Дитя греха

...но грех виновен только в том, что называем мы грехом, так нет греха на нем и наплевать!

      Президент Шинра пролистал отчет, который принес ему Вельд, однако особо вчитываться не стал.       – Да, список преступлений впечатляет. Тут и подлог, и мошенничество, и шантаж с вымогательством, угон транспортных средств... и даже грабеж средь бела дня. Разносторонняя личность этот юноша. Но зачем мне знать об этом? Вельд, ты что – решил меня развлечь? Ну, в чем-то ты прав, увлекательное чтиво, обязательно ознакомлюсь... как-нибудь потом.       – Простите, сэр, мне кажется, это что-то важное. Лучше на потом не откладывать.       – Почему ты так считаешь?       – Даже не знаю. как объяснить. Меня удивило поведение преступника. Мальчишку не пришлось допрашивать. Он все рассказал сам, с нескрываемым удовольствием, несколько раз повторил: "Давай, пиши-записывай, со всеми подробностями!", сначала это выглядело юношеской бравадой... Но потом он посмотрел на мои записи и сказал: "Отнеси президенту, ему будет интересно, кем я вырос".       – Вот как. И что же ты думаешь по этому поводу?       – Могу предположить, что он сын или близкий родственник кого-то из ваших знакомых. И намекает на это... в расчете на снисхождение?       Шинра взял фотографию, долго внимательно рассматривал, покачал головой:       – Нет, никого не напоминает. Немного похож на моего Руфуса... такое же наглое выражение лица. А фамилия у него имеется?       – Синклер.       – Синклер? Ты уверен, что она настоящая? – Шинра нахмурился. – Если да, выясни, кем были его родители.       – Уже выяснил. Отец неизвестен – в свидетельстве о рождении прочерк. Синклер – фамилия матери, но она бросила его в очень нежном возрасте, чуть ли не младенцем. Мальчика вырастили и воспитали сотрудницы достаточно специфического заведения. Наверное, это многое объясняет.       – Его лексикон и наклонности? Вельд, не морочь мне голову, лучше иди займись чем-нибудь полезным!       Но начальник отдела административных расследований не торопился уходить.       – Простите мою настойчивость. Скажите правду, господин президент... какой бы она ни была. Почему фамилия Синклер показалась вам знакомой? Я должен это знать, чтобы иметь возможность...       – Защитить меня? Мне нравится твое рвение, но защищать уже давно не от кого: доктор Синклер, основатель компании "СИН-Биотех" умер много лет назад. Да, я был с ним знаком. Собственно, на остатках его компании и возникло наше фармацевтическое подразделение, почти убыточное, так как ничего, кроме условно-омолаживающей косметики, оно пока что не смогло синтезировать. Похоже, профессионализм сотрудников недостаточен для решения гораздо более насущных проблем. Мне надоело тратить деньги на исследования, которые не дают никакого результата!       – Мальчишка не может оказаться его сыном?       – А ты сам как думаешь? – внезапно разозлился Шинра. – Посчитай на пальцах или на бумажке, если у тебя с математикой отношения не сложились. Все, свободен! У меня есть дела поважнее, чем твои малолетние аферисты!       Вельд поклонился и ушел, но на следующее утро Шинра вызвал его, чтобы продолжить разговор.       – Вот что... я немного подумал, кое-что прикинул и пришел к выводу, что ты не зря обратил внимание на фамилию своего арестанта. Он действительно может оказаться родственником человека, которого я знал, только не сыном, а внуком. У старика Синклера была дочь, невероятно одаренная... Я имею в виду, природа одарила ее не только внешностью, но и незаурядным умом. Все успехи компании "СИН-Биотех" базировались на ее разработках, впоследствии утраченных. Если бы возможно было найти хоть часть данных ее исследований... Вельд, попытайся выяснить у парня, что он знает о своей матери. Разумеется, шансы близки к нулю, но... попробовать стоит.       Вельд кивнул.       – Да, сэр, я понимаю, о чем вы. Любая информация о этой женщине может дать какую-нибудь зацепку. Но почему вы уверены в том, что результаты ее исследований настолько ценны?       – Да я же их видел! Я пытался их купить, выманить, отобрать силой! Да, я пытался сделать это сам, потому что тебя под рукой не оказалось! Ладно, это уже дело прошлое... Постарайся получить максимум информации сейчас, если от "СИН-Биотех" сохранилось хоть что-то, оно должно принадлежать мне! И ни в коем случае не попасть в чужие руки!       Вельд пообещал сделать все возможное, но по-прежнему не знал, с чего начать. Мальчишка с выкрашенными в огненно-красный цвет волосами и такими же яркими татуировками на скулах на все вопросы о семье то загадочно ухмылялся, то утверждал, что мамочку не помнит, а папеньку в глаза не видел. Или вовсе начинал распевать во весь голос уличные романсы типа "Я начал жизнь в трущобах городских..."       Пока он пел, Вельд в очередной раз перебрал вещдоки — все то, что нашлось в карманах задержанного. И снова его внимание привлекла вещь, которой там не должно было быть. Компьютерная флешка, в серебряном корпусе и на серебряной же цепочке, с брелком, на котором выгравирована какая-то эмблема, почему-то показавшаяся знакомой. "Да это же логотип "СИН-Биотех"... – внезапно понял Вельд. – Вот она, та ниточка, за которую стоит потянуть..."       Рено смотрел на него, злорадно оскалившись.       – Ну че, гражданин хороший? Харе играть в молчанку! Если больше нечего сказать, пусть меня обратно отведут, я хоть покемарю...       – Меня интересует вот это... – Вельд помахал перед его носом взятой со стола флешкой. – Слишком ценная вещь для твоего образа жизни. Ты ее у кого-то украл?       – Подарок от дорогой мамочки, – буркнул Рено, глядя куда-то под ноги. – Типа прощальный подарок. Больше она никогда мной не интересовалась. Если она вашей гребаной корпорации так нужна, ебитесь сами, я вам не помощник.       – Ты только что сказал, что не помнишь свою мать.       – А она мне его не лично вручала, передала через свою подружайку!       – Как зовут эту женщину?       – Иди прочитай на надгробной плите! Участок 947, третья могила от дорожки!       Ниточка оборвалась. Вельд вздохнул:       – Послушай, Рено... Неужели ты никогда не интересовался, что здесь записано?       – Давайте пароль от нее, поинтересуюсь!       – И взломать не пробовал?       – А че я – кул-хацкер? Мне кошельки по карманам тырить прикольнее! Но если то, что ты мне щас втирал про это... бля, как его... научное наследие, то в этой вашей сраной корпорации, может, и мне че-нить принадлежит? Ну, как наследнику, а? Че на это скажешь?       – Пока ничего. Ладно, продолжим в следующий раз, – Вельд собрал вещдоки обратно в коробку, чтобы взять с собой, – а пока собирайся...       – Обратно в камеру?       – Нет, в суд. Сейчас начнется первое слушание по твоему делу. Приведи себя в порядок и постарайся унять свой длинный язык. Возможно, на заседании будет присутствовать президент.       – Клал я на него! И... это самое... ложил, вот!       На заседание суда пришел не только президент, но и все члены совета директоров, и даже старый ящер Ходжо зачем-то выполз из своей лаборатории. Рено, ничуть не смущаясь, продолжил паясничать и кривляться, так что Вельд в конце концов решил призвать его к порядку:       – Веди себя прилично! Я понимаю, что тебе на всех наплевать, но в присутствии президента постарайся соблюдать хотя бы общепринятые нормы вежливости!       – Это для тебя он президент! А для меня папочка! Почти незнакомый, но все равно любимый! Папочка, ты что, не хочешь меня обнять?!       – Что он такое несет? – удивился Палмер. – Этот парень сумасшедший?       Рив Туэсти покачал головой:       – Я тоже ничего не понимаю... Вот же, по документам – признали вменяемым...       – Да вы на его лицо посмотрите! – заорал Рено, указывая на президента. – Что, пап, вспомнил мамочку? А ты ее любил хоть немножко? А она, блядь, тебя любила?! Я просто хочу знать: я дитя любви или случайного перетраха? Типа "поебались – разбежались", да?       – Дитя греха – в самом прямом смысле! – Скарлет неприлично расхохоталась. – А я-то... я думала... что здесь будет скучно...       Президент возмущенно посмотрел на нее и тут же перевел взгляд на сидящего рядом Рива Туэсти:       – А ты что, молча осуждаешь, святоша?       Туэсти покраснел до кончиков ушей и с трудом выговорил:       – Прошу прощения, сэр... то, что вы не пользовались презервативом... мне кажется, это было... несколько опрометчиво.       – Эта сука убедила меня в том, что бесплодна! Что в результате экспериментов с Мако утратила способность к зачатию... Бумажки с анализами показывала! Она их подделала?!       – А может – и нет... – Ходжо хищно усмехнулся. – Я тоже проводил подобные эксперименты, и их последствия для организма подопытных были весьма вариативны. Вы позволите мне изучить... то есть, я хотел сказать, обследовать этого милого юношу. Если он подвергся воздействию Мако с момента зачатия...       – Для начала проведите сравнение генетического материала, – перебил его Вельд. – То, что он сын президента, мы знаем только с его слов, без всякого подтверждения.       – Да-да, конечно, – закивал головой Ходжо, – я могу провести экспертизу немедленно. Для этого нужен только образец любой биологической жидкости. Или, что еще лучше, клеток эпителия.       – Да нахуй твою экспертизу, глиста лабораторная! Вон оно подтверждение, лежит у всех на виду! – Рено указал на стол с вещдоками. – Че, объяснить, как этой хренью пользоваться? Кто тут еще ламер, а?       – Ты сказал, что пароль тебе неизвестен, – напомнил Вельд.       – А ты, че, поверил? Ну ты и тупой, дяденька! Хочешь посмотреть, какое наследство мамочка мне оставила? Втыкай, куда там надо, пароль я щас скажу! Ну че, готово? Пароль – "Рено Шинра", сложно было догадаться, да?       Флэшка оказалась с тем еще сюрпризом: самораспаковывающийся архив с встроенным плеером. Воспроизведение началось почти сразу и с трансляцией на большой экран. Посмотреть было на что: видеофайл смонтировали из записей нескольких камер, да еще с таким мастерством, что любой режиссер порнофильмов сгрыз бы себе ногти до самых локтей. И предложил бы Элексис Синклер гонорар с любым количеством нулей за исполнение главной роли.       На экране высокая черноволосая женщина в черно-красном кружевном белье, грациозно покачивая бедрами, подошла к раздевающемуся президенту. Игриво толкнула на кровать, помогла выпутаться из брюк, стянув их вместе с трусами и прилегла рядом – спиной к видеокамере. Поиграла с его членом сначала рукой, затем губами, быстро приведя его в боевую готовность. Сняла трусики и оседлала партнера, наклонилась, по-змеиному изогнувшись, быстро поцеловала в губы и начала двигаться, то слегка отстраняясь, то прижимаясь всем телом.       Записей оказалось несколько и на остальных происходило то же самое, но в других позах: на боку, стоя у стены, на четвереньках... и всегда с такого ракурса, что видеокамера показывала, в основном, президента, а саму Элексис лишь со спины. Впрочем, и сзади вид был очень даже ничего: соблазнительно-пышные ягодицы, тонкая талия, безупречные плечи.       Видеоматериалы однозначно подтверждали, что президент Шинра и Элексис Синклер действительно были любовниками и занимались сексом, не заботясь о средствах предохранения.       – Ну и блядь, – высказался по окончании просмотра Хайдеггер, – жаль только масть не та! А то бы я тоже не отказался такую выебать!       Шинра посмотрел на него недобрым взглядом, и Рив Туэсти поспешил сгладить неловкость:       – Господин президент... генерал имел в виду, что одобряет ваш выбор... в эстетическом смысле.       Пока присутствующие пытались переварить изысканную дипломатичность этой фразы, в разговор снова вступил Рено.       – Ну че, папаша? Такую срань под ковер не заметешь? Теперь, чтобы скрыть свой проеб... точнее – наеб, придется прикопать не только меня, но и всех этих! Они же видели!       Шинра так и молчал, словно потеряв дар речи, поэтому вместо него ответил Вельд.       – Думаю, никого прикапывать не придется. Достаточно, чтобы все присутствующие дали подписку о неразглашении конфиденциальной информации. Я, со своей стороны, обещаю собственноручно вырвать язык тому, кто не сумеет удержать его за зубами. А с тобой, дитя прелюбодеяния, разберусь сам. Ты, кажется, хотел место в корпорации? Ты его получишь, в качестве сотрудника моего департамента. Я еще из тебя человека сделаю – любым способом. С согласия господина президента, разумеется.