Я. Изгнанник.

Здесь, на вершине Телредора, мы ощущали себя в безопасности. Но глядя вниз на грибные заросли, мне вспоминаются времена, когда затхлое болото было прекрасным морем. Я был счастлив, глядя на то, как корабли уплывают вдаль или швартуются у городской пристани, обмениваясь ящиками с провизией. В мирные времена мы могли позволить себе далёкие морские путешествия, перевозки между поселениями и активную торговлю. Тогда нам казалось, что долгожданный мир, наконец, достигнут, и Пылающий Легион никогда больше не найдёт нас. Ночью на поверхности морской глади отражались тысячи звёзд с тёмного небесного полотна – я сидел с товарищами на песчаном берегу среди небольших грибов, позволяя себе вино и душевные разговоры. Воспоминания о мирных временах вызывают у меня мрачную улыбку при осознании, до чего мы дошли теперь. - Выживаем. Бежим от смерти. Некий дреней незаметно подкрался и заговорил со мной, будто прочитав мои мысли, как бы отвечая им. Он вытащил меня из глубоких воспоминаний о прекрасном, чем я оказался недоволен. Я посмотрел на него многозначным взглядом, изучая черты лица. Воин был мне незнаком, хотя я прошёл не одну битву со многими бойцами. Он не посмотрел на меня в ответ, предпочитая изучать далёкую синюю дымку Зангартопи. Из любопытства я посмотрел туда же, но не увидел ничего, кроме проносящихся в воздухе колоний грибных люминесцирующих спор, переливающихся различными цветами. - Я слышал от алхимиков, что яркие краски спор Зангартопи привлекают разных существ. Попадая в них, споры переносятся по всему болоту, обеспечивая себе распространение. Я не понимал, зачем он говорит мне об этом. Возможно, пытается начать беседу с нейтральной ноты. Только я совершенно не желаю быть участником какого-либо разговора. Я пришёл сюда, к балкону, нависающему над многометровой пропастью, чтобы уединиться. Выждав паузу, мы, наконец, встретились с ним взглядами голубых глаз: - Необычное место. Рай для исследователя. - Ад для путника. Я ответил хмуро и резко, не поддерживая его мысль. Как это затхлое болото могло быть хоть на толику привлекательным? Земля под копытами ощущалась шаткой, жидкой или студенистой. Ловушки ждали повсюду: покрытая мхом земля могла запросто оказаться не тем, чем являлась: при каждом неверном шаге стоило ожидать провала по пояс в тину и грязь. Споры были «приятными глазу блёсточками», но не стоило поддаваться на их чарующий внешний вид. Большинство грибов Зангартопи - паразиты, чьи споры закрывают воздушные ходы организма и медленно убивают незадачливого путника, прирастая к плоти внутри. Они только рады образовать колонии в открытых ранах, которые в условиях влаги и затхлости естественным путём заживали едва-едва. Внизу воздух был влажным и неприятным. Выйдя из Награнда в Зангартопь, можно ощутить лёгкое удушье и резкое желание вернуться обратно в зелёные угодья под голубое небо. Но здесь, в Телредоре, на вершине гигантского гриба, который начинался с некогда морского дна, воздух казался чище и приятнее, чем снизу – лёгкая прохлада, сопровождающаяся не слишком навязчивым грибным запахом. - Почему Пророк привёл нас именно сюда? Я промычал себе под нос, не надеясь, что стоящий рядом воин меня услышит. Но я ошибся в этом. - Телредор был маленьким островком посреди зангарского моря. Мы были окружены тоннами воды, а орки едва ли сильны в кораблестроении. Мне не требовались его объяснения. Я прекрасно знал географию Дренора, которая была изучена дренеями со дня прибытия вдоль и поперёк. Хоть мы и не совались официально в запретные земли, занятые иными формами жизни, но разведка в лице рангари делала своё дело. Я всё прекрасно понимал, хотя из раза в раз спрашивал себя: почему мы все здесь? Мои попытки выговориться о наболевшем не прекращались до сих пор. - Дренор умирает. Водоёмы иссыхают. И море стало болотом. Время Дренора подходит к концу. Может, нам следует смириться и принять неизбежное? Я продолжил мысль своего «собеседника», угрюмо глядя вниз, съедаемый тревожными мыслями. Спустя секунду я пожалел о сказанном, поняв, что поддался внутреннему гнёту. - Где ваша надежда, Воздаятель?! – грубо надавил воин, - Разве этому нас учит Свет Небес? Наару? Я бросил свирепый взгляд на юношу. Моё лицо всем естеством выражало свою неприязнь к услышанному. «Как мальчишка смеет учить меня пониманию Света», мысленно выпалил я. Я нахмурился так сильно, что надбровные дуги едва не сжимали нижний кончик твёрдой лобной пластины на моём лице, доходящей до переносицы. «Воздаятель… Воздаятель», не выбиралось у меня из головы. - Я лишился своих регалий уже давно. Даже если ты знал меня когда-то как Воздаятеля Кронсаара, то забудь об этом. Сейчас я никто. Обычный беженец, как и все прочие, приходящие в Телредор. Тот дреней посмотрел на меня с удивлением. Видимо, он и правда когда-то слышал обо мне – не спорю, я принимал участия во многих важных битвах с орками и демонами. Быть может, он видел меня там. Но я не видел его, пока крушил кости зеленокожих монстров каронитовым молотом. - Почему? Разве Воздаятели могут быть «бывшими»? Мальчишка не отступал от своего. Он явно не понял первого намёка. - Никто не принуждал меня к войне. Моим выбором было потратить тысячи лет жизни на защиту нашего народа. И моим выбором стало снять с себя полномочия воителя Света. Я пытался не отвечать конкретно на его вопрос, но моя уловка, видимо, не сработала: - Это не ответ. Я видел вас там – при осаде Шаттрата. У южных ворот, когда наступали орки, вы... Мои руки, перетянутые крепкими мускулами, едва не схватили его за грудки. Лицо исказилось гримасой злобы и ненависти, которую я в своём уме вовсе не хотел бы рушить на незнакомого мне юношу. Но сейчас здравомыслие внезапно испарилось. - Замолчи! Не говори об этом. Я не хочу даже слышать! Я сказал это громче, чем хотел бы. Мой голос прозвучал, будто удар молота о наковальню, и ошарашил паренька. Но я вовремя опешил, взяв себя в руки. Моё сердце забилось быстрее, взгляд забегал из стороны в сторону, а лицевые отростки задёргались, будто в панике. Мне была неприятна даже мысль о том, чтобы прокрутить в голове череду событий при битве за Шаттрат. Руки немощно повисли вниз; я стал выглядеть не как ветеран множества войн, а как жалкий старик, медленно сходящий с ума из-за пережитого. На лице юноши застыл испуг - я только что опустился в его глазах ещё ниже. Но почему-то, в сердцах, меня это не волновало. - Я не хочу даже слышать… Я повторил свои слова снова, ещё раз попытавшись донести до собрата мысль, но уже тихим и уставшим голосом. - Простите, - он, однако, проявил понимание и не стал злиться на мою секундную слабость, - Я не подумал. Я сделал глубокий вздох и постарался привести мысли в порядок, успокоить трепещущее сердце. Покачав головой, я отмахнулся, дав понять, что всё в порядке и больше не желаю говорить на подобные темы. Мой взгляд вернулся к далёкой синеве Зангартопи. Мне нужен был покой и тишина, которые так сложно найти в нынешние тяжёлые времена. Парень понял это и без лишних слов удалился, оставив меня одного. Я не стал сопровождать его взглядом. Стояла ночь. Многие уже спали. Беженцы поступали отовсюду, мест хватало далеко не всем. Дренеи ложились отдыхать прямо на грязных и холодных деревянных дорожках поселения, по которым ходят жрецы и анахореты, прилагая большие усилия для исцеления больных и раненых. Детям отдают самые тёплые и лучшие места, пока старики довольствуются твёрдыми каменными или деревянными уголками без одеял и подушек. То же касалось и еды с водой. Был ли хоть один шанс на выживание? С этим вопросом на устах я посмотрел в небо, словно желая там увидеть ответ и спасение – как пару десятков тысяч лет назад, когда с небес Аргуса сошло сияющее Светом чудо, сотворившее лишь одной мыслью волшебный ковчег, который мы назвали Генедар. Но ответа, как и за последние годы, не последовало.