Сэнгочные байки

Луна надо мной. Какая луна надо мною! Здравствуй, луна, Как давно не видались! Собрание песен Овари и Мино

- И, представляешь, Китё – они ведь разные! Я думал, одинаковые должны быть, что и различить трудно, а оказывается, совсем разные. Старший побольше, но совсем почти лысенький, а у младшего волосики погуще, мягенькие, и вот таким хохолком. - Знаете, господин… - госпожа Но с улыбкою покачала головой, глядя на своего лучащегося воодушевленьем супруга. – Вы пришли сюда полюбоваться луной – а сами сияете ярче луны. Луна, ясная луна девятого месяца, стояла над замком – огромная, почти полная, не хватало еще только самой узенькой дольки. А на земле, в лунном свете – чернели и серебрились кусты, белели мягкой горкою уложенные на столике моти, а тонкая метелка мисканта, на самом краю энгавы, была совсем серебряная. - По-моему, вы б и кормили сами, если б это только было возможно. Ода Нобунага заржал. Крутнулся на подушке, поворачиваясь в сторону луны, а потом почти сразу же развернулся к супруге. - А что, если бы правда было возможно – представляешь, насколько бы это жизнь упростило? Кормилицу выбираешь – и не заботишься, что у нее там как со своим. Кормилицу для близнецов пока еще не назначили, точнее, выбрали было, но из расчета на одного ребенка, а как теперь быть, еще надо было придумать. Впрочем, насчет самому кормить Китё не так чтобы ошибалась. Сейчас-то понятно нет, но когда дети чуть-чуть подрастают – чтоб положить в рот кусочек печеного батата или ложечку риса, никаких особых природных приспособлений не нужно. В небе не было видно ни облачка. Отделился от ветки, беззвучно кружась, серебряный лист. - И все-таки, что вы решили? - Про что? – Нобунага, с надкушенным моти в руке, удивленно посмотрел на супругу. - Вы хотите оставить обоих? - Конечно! – Нобунага яростно вгрызся в лепешку. Дожевав, сказал: - Это ж мои дети! Ну и материны тоже, это понятно. Они родились в клане Ода, да, оба сразу, а не по очереди, и что с того? С какой стати кого-то отправлять неизвестно куда безо всякой пользы? Но подлила мужу чаю. Сегодня пили, любуясь луной, чай, не саке; саке в честь радостного события хозяин замка, с охотой ли, нет ли, уже успел угоститься, и в ближайшее время еще предстояло. - Лично я разделяю ваше мнение. Но меня беспокоит, как воспримут это ваши вассалы… да и ваши недоброжелатели тоже. Ведь непременно пойдут разговоры, неблагоприятные для вас и для клана Ода. - Да плевать! – вспыхнул Ода. – Делать им нечего, кроме как впустую болтать! Примета им плохая! Плохая примета – когда конь спотыкается, на хромом коне много не навоюешь. А все остальное – вздор и суеверие! За приметы цепляется тот, кто жизни боится. Еще не хватало им угождать. Мои сыновья родились в клане Ода – и будут расти в клане Ода. Точно так же, как и остальные. А кому не нравится – шли бы они… - Нобунага поодержался. У него с языка так и рвалось грубое слово. Но такой радостный день, и такая огромная, ясная луна – не хотелось портить всё сквернословием… - своей дорогой и мою не пересекали. Осенняя луна приближалась к расцвету; семь осенних трав собирали совсем недавно, из комнат до сих пор доносился, при движении воздуха, слабый запах оминаэси. Бело-серая кошка, крадучись, проскользнула мимо энгавы. - Я поняла. С вашего позволения, я приду поздравить роженицу, и приготовлю двойной подарок. - Сделай, пожалуйста, - Нобунага с благодарностью кивнул. Плевать ему было на всех этих безмозглых суеверов, но если Но это обеспокоило – значит, повод для беспокойства есть. И тогда действительно будет полезно, если супруга главы клана Ода публично продемонстрирует свою позицию. Где-то в комнатах раздался керамический стук, и следом урчание. Похоже, кошка так-таки добралась до вожделенной травы. Теперь оставалось ждать, когда послышится ругань вполголоса, громкий мяв и кошка пулей вылетит на энгаву. Из лунного света Сотканы рукава, Земной росой Увлажнились… - негромко пропела Но, глядя на луну. Не докончив, задумчиво проговорила: - О чем я еще все время думаю, господин… Току-тян. Как там она? Давно уже от нее не было весточки. - Все у нее в порядке, я думаю, - предположил Нобунага. Придвинулся ближе к жене, вместе с подушкою. – Раз больше ничего не говорит – значит, в порядке. Ну а что ругались – так все ругаются. Есть такие супруги, чтобы ни разу не ссорились? Не такова моя дочь, чтоб на себя голос повышать давать, и правильно. Ну, главное, помирились в итоге. - Трудно ей все-таки приходится. С настолько юных лет в чужой семье, в чужом доме. - Да знаю я, - с досадой вздохнул Нобунага. – Я б еще несколько лет потянул – но сама помнишь, не такая тогда была обстановка, чтобы тянуть. Готоку – хоть маленькая, но ведь Ода. Она все правильно понимает. И я ее отдал в семью, которой могу доверять и на которую могу положиться. Годомару меня больше беспокоит. Но его я непременно вытащу. Пусть только попробуют хоть пальцем тронуть! - Нобунага экспрессивно шмякнул об пол лепешку. Потом, спохватившись, подобрал, но обратно класть все-таки не стал, отложил в сторону, может, кошка захочет. – Думаю, они это сами прекрасно понимают. Когда ж мы придем к тому, что не будет больше ничего вот этого, и дети смогут до взрослого возраста расти в замке и при родителях? Вот чего я хочу. Но до того еще идти и идти, воевать и воевать, и сватать и сватать. Нас с тобой вот тоже поженили, особо не спрашивая. - Ну, что до меня, - Но пожала плечами, - я пошла за вас по своей воле. - Правда, что ли? – опешил Нобунага. – Ты ж меня даже ни разу не видела. Досан же все это затеял. С моим отцом, но, думаю, затея была Сайтовская, в его как раз духе. - Мне было интересно, что это за знаменитый Большой Дурак из Овари. Как я подозревала, в слухах хорошо если половина правды, а те, кто болтает, как всегда, не замечают самого главного. И я подумала: если окажется, что он умен – тогда все отлично; а если и вправду дурень – тогда мы сможем прибрать к рукам кусочек Овари. - Что твой отец точит зубы на Овари – в этом я даже не и сомневался, - Нобунага кивнул. – Но вот что и ты тоже… - А что я? Я тоже Сайто. С чего бы мне было смотреть на этот дело иначе? Но – если б я тогда все-таки посмотрела по-другому и рассудила иначе, - Но твердо сложила на коленях маленькие изящные руки, - иначе бы и поступила, и никто бы меня не заставил, ни отец, ни весь клан, вместе взятый. - И что бы ты сделала? Если б отец сказал: я решил – значит, пойдешь? – с интересом спросил Нобунага. - А что он мне сделает? – вопросом на вопрос возразила Китё. – Не убьет же. Тогда замуж некого выдавать будет. Свяжет и так до Овари потащит? Так все равно на свадьбу пришлось развязать бы. - Ну ты даешь! – искренне восхитился супруг. - Понимаете, в чем принципиальная разница, - Но покачала на ладони моти. Темнота и лунный свет всё засеребрили, и розовых от белых на вид было не отличить. В комнате кошачьи звуки стали еще слышнее, кошка теперь, похоже, каталась по раскиданной траве, и преступление ее все еще не было обнаружено. – Ода из Нагои из Южных Ода – маленькая ветка на маленькой ветке не слишком большого дерева, но тем не менее они всегда жили в замках среди прислуги, носили два меча и звались на «-доно». А мой отец торговал маслом. Я – уже нет, я тоже с рожденья жила в замке среди прислуги. Пойти иголками торговать вразнос – это, конечно, было б обидно. Но, тем не менее - я этого не боюсь. Тогда, по молодости, не боялась. И сейчас не боюсь. - Хоть бы лапшой, что ли… - зачем-то сказал Нобунага. - Можно и лапшой, - Китё кивнула. – Невелика разница. Она улыбнулась, и муж ее улыбнулся этому тоже. - Я в ту пору со своим отцом спорил по любому поводу. А вот по этому поводу – поспорить даже в голову не пришло. Нобунага откровенно рассмеялся. - Иногда это хорошо, что в голову не приходит. А то, представь: я б тоже уперся, не нужна мне дочка Гадюки, и с собственной свадьбы сбежал! - Полагаю, Гадюка с удовольствием бы воспользовался таким оскорблением. Оба понимающе переглянулись – и прыснули в рукава. Давние опасности спустя столько лет уже только веселили. С тех пор опасности появились новые. - Все-таки потрясающий мужик был твой отец! – искренне высказал Нобунага. – Кто б мог подумать, что там, где чаял врага, найдешь друга. - Вы с ним друг другу пришлись под стать. - Вот уж точно. Нобунага помолчал, прислушиваясь к всё еще не стихающим кошачьим звукам в глубине комнаты. - И ведь в итоге все-таки получилось именно так, как твой отец и хотел – Овари и Мино соединились в одних руках. А каких именно – это уж частности. Луна была такая ясная, что видны были даже лунные горы и реки, кажется, если знать, где искать – даже логово Лунного зайца отыщется. Осенняя листва уже стала где алой, где золотою, но сейчас, под луной, все казалось одинаково серебристым, пахло травою оминаэси, а на заднем дворе усадьбы вывесили на просушку длинные низи ярко-рыжей, а сейчас серебристой хурмы. Скоро повсюду будет сушиться хурма, и рис уже убирают, и ссыпают коричневатые шуршащие зерна в большие мешки… Кошка вальяжно вылезла на энгаву, понюхала оставленный моти, скривилась, как Фудзивара на кляксу, разлеглась и стала вылизывать белую лапу. В комнатах зажгли свет, и бумага на створках просветилась золотисто-оранжевым. На Нобунаге было красно-желтое косоде с летящими журавлями. Кошка, заслышав в доме шаги, благоразумно переместилась поближе к хозяину. - Я так думаю, ткани и все такое – это уж как обычно, - снова вернулась все к той же теме Китё, - а игрушечных коней я им закажу у того же мастера, но двух разных. Чтобы не путались. Это ведь не успеешь оглянуться, как дорастут. - Только гнедого не надо, гнедой уже был у Годомару, целый стоит, почти не погрызенный. - И все-таки это так странно… - медленно проговорила Китё. Свет от дверей почти не доходил до нее, только краем коснулся серебристо-розового подола и розового рукава. – Мы с вами сидим вдвоем здесь, любуемся луной… и говорим о ваших детях. - Это было твое решение, - неохотно отозвался Нобунага. - Моё, - Китё кивнула. – И это было ваше решение – взять наложниц. - Моё, - Нобунага тоже кивнул. - На самом деле я благодарна вам, что вы честно сообщили мне о своих намерениях и что приняли мое решение. Вы тогда спросили: «Ты уверена? Не пожалеешь?». И я вам сказала: «Вполне возможно, что пожалею. Но я уверена». И, знаете… пожалуй, за прошедшие годы я все-таки не пожалела. – Китё развернулась к мужу. – Тогда мы так толком и не поговорили об этом, если хотите, можем сейчас… Пожалуй, стоит все-таки сказать это прямо. И почему не сейчас, если уж речь зашла. Я – член клана Ода. Я – это я, со своим сердцем, душой и телом. Я – Сайто, пусть даже этого клана больше не существует, этот клан сам себя уничтожил, но рожденного, пока жив, не переродишь заново. И я – член клана Ода, раз я вошла в него, и вошла по собственной воле. Клану Ода был нужен наследник. Вы решили так. Не скажу, чтобы мне этот вариант был по душе, но, учитывая тогдашние обстоятельства… пожалуй, он действительно был самым разумным. В любом случае, такие вещи решать главе клана. Наверное, будь я мужчиной, я бы и сама рассудила так же. А вот от себя для себя самой я рассудила так: лучше быть хозяйкой во всем доме, чем бороться с другими за место на одной только постели. Нобунага снова кивнул: - Будь я женщиной, я бы тоже рассудил так же. У луны этой ночью Верно, подвязаны рукава: Надо весь мир осветить! - И все-таки, как бы то ни было… - Китё покачала головой, гладя свернувшуюся на коленях кошку, - я рада, что тогда решила, что поеду в Овари.