***
Жадана в Киеве не было. Строгая дама, управляющая его домом, сообщила, что он будет через две недели — пришлось всё бросать и срочно ехать по делам. Две недели. За эти две недели с Катей может произойти всё что угодно. Но что ему было делать? Вернуться покамест назад или же прожить эти две недели в Киеве? Он медленно брёл и вдруг увидел на мостовой кошелёк. Машинально поднял и заглянул в поисках визитки: кошелёк следовало вернуть владельцу. Заглянул и увидел ровно пять тысяч рублей. Алексей долго смотрел на эти деньги и не верил своим глазам. Этого хватало на выкуп Кати и ещё немного оставалось. Он оглянулся окрест в поисках того, кто потерял кошелёк: улица была пуста. Счастье само шло в руки, и всё складывалось как нельзя лучше, казалось бы: подойди и возьми, и многие люди на месте Алексея поступили бы именно так. Но Алексей был молодой человек, честный до мозга костей, и потому, вместо того чтобы взять упавшее ему на голову сокровище, он раздумывал, а вдруг потерявший эти деньги нуждается в них больше, чем он и Катя. А даже если и не нуждается: это не его деньги, он не заработал их. Катя никогда не простит, если он потратит на выкуп чужое, она предпочтёт медленно угасать у Червинских. Алексей внимательно осмотрел находку и обнаружил визитку. Владельцем оказался некий барон Хаусберг, и от визитки, бумаги, на которой она была напечатана, золотого тиснения складывалось впечатление, что потеря пяти тысяч совсем не скажется на доходах этого уважаемого дворянина. Был там и адрес. Алексей направился туда.***
От особняка барона Хаусберга веяло спокойным величием. Алексея принял вежливый седовласый господин в очках с серебряной оправой, одетый по последней моде. Он говорил на чистом русском, впрочем с едва заметным немецким акцентом. Он назвался помощником барона и заверил, что Алексей может высказать ему все, что собирался сказать лично барону, будь это просьба или коммерческое предложение. Алексей несколько смутился: он ожидал, что барон Хаусберг лично примет его, ведь его вопрос касался такой тонкой сферы, как деньги, но как знать, может быть, у иностранцев принято вести дела иначе? — Меня зовут Алексей Косач, я прибыл в Киев из Нежина по важному делу и нашёл на мостовой кошелёк барона с пятью тысячами рублей. Там была визитка, так что я решил лично вернуть барону утерянное имущество. — О, — только и сказал помощник барона, принимая кошелёк. — Это весьма любезно с вашей стороны, господин Косач. Чем барон может вам отплатить? По какому делу вы прибыли из Нежина? Погодите, я распоряжусь принести чаю, и мы с вами всё обсудим. И Алексей, ободрённый добрым и искренним расположением нового знакомого, всё как есть и рассказал. Что он влюбился в крепостную соседских помещиков (ему пришлось объяснять, что это значит — «крепостная») — девушку чистую, нежную, добрую и образованную. И вот, хозяин выставил за неё сумму, которую ему, человеку небогатому, собрать практически невозможно. — Белые люди рабы других белых людей? Могут продавать и покупать их? Сечь? Избивать до смерти из-за собаки? — уточнил помощник барона. — Но это же варварство. У вас тоже есть крепостные? — Да, у меня тоже есть, — отвечал Алексей. — Я хотел освободить их, но мы одна семья и они так просили меня не прогонять их, что пока что я вынужден оставить всё как есть. — Да, судя по вашему виду, ваше отношение к вашим кре-пост-ным отличается от общепринятого. Пожалуйста, продолжайте. Как же вы придумали найти деньги? Алексей поведал о своём решении продать ещё не собранный урожай сахарной свёклы одному богатому дельцу, который, как был уверен Алексей, проникнется его историей. Но придётся две недели подождать его возвращения. Помощник барона с изумлением выслушал все эти удивительные речи и промолвил: — Позвольте уточнить. Суммы в кошельке, найденном вами, достаточно для выкупа вашей будущей жены из рабства? — Совершенно верно, хозяином была названа сумма в четыре тысячи восемьсот рублей, — подтвердил Алексей. — Вы, видимо, ничего не знаете о бароне Хаусберге. Обратите внимание, что чайный сервиз, из которого вы сейчас пьёте превосходный чай, сделан из чистого золота. А дом, в котором вы сейчас находитесь, — один из самых скромных домов барона, он бывает здесь крайне редко, предпочитая Флоренцию и Лондон. Проще говоря, барон богатейший человек, и потеря пяти тысячи рублей для него несущественна. Почему вы решили вернуть деньги, если от них зависит жизнь молодой девушки, столь вам небезразличной? Алексей хотел ответить резко, но сдержался. Да, он сразу понял, ещё когда увидел визитку барона, что этот человек был не просто богат, а очень богат. А когда его проводили в роскошные покои, он даже почувствовал себя жалким с этим кошельком с жалкими пятью тысячами. А ведь то были деньги, столь ему необходимые, добыть их было делом почти невозможным, тогда как в мире существовали люди, для которых такие деньги были ничего незначащей ерундой. — Эти деньги я вернул, потому что они принадлежат барону Хаусбергу, а не мне, — ответил Алексей. — И да, я прекрасно вижу, что барон не бедствует. Однако же я человек чести и не могу присвоить себе чужое. Мой долг здесь полагаю исполненным. Спасибо за то, что выслушали меня, и прошу передать барону его деньги. С этими словами он встал. Помощник барона тоже встал, он смотрел на Алексея с выражением причудливой смеси любопытства и ужаса. — Ну что же, господин Косач, я передам барону ваши слова. Жаль, что он не из тех, кто покупает несобранный урожай, иначе бы я порекомендовал ему принять ваше предложение, адресованное другому дельцу. Прежде чем покинуть Киев, Алексей всё же решил снова навестить Жадана, и ему повезло. Жадан принял его предложение. Однако когда счастливый Алексей прибыл в Червинку с выкупом, ему без объяснения причин отказали в покупке Катеньки.***
Алексей рвал и метал, выдвигал версии и отбрасывал, а Николя Дорошенко, его друг, предлагал возможные законные варианты разрешения затруднения, включая жалобу в Дворянское собрание, как вдруг вбежавший мальчик сообщил, что во дворе стоит богатая карета, а господина Косача желает видеть некий барон Газбер, вот его визитка. Алексей узнал эту визитку. Несколько дней назад он вернул её вместе с кошельком законному владельцу. — Хватайся и за эту возможность, — сказал ему Николя, уже имевший удовольствие выслушать эмоциональный рассказ друга о том, как помощник барона удивился его кристальной честности. — Барон Хаусберг имеет влияние на самого государя. В гостиную вошел седовласый господин в очках с серебряной оправой, одетый по последней моде, и Катя. Алексей не мог вымолвить ни слова, так что Николя взял на себя обязанность хозяина дома и поприветствовал вошедших, предложил им садиться и поведать, чем вызван столь необыкновенный визит. Барон Хаусберг (а это был он) пояснил, что история с отданным кошельком никак не шла у него из головы, и, узнав, что господин Косач достал деньги на выкуп из рабства бедной девушки, он решил подарить им немного денег на свадьбу и сделать это лично. Однако когда он прибыл в Червинку, дабы узнать, где проживает господин Косач, то обнаружил, что девушка до сих пор находится на положении рабыни. Ему пришлось задействовать некоторые связи, а также уверить мадам Червинскую, что Алексей Косач человек честнейший, ведь ему в руки сами пришли деньги, но он предпочел вернуть их. В итоге приятнейшая беседа с Червинскими закончилась тем, что Катерину Вербицкую продали ему, а он клятвенно обещал проследить за дальнейшей её судьбой. После чего они с Катериной сразу же съездили к нотариусу и оформили для неё вольную. А деньги за сахарную свёклу барон рекомендует потратить на свадьбу и дальнейшую счастливую жизнь. Выслушав эту поразительную историю, Алексей не мог сдержать слёз радости, и они с Катериной упали друг другу в объятия, а Николя с бароном отправились посмотреть обустройство усадьбы, поскольку барон никогда не посещал подобные места, и ему было любопытно взглянуть, что растёт в этом уголке мира.***
На свадьбу Алексея и Кати барон не приехал. Он прислал немного денег (десять тысяч рублей) и открытку с надписью «Лопухи должны расти на одной грядке». Николя эта открытка почему-то очень рассмешила, а Алексей призадумался: — Не понимаю, что он этим хотел сказать. На открытке же вид Флоренции. — Ему же русский язык не родной, — сказала Катя, — видно пытался сказать что-то романтичное про цветы на клумбе. — Да, наверное, так. Позже, когда они остались наедине, Катя снова вспомнила о бароне. — Барон меня спросил, знаю ли я, что жених мой нашёл его деньги и мог меня выкупить, а вместо этого всё до копейки отдал, хотя и видел, что сумма для барона незначительна. А я говорю: так это же не наши деньги. И господин барон сперва выругался по-немецки, думая, что я немецкий язык не знаю, а потом сказал, что, видно, мы друг другу небесами назначены. — Так и есть, Катенька, дорогая моя, так и есть. Само небо послало тебя ко мне, а меня к тебе. И вот дороги наши наконец слились в одну. Теперь всегда будем вместе, до конца дней. — До конца дней, — как эхо повторила Катя.