Гаррош и Вован Джапан собирались жарить морковный пирог, но отжарили самого Вована...

      Владимир Домогацкий уже второй год живет в этой проклятой петушиной квартире 666. Говорят, что время лечит, но только не раны Вована. Он до сих пор не может смириться с этой ужасной утратой – он не просто потерял свою прежнюю жизнь, он потерял частицу себя. Он теперь Вован без Джапана, как Анус без Дрануса, как Егор без Летова…       Проходят дни, недели, месяцы… Каждый день становится все больше похож на предыдущий. В голове нет ничего, кроме гулких голосов призраков прошлого, которые эхом раздаются в голове Вована. И ничего больше не способно обрадовать его – ни солнце за окном, не пение весенних пташек, ни зеленая травушка родины нашей православной… Можно избить бабку на улице, наорать на свою маму, можно рвать и метать в разъедающей нутро агонии, но прошлое не убьешь. От своих новых грехов, совершившихся от тяжести предыдущих, в надежде заглушить их рев, не были способны затмить прошлое, а наложились на них, сделав их еще громче. Вован страдает. Вован сходит с ума…       Вован смотрит на себя в зеркало. «Кто я» - вопрошает он. Он лишь тень своих прошлых заслуг. Так рано он все приобрел, так рано он все потерял. Свалился в пропасть, в бездну всепоглощающего небытия.       Однажды утром Вован решил приготовить морковный пирог. Ну, знаете, разбавить свою серую рутину. От этих бесконечных рефлексий уже хочется блевать. Когда Вован готовил, он любил представлять себя анимешной девочкой. Конечно, он никогда никому об этом не рассказывал, и это его мучило изо дня в день. Хорошо, что живя в полном одиночестве, он может потакать своим желаниям. Вован надел черные шерстяные чулочки на ножки, потому что в доме было холодно, черно белое кружевное платьице, кошачьи ушки на голову и баттплаг в форме кошачьего хвостика сами знаете куда, и отправился на кухню. Продуктов для морковного пирога он купил вчера.       Только он собрался начать готовить… Звонок в дверь! Бздынь! «Кто же это мог быть?», - думает Вовчик. К нему никто не ходил уже долгое время. Может это налоговая инспекция, или ФСБ? Может тогда не открывать?       Мысли съедали Вованчика, но любопытство съедало его еще сильнее. Он решился открыть дверь. Там стоял большой, статный коричневый орк с букетом роз. - Вы ошиблись… - сказал Вован незнакомцу. - Нет, я не ошибся... – сказал в ответ орк. – Букет – тебе… - Мне… Мне никто никогда не дарил таких прекрасных букетов… - смутился Вован, робко прижимая неожиданный подарок к груди. - Можно поинтересоваться, что Гаррош Адский Крик забыл в моей затхлой петушиной квартире 666? - Решил просто навестить тебя… Я знаю, у тебя давно не было гостей, захотел скрасить твое одиночество. Я не забываю старых друзей. Я с твоим папой воевал в Афганистане. Хороший был мужик, и сын у него хоть куда. Ну так что, пригласишь старого приятеля войти? - Да, проходи… Но у меня тут не убрано. Да и угостить тебя нечем. Я был совсем не готов к такой визиту… - Это ничего.       Вован провел Гарроша в гостиную. Боже, как же неловко! Гаррош Адский Крик увидел меня в ЭТОМ. Вован весь раскраснелся от смущения, прикрыл лицо рукой, отвел взгляд. Этот коричневый орк такой чудесный! Без напоминания пришел, без повода подарил цветов… Какой галантный, вежливый молодой орк. Хорошо, что в нашей России до сих пор остались такие орки. Я определенно должен угостить его своим пирогом! - Гаррош, ты не против посидеть в компании телевизора и книг… Понимаешь, мне надо доделать морковный пирог, чтобы я мог тебя им угостить, - томно проговорил Вован, ставя цветы в вазу. - Конечно, я подожду столько, сколько потребуется, – улыбнулся орк.       Гаррош обратил внимание на задорный хвостик из-под юбки Вовчика, который раскачивался то в ту, то в другую сторону, в такт виляния ягодиц Вована Джапана. Крупные ладошки орка вспотели, он не мог отвести взгляд от аппетитного тела Владимира. Хищными глазами он смотрел вслед уходящему Вовану. «Не дело это – сидеть без дела» - подумал Гаррош и пошел вслед за этой похотливой кисой.

***

- Гаррош! Что ты здесь делаешь, я же просил подождать в гостиной! У меня тут такой беспорядок, я не хочу, чтобы ты его видел! - Я пришел помочь,… Что ты делаешь, Вован? Чистишь морковь?       Гаррош прижался к Вовану сзади, приобняв его. Он нежно взял Вовчика за ручки и начал чистить морковь вместо него.       Вован слегка опешил, но не смог этому воспротивиться. Он такой большой и такой сильный, его твердые мышцы на торсе, пресс упирались в него, его крепкие руки прижимались к его телу. Очевидно, он вспотел, от него несло потищем, но что-то в этой вони привлекало Вовку. Такое ощущение, будто бы он нюхал это целую вечность. В голове промелькнул образ его мощного пениса. Что! У Вованчика не должно быть таких мыслей в голове. Ему всего лишь нравится одеваться в женщину, а не быть ею… Прочь, прочь из моей головы, коварное гомосексуальное желание, совращающее его, манящее его на сторону зла. Он пытался изо всех сил не представлять пенис, но он никак не выходил из его головы. ПЕНИС! ПЕНИС! ПЕНИС! Что ему с этим делать!       Вован так усиленно старался не думать о пенисах, что у него в трусах образовалось напряжение. Кажется, он не может удержать своей стояк. «Боже, да как же это неловко! Надеюсь, Гаррош этого не заметил!»       Гаррош заметил. - Оу, а что это у тебя там торчит? – поинтересовался Гаррош. - А что это там у тебя такое длинное упирается…, - выдохнул Вовчик. - Сейчас ты все узнаешь, Вован Джапан… Сейчас ты все узнаешь…       Гаррош Адский Крик, как это ему и полагается, разорвал стояком штаны. Уже в третий раз. Сколько можно.       Гаррош резко развернул Вована и вставил ему в рот. На самом деле в план Гарроша не входило закончить дело на минете, он просто хотел обмокнуть член в какое-нибудь влажное местечко, чтобы потом лучше входило в черный ход.       Личность Вована раздробилась на две половины. Первая твердила ему: «Не будь пидорасом, будь мужиком, альфачом, не позволяй этому наглому орку себя опустить»; вторая, более благоразумная говорила: «Тебе же нравятся члены, чего ты стесняешься, возьми у него этот большой жилистый хуй себе в рот, и соси, как последняя шалава.» Он все равно бы отсосал, потому что Гаррош был в три раза крупнее, чем он, но дело не в реальности, а в голове. Самое главное, что происходит у тебя в голове, как ты сам на это смотришь. И Вован не знал, как ему на это смотреть. Он закрыл глаза и заглотнул этого удава в себя целиком так, что он проходил через все горло. Странное похотливое напряжение прошло по его телу, воспротивиться этому желанию, как он не хотел, он не мог. Не контролируя своей собственной руки, он стал себе надрачивать. «Кем я стал! Пидорасом! Голубым гомосексуалистом! Петушарой! Содомитом! Глиномесом! Сосисочным повелителем!» - Вовчик, ну ты чего. Тебе рано мастурбировать, мы еще только начали. Убери ручки, давай, убирай ручечки то свои, ладошки свои грешные, - покровительственно тепло стал говорить Гаррош. – Давай, не нужно мне отсасывать, я тебе сейчас вставлю.       Гаррош поставил Вована Джапана раком и задрал юбку. Ой, а во входе то в пещеру стоит небольшое препятствие, надо его вырвать! Вырвать с корнем! - АААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!! – вздохнул Вовочка.       Гаррош вырвал баттплаг и отшвырнул его в сторону. - Ты зря это сделал… Я вчера выпил просроченное Нескафе. Ну, знаешь, этот быстрорастворимый кофе, который, оказывается, может просрочится. Я вставил это, чтобы не вытекало… Затычка в бочке... - Ничего страшного, я люблю сосиски в шоколаде… - ухмыльнулся Гаррош. – Вообще у тебя это очень кстати, это мой любимый деликатес. Где там у нас завалялась морковка… Ммм?       Гаррош Адский Крик подобрал морковку и обмакнул ее в вытекающее содержимое. - Ммм… Делишес…       Вкуснотища! Гаррош, как истинный гурман, немного надкусил морковку, чего хватило для того, чтобы насладиться ее потрясающим вкусом. И, разумеется, не сразу проглотил. Кто же сразу глотает? Сначала обсосал ее в левой щеке, затем в правой щеке, потом положил и пососал ее под язычком, смакуя все ее соки. Он причмокивал губами, чтобы распределить содержимое по всем вкусовым рецепторам. Затем второй, и третий кусочек. Это был как знаменитый итальянский сыр – быдло плюется, а настоящим ценителям приходится по вкусу. Жаль, что морковка была всего одна, чтобы покушать еще, надо было оторваться от основного на данный момент занятия – совокупления с Вованом Джапаном.       Теперь пришло время для главного блюда – сосиски. Змей Гарроша скрылся в канаве Вована. Входило легко, как будто балерина, скользящая по льду. Подобные обстоятельства были только на руку. Разве может балерина скользить по асфальту? Или по грязной луже? Для этого нужен лед, а для удава Гарроша нужен был понос. Туда-назад, туда-назад, искусно, быстро, гладко, ловко входил и выходил Гаррош. Для этого нужно было максимум отдачи, максимум наслаждения, максимум мастерства. Как балерина, уже много раз упомянутая, вытворяющая невообразимые приемы на льду, как художник, водящий кистью по холсту, как хрупкая, маленькая девочка на Шаре, Яни из Тургора, танцующая на этой сложной поверхности, полностью сосредоточенная на своем деле. Гаррош кончил.       Подзалупный творожок вытек из дырочки Вована Джапана. Вован, кстати, успел кончить за это время уже раз пять. Он ни разу так много не кончал за раз, ни с одной женщиной. Вова, может все-таки стоит усомниться в своей ориентации и принять себя таким, какой ты есть? - Гаррош, ты просто… Ты просто crazy… - выдохнул Вован, и слизал в знак благодарности остатки шоколада с елды Гарроша Адского Крика. Он никогда не был настолько удовлетворен. - Ты тоже просто не повторим, Вован. Я тебя люблю…