О слабостях, драгоценностях и чувствах

Принц никогда бы не подумал, что лицо иллюзионистки, учитывая, что добрая половина его всегда скрыта капюшоном, может быть настолько счастливым. И при виде чего? Не его Величества Бельфегора, а... шоколада? Причём, не дорогого, привезённого из Швейцарии Луссурией после одного из заданий, а простого, сделанного в какой-то подозрительной кондитерской в подворотне на окраине города, где они сейчас и находились. И только сейчас Бел подумал о том, что Мармон всё же ребёнок. Да, она одна из самых сильнейших иллюзионистов, способная заставить жертву блуждать в потёмках своих иллюзий, пока последняя и вовсе не загнётся под натиском невыносимой боли, которой, в сущности, и нет. Да, она жестокая убийца и одна из лучших офицеров Варии. Но она ребёнок. Она убивает самыми изощрёнными методами, но боится крови и постоянно закусывает нижнюю губу, видя, как медленно и в муках умирает очередной мелкий мафиози. Она не может отвернуться, не может показать свою слабость на глазах у своих людей, потому ей остаётся только наблюдать и терпеть, едва заметно морщась от отвращения под огромным чёрным капюшоном. А мне остаётся наблюдать за ней, за её очередными маленькими победами над собой. И знаете, это неприятно, это не вызывает никакой радости и вообще никаких эмоций. В голове только крутятся мысли, горящей строкой, и картинки, услужливо созданные воображением, с тем, как ей плохо, как она, закрываясь в своей комнате и ложась спать, продолжает борьбу с собой, со своими страхами, о которых никогда и никому не расскажет. Разве что я увижу дрожащий комок одеяла, тихо заглянув в комнату иллюзионстки, чтобы проведать под предлогом какого-нибудь глупого вопроса по поводу отчёта от Скуало или насчёт ран от Луссурии, и разумеется, так и не услышу ответ. Она алчна. Извечно гонится за прибылью, не задумываясь о том, что всех денег не заработать. Она берётся за любую работу, не считаясь со своими слабостями, которых, в общем, и немного, но всё же они имеются. Хочет всего и сразу, но не знает, что именно желает в этой жизни и от этой жизни. Бесстрашно бежит вперёд сломя голову, но не оглядывается, потому что до дрожи в коленках боится. Чего? Известно только ей. Упрямо твердит, что нуждается только в деньгах, но даже не знает, куда эти бесконечные суммы с n-ным количеством нулей потратить. "Это моя свобода", - произносит своим приятным обволакивающим душу голосом, и вправду веря в свои слова, также заставляя верить окружающих в это, но не меня. Я не верю в эту иллюзию, ведь я - гений, а гениям нельзя вестись на эти уловки с подсознанием и прочим. А вот она уже давно стала невольной птицей в клетке из собственных фантазий и принципов, вырваться из которой не может и не хочет. Когда-нибудь она захлебнётся в этом круговороте бесконечной фальши. Когда-нибудь она потянется к выходу, но не найдёт его, потому что слишком поздно. Но, не подумайте, принц волнуется не за неё, а за то... За то, что никто не сможет заменить её. Она правильна в своей неправильности, как бы глупо это ни звучало. С её уст даже самый бесчеловечный поступок, даже самый глупый вывод звучит так, словно это правда. Правда всей жизни. Правда правд. Порой я недоумеваю, откуда столько уверенности в её словах и действиях внешне, тогда как внутри она уже давно ни в чём не уверена, тогда как она уже давно потеряла границы реальности и собственной лжи, тогда как она сама потерялась в себе, упорно стараясь скрыть свои слабости и... себя. Да, она видит самые запутанные, самые ужасные и смертоносные чужие иллюзии, но… Но не может разглядеть собственные, которые плотной завесой тумана окутывают её мысли, подменяя на нечто более холодное, нечто более расчётливое и так походящее на "взрослое". Каждый раз, мимолётно слушая её суждения или видя её действия, я чувствую себя не в своей тарелке, словно я попал в её иллюзию и теперь слышу хруст и хриплые подавленные вскрики. Её вскрики. Режущие слух. Пронизывающие до мозга костей. И хруст. Противный, глухой и звонкий - одновременно, эхом отдающийся в черепной коробке. Так ломают людей. Она - истинный туман, просачивающийся сквозь пальцы, стоит только попытаться её удержать. Ей делали бесконечное число предложений с тех пор, как было сломано проклятье аркобалено, но каждый раз она растворялась на следующий день, словно и не было её вовсе. Она хочет быть самостоятельной, этакой льдинкой, но вновь и вновь ищет тепла, чтобы вновь раствориться, получив необходимое. Вновь став привычным туманом. Она не привязывалась, для неё это была всего лишь игра. Игра в чувства, - ведь это так просто, - но, сама того не желая, привязывала к себе, причём так, что у её поклонников зарождалась зависимость. Зависимость от неё. Она не была каким-то дешёвым наркотиком, который можно было купить за столь жалкую единицу, как деньги. Она уходила и не возвращалась. Навсегда. И это было неизбежно. Уж я-то знал это точно, ведь частенько мне приходилось подчищать за ней концы. Не скажу, что это не доставляло мне удовольствие. Принцы не лгут. Я выворачивал наизнанку её бывших. Вынимал всё ещё тёплые внутренности, которые тут же теряли смысл в своём обобщении. Вонзал нож в самое сердце, прокручивал его, разбрызгивая алыми капельками кровь. Своими тонкими и изящными пальцами впивался в органы, ощущая то, насколько легко их можно раздавить, превратив в непонятное красное месиво. Я чувствовал столько удовольствия, сколько не получал и при большем количестве тел. Это не поддаётся описанию. Ни один писателишка не сможет поведать вам о том блаженстве, что я испытываю, когда держу размозжённые органы, о том, с каким упоением наблюдаю за медленно угасающей жизнью в глазах, где мгновение назад теплился настоящий страх. Она любила загадки. Точнее, она сама была загадкой. Единственной загадкой, которая стала для меня неподдающейся решению. Она всегда была рядом, сражалась бок о бок, доверяла свою жизнь и защищала мою. Однако всегда находилась на расстоянии, соблюдая эту пресловутую субординацию, которой никто и никогда не придерживался в Варии. Мне всего лишь раз довелось оказаться с ней рядом. Слишком близко. Опасно близко. А принц, как известно, любит опасность. Как бы глупо ни звучало, но я попался. Попался, словно мотылёк, летящий на огонь, чтобы лицезреть всю красоту того, что ему не следовало видеть, что он увидит самым последним. Я увидел её глаза. Глаза, полные того, что нельзя передать всеми словами. Не знаю, может это особенность всех иллюзионистов, как говорит Скуало, но в её глазах я увидел совершенно иной мир. Не утопию, не ад. Просто мир, где я бы с удовольствием оказался ещё раз. Это было всего лишь мгновенье. Жалкое и фатальное мгновенье. Единственное. Больше она не позволяла мне приближаться к себе, но и не избегала. Она ведь всё же не смазливая дурочка, она - офицер Варии. Хрупкая и сильная. Неуверенная и властная. Убегающая от себя и рвущаяся вперёд в неизвестность. Свободная в своей золотой клетке из условностей. И такая... такая Мармон. - Бел! - в очередной раз зовёт Туман Независимого отряда убийц этого незадачливого монарха. - И долго ты там намереваешься стоять? - Ши-ши, не отвлекай принца от великих дум, - привычно шелестящим голосом отмахнулся Ураган Варии, проходя вперёд. - Взяла, что хотела? - Взяла, - на мгновение улыбка тронула уголки её губ, когда она посмотрела на бумажный пакет с цветными завитками, но в следующую же секунду иллюзионистка взяла себя в руки и сделала всем привычное выражение лица. Немного уставшее и холодное. - А ты не вздумай даже заикнуться кому-нибудь о том, где мы были сейчас, не то припомню все твои счета, и не рассчитаешься. - Ты и твои мелкие делишки не стоят и толики внимания принца, - отворачиваясь от девушки и шагая в нужном направлении, спокойно, но с некими тонкими нотками раздражения ответил на угрозу Бельфегор. Ребёнок же, что поделаешь. Остаётся только нянчиться с ней, но даже Мармон когда-нибудь придётся расплачиваться по счетам, а, как известно, принцы дёшево не берут. Бельфегор возьмёт своё. Возьмёт самое дорогое, что есть у иллюзионистки. То, что она бережёт как зеницу ока – свои чувства – её сокровище, а будущие короли всегда с особой заботой берегут редкие драгоценности.