I'm not afraid

Акутагава Рюноске с самого начала кажется маленьким клочком сплошной тьмы. Безэмоциональный, бледный, больной, с пустыми глазами, дикой яростью внутри, плащом-демоном и равнодушием к живым. Дуэт Соукоку не мог его не заметить. Точнее как… Заметил его изначально только Дазай. Посмотрел, понаблюдал, да и решил взять в ученики. А что? Ни сомнения, ни страха, ни сострадания. Научи его пользоваться силой — выйдет идеальный боец. Мори дал добро, а большего Дазаю было не надо. А вот потом его уже заметил Чуя. Смерил еще мальчика синим взглядом и Дазаю вопросительно в глаза взглянул. — Ты ученика себе ищешь или достойную замену? Тот тогда рассмеялся, но не ответил. А Рюноске молчал, но пристально изучал обоих взглядом. На тренировках с ним Осаму не церемонился. Бил от души, оскорблял, плевал, унижал, сил не жалел. Но тот все переносил более-менее спокойно, без лишнего гнева и воплей. Осаму даже начал задумываться, а не психопат ли его ученик? Но, как оказалось, испытывать эмоции Рю все-таки умел. Дазай узнал об этом при очередной попытке суицида. Он тогда болтался в петле, уже с темнотой в глазах. Рюноске зашел к нему что-то передать. Он никогда не забудет, как черные глаза стали ярче от страха. — Пожалуйста, Дазай-сан. — тихо тогда попросил он. — Не будьте удачливы в своих попытках. Иначе я начну чувствовать. Свое удивление тогда мафиози скрыл и хорошего пинка дал, чтобы не лез в следующий раз. Но паршивец все равно лез, теперь уже целенаправленно следя за семпаем. Вылавливал из реки, расемоном закрывал вскрытые вены, петли рвал на куски, яды выкидывал. — Ты совсем не боишься меня, да? — издевательски ласково спросил Дазай, за волосы держа ученика в метре над землей. Тот сначала зажмурился, но потом распахнул глаза, в неком удивлении смотря на семпая. — Конечно, нет. — тихо ответил он, цепляясь за чужую руку. — Я вас не боюсь. С чего бы? Пожалуй, это был второй раз, когда Осаму сильно так удивился. Его боялись все, от босса мафии до последней шавки. Ну, Чуя может был исключением. И тут его недобитый ученик, которого он ежедневно доводит до края могилы, говорит, что не боится? Совсем? — Тебе не хватает причин? — чуть склонил он голову вбок, изучая парня глазами. — Если я должен страшиться за свою жизнь, то это глупо. Если должен бояться боли от вас, еще глупее. Вы не убьете меня. Иначе зачем вытащили? Осаму хмыкнул и бросил ученика на пол, не решаясь комментировать. Честного ответа на свой вопрос он сам не знал. **** Чуя о его протеже говорил спокойно. — Да побитый и измотанный он жизнью просто, вот и все. Настолько побитый, что сам чувств своих не ощущает и не понимает. — Ну должны же быть такие, что природой заложенные! — пробубнил Осаму утыкаясь носом в стойку бара, где они сидели. — Страх, ненависть, желание выжить… — Сказал самый бесчувственный человек в мафии. — хмыкнул Чуя, покачивая бокал с вином из стороны в сторону и помахивая ногой в такт. — Кто тебе сказал, что он не чувствует-то? Может просто скрывает. И с чего тебя вообще это волнует? Дазай откинулся назад, бессмысленным взглядом пялясь в потолок. — Он меня не боится. И меня это напрягает. Пару секунд стояла тишина, а потом Чуя заржал. — Ками-сама, Дазай, ты серьезно? — сквозь смех выдавил он. — С чего ему это делать? Тот смерил напарника тяжелым взглядом, намекая, что для смеха немного не время. — Дазай, ты спас ему жизнь. — наконец серьезно произнес Чуя, отпивая вино. — Ты ему буквально вручил смысл жить в руки. Естественно, он тебя не боится. — Но я могу это все у него и забрать. — нахмурился Дазай. — Неужели это его совсем не волнует? Не волнует близость смерти? Накахара задумался, глядя в свой бокал, и Осаму невольно залюбовался алыми бликами в голубых глазах. У двойного черного отношения были весьма специфичные. Они вроде ненавидели, вроде любили. Могли избить друг друга до полусмерти, могли спокойно сидеть и разговаривать. Одна черта их объединяла: их все боялись. — Я думаю, ты немного не понимаешь его. — наконец выдал Чуя, кивнув самому себе. — Он живет ни для чего-то, а для кого-то. Знаешь… Порой люди живут для тех, кому они не нужны. Дазай чуть нахмурился. В голове невольно всплыл тот самый момент из кабинета. «Не будьте удачливы в своих попытках». Мафиози побарабанил пальцами по стойке. — Глупо. — Может быть. Но такое бывает. — Чуя тоже вздохнул, залпом выпивая свой бокал. **** Со временем Дазай заметил нечто интересное. Его протеже стал иногда посматривать на Накахару с толикой интереса в глазах. Чаще всего это было, когда рыжий не смотрел на него, а если тот все-таки ловил взгляд, то Рюноске свой тут же отводил, переключая внимание. Дазай, как-то раз присутствуя при такой ситуации, усмехнулся. — Так-так-так, куда заглядываешься, Акутагава-кун? Тот поняв, что его раскрыли, задумался и, видимо набравшись смелости, спросил: — Дазай-сан… Я слышал, что вас с Накахарой-саном называют Двойным черным. Что это значит? Тот чуть склонил голову, задумавшись, стоит ли отвечать. Потом решив, что в общем-то ничего такого в этом нет, хмыкнул. — У Чуи слишком разрушительная способность. Как для окружения, так и для тела. Поэтому мне приходится его останавливать. Меня природа обделила силой, его - мозгами. Так что наш дуэт дополняет друг друга. Хорошо, что Чуя это не слышал, иначе Дазая растерзали бы прям тут. Акутагава нахмурился, явно несогласный с последней репликой и задумался. — Дазай-сан… Могу я когда-нибудь посмотреть на это? Ваше взаимодействие? Мафиози нахмурился, анализируя вопрос. — Зачем? Тот чуть замешкался, не зная, стоит ли говорить правду, но в итоге лишь вздохнул. — Мне интересно посмотреть на того, кто считается вам равным. Дазай чуть не засмеялся с последней реплики, но вовремя себя сдержал. В принципе, любопытство парня было ему понятно. И могло даже стать очень полезным. Все же именно Чуя считается сильнейшим бойцом портовой мафии. Может наблюдение за ними обоими чему-то парня научит? — Хорошо. - благосклонно кивнул Дазай. — Завтра возьму тебя с собой на миссию. Но не смей лезть куда-либо без приказа. Будешь держаться в тени, не высовываясь. Ослушаешься — пристрелю прямо там. Акутагава кивнул, и Осаму мог поклясться, что его глаза на мгновение сверкнули. *** — Что ты думаешь об Акутагаве? — спросил он Чую, когда они уже ложились спать. Тот расчесывал свои отросшие рыжие волосы перед зеркалом и на вопрос лишь хмыкнул, оглядываясь через плечо с вздернутой бровью. — Скажи, почему спрашиваешь, и я отвечу. — Он едет завтра с нами на миссию, хочет посмотреть, каков ты в деле. Спальню наполнил заливистый смех Чуи, голубой взгляд засветился одобрением. — О, значит я ошибся. Твой подчиненный умеет выбирать себе кумиров. — Ты не ответил. Рыжеволосый повернулся обратно к зеркалу. В его отражении Осаму видел лукавую ухмылку. — Ну… Как тебе сказать. Сколько ему? — Пятнадцать. — Дазай устроил голову на подушке, смотря напарника из-под полуприкрытых глаз. — Упрямый, настойчивый, преданный. — коротко перечислил Чуя, все так же улыбаясь. — А еще очень милый паренек. Через пару лет станет настоящим красавцем. — Мне начинать ревновать? — совершенно беззлобно спросил Дазай, на что Чуя хмыкнул. — Пока нет. Я же вот не ревную. — Он отложил расческу и повернулся к парню. — Короче, Акутагава твой - милая, угрюмая тучка из которой когда-нибудь рванет гром. — Но он тебе нравится? — уточнил Осаму, когда тот лег рядом. — Да. — лукаво сверкнув глазами, ответил Накахара. **** Двойной черный чаще всего сходился в мыслях и предпочтениях. А потому, когда Дазай стал разглядывать своего нерадивого ученика в немного другом свете, от Чуи это не укрылось, и он тоже проявил к младшему интерес. Сам Акутагава был такому вниманию удивлен, но никаких возражений не последовало. В общем-то, время продолжало идти не спеша, и скоро Рюноске стукнуло шестнадцать. И тогда у Дазая с Мори состоялся интересный разговор. После очередного отчета о миссии Двойного черного, Огай отпустил Чую, а сам остался поговорить с подчиненным. — Что-то не так, босс? Что-то произошло? — Нет, Дазай, все нормально и относительно спокойно. Я хотел о твоем ученике поговорить. Осаму тут же нахмурился, гадая, что успел сделать нерадивый кохай. Мори, будто мысли его прочитав, хмыкнул. — Не волнуйся, ничего он не натворил. Даже более того, я хотел сказать, что горжусь тобой. Честно говоря, я не был уверен, что ты справишься с ролью учителя, но ты приятно меня удивил. Акутагава-кун - идеальный мафиози. «Идеальное оружие массового поражения ты хотел сказать». — поправил его мысленно Дазай, никак не меняясь в лице. — Я слышал, ты берешь его на миссии с Чуей. — Ему это на пользу. Он хорошо ориентируется на поле боя. Тут Дазай даже не соврал. Строить какие-то планы заранее было не в стиле Акутагавы, но во время сражения он быстро ориентировался и выходил порой даже без ран, попутно успевая чему-то научиться у старших. — Я верю. — кивнул Мори, сцепляя руки в замок. — Меня беспокоит иное. Осаму немного склонил голову вбок, безмолвно спрашивая, о чем босс толкует. — Он сильно привязался к вам двоим. Я опасаюсь, как бы это не вышло боком. И вашему дуэту и всей мафии. — Не понимаю, о чем вы, босс. Верность Акутагавы… — Не обманывай сам себя, Дазай. — чужой голос тут же приобрел холодные нотки. — Я все прекрасно вижу. Мальчишка привязался к вам, а вы к нему. И не надейся, что сможешь от этого убежать. Поздно, Осаму. Я закрою на это глаза, но учти: Двойной черный - это двойной черный, и места третьему там нет, как бы силен он ни был. Акутагава должен оставаться одинокой псиной, если, конечно, ты ему не приведешь подходящего напарника. Все ясно? Дазай чуть скрипнул зубами от столь неожиданной лекции. Ему очень хотелось что-нибудь возразить, но он понимал, что делать этого не стоит. — Я понял. — Хорошо. — кивнул Мори и встал с кресла. — Теперь второй момент. Ты может этого не заметил, но Рюноске вырос. Дазай еле сдержал ухмылку. Как же, не заметил. И заметил, и рассмотрел. И не он один. — Как быстро растут дети! - театрально вздохнул Мори, глядя на Йокогаму в окно. — Ему уже шестнадцать. Время твоего попечительства прошло. Ему пора самому браться за миссии и доказать, что в мафии он не просто так. Дазаю очень хотелось сказать, что Рюноске это доказал уже не один раз, но он проглотил так и рвущийся наружу яд. — У вас есть для него задание, босс? — Нет, пока нет. Но я предупреждаю тебя, что вскоре оно может появиться. А пока ты свободен, Дазай. Идя по коридору, эспер вел диалог сам с собой. Привязанность, о которой толковал Мори, Дазай не понимал. Да, Акутагава явно не был равнодушен к Осаму, ну оно и понятно. С Чуей… парень его скорее уважал, чем ценил и любил. А сам дуэт… Да, мальчишка был красивым, сильным, далеко не глупым и в постели очень милым и отзывчивым. Но это были не те качества, за который можно было полюбить. Поэтому и чувствам, о которых толковал Мори, взяться было просто неоткуда. Так что Осаму забил этот разговор в самый угол памяти, не желая к нему возвращаться. До одного определенного момента. На очередном задании Чуя вновь использовал порчу, и последствия были на этот раз серьезные. Накахару тут же увезли в реанимацию, счет шел на секунды. Дазаю нужно было остаться с боссом, чтобы обсудить кое-какие детали, так что в больницу отправился Акутагава с плотно сжатыми губами и тихой паникой в глазах. Едва Мори его отпустил, Осаму стрелой помчался к напарнику, молясь, чтобы все было нормально. И хотя здравый смысл подсказывал, что будь все плохо, он бы давно это знал, Дазай все равно волновался. На пороге палаты он остановился, переводя дыхание и прислушиваясь к происходящему внутри. — Испугался, да? — хриплым голосом спросил Чуя. — Порча - страшная вещь. Хорошо, что я тебя не задел. — Еще страшнее ее последствия, Накахара-сан. - тихо ответил Акутагава, и Дазай воочую представил, как тот сидит, сжав кулачки на коленях. — Вы совсем не бережете себя. — Оставь формальности, здесь все равно никого нет. — как-то устало ответили. — Можешь говорить со мной честно. В какой-то степени Дазай понимал рыжего. Вообразить, чтобы кто-то мог волноваться за тебя в мафии невозможно. Особенно в их случае. Большинство обращенных взглядов на смертоносный дуэт были испуганными или предсмертными. Акутагава вышел интересным исключением из правил, но скорее из-за своей холодности, чем чего-то еще. Только Дазай собрался открыть дверь, как его ученик все-таки ответил. — Честно? Хорошо,Чуя, пусть будет честно. Если вы считаете, что я способен на ложь в таком ключе, то вы совершенно меня не знаете. Я никогда не старался вам угодить, я всегда говорил правду. Я никогда ничего не боялся, до тех пор пока не встретил Дазая и тебя. Только я боюсь ни вас, я боюсь за вас. На секунду монолог прервался кашлем. — Мне плевать на остальных людей и мир в принципе. Но если что-то случится с вами… Вы не обязаны меня ценить и любить, но не надо думать, что я способен на такую ложь. И я прошу вас…Заботьтесь о себе. Не хотите делать этого для меня, сделайте для Дазая и мафии. Я… Наверное, Рюноске хотел сказать что-нибудь еще, но в этот момент Дазай все-таки открыл дверь, входя в палату. Акутагава тут же встал, немного испуганно смотря на него. — Дазай-сан… — Можешь идти. — оборвал его с полуслова тот. — Я побуду здесь, а ты возвращайся в штаб. Это приказ. Рюноске открыл и закрыл рот, явно не найдя в себе сил идти против слова старшего. Он кивнул и ушел, не поднимая на них глаз. Едва дверь закрылась Чуя хрипло спросил: — Влипли, да? Дазай вздохнул. Это были немного не те слова. Вляпались по полной. Если и были положительные качества у его ученика, то это преданность и честность. Если он что-то чувствовал, говорил об этом прямо, не лукавя, не скрывая. Было ли это плохо? В их случае да. Когда для всех троих началась эта точка невозврата? Когда он привел мальчишку в мафию? Когда позволил ему быть рядом? Когда они напоили его и затащили в качестве эксперимента в постель? Нет, все это началось с прямого предложения, бьющего наповал: Я не боюсь. Глупый, глупый мальчишка, с черными глазами и клубящейся тьмой за спиной. И еще более глупый его наставник с напарником, которые умудрились к нему привязаться. И все они трое с радостью бы наплевали на правила и были бы вместе, но это не тот случай, когда такое возможно. Осаму долго размышлял, о том что вообще возможно сделать, как из такой ситуации выйти. Кому-то нужно уйти, только кому? И самое главное, как? Смерть Одасаку все его сомнения разрешила. Помогать людям? Хорошо, дорогой друг, я это сделаю. И первым делом оставлю самых дорогих людей позади. Может такова его плата за грехи, что он должен сам себе разорвать впервые почувствовавшее что-то сердце. Что должен вскакивать среди ночи, пытаясь поймать фантом рыжих волос и пронзительно черных глаз. Дрожать от холода в ночи, потому что рядом никого нет. И каждый раз давить порыв узнать о том, как они. Потом, спустя четыре года он найдет того, кто будет поводом встретиться со своей личной тьмой, которую он сам оторвал от себя. Но это будет потом, а пока придется помучиться.