Договор есть договор

Это Заганос предложил составить договор. Ну как предложил: поставил Антонио перед фактом, что он разработал документ, они все обсудят, и если придут к согласию, тогда можно будет определить время и место их тайного свидания. В голове Антонио «письменный двусторонний договор» и «тайное свидание» никак не сочетались. — Я наслышан о превосходном чувстве юмора Заганоса-паши, но это уже слишком, — осторожно заговорил Антонио. — Для чего, скажите на милость, скреплять… подобные аспекты жизни подписями? А свидетели? Где вы возьмете свидетелей? — Это единственное, что вас смущает? — осведомился Заганос. И тени улыбки не промелькнуло по его хмурому лицу. И почему Антонио обратил внимание именно на него? Он мог выбрать любого! Но и сейчас, когда Заганос, очевидно, издевался, он был так прекрасен, что Антонио согласился бы на любой договор, лишь бы скорее получить от него желаемое. Правда, показывать подобные чувства было нельзя: Заганос мог заметить. — Этот договор что, оружие против меня? Зачем это вам? Мы же взрослые люди, к тому же союзники. — Ну что вы. Обычная мера предосторожности, не более. Так вы будете обсуждать? — Ну хорошо. Давайте поглядим, — равнодушно протянул Антонио и пролистал длинный свиток. Было очевидно две вещи: а) Заганос не просто издевается, он абсолютно серьезен, и б) документ был составлен безупречно. Почти безупречно. — В случае неудовлетворительного исхода разрешается назначить встречу еще раз? Почему зачеркнуто? — Неудачная формулировка, — любезно пояснил Заганос. — Если вы испытаете то, что и должны испытать при таких встречах, а потом скажете, что неудовлетворены... — О, — сказал Антонио. — Тогда давайте вместе подумаем над точными формулировками. Но должен вам заметить, что раз уж вы решились на такое безумие, я буду весьма придирчив к надлежащему исполнению обязательств. Перед подписанием финальной редакции договора они изрядно утомились: не так-то просто оказалось прийти к согласию. Антонио, впрочем, к этому времени уже находил невообразимую прелесть в ситуации, она приятно тонизировала, лучше вина. Но вино Антонио все же выпил, тогда как Заганос не пил, и даже не курил кальян. Антонио даже немного ему посочувствовал, если можно сочувствовать человеку, который придумывает нелепые отговорки вместо того, чтобы просто возлечь под тяжелый балдахин и доставить друг другу удовольствие. Ну, или, если выражаться терминами договора, «удовлетворение». — Так, ну дополнительное соглашение к договору начнем обсуждать, или передохнем? — невинно хлопая ресницами, спросил Антонио, но усталый и злой, почти убивающий взгляд Заганоса отбил у него желание продолжить провокацию.

***

К тому времени, как они заверили договор у двух свидетелей и оказались в спальне, Антонио уже догадывался, что что-то пойдет не так. Но чего он не ожидал, так это того, что Заганос настолько устанет работать головой, что обязательства по договору останутся неисполненными по такой причине, как неспособность возбудиться надлежащим образом. Несмотря на все старания, ничего не получилось. Заганос просто вырубился, и Антонио, предвкушавший веселую ночь, полную удовольствия, остался полностью неудовлетворенным. И вина в том была исключительно Заганоса. Утром, едва Заганос пробудился ото сна, Антонио вежливо предъявил претензии по качеству: — Ну что я могу сказать, это называется ненадлежащее исполнение обязательств, за что полагается штраф в двукратном размере от объема неисполненного обязательства, то есть теперь вы мне должны четыре полноценных свидания. — Два, — поправил Заганос с кислым видом. Он явно был не в восторге от ситуации, которую создал. Без договора они бы просто мирно разошлись, но теперь, когда Заганос сам дал в руки Антонио оружие против себя, Антонио не собирался отступать. — Четыре, дорогой мой Заганос-паша, — с самой невинной улыбкой возразил Антонио. — Вы дважды пытались и дважды оставили меня неудовлетворенным. Ну, те первые неудачные три я вам так и быть прощаю. Но два — два вы отработаете четырьмя полноценными свиданиями. Я люблю точность формулировок. Я предлагал обойтись без договора и обязательств, вы отказались, теперь назад дороги нет. Заганос закрыл голову руками. Возразить было нечего. Он не уточнил, как именно считаются штрафы: вероятно, был слишком уверен в своих силах. Он был так прекрасен в этот момент отчаяния, что Антонио испытал самое что ни на есть удовлетворительное удовлетворение, но ничем этого не выдал. Вот еще. Договор есть договор.