Голодные игры

Габриэль Нуар озадаченно смотрел на телефон, где высвечивалось сообщение от Азирафаэля: «Сегодня в особняке *** бал-маскарад рая и ада. Приходи». Для ангела было не совсем очевидно, зачем две конторы теперь начали сотрудничать, да ещё и так тесно. Однако это было первое настолько масштабное мероприятие. Раньше всё ограничивалось рассылкой методических видеокурсов от Михаила. Но вот никогда не было, и вот опять. Бал-маскарад. В мире людей ангел существовал с 1898, умерев в 1933 от передозировки наркотиков и неизвестно каким образом вообще попав к воротам Рая, где ему сказали что-то в духе: «Ангелов на Земле мало, ты только оттуда, вот и послужи добру». Выдали крылья, брошюрку по пользованию чудесами и выдворили с Небес. Впрочем, сейчас это уже казалось давним и даже смешным. Знакомый со многими интересными вещами в мире людей, Нуар решил прийти в костюме Грандмастера из серии фильмов «Тор». Ну а что? Модно, не заезженно. Потратив пару чудес на создание костюма, чтобы он не сильно подчёркивал едва выступающий животик, и на осветление чёрных кудрей до серебристо серого, ангел решил, что кудрявый Грандмастер — не самый худший вариант. Поэтому, взяв золотисто-голубую маску, поспешил в особняк. Опоздание было бы дурным тоном. Спустя какой-то час Габриэль оказался в нужном месте. Подведя глаза и нарисовав характерную полосу на подбородке, ангел направился в зал. Там оказалось полно народа: ангелы и демоны всех чинов прохаживались, встречая друзей и знакомясь с новыми. Нуар вздохнул. Зачем он вообще сорвался на СМС Азирафаэля? Настолько невыносимо было сидеть в своём баре? Возможно. Жажда приключений проснулась некстати. Зал наполняла приятная музыка, люди стояли небольшими группами с бокалами шампанского и мило общались, рядом то и дело проходили симпатичные официанты с подносами шампанского, более крепкого алкоголя и небольшими закусками. Успев поприветствовать коллег и опустошить три бокала шампанского, ангел внезапно ощутил тёмную ауру и стремительно обернулся. Это был Голод, один из Всадников Апокалипсиса. Нуар поморщился. «Только Всадников не хватало, — подумал он. — Надеюсь, никаких аномалий здесь не случится…». Перед глазами ясно стояли картины Второй мировой, когда Всадники ходили почти не скрываясь среди смертных. Да и потом… Голод же, оглядывая девушек в платьях самых разных фасонов и цветов и мужчин в пиджаках с бабочками и галстуками, наткнулся на знакомую фигуру. Мужчина оценивающе, а возможно с презрением (этого Всадник не смог различить), смотрел на него. Недолго думая, Соболь, сказав подруге, что отлучится ненадолго, развернулся и направился в сторону мужчины. — Привет, Габриэль, рад тебя видеть, — улыбнувшись уголком губ, поприветствовал мужчина, слегка обнимая, — как тебе тут? Нуар окинул подошедшего медленным взглядом подведённых голубым металликом глаз и усмехнулся. — Всадник, — с наигранностью он отвесил лёгкий поклон. — Так и знал, что ты приложил руку к местному меню. Мы не виделись с… 1946 года, кажется? Интересные времена были тогда… С Габриэлем Всадник и правда давно не виделся, о чём мог только жалеть. Ангел был чертовски хорош собой и умен, просто чудо какое-то, хотя на то он и ангел. Хоть та неделя в сорок шестом и была давно, но их с ангелом беседы были довольно увлекательны. Усмирив собственные способности сейчас, Голод заметил, что Нуар заметно расслабился, а его глаза начали лукаво блестеть. — Смотрю, ты уже успел выпить, — мужчина усмехнулся и оглядел его с головы до ног, отмечая, насколько тому шёл костюм. — Я бы тоже не отказался от вина, быть может, составишь компанию? — Всадник приглашающе протянул руку. — Хммм… — протянул тот задумчиво. — Интересное предложение. Вообще неплохо. Я сюда пришёл развлечься, так что если ты не будешь использовать эту жуткую ауру, то я не прочь провести время с тобой, — на этих словах Габи подмигнул. Всадник развернулся, подходя к ближайшему официанту с аккуратной чёрной бабочкой и подносом в руках, на котором стояли бокалы с мартини. Взяв два, мужчина вернулся в приятное общество ангела и протянул ему один из них, игриво улыбаясь. — Ничего не обещаю, но я очень постараюсь, — Голод тоже слегка подмигнул. Ангел поморщился, увидев содержимое бокала, но принял его и, пока никто не заметил, поменял содержимое на красное вино. Всадник усмехнулся, заметив, как изменилось содержимое бокала. — Прости, Габри, я бы с удовольствием принёс тебе вина, но, боюсь, тут кроме шампанского и мартини «легально» не достать ничего, — улыбаясь, сказал тот. — А я, как ты мог заметить, не ангел, в отличие от некоторых, и чудесить вино, к моему сожалению, не могу. Мужчина поправил галстук, немного ослабляя его, и расстегнул клетчатый пиджак, что так хорошо сидел на нем. Не то чтобы он был фанатом всех этих земных штучек, но дорогой алкоголь, элитные автомобили и, конечно же, отличные костюмы, которые были его гордостью, вполне можно считать его слабостью. — Что ж, за встречу, — улыбнулся Габриэль и отпил. На краю бокала остался едва заметный голубой след. — Что же тебя привело в этот дом? Ты, кажется, общался с кем-то, пока не увидел меня? Всадник Апокалипсиса слегка приобнял ангела за плечи. Тот и не сопротивлялся. Как-то внезапно стало всё равно, с кем именно он общается в данный момент. — Это не так важно. Была пара знакомых. Хотел попробовать найти Вельзевул, — Соболь оглядел зал ещё раз. — Но сейчас я чувствую себя вполне комфортно в твоей компании, — Голод снова игриво улыбнулся и сделал глоток мартини к которому, честно говоря, также не испытывал особой любви. — Ага… — протянул Нуар, облизнувшись. — Надеюсь, Гавриил не будет злиться за это чудо с вином, — вздохнул он. От алкоголя в голове наступала приятная мягкость. Что поделать, а пьянел ангел быстро. Правда, так же быстро трезвел, так что недостаток был, как считал он, не таким фатальным. Только он хотел прокомментировать нахождение княгини ада на балу, как кто-то толкнул его, и вино оказалось на золотистой ткани накидки. — Ох… Извините, мне так неловко, — затараторила молоденькая девушка с фиолетовыми разводами на ауре. — Ничего, дорогуша, — Габи махнул рукой, лучезарно улыбаясь. — Это не страшно. — Как только та ушла, напоследок оглянувшись, ангел вздохнул, скрипнув зубами. — Ну вот, ещё идти в уборную и пытаться спасти наряд… Ты со мной? Всадник был ошарашен резкой сменой событий, алкоголь, выпитый ещё до начала мероприятия за ужином давал о себе знать, спутывая мысли и не позволяя реагировать быстро и чётко, как это происходило обычно. Поэтому Голоду понадобилось чуть больше времени, что бы после того, как тот проводил незнакомую девушку взглядом, вникнуть в суть вопроса ангела, на одежде которого красовалось алое пятно. — Да, конечно… — переводя взгляд на глаза Габриэля, ответил мужчина, хватая того под руку и глазами ища уборную. Габриэль лишь вздохнул, мягко потянув Всадника за собой. Пришлось пройтись по лестнице и миновать два поворота — и вот они оказались в уборной. Выдернув несколько бумажных полотенец, Нуар смочил их водой и, стянув маску, принялся рассматривать пятно. — Да уж… — проворчал он, проводя по вину полотенцем. — На сегодняшний вечер останется след, дома придётся сразу постирать… — Бумага стала розоватой, и Габи выкинул её в урну, надергав ещё. Прикрыв за собой дверь уборной, Голод, облокотившись на стену, наблюдал за тем, как ангел безуспешно пытается убрать пятно с накидки. Стало немного любопытно, почему Габриэль не мог использовать свое ангельское чудо, дабы убрать злополучное пятно, но находиться с ним наедине в относительно небольшом помещении ему нравилось больше, чем задавать вопросы. Поэтому Всадник лишь игриво улыбнулся. — Дорогой, ты мог бы её снять, — последнее слово мужчина протянул со странной интонацией и хмыкнул, — я могу одолжить свой пиджак, тебе пойдёт! Габриэль скептически взглянул в отражение на Голод. — Клетчатый пиджак и одеяние правителя Сакаара? — фыркнул он. — Не, безвкусица. Но снять придётся, потому что иначе и рубашку испорчу. Ох уж этот лимит на чудеса… — уже тише пробормотал он, распутывая узел красного пояса, удерживающего накидку, и отложил его в сторону. Золотая ткань легко скользнула с плеч на неловком движении, и Габи не успел её поймать. Злясь на себя за то, что Всадник это видит, он наклонился, поднимая накидку. — Ну, как хочешь, — улыбаясь уголком губ, ответил Всадник, отходя немного назад и наблюдая за процессом. Габриэль пытался справиться с незамысловатым узлом, но коварная накидка таки выскользнула из его рук, касаясь поверхности пола. Поспешность и то, с какой неловкостью ангел поспешил её поднять, умиляли. Будто ребёнок, который хочет показать маме новый фокус, но в последний момент роняет из рук и волшебную палочку и шапку с двойным дном, раскрывая все секреты. Голод рефлекторно потянулся за одеянием в ту же секунду, что и Габриэль. По счастливой случайности им удалось не столкнуться лбами. Красного пятна на ткани было достаточно, иметь такое же на лбу не особенно хотелось. — Извини, — выпрямляясь в привычное положение, сказал мужчина. — Вообще, я не против уменьшающегося количества одежды на тебе, — смеясь и наблюдая за реакцией, продолжил он, вновь облокачиваясь на стену. Габриэль, в этот момент разглядывавший свою рубашку на предмет просочившихся пятен, вопросительно поднял бровь. — Можешь помочь мне её снять, раз так хочется, — он обернулся, прислонившись бёдрами к раковине, и искушающе улыбнулся. Нельзя сказать, что в ту неделю, когда они виделись почти ежедневно, чего-то подобного не происходило. Флирт, полунамёки… Но ангела потом отозвали, поскольку он был довольно молод по небесным меркам. Ну а потом мест для пересечения у них особо не было, да и у Соболя были свои заботы. Отогнав непрошеные мысли, Габриэль хмыкнул, чуть расставив ноги. — Так что? Всадник, склонив немного голову, наблюдал за максимально соблазнительными действиями ангела. Многие с «его стороны» отличались чрезмерной набожностью и мнимой правильностью, что порядком раздражало. С Габриэлем он был знаком довольно таки давно и не раз боролся с соблазном, когда замечал ангела в зоне видимости. Но сейчас отказываться было бы слишком трудно, а алкоголь в крови лишь подогревал интерес. Голод, подойдя практически вплотную к облокотившемуся на раковину Габри, коснулся тонкой ткани рубашки, сдерживая улыбку. — Вот, — всадник ткнул на воображаемое пятно на воротнике, — ты определенно не можешь вернуться так, придется её и правда снять, — мужчина провел пальцем по светлой коже шеи, отгибая стоячий воротник, и переключился на верхнюю пуговицу. Справившись со злополучной преградой, которая не давала в достаточном количестве насладиться соблазнительно выступающими ключицами, Голод, усмехнувшись, отогнул ворот, насколько это позволяли теперь пуговицы, любуясь. — Где?! — воскликнул Габриэль, резко повернувшись к зеркалу, пытаясь найти пятно на воротнике. Для этого ему пришлось сильно наклониться к зеркалу, которое из-за широких раковин, объединённых между собой, оказалось неприятно далеко. — Лжец, — он обиженно фыркнул, смотря на отражение Голода. Тот в ответ лишь усмехнулся сейчас так сексуально наклонившемуся ангелу и его совершенно наигранно обиженному выражению лица. Голод быстрым движением оперся о прохладную поверхность раковины, нависая и будто становясь выше. — Ничего и не лжец, — игриво усмехнулся он, — вот, сам смотри, — он наклонился, несильно сжимая одной рукой бедро, а второй расстегнув ещё одну пуговицу рубашки. Не удержавшись от соблазна, мужчина провел языком чуть выше ключиц, прикусывая тонкую кожу и оставляя едва заметные лопнувшие капилляры. Ставить засосы на самых видных местах было чем-то наподобие игры «заметят — не заметят», и ставить ангела сейчас в неловкое положение перед другими хотелось не особенно, поэтому Соболю осталось лишь любоваться алыми точками и слегка мокрым участком на коже, отстранившись. — Говорю же, определённо что-то есть, — облизнувшись, сказал он слегка хриплым голосом. Габриэль опёрся на раковину, прикрыв глаза от ощущений. Рука на бедре обжигала прикосновениями, и ангел шумно вздохнул, чувствуя, как твердеют соски и кровь приливает вниз. Язык и укусы дурманили голову, и когда Всадник отстранился, Нуар не выдержал. За его спиной распахнулись белоснежные крылья, подрагивающие от эмоций хозяина. Чувствуя, как покраснело лицо, Габи поднял взгляд в зеркало, быстрым движением облизнув губы. — Их никто не видел, кроме Гавриила… — пробормотал он смущённо. Крылья материализовались при сильных всплесках эмоций или при опасности, и за прошедшие годы кроме умерших их никто не видел. Но они же не в счёт? Всадник слегка отшатнулся назад от удивления. Ему не доводилось раньше видеть крылья ангелов, да и демонов тоже, эфирные создания почти никогда их не показывали. Огромные для этого помещения, с аккуратно прилегающими друг к другу перьями… Зрелище захватывало дух, крылья были верхом эстетики, совершенно неземные и слегка подрагивающие. Мужчина робко протянул руку, касаясь тонкого пера, и легко провел рукой по направлению роста. Они были такими приятными и мягкими, хотелось просто утонуть в этих касаниях, закутаться и не отпускать. — Они прекрасны, Габриэль, — восхищенно протянул Голод, разглядывая это произведение искусства и вновь проводя по перьям. — Как и ты. Ангел рвано выдохнул. Крылья были очень чувствительны, и прикосновение Всадника прошлось по телу электрическим импульсом. — Гооолод… — почти простонал Габи, жмурясь. — Аккуратнее… Это эрогенная зона, между прочим… — он и не заметил, как вцепился в раковину до побелевших костяшек. — Извини, — Всадник накрыл руку Габриэля своей, аккуратно обнимая того за талию со спины. Он переживал, что может напугать ангела, особенно в такой интимный момент, ведь крылья для небесных созданий были чем-то очень личным. Голод легко коснулся губами чужого плеча, переводя взгляд на отражение слегка покрасневшего от смущения херувима в зеркале. Его вид казался абсолютно умилительным и донельзя сексуальным: отогнутый воротник полурасстёгнутой рубашки, расширенные зрачки, то ли от алкоголя, то ли от возбуждения, и эти прекрасные крылья, от которых прямо таки разило чем-то святым. — Всё в порядке? — тихо и слегка взволнованно уточнил Соболь. — Да… — кивнул Габриэль, чувствуя, как мелкие перья у основания сминаются. Он поймал взгляд Голода в зеркале и принялся медленно расстёгивать оставшиеся пуговицы рубашки, заправленной в чудаковатые брюки с ещё одним красным поясом. Всё же крылья были странным предметом. Они были материальны, их можно было потрогать, ими можно было ударить потенциального врага. Но если нужно было снять одежду, то никаких проблем не возникало. …а ещё при их воплощении гораздо острее чувствовались все эмоции окружающих людей. Нуар буквально тонул в желании, плотным коконом окружавшем Голод. — Мне нравятся твои эмоции, — попытался усмехнуться он, тряхнув головой. Эмоции были слишком сильными, да и природа этого существа за спиной давала о себе знать. — Хорошо, — хмыкнул мужчина, закусывая и без того обкусанную губу и наблюдая за тем, как ловкие пальцы справляются с пуговицами рубашки. Один только вид ангела искушал на все смертные грехи, начиная, разумеется, с похоти. Тут даже волевой не устоял бы. Во взгляде Габриэля сейчас было столько разврата, сколько Голоду не доводилось видеть даже в стрип-клубах, и это невыносимо заводило. Всадник провел рукой по разгоряченной коже меж лопатками, слегка задевая дрогнувшие от прикосновения крылья. В помещении стало слишком жарко, то ли от алкоголя в крови, то ли от невыносимого возбуждения, накрывающего с головой. Мужчина развернул ангела к себе, притягивая за талию и впиваясь в губы жадным поцелуем, от которого напрочь снесло остатки трезвого сознания. Он подхватил Нуара за бёдра, усаживая на гладкую поверхность, продолжая целовать пьянящие губы, жарко дыша. Габриэль простонал в губы Голода, сжимая бёдрами его бока. Руки с наслаждением проводили по приятной и явно дорогой ткани костюма, не стремясь даже снять пиджак. Пожалуй, ему нравился этот контраст между слоями одежды Всадника и собственной обнажённой грудью. Приятное трение дразнило, медленно распаляя. Между ними будто замкнулась цепь: ангел остро чувствовал похоть, которая захватывала его самого, заставляя плавиться в чужих руках, что до одури нравилось его партнёру, судя по реакциям. Всадник обнял ангела за талию, погладил по спине и подобрался к тому чувствительному месту, откуда росли крылья, нежно проводя пальцами. Ему нравилось, как Габриэль выгибается от его прикосновений, как собственные пальцы касаются горячей нежной кожи, вызывая мурашки и сладкие стоны, срывающиеся с влажных, покрасневших от поцелуев губ. Голод провел языком влажную дорожку, опускаясь к шее ангела, покрывая её поцелуями и лёгкими укусами, которые вновь целовал. Было невыносимо жарко, рубашка липла к телу, поэтому, ненадолго отстранившись, он стянул с себя пиджак, что так сковывал движения, отбрасывая его в сторону и возвращаясь к своему занятию. Влажный язык коснулся губ Габриэля, проникая дальше и переплетаясь с чужим. От прикосновения к основанию крыльев Нуар почти заскулил. Все ощущения сжались до чужих рук на влажной от пота коже, губах и языке, подчиняющих себе. Сердце бешено колотилось, что казалось, его слышит весь особняк. Единственное, что спасало ангела до этого момента — свободные штаны. Но уже и в них становилось некомфортно. — Голод… — со стоном выдохнул Габи, отстраняясь. — Пусти… Он надавил на грудь Всадника, вынуждая отступить, и скатился на пол, морщась от покалывания в ногах. Ангел смог частично восстановить ясность рассудка. Глаза Голода смотрели жадно, они почти полностью стали чёрными. Нуар подарил ему медленный тягучий поцелуй, вынудив поменяться местами — теперь уже Соболь стоял у раковины. Габриэль оторвался от губ, скользнув на пол, и потянулся к пряжке ремня, расстёгивая его и брюки. Он провёл носом по члену, всё ещё скрытому тканью боксёров, и посмотрел на партнёра снизу вверх. Всадник хотел что-то сказать, но с губ сорвался лишь сдавленный стон с нотками облегчения от прикосновения. В штанах уже было невыносимо тесно, а сейчас мешала и единственная граница в виде нижнего белья. Чертовски возбуждал один только вид ангела, сейчас опустившегося на колени, будто для молитвы. Он выглядел так беззащитно, в тоже время чересчур пошло для небесного создания. Всё в нем было воплощением сексуальности: локон светлых волос, скатившийся на лоб, расширенные зрачки, практически полностью закрывшие радужку, припухшие и искусанные губы, которые будто были предназначены для его поцелуев. Голод запрокинул голову, зарываясь рукой в мягкие, растрепавшиеся волосы Габриэля и слегка качнул бёдрами, закусывая губу. Ангел слегка приподнялся, целуя кожу низа живота, пока пальцы неспешно, миллиметр за миллиметром спускали бельё. Он поцеловал выступающие косточки таза, чем вырвал из груди Голода всхлип. Габи любил весь процесс подготовки, растягивая его при возможности как можно дольше. Но это был явно не тот случай, и ангел с сожалением вернулся к подрагивающему члену, у головки которого на боксёрах расплывалось пятно. — Так меня хочешь? — выдохнул он, прихватив член зубами через ткань. Почувствовав сжавшуюся в волосах руку, он так же зубами стянул ткань, сразу же широким мазком проводя языком по всей длине и посасывая головку. Всадник тяжело сглотнул, изогнув спину. — А сам не видишь? — он усмехнулся, вновь закусывая губу, дабы весь особняк не услышал, как весело он тут проводит время, и прикрыл глаза, полностью отдавшись приятным прикосновениям. Чересчур возбужденный, он реагировал на каждое прикосновение влажного языка к чувствительной, сочившейся смазкой головке очень остро, временами забывая, как дышать. Габриэль фыркнул и принялся посасывать, помогая себе рукой. Хоть разум и достаточно прояснился благодаря ментальному блоку на эмоциях, возбуждение партнёра сказывалось и на ангеле. Что сказать, с Всадником оказалось на удивление комфортно, а теперь чувствовалась и телесная совместимость. Это не могло не радовать. Руки медленно прошлись по бёдрам Соболя, спуская одежду и лаская прохладными прикосновениями кожу. Чувствуя подрагивание члена, Нуар довольно прищурился и резко взял на всю длину, застонав, из-за чего горло завибрировало. Замерев на пару секунд, он с пошлым причмокиванием выпустил его изо рта, лукаво глядя на Голода. И повторил несколько раз. Голод хрипло застонал и сжал руку в волосах, отрывая влажные от смазки губы ангела от своего подрагивающего от возбуждения члена, поднимая Габриэля и, удерживая за талию, жадно поцеловал, царапая нежную кожу ногтями. — Ты так просто от меня не отделаешься, сладкий, — лукаво усмехнулся Всадник, припадая к зацелованной шее пернатого, обводя ранее оставленные засосы по кругу языком. Тот лихорадочно расстёгивал рубашку, чтобы получить доступ к телу, которое хотелось гладить, царапать и сжимать. Рукой Соболь старательно развязывал ещё один узел пояса крылатого любовника, справившись с которым, стянул вместе с бельём последнюю ткань с тела ангела, довольно рыча и любуясь. В голове Габриэля снова стоял туман, прикосновений Всадника было слишком много: влажный язык во рту и на шее, пальцы на бёдрах и спине. — Пожалуйста… — всхлипнул Габи. Всадник оторвался от шеи своей пассии, разворачивая того и укладывая животом на гладкую поверхность, проводя руками по бедрам и талии, устраиваясь сверху и ведя ладонью по внутренней стороне бедра, нежно поглаживая и касаясь пальцами влажной головки. Он весьма недвусмысленно потерся последствиями чрезмерной сексуальности своего партнёра, чуть ли не скуля и кусая того за плечо. Только Габриэль потёрся зудящими сосками о ткань рубашки, чувствуя, как одежда спадает с тела, как его резко повернули, разложив как последнюю шлюху. С члена буквально капало на идеально вымытый пол, а кожу обожгло холодом, из-за чего ангел вскрикнул, задрожав. Хотелось больше, глубже, жарче, теснее. Габи простонал, почувствовав укус на плече, и попытался пристроить крылья, чтобы они не мешали. Он слегка приподнялся, выгибаясь и потираясь о стоявший член Голода, глядя через зеркало тому в глаза. — Пожалуйста, возьми меня… — Ну, если ты просишь, — ухмыльнулся Соболь, нарочно немного помедлив и скинув остатки одежды, чтобы быть максимально свободным. Всадник пробежался руками вдоль позвоночника, наклонился, поцеловал в поясницу, вызывая новую толпу мурашек, и деловито пригнул, заставив упереться локтями и ставя ноги Ангела на ширину плеч. Голод поднял голову на отражение раскрасневшегося любовника, пошло облизнув свой палец и аккуратно провел по напряженному колечку мышц, вводя его, и припал губами к прохладной коже левой ягодицы, целуя её всё то время, которое ему казалось необходимым для расслабления сфинктеров. Потом добавился ещё палец, а поцелуи стали ещё нежнее. Он осторожно подвигал рукой, любуясь возбужденным и глухо постанывающим Габриэлем. Габриэль дрожал всем телом, зажмурившись, а из приоткрытого рта тянулась нить слюны, которую он совершенно не замечал. Из горла вырывались какие-то невнятные звуки, а губы и щёки буквально пылали от снедающего изнутри желания. Абсолютно голодного желания. Аккуратно поглаживая нежные стенки изнутри, Голод искал таинственную точку удовольствия. Вторую руку переместил под живот, медленно сдвигая её ниже. Наконец ангел вздрогнул, застонал и вжался членом в его ладонь, потом снова качнул ягодицами назад, будто не мог определиться, куда его тянет сильнее. Голод добавил третий палец — он был встречен радостным стоном — и начал совершать рукой поступательные движения, старательно задевая найденное чувствительное место. Ангел слегка сжался вокруг пальцев, издавая громкие пошлые стоны. Он жаждал больше, но рука на члене двигалась ужасно медленно, заставляя содрогаться и пытаться толкнуться вперёд. Но тогда из него практически выходили пальцы… Это была пытка. В какой-то момент правое крыло непроизвольно дёрнулось, и соседнее зеркало осыпалось осколками в раковину. Всё, о чём мог думать Габриэль — как кончить. На полу уже образовалась лужица, но Нуар желал сделать это, ощущая член Всадника в себе, хотя знал, что от этого партнёра ему может хватить и такого петтинга. Всадник, уже даже не пытаясь держаться, развел в стороны ягодицы ангела, неторопливо вошёл на всю длину уже давно требующего внимания члена. Внутри Габи было так горячо и узко, что выбило последние остатки рассудка. Голод медленно двигался в нём, вышибая тонкие, высокие стоны и покрывая спину и шею укусами и хаотичными поцелуями. Осознание того, что он, ранее такой холодный, неприступный, сейчас принадлежал тебе, и полностью подчинялся твоей воле, только добавляло остроты ощущений. Голода буквально разрывало от красоты чёртова сучёныша, так сладко стонущего под ним, и тех ощущений, которые дарило его тело. Сам не удержал стон и вплёл свой голос в его потрясающие постанывания. Ангел выгибался, извивался под ним. Горячий пульсирующий член продолжал ритмично раздвигать стенки, увеличивая темп, и, глубоко застонав, эфирный начал подмахивать, стараясь насадиться как можно глубже, до звонких шлепков покрытых испариной тел, до полного подчинения. Габриэль вцепился пальцами в края раковин, меж которых его разложили. Волосы прилипли ко лбу, но убрать их не было никаких сил. Губы Всадника были агрессивные и ласковые, лишающие воли. — Кончи… В меня… — смог выстонать Нуар, едва соображая, о чём он просит. Сил держать голову не было, и он лёг щекой на камень, растекаясь под горячим телом. — Тише, сладкий, — хрипло ответил Голод, с силой сжимая руками бедра, от чего, вероятно, на них останутся следы. Он ласкал тело Ангела руками, продолжая глубоко входить, уже не так нежно и медленно, а яростно, прижимая всем телом до тёмных кругов перед глазами. Ощущение трения разгоряченных тел, капли пота на груди, стоны, которые так нравились Голоду и которых он старался выбить как можно больше, не давали опомниться. Всадник толкался, попадая по чувствительному комку нервов, заставляя Габри невольно вскрикивать, и сам утопал в нём, оглаживая его руки, рёбра, спину, сцеловывая капельки пота, выступившие на висках и сияющие на нежной коже. Габриэль стонал во весь голос, как и Всадник, повышая голос в такт толчкам. Нервы были уже на пределе, и Соболь, настигнутый лавиной чувств, с лёгким вскриком, прижимая ангела к себе и лаская его рукой, откинув голову, с протяжным, переливистым стоном кончил. Камень под Габриэлем нагрелся от жара тела, и он буквально терял голову от прикосновений Голода. Непрерывная стимуляция простаты настолько перегрузила нервы, что перед глазами ангела мелькали цветные вспышки, и когда он почувствовал разливающееся внутри тепло, он кончил, даже не прикасаясь к себе. Нуар распластался на поверхности, пытаясь утихомирить бешено стучащее сердце. Он слегка сжался вокруг чужого члена. Всадник, слегка отдышавшись, немного отстранился, выходя, легко поцеловал место за ухом ангела, развернул того к себе и, придерживая за талию, притянул к себе, целуя Габриэля в покрасневшие губы. На это почти невинное действие его тело вновь отзывалось лёгким возбуждением. — Все в порядке? — заботливо уточнил Голод, глядя на взъерошенного и чересчур сексуального ангела. Всадник нагнулся, рубашку из валяющихся на полу вещей, что откидывались куда придётся, и довольно ухмыльнулся. Пошатываясь, ангел повернулся к раковине, включив воду и умывшись. Ноги подрагивали, а из растраханного ануса вытекала сперма. — Всё заебись, — выдохнул тот, растирая воду по лицу, волосам и плечам. Подтянув ближе крыло, которое разбило зеркало, он удручённо покачал головой, увидев золотистую кровь. — Надо будет подлечиться, когда вернусь в квартиру, — вздохнул он и перевёл взгляд на натёкшую на пол с члена жидкость. Всадник, все ещё с небольшой пеленой перед глазами, не сразу даже обратил внимание на раненое крыло ангела и немного заволновался. Он, разумеется, совсем немного знал о природе крыльев и плохо представлял, насколько может ощущаться боль, но, учитывая реакцию Габриэля на прикосновения к ним, можно было понять, что они весьма чувствительны. Голод подошёл к ангелу со спины, ухмыляясь при мысли о том, что они вернулись к исходной позе. — Сильно болит? — внимательно рассматривая один глубокий и несколько незначительных порезов под покровом перьев, что сейчас были окрашены золотым оттенком от выступающих из раны капель. Он наклонился, едва ощутимо прикасаясь губами к белому мягкому перу, что слегка выбивалось из общей завораживающей картины, и обнял ангела одной рукой за талию. Габриэль вздрогнул от губ на перьях, неосознанно подавшись назад, уперевшись задницей в пах Всадника. — Что ж ты блядь делаешь… — простонал он, зажмурившись. Крылья мелко задрожали. После оргазма чувствительность была ещё выше, и даже холодная вода не помогла. — Всё с… крылом нормально… Переживу… Он не мог объяснить, почему ноги вновь начали подкашиваться, из-за чего ангел вцепился в руку Голода, удерживающую его за талию. Просто не хотелось, чтобы всё прекращалось. — А что я делаю, сладкий? — игриво улыбаясь и невинно хлопая глазами, уточнил Голод, чувствуя, как по телу пронеслась волна возбуждения от того, как тело ангела мелко дрожало, а руки цеплялись за него, оставляя едва заметные следы и мурашки. Он развернул крылатого к себе, снова целуя и переплетая языки. Тело предательски задрожало, внутри разливалось приятное чувство, заставляющее целовать дурманящие губы ещё страстнее и жарче. Руки Голода хаотично перемещались по телу Габриэля, останавливаясь на горячих бёдрах и талии, притягивая к себе ещё ближе. От всех касаний Всадника по телу словно проходили электрические разряды, а мокрые поцелуи сметали остатки разума. Из-за такого количества ощущений член ангела снова встал, зажатый между телами и истекающий смазкой. Нуар цеплялся за плечи партнёра, вжимаясь в него. Закончившийся в груди воздух заставил Соболя оторваться от губ и, оставляя влажные дорожки языком, искать участки кожи, которых ещё не касались его губы. Медленно сползая вниз, Всадник поцеловал тазовую косточку и, немного помедлив, дразня, провел языком по яичкам, пошло чмокая, обсасывая их, и поднялся по основанию, обводя по кругу влажную головку. Облизав губы, Голод прикусил внутреннюю сторону бедра, поднимая взгляд и развратно улыбаясь. Габриэль был готов кончить вот так сразу от этого вида. Всё его эфирное существо трепетало. Но всё же он был ангелом и умел в нужный момент собраться. — Искушаешь меня, — сумел выдавить он, беря себя в руки и посылая к чёрту своим принципы. Он взял Голода за горло и буквально кинул на пол, мгновенно опускаясь следом и напористо целуя. Рукой Нуар уже водил по вставшему члену Соболя. Ангел чувствовал, как колотится его сердце, и победно улыбнулся, устраиваясь между разведённых ног. Всадник, не ожидавший такой смены ролей, глухо застонал в губы ангела. Холод пола неприятно заколол тело, но жадный, горячий поцелуй отодвинул неприятные чувства на самый дальний план, уступая место вновь нахлынувшему с новой силой возбуждению. — Но это я тебя поймал, — прошептал Нуар, дразня прикосновениями и поцелуями, покрывавшими шею и ключицы. — Ох, блядь, — простонал Всадник, ощущая, как снизу живота сладко тянуло от таких бесстыдных и развратных прикосновений к его вновь возбужденному члену, а перед глазами снова все плыло, не давая концентрироваться ни на чем, кроме горячих губ ангела и его рук. Голод выгнулся под напором любовника, толкаясь навстречу и сжимая ногами его бёдра, притягивая к себе и развратно целуя и обводя языком губы. Нащупав пиджак Голода, Габриэль, сделав ещё несколько движений, внезапно пробежался пальцами по бокам мужчины, щекоча. Ноги на талии разжались, и Всадник оказался лежащим на животе. Руки ангела с нажимом прошлись по твёрдой спине, и спустились по бокам на ягодицы. Нуар подхватил партнёра, ставя на четвереньки, укусил за ягодицу, передвигаясь языком к сжатому колечку мышц. Голод судорожно втягивал воздух, выгибаясь в пояснице и опираясь локтями на холодный кафель. Руки Габриэля были такими горячими, обжигая кожу своими прикосновениями и не давая и на секунду прийти в себя. От прикосновений влажного языка у Всадника подкосились ноги и тот, чуть ли не скуля от адского возбуждения, закусывал свою руку, глухо постанывая. — Ты в курсе, как прекрасно смотришься под кем-то? — хрипло уточнил Габи, не переставая гладить поясницу, бёдра, ягодицы, наслаждаясь звуками. — Я бы сказал, что тебе идёт. И надеюсь, ты не против кончить на свой пиджак, шлюшка. Обильно смочив слюной вход и пальцы, он аккуратно просунул один, реагируя на постанывания. Вторую же руку он вернул на член, задевая живот. Влажный от слюны палец, вошедший в тугое отверстие, выбивал из Голода все более громкие стоны. — Твою мать, ангел, я прямо сейчас кончу, если ты не трахнешь меня, — заскулил Голод, виляя бёдрами. — Не кончишь, — заявил тот, пережимая основание и добавляя второй палец. — Или ты хочешь, чтобы я порвал твою сладкую дырочку? Всадник уже буквально скулил от присоединившегося пальца, толкаясь навстречу мучающему его ангелу. С головки на дорогущий пиджак капала смазка, но ему сейчас явно было не до внешнего вида его шмоток. — Габриии… — выстанывал Голод, прижимаясь щекой к полу и обсасывая свои дрожащие пальцы. Ангел наклонился, целуя поясницу и довольно наблюдая за дрожащим Всадником. Ему из последних сил удавалось сохранять собственную невозмутимость, хотя член предательски ныл, требуя, чтобы его как следует вставили, и как можно скорее. Надеясь, что такой быстрой растяжки хватит, чтобы обойтись без ненужных травм, Габи приставил головку к подрагивающему входу и несколькими толчками вошёл до основания. — Какой ты блядь тугой… — почти выстонал он, сжимая и гладя задницу Голода. — Как будто первый раз тебя ебут… Горячая головка члена, медленно входящая в тугое отверстие, вызвала спазм боли, который быстро прошёл, уступая место животному желанию. Всадник выгнулся в пояснице, подаваясь назад и выпуская в себя член до самого основания. Потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть и Голод, как последняя шлюха, стал насаживаться на стояк, бормоча что-то невнятное, среди чего можно было разобрать только имя ангела. Взяв Голода за бёдра, Габриэль принялся толкаться в жаркую узость чужого тела, замедляя движения. Тот недовольно застонал под ним, требуя бóльших ощущений. — Не так быстро, — выдохнул ангел, чувствуя, как вокруг члена сжимается колечко. Он сделал несколько медленных фрикций, входя и выходя почти полностью. — Я хочу насладиться тобой и твоими чарующими звуками. — Габи медленно вошёл, слегка покачивая бёдрами и слушая поскуливания. — Надеюсь, тебе нравится, — пробурчал он. Всадник решительно был не согласен с таким темпом, член изнывал, требуя внимания, а чересчур медленные толчки не давали хоть немного угомонить своё возбуждение. — Умоляю… — простонал Голод, толкаясь назад и качая бёдрами. Ангел таки услышал его мольбы, и принялся вбиваться в податливое тело, ускоряя темп, упираясь руками по бокам от Всадника и целуя в лопатки и плечи, покрытые испариной. Ноги подкашивались, руки тряслись, и тот порой забывал вдыхать, полностью сконцентрировавшись на чужом члене внутри себя. Такого темпа он бы точно долго не выдержал, а так просто завершать всё не хотелось. Голод, переборов своё желание растекаться под напором Габриэля, отстранился, поднимаясь на дрожащие ноги. Нуар вопросительно взглянул на партнёра, послушно сев на многострадальный пиджак. Чтобы сохранить равновесие, ангелу пришлось опереться на крылья, благо они были достаточно большими. Развернувшись к Габи, придерживая того за плечи, Голод сел на его колени, рукой находя член и медленно опускаясь до конца. Дыхание сбивалось. Застонав и обхватив шею Габри руками, он жарко поцеловал его, постанывая в губы и двигаясь вверх-вниз, наращивая темп. Насаживающийся на член Голод мутил разум, сладко сжимаясь, а уж когда он начал целоваться… Габи застонал, кладя руки на его задницу и помогая ускоряться. Губы переместились на шею, оставляя на своём пути укусы. Переместив одну руку, ангел надавил ею на грудь, вынуждая отклониться назад, и будто случайно проехался всеми пальцами по чужому соску. Вернув руки на бёдра, он принялся ритмично насаживать Голода, в такой позе каждым толчком попадая по простате. Голод извивался, стонал, насаживаясь и откидывая голову назад, давая Габри оставлять на шее укусы и засосы. Руки царапали спину и шею, зарывались в осветлённые волосы, притягивая к себе. Он прикрыл глаза, жадно глотая воздух, наклонился к плечу ангела, целуя и прикусывая, дабы хоть немного усмирить свои стоны. Рука переместилась на член, двигаясь в такт движениям, воздуха не хватало, было слишком жарко, казалось, даже зеркала запотели. — Ангел… — бормотал Всадник, впиваясь ногтями в его бедро, — Я… — он не смог договорить, хрипло застонав и укусив губу Габриэля. Перед глазами замелькали разноцветные пятна, а тело задрожало, выгибаясь. Последний раз проведя рукой по члену, Голод запачкал животы эякулятом, застонав и обвивая шею ангела руками, медленно целуя и стараясь отдышаться. Вернув поцелуй в агрессивное русло, ангел вынудил Всадника ещё несколько раз насадиться до упора и кончил внутрь. Это было настолько мощно, что перед глазами потемнело. Габи вцепился зубами в чужую шею, слизывая капельки пота и вдыхая заполнивший помещение запах секса. Не выходя из тела, он притянул Голода ближе и перекатился, устраиваясь сверху и лениво целуя. — Надеюсь, ты доволен, извращенец, — протянул он, поглаживая мокрое подрагивающее тело под собой. — Поиметь Всадника — это круто, конечно. Особенно когда он сам просит. Я доволен. Вынув с пошлым хлюпаньем член, Габриэль усмехнулся, протиснув в отверстие два пальца, и погладил простату. Всадник изнеможденно зарычал, ложась спиной на холодный пол и, притянув Габри за шею, мягко поцеловал, поглаживая немного мокрые волосы. — Ничего и не извращенец, — устало улыбнулся он, глядя в совершенно прекрасные глаза и вскрикнув от движения внутри. — Вот ты — уж точно. Убери уже руки от моей задницы! — засмеялся Голод, беря руку ангела и целуя запястье. — Je t’aime, ange, — еле слышно шепнул он, прижимаясь всем телом и довольно мурча. — Je te baiserais. Une fois de plus, — усмехнулся тот. — Je ne peux pas me détacher de ton cul. Ещё раз поцеловав Голода, Габриэль выпутался из объятий и потянулся телом и крыльями, дематериализовав их. — Интересно, приём ещё идёт?