилось до чужой промежности, он не смог пропустить мимо себя ничем не прикрытую тревогу на лице Сонхва. — Я мог бы… — начал он, зарываясь пальцами в ёсановы волосы. — Не то чтобы у меня в этом больше опыта, но, может, я бы мог тебя направить? Не хочу, чтобы ты навредил себе- Его заткнули, прикусив кожу на внутренней стороне бедра. Взгляд его парня опалялся азартом вызова. — Расслабься, хён. И это было первым и последним предупреждением, перед тем как Ёсан провёл языком по длине ствола; стон, которым подавился Сонхва, прозвучал на всю комнату. Он обхватил губами головку, посасывая её и слизывая смешавшийся в один вкус соли, кожи и самого Сонхва. Ёсан брал его глубже и глубже, пока ему не пришлось расслабить горло, чтобы плотно вобрать внутрь во всю длину. Подавляемый рвотный рефлекс скапливался слезами в уголках глаз; Ёсан вынимал член и заглатывал полностью снова, не разрывая зрительного контакта с тёмным, тлеющим взглядом всё это время. — Чёрт, — Сонхва разорвал зрительный контакт, прикрыв глаза и откинув голову назад от удовольствия. Только в самых диких мокрых снах он мог позволить себе представить Ёсана таким: тонкие алые грубы вокруг своего члена и слёзы в уголках глаз, пока он берёт Сонхва до основания- Мысль заставила его резко распахнуть глаза и вернуть взгляд на Ёсана, который явно теперь чувствовал себя гораздо комфортнее, чем месяц назад. Сонхва провёл пальцами по каштановым волосам и оттянул его от члена. Он постарался не обращать внимание на ёсанов скулёж, иначе просто бы потерял контроль. — Малыш, — порычал он прозвище, прозвучавшее угрожающе. — Ты тренировался? Ёсан сильно покраснел, пряча лицо за своими ладонями. Он коротко кивнул. Лицо Сонхва приняло грозное выражение. — С кем? Это привлекло внимание Ёсана, и он тут же кинулся объяснять: — Нет! Хён, ох, всё не так. Это было с огурцом, в смысле, я… — ему не пришлось продолжать, потому что Сонхва, по-видимому, уже прошел все пять стадий принятия за секунду и сосредоточился на удовольствии. — Боже, ты так напугал меня, Ёсани… Только от мысли, что кто-то ещё мог заполучить тебя, — промямлил он, с облегчением, озаряющим его лицо. Он погладил Ёсана по щеке, проходясь большим пальцем по родимому пятну. — Тебе так хотелось сделать мне приятно, что ты решил потренироваться, — продолжил он с вновь расширенными зрачками. — Хороший мальчик. Ёсан застыл, словно пораженный молнией. Они ни разу еще не пробовали называть друг друга «господин» или милыми кличками, но Ёсана это сейчас заводило. Только Сонхва решил извиниться за свой промах, он услышал тихий стон Ёсана, смотревшего на него снизу с расширенными от возбуждения зрачками. — Да, это всё ради тебя. Я твой хороший мальчик, — выпалил Ёсан, чувствуя себя настолько отчаянным и желающим доказать Сонхва, что он правда хороший. Сонхва медленно направил его обратно к члену, который всё ещё поблёскивал от слюны и предэякулята, пока младший не опустился на него полностью снова со стоном, полным удовольствия. — Вот так, мой хороший, боже, Ёсани, — выдохнул он, наблюдая за тем, как его плоть исчезала за грешными губами. Ёсан, втянув щёки, наслаждался звуками, которые он выбивал из своего парня, и тёплым пульсирующим членом на своем языке. Это было намного лучше, чем просто огурец. Когда Ёсан наконец наигрался с членом Сонхва, он вынул его изо рта, опустился щекой на бедро своего парня и вздохнул, мечтательно улыбаясь. Выражение лица Сонхва смягчилось на секунду, прежде чем смениться чем-то животным, когда Ёсан выдал вместе с вздохом: — Трахни меня в рот, хён. — Чёрт, Ёсани, ты не можешь просто так говорить такое и ожидать, что я сдержусь, — выдавил Сонхва, явно пытаясь получше держать себя в руках. Это было мило и даже трогательно, но если Ёсан в следующие пять секунд не изнасилует свою глотку чужим членом, то думает, что просто умрёт. — Пожалуйста? Я буду хорошим, — прошептал он с выражением лица, полным обещаний, и прожигающим низ живота желанием. Душа Сонхва, видимо, начала к нему возвращаться, когда он уступил. — Да, хорошо, бля, — пробурчал он, снова зарываясь пальцами в ёсановы волосы. Он остановил его в последний раз перед тем, как губы коснулись бы его члена. Несмотря на это, Ёсан вынул язык, пройдясь им на пробу. — Если я увлекусь сильнее положенного и буду слишком жёстким или ты не сможешь выдержать, ущипни меня за бедро посильнее или что-то в этом роде, — вышло серьезнее, чем было дозволено настолько милому парню. Ёсан кивнул в знак согласия перед тем, как наконец-то взять член Сонхва в рот снова. Ёсан словно оказался в Раю, когда Сонхва начал входить небольшими не позволявшими члену доходить до стенок его глотки толчками, наблюдая за ним почти лениво, глазами, полными обожанием. Ёсан попытался насадиться глубже, но Сонхва сжал его волосы меж своих пальцев в немой команде прекратить. — Будь хорошим мальчиком, Ёсани, — начал он, мучительно медленно толкаясь и заполняя его рот. — Если будешь хорошим, то получишь награду. Ёсану ничего не оставалось, кроме как жалобно простонать. Его ресницы дрожали, пока он облизывал всё то, до чего ему было позволено дотянуться. Оставшееся время, пока Ёсан брал, Сонхва толкался, шепча похвалу и ругательства. Достигнув стенок глотки, он вздохнул и осторожно вышел. И вбился обратно. Ёсан и Сонхва простонали, одновременно громко и бесстыдно. Сонхва начал толкаться серьезнее, зная, что Ёсан сможет это принять, и называя его хорошим мальчиком. Ёсан крепче ухватился за чужие бёдра, млея от ощущения толстого члена, которым его парень насиловал ему рот. Невероятно горячие звуки, издаваемые его парнем, неприличные причмокивания его собственного рта — всего было слишком много. Но когда Ёсан собирался потрогать себя через ткань штанов, Сонхва остановил его. — Разве я не сказал… а-ах… быть хорошим мальчиком для меня? — Сонхва тяжело дышал, не теряя быстрого темпа. Ёсан проскулил опьянённо, тут же убирая свою руку и вцепившись в зад Сонхва, поощряя его большие толчки. Сонхва вбивался в его рот непростительно напористо, его взгляд практически полностью затуманен похотью, а вздохи шипели сквозь зубы. Ёсану казалось, что он может кончить только от этого вида. Он наслаждался грубым обращением, пока довольные стоны выбивались из его груди. Его забавляли мимолётные мысли о том, что после этого его губы будут саднить. Бёдра Сонхва крупно задрожали, задавая движением бешеный темп и приближая его к финалу. — Сани, — задыхался он, — поможешь мне с разрядкой? В любое другое время Ёсан бы рассмеялся с подобранной формулировки, но сейчас не было ничего смешного в том, как Сонхва себя чувствовал, горячий и неумолимый в его рту; сейчас не до придирок. Он кивнул с энтузиазмом, как мог, пока Сонхва оставалось лишь несколько толчков до того, как он доведёт себя до ручки и спустит в глотку с громким рыком. — Хороший, ты такой хороший, мой Ёсани, — задыхался Сонхва, возвращаясь с небес на землю. Когда Ёсану удалось взглянуть на своего парня, вынимая обмякший член изо рта, он удивился тому, что старший всё ещё выглядит так, словно хочет его съесть. — Разве я не говорил, что хорошие мальчики получают награду? — выдохнул он и без лишних слов перевернул обоих так, чтобы другой лежал прямо на подушках, а затем незамедлительно начал избавлять его от лишней одежды, посасывая следы укусов и оставляя засосы от шеи к груди. — Хё… — его голос вышел в лучшем случае хриплым, а сама попытка вызвала у него приступ кашля. Сонхва обеспокоено глянул на него. — Я ведь не обращался с тобой слишком грубо, так? — решил удостовериться он с явным беспокойством в голосе, круговыми движениями гладя бёдра Ёсана. — Нет, — проскулил он, потому что его голос всё ещё звучал странно. — Если я потеряю голос, и меня вышвырнут из Ateez, потому что ты будешь так вытрахивать мое горло каждый день, я бы всё равно умер счастливым. Сонхва прикрыл лицо рукой, каким-то образом смущенный всем тем, что они делали только что. Он поцеловал Ёсана в шею в качестве извинения ещё раз, перед тем как спуститься к его возбуждению. — Ты был таким хорошим для меня, Сани, — прошептал он в тазовую кость, задевая кожу кончиком носа и оставляя после себя мурашки на чужом теле. Ёсан был всё ещё твёрдым и жаждущим, возбужденным минетом, но без должного удовлетворения, поэтому если Сонхва хоть еще раз назовёт его хорошим мальчиком, он просто сойдёт с ума и кончит от одних лишь слов. «Могу я?» — услышал Ёсан снизу, где был Сонхва, и кивнул, согласный принять всё то, что был готов ему дать Сонхва, издавая полный отчаяния гортанный звук. Он ожидал ощутить тёплые губы или руки на своём члене, но вместо этого Сонхва начал вылизывать его так, словно от этого зависела вся его жизнь. Из него вырвался испуганный всхлип, заменяемый позже стонами удовольствия, пока его прекрасный хён вылизывал круговыми движениями у его входа, совершенно не смущаясь тем, что перед ним была самая настоящая задница, а не что-либо более… чистое. Несмотря на всё, это было слишком приятно, чтобы он смог продержаться подольше, особенно когда Сонхва просунул язык в тугое горячее нутро и скользя им так, что– Он обхватил член Ёсана рукой и провёл по всей длине один, два и ещё раз, прежде чем Ёсан кончил с самым грязным стоном, который Сонхва когда-либо слышал от человека; сперма забрызгала его живот и руку Сонхва. Сонхва отстранился, оба были удовлетворены и абсолютно без сил; Сонхва немного запоздало слизал сперму со своей руки. — Блять, хён, остановись, мой член не выдержит, — Ёсан наблюдал за тем, как его собственная сперма исчезала во рту Сонхва. Единственным ответом, который он получил, был смешок, перед тем как он нашел и взял в руки отброшенную ранее футболку, чтобы обтереть Ёсана. Избавившись от спермы и переодевшись в пижаму, Сонхва плюхнулся рядом с Ёсаном на кровать, похлопав легонько по своей груди, как бы приглашая использовать её вместо подушки. Ёсан закатил, однако ярко и беззаботно сиявшие, глаза, укладывая свою голову на чужую грудь. — Ну, так как я справился? — не удержавшись, спросил он, чтобы понимать, стоили ли того его тренировки. Сонхва издал еле уловимый недоверчивый смешок, прежде чем сжать Ёсана в объятиях. — Мой хороший мальчик, лучший мальчик… Ты отлично справился, — промямлил он куда-то Ёсану в волосы. — Ты был чертовски горячим, когда принимал его, такой отчаянный и жаждущий только меня. — Знаешь, если бы это были олимпийские игры по отсосу, я бы вручил тебе золото. И Ёсан рассмеялся, потому что – да, он думал о том же.