Малиновый отблеск заката

Я всегда просыпалась раньше тебя, но сейчас, ночью и в холодном поту я распахиваю глаза и понимаю, что тебя больше нет со мной рядом.

*** Утро. Милое тихое утро милого и тихого японского городка. Я рассматриваю фотографии, висящие над кроватью, и закидываю ноги на стену, словно мечтательный ребёнок, и смотрю на тебя. Ты сопишь, как тот маленький ёжик, которого мы однажды видели в лесу, когда жили в Европе, ты тогда ещё боялась двинуться, чтобы его не спугнуть, и одними лишь губами просила меня: «Амели, сделай фото, пожалуйста». Твоими пухлыми розовыми губками с заострёнными верхними кончиками. Прекрасные! О, а вон и то фото, висит на кнопке под самым потолком, откуда мягкой лоснящейся тканью свисает балдахин. Я помню, как ты говорила мне в детстве, что хочешь такую кровать, чтобы как у принцессы — с фиолетовым тюлем с четырёх сторон, чтобы действительно чувствовать, будто ты наследница престола какого-то замечательного государства. «И ты, Амели, ты ведь придёшь ко мне на ночёвку, когда родители купят такую, правда? Придёшь же?», — воркуешь ты под самым моим ухом, улыбаясь и сверкая на солнце рыжими волосами. «Конечно приду, как ты могла подумать обратное?!», — наигранно-обиженным тоном изрекаю я, после чего показываю тебе язык, а ты смеёшься. Я всегда любила твой смех, он всегда звучит так бархатно и разливисто, будто бы кто-то льёт дорогое вино в бокал для любимого человека ранним-ранним утром, когда ни тот, ни другой ещё не ложились и провели всю ночь в бессмысленных и глупых, но таких тёплых беседах друг с другом, а на фоне звонит церковный колокол, оповещая о начале утренней молитвы. А может быть не так, но в чём я точно уверена, твой смех — лучший из тех, что мне когда-либо доводилось слышать. Да, уж насчёт этого я не сомневаюсь, никому не дам сомневаться. Оу, я думала, что потеряла это фото. Совсем забыла, что ты повесила его сюда, Клио. Улыбаюсь, знаю, что говорю сама с собой в голове, но ты морщишь носик во сне, будто бы слышишь мои мысли, очень мило. Ты всё делаешь мило, ты чудесная! На этом фото я в форме на корабле. Боевая подготовка на всякий случай, я на неё ходила. Это фото сделано, когда я сдавала рапорт какому-то скряге с наградой со времён Четвёртой мировой. Мерзкий старикашка, он раздражал меня и всегда чванился своим орденом перед нами, хотя на войне толком ничего и не сделал. Тогда я провалилась, потому что думала о тебе, да что там, я постоянно думала о тебе, когда была там. Не знаю, как я вообще продержалась этот месяц, но потом терпеть стало невмочь, и я сбежала. Натворила кучу всего, и меня выдворили на Землю, и всё только ради того, чтобы увидеть эти переливающиеся сиреневые глаза, пленившие всё моё существо ещё тогда, когда нам было пять: ты, в миленьком бирюзовом платье с розовым бантиком на поясе, подошла ко мне и протянула ручку в надежде познакомиться. Я не зря добиралась, я знала, что ты здесь, ведь катастрофа грянула, когда мы уже здесь освоились. И вот, спустя столько времени, я снова могу лежать рядом и смотреть на моего мирно спящего рыжего ангела и знать, что такое счастье. Солнце заходит за горизонт, окрашивая небо в алые и малиновые оттенки, горит большим спелым нектарином, как те, что мы с тобой ели прошлым летом на отдыхе, у меня тогда ещё плохое настроение было, помнишь? А ты тогда взяла дольку апельсина и сделала себе цитрусовую улыбку, и от этого зрелища я улыбнулась и поцеловала тебя в лоб. Нет, ты, наверное, не помнишь, но ничего, ведь я помню и расскажу тебе потом, а ты засмеёшься, сожмёшь мою руку и назовешь лучшей. А пока ты лежишь рядом со мной с закрытыми глазками и смотришь уже, наверное, седьмой сон. Ты так хотела посмотреть на закат сегодня, но жутко устала, бедняжка. Нет, не стану я тебя будить ради такой мелочи, Клио, не стану, мы успеем ещё не раз посмотреть на закат вдвоём, а ты отдыхай, тебе нужно. А потом ты проснёшься, когда я уже лягу, разбудишь меня и вскрикнешь: «Амели, ну я же просила тебя разбудить! Я так хотела посмотреть вместе на закат с балкона, а потом фильм!», а я лишь улыбнусь и скажу: «Прости, милая, но у тебя была такая замечательная улыбка во сне, я не хотела нарушать твои чудесные сновидения». Ты вздымишь грудь и сложишь под ней руки, подняв кверху свой маленький курносый носик и хмыкнешь, отвернувшись от меня, потом вытянешь свою элегантную тонкую ручку, и я сама подставлю лоб для щелбана. Ты всегда даёшь их слабо, потому что любишь, а я никогда не уворачиваюсь, потому что люблю. Ну, а пока я ложусь. Быстро приняв душ, я переодеваюсь и ложусь рядом с тобой и обнимаю, укрывая одеялом, и отключаюсь с улыбкой, зная, что завтра у нас будет всё хорошо, моя дорогая, любимая Клио. Я никогда не вижу сны. Как только я засыпаю, то оказываюсь в непроглядной тьме, погрязаю в ней, липкой и обжигающей даже, кажется, не снаружи, а изнутри. И безмерное, безграничное спокойствие. Нет, мне никогда не снятся сны, но во время, пока я нахожусь в этой успокоительной тьме, я особенно уделяю внимание своему чутью. Как и сейчас. Твоя любовь видится мне кораллово-сиреневыми и жёлтыми кругами из волнистых линий, это делает меня счастливой. Но не сейчас… Теперь я вдруг вижу огромного масштаба взрывы кислотных цветов, не мягких, как обычно, а режущих глаза синих, зелёных и ярко-красных брызг какого-то ядерного страшного вещества. Что это? Моё тело сковывает...... Я..... слышу..... Я НЕ МОГУ ДВИНУТЬСЯ! Чувство сильнейшей тревоги разрывает моё сердце, но я не могу открыть глаза, я слышу возню, слышу скрежет по металлу, но не могу двинуться. Вырываюсь. Дёргаюсь. Я в реальности. Я всегда просыпалась раньше тебя, но сейчас, ночью и в холодном поту я распахиваю глаза и понимаю, что тебя нет со мной рядом. Сердце неистово колотится, кажется, я потеряю сознание, и вдруг...... Крик. — АААМЕЛИИИИИИ!!! Треск. Мерзкий булькающий звук. Я не помню, как я выскочила, но знаю, что через балкон. Мы жили на втором этаже. Не помню, откуда у меня появилась эта труба, всё размыто, я не помню ничего. А потом передо мной отказывается вспаханное трубой тело какой-то ужасной серой зубастой твари, принявшее бесформенное очертание и бьющееся в последних конвульсиях. Оно истекало кровью и слюной, но, что самое страшное, у него из пасти текла не только его кровь. Я со страхом оборачиваюсь и вижу тебя. Тебя, лежащую на острых мелких камнях. Кость торчит из ноги в расколотом состоянии, рука неестественно вывернута в обратную сторону, а из шеи фонтаном брызжет кровь. Ты поднимаешь на меня свои прекрасные, цвета фиалки глаза, легко улыбаешься и...... прекращаешь дышать. Я не помню, как долго я сидела возле твоего синеющего тела и рыдала. Может два часа, а может шесть. Я смотрела на твоё лицо. Оно побелело и больше не светилось обычным здоровьем, на нём были заметны сизые венки, особенно на веках. И несмотря на холодную бледность, на твоём лице сияла прежняя милая и любящая улыбка. Я кричала и плакала над тобой, как не плакала ещё никогда. Тихий спальный район стал из-за меня ужасающим местом. Это самая ужасная ночь из всех на моём веку. Я была запачкана твоей кровью, и мне никогда её не отмыть. Нужно было просто разбудить..... …ведь ты всего-то хотела посмотреть вместе со мной на закат…