Сэнгочные байки

Ранмару любит руки своего господина. У его господина – красивые и грубые руки воина, с мозолями от поводьев и от меча, со следами от давних ожогов, с въевшимися пятнами пороха. Ранмару любить целовать эти грубые ладони и прижимать их к себе. Ранмару любит шрамы своего господина. Крупных шрамов у его господина три: на левой руке ниже локтя - от стрелы, на бедре след от пули и большой разветвленный шрам на груди, почти касающийся правого соска, даже чуть заходящий на ореол. На руке – это был ранен при отступлении из Этидзена, в бедро в сражении при Тенно-дзи, а на груди – в молодости на охоте в лесу напоролся на ветку. И Ранмару целует эти шрамы, и облизывает их, языком на ощупь выискивая между грубых корявых рубцов нежный сосок. Ранмару любит плечи своего господина, и когда вечером помогает своему господину раздеваться, иногда позволяет себе маленькое озорство и целует его сзади в оголившееся плечо. Иногда господин ругается: «Совсем страх потерял?!» - и тогда Ранмару строит жалобную виноватую мордочку. Господин смеется и, конечно, прощает. Ранмару знает, что уж такую-то незначительную провинность господин ему простит. Когда господин по-настоящему не в духе, к нему с такими нежностями лезть не стоит, лучше принести ему хорошего чаю. А иногда господину это доставляет удовольствие, и он охотно подставляется под поцелуи и заводит руку назад, чтобы прижать Ранмару к себе. Ранмару – один из немногих, кому господин дозволяет заходить со спины. Ранмару любит спускать одежду с его плеч и целовать его сзади в шею и в плечи. Кожа у господина легко поддается загару, и господин ничего с этим не делает, поэтому летом у него по шее проходит четкая граница между загорелой и светлой кожей. Ранмару любит целовать эту границу и проводить по ней губами. Это место он просто обожает, у него сердце сжимается от нежности и от желания прикоснуться. В юности господин часто разгуливал, спустив кимоно с одного плеча, и тогда, наверное, эта граница шла у него наискось через всю спину. Ранмару, хоть это и глупо, и неприлично, немножко обидно думать, что тогда эту длинную границу целовал кто-то другой. Ранмару даже знает, кто именно. Теперь это такой серьезный возрастной бородатый дядька, что Ранмару трудно представить, что когда-то он был мальчишкой, таким же, как он сам. Вот своего господина мальчишкой представить ему проще простого. Может, потому, что при всех своих шрамах, титулах и деяниях в глубине души он до сих пор сохранил в себе изрядный мальчишеский кусок? Ранмару любит, когда его господин смешно дурачится с ним, любит смотреть, как господин нетерпеливо подскакивает на месте и кричит, наблюдая схватку борцов, как его господин с неприкрытым удовольствием пробует какое-нибудь новое печенье или откусывает мандзю, чтобы узнать, с какой в этот раз начинкой. Глупо ревновать к тому, что было, когда тебя самого еще на свете не было, правда же? И все-таки Ранмару немножко, самую крошку, обидно за все те годы, когда его еще не было с его господином.