к черту профессионализм

Первая актерская деятельность — это, несомненно, очень важно. Это начало долгого пути, бесконечного улучшения навыков и работы над собой. Это то, по чему тебя будут судить, так что, пусть ты еще совсем неопытный новичок, ты должен показать себя в лучшем свете. Джимми прекрасно знает это. Он считает, что ему невероятно повезло, ведь ему сразу досталась одна из главных ролей. Сайфа — самоуверенный парень, шутник какого поискать, может, неловкий немного, а еще музыкант. Джимми он, определенно, нравится. Может показаться, что сыграть эту роль достаточно просто, особенно когда ты сам не из робких людей, однако, Джимми раз за разом обращается за помощью к режиссеру, а также преподавателю по актерскому мастерству. Пи подсказывают ему, как лучше повернуться, как ярче передать ту или иную эмоцию, как сказать реплику с нужной интонацией. Только вот, увы, никто не дает ему совета о том, как успокоить рвущееся из грудной клетки сердце. Джимми все еще помнит разговор с Пи Мином, который уверял младшего в том, что самое главное правило для актера — это не влюбляться в своего партнера по съемкам. Собственные эмоции встают на пути серьезной работы, из-за них не получается вжиться в роль, а романтические отношения между героями лишь усугубляют ситуацию, позволяя пережить что-то такое желанное и как будто бы реальное, что на самом деле реальным вряд ли когда-либо станет. Джимми всего лишь начинающий актер, и он уже нарушил это правило. Можно поапплодировать самому себе. Однако, правда, можно ли его винить? Томми слишком привлекателен с этими искрящимися глазами, заразительным смехом и такими милыми ямочками, что Джимми просто... — Стоп! — кричит Пи Стинги и вздыхает. Уже четвертый дубль испорчен, и Джимми прекрасно знает, что это его вина. Он снова забывает свою фразу, снова буквально замирает из-за того, что Томми настолько близко, что чувствуется тепло его тела, а если лишь немного потянуться, то можно коснуться его губ своими... Самоуверенный Сайфа не раз пытается сделать это. Джимми же никогда бы на такое не решился. — Эй, все нормально, — Томми тепло улыбается ему и похлопывает по плечу. Это должно подбадривать, но лучше не становится. Джимми лишь надеется, что Пи не почувствует то, как быстро стучит его сердце. Честно говоря, он даже не может вспомнить, в какой момент начал падать в эту бездонную яму под названием влюбленность в Томми. Сперва ему казалось, что это и не его чувства вовсе, просто он слишком уж хорошо вжился в роль и передает эмоции влюбленного дурака Сайфа, что смотрит на Зона щенячьими глазами, при любой возможности жмется к нему, как будто о личном пространстве и не слышал вовсе, и улыбается ему так, как будто Зон — это самое лучшее, что есть в его жизни. Но одно дело — отыгрывать наполненные неловкой подростковой романтикой сцены, и совсем другое — чувствовать, как щеки становятся горячими, а мозг отказывается функционировать, когда Томми просто садится рядом, руку закидывает на его плечо и платком стирает капельку пота, стекающую по его виску. Может, все это началось после первой снятой серии. По правде говоря, Джимми тогда нервничал жутко и, возможно, немного переигрывал из-за этого. Сложно самому оценить свою работу, когда ты всего лишь неопытный новичок. Но, как бы там ни было, после съемок Томми обнял его, похвалил за отличную работу и пообещал как-нибудь угостить ужином. А в голове у Джимми тогда было лишь две мысли: с низеньким Томми, крепко обхватывающим руками его талию, очень уютно обниматься, и он уже не может дождаться обещанного ужина, хотя, возможно, дело не совсем в еде. Кажется, с тех пор все идет под откос. Съемки длятся долго, и Томми всегда рядом, предлагает повторить реплики или подумать о том, как лучше сыграть какой-то момент, либо же просто дурачится, смеясь с собственных шуток. Джимми это просто сводит с ума. Чем дальше они продвигаются в съемках сериала, тем сложнее ему даются совместные сцены, где Сайфа и Зон у одного из них дома, где они долго смотрят друг на друга и, кажется, вот-вот поцелуются. Джимми читал сюжет и точно знает, в какой именно момент произойдет их поцелуй. Это убивает всю романтику. Он ждет съемок этого момента одновременно с нетерпением и ужасом. На самом деле, его очень пугает мысль о том, что его чувства слишком очевидны. Что, если Томми поймет, что у него на уме? Что, если не захочет общаться с ним за пределами съемочной площадки? Эти мысли грызут Джимми уже какое-то время. И он знает лишь то, что пунцовые щеки, подрагивающие руки и немного сбившаяся дикция, определенно, выдают его с головой. Однако, Томми, кажется, даже не обращает на это внимания, а лишь улыбается все с той же добротой и заботой, показывая свои милейшие ямочки, и, боже, как же Джимми хочется тыкнуть в одну из них пальцем. Этот день приходит слишком быстро. Они заканчивают снимать их выступление, и он прекрасно знает, что следует за этим. В ушах слышно лишь гулкое бум-бум-бум, голова немного кружится от нервов. Его руки снова начинают дрожать, но потом он чувствует, как их обхватывают чужие теплые ладони. — Эй, — Джимми поднимает взгляд с пола на старшего. Тот выглядит обеспокоенным. — Ты отлично справляешься, ты же знаешь? Не нужно переживать так сильно. Да, эта сцена не самая простая, но мы всегда можем переснять ее, если что-то пойдет не так. Жаль, что в жизни так нельзя. Возможно, тогда Джимми бы переснял последние несколько месяцев так, чтобы не быть таким глупым и не влюбиться в своего партнера по съемкам. Сделал бы столько дублей, сколько было бы необходимо, чтобы удостовериться, что ни капельки чувств к Томми в его душе не осталось. А пока что он стоит, склонившись над Томми, не отводит взгляда от его глаз и, зарывшись пальцами в его волосы, немного поглаживает их. — Почему ты так добр ко мне? — спрашивает Томми. Зон, напоминает себе Джимми, это говорит Зон, это не происходит на самом деле, глупый. — Потому что ты уже завладел моим сердцем, — отвечает Сайфа, и Джимми совершенно точно имеет в виду именно это. Пи Мин был абсолютно прав, когда говорил о том, что собственные эмоции могут встать на пути работы, а принять за реальность сюжет сериала не составляет труда. Но сейчас Джимми хочет хотя бы на пару мгновений забыть о том, что они играют прописанный сценарий. Он хочет верить в то, что то, что происходит, происходит на самом деле. Он медленно наклоняется ближе к Томми и оставляет поцелуй на его лбу. Волосы старшего пахнут мятой и немного щекочут его нос. Его внутренние органы плавятся, и кажется, что ничего вокруг не существует: ни камер, ни съемочной группы, ни Пи Стинги, что наверняка внимательно следит за их движениями, чтобы затем указать на ошибки. Перед ним есть лишь Томми. Томми, который вновь нежно улыбается, обхватывает ладонями его лицо и аккуратно чмокает в нос. Затем он трется своим носом о его, и его губы так близко, господи. Также близко, как Джимми к тому, чтобы окончательно влюбиться в него. А потом Томми целует его. Джимми отвечает на поцелуй неумело, теряется в собственный действиях и просто повторяет движения старшего. У Пи губы мягкие-мягкие и со сладким привкусом колы, и Джимми так бы хотел запороть эту сцену. А потом еще и еще одну, чтобы снимать этот момент снова и снова, чтобы снова чувствовать его губы на своих. Но еще пара секунд — и старший отстраняется, и Джимми внезапно возвращается к реальности, где Пи Стинги тыкает его кулаком в плечо и, улыбаясь, говорит, что он неплохо справился, а Томми смотрит на его растерянное лицо и ухмыляется. Мысль о том, что это всего лишь актерская игра, ранит сильнее, чем он ожидал. — Вышло отлично, но нам точно нужно снять еще несколько дублей с разных ракурсов, — объявляет Пи Стинги, и Джимми кажется, что он начинает задыхаться. Он наспех кидает режиссеру, что скоро вернется, и выбегает из помещения, успевая в это время заметить недоумевающий взгляд Томми. А у Джимми, собственно, и нет никакого объяснения ни для него, ни для себя самого. Он опускается на скамейку рядом со входом в здание и сдавленно вздыхает. Он все еще чувствует тепло и вкус губ Томми на своих собственных, а в голове как надоедливая заевшая пластинка крутятся слова Пи Мина "как будто бы реальное, но вряд ли станет таковым". Только сейчас Джимми осознает, насколько сильно ему хотелось бы, чтобы все это было реальным. Он не знает, что делать с этой правдой. Как дальше смотреть Пи в глаза, как продолжать играть роль, как каждый раз напоминать себе о том, что это не его история, как справляться с подступающим к горлу комом, а к глазам — слезами. Джимми так погружается в эти мысли, что даже не замечает, как кто-то опускается на сидение рядом с ним, пока не ощущает теплое прикосновение на своем колене. Он вздрагивает и поворачивается, и рядом с ним, конечно же, никто иной, как Томми, все еще с этим обеспокоенным выражением лица. Он хмурится и осматривает Джимми, пытаясь найти ответы на невысказанные вопросы, а Джимми хочется куда-нибудь спрятаться от этого взгляда. — Ты в порядке? Что случилось? — Все нормально, — отвечает он, но сразу же понимает, насколько неубедительно это звучит. — Я вижу, что это не так, — мягко протестует Томми. — Ну же, Джимми, что не так? — Возможно... — начинает он, но задумывается о том, стоит ли об этом говорить. Ему очень стыдно, и он уже чувствует, как кровь приливает к лицу. — Этобылмойпервыйпоцелуй. Слова выходят скомканными и едва различимыми, но Томми все равно их понимает. Выражение его лица тут же меняется с обеспокоенного на озорное. — Твой первый поцелуй с парнем, да? И как тебе? Было необычно? Я же был неплох, правда? — Нет, — отвечает Джимми, но тут же понимает, как это звучит, и решает продолжить, чтобы парень не понял его неправильно, ведь если уж начал, то нужно идти до конца. — Мой первый поцелуй вообще. Эмоции вновь сменяются на лице Томми, и Джимми в который раз отмечает для себя то, насколько он экспрессивен. А потом внезапно он больше не может смотреть ему в глаза, осознавая всю неловкость ситуации. — Черт, Джимми... Мне правда так жаль. Твой первый поцелуй должен был пройти не так. Он должен был быть с кем-то особенным для тебя, с кем-то, к кому у тебя были бы чувства. Теперь я чувствую себя виноватым, потому что украл твой первый поцелуй, пусть даже ненамеренно. Мне очень жаль. Джимми кажется, что мир вокруг вращается, он будто на американских горках и его вот-вот стошнит. Из-за нервов все внутри сжимается, а трава под его кедами настолько интересная — гораздо интереснее, чем лицо Томми. Он знает, что не может все оставить вот так. Правда, он не знает, кто его вообще тянул за язык и почему он начал этот разговор; возможно, спустя столько пережитых (не его, не их) моментов стало слишком сложно молчать. Джимми понимает, что рискует слишком сильно. Конечно, они снимут сериал до конца, но какой в этом смысл, если Томми будет играть любовь и ненавидеть его, как только камера выключится? Он ведь будет ненавидеть его, да? Несомненно, есть вероятность, что он нейтрально отнесется к его словам. Есть также маленькая-премаленькая возможность, что чувства Джимми взаимны, но, честно, он едва ли надеется на это. Томми продолжает сокрушаться насчет того, что украл его первый поцелуй, и Джимми больше не может слышать это. Он зажмуривается и думает: сейчас или никогда. — Да, ты прав, Пи, — произносит он, перебивая, и наконец-то набирается смелости поднять взгляд на старшего. Тот выглядит настолько расстроенным, что Джимми хочется поскорее сказать все, какой бы ни была его реакция после. — Мой первый поцелуй должен был быть с кем-то особенным, — судя по реакции Томми, тот, несомненно, думает, что Джимми и сам будет винить его, скажет, насколько опечален произошедшим или что-то вроде того. — Поэтому я рад, что он был с тобой. Слова слетают с его губ поразительно легко, будто фраза из сценария, отрепетированная сотню раз. Только вот это не часть истории, и перед ним не Зон, и еще один дубль снять не получится. Брови Томми взлетают вверх и рот открывается в немом "о". Джимми молча сидит и ожидает чего угодно: что Пи просто уйдет, что рассмеется и сведет все в шутку, что начнет отчитывать его за то, что он настолько легкомысленно относится к работе. Но спустя несколько мгновений его губы растягиваются в улыбке и на щеках появляются ямочки, столь любимые Джимми. А в голове у Джимми лишь одна мысль: неужели? — Это хорошо, — произносит Томми, и его рука внезапно оказывается на щеке Джимми — это прикосновение буквально обжигает. — Потому что я бы хотел поцеловать тебя еще раз, и, знаешь, не по сценарию. И именно это и делает. Застигнутый врасплох Джимми лишь спустя несколько секунд понимает, что происходит. Он отвечает на поцелуй, который теперь ощущается совершенно иначе. Вокруг нет камер и выставленного света. Нет всей съемочной группы и Пи Стинги. Нет прописанного сценария и запасных дублей, и от этой мысли, возможно, должно стать не по себе, но Джимми больше не боится что-то сделать не так. Ведь кому нужен сценарий, когда спонтанность реальности в тысячи раз лучше. К черту профессионализм, думает Джимми, крепко обнимая шею Томми, к черту нормы и принципы. Пусть он всего лишь начинающий и неопытный актер, который уже нарушил самое важное правило, он уверен в том, что найдет способ сделать все по-своему.