Катаклизм

– Томиока-сан? Томиока-сан? Томиока-сан, вы живы? Минуту назад Шинобу Кочо казалось, что потыкать наманикюренным пальчиком в спящего учителя физкультуры будет забавно и весело, но он упорно игнорировал её. Так упорно, что учительницу химии это стало потихоньку бесить – она решила принципиально не оставлять его в покое, пока не добьётся своего: чтобы он обратил на неё внимание. Пытка длилась целых пять минут, но Томиока-сан всё также не подавал никаких признаков жизни, дремая на рабочем месте, да ещё и в рабочее время. Он мог позволить себе немного расслабиться, так как близился конец учебного дня – уроков у него больше не было, и, когда все их коллеги отправились по домам, он засел в учительской, – но Шинобу это не устраивало. Она не могла не заметить, что в последнее время Гию-сан выглядел очень уставшим, если не сказать подавленным, и хотела узнать, в чём же была причина. Как умная и наблюдательная девушка, в мыслях Кочо построила уже не одну сотню догадок на тему того, что могло послужить причиной неприятных изменений в настроении коллеги, но ей не хотелось бы довольствоваться лишь своими домыслами. Всё было настолько плохо, что Гию-сан больше не радовался даже своему любимому блюду – дайкону с варёным лососем! Хотя, может, это произошло после того, как один их общий коллега однажды испортил это блюдо и Томиока-сан так разозлился, что вылил ему его на голову со своим коронным, каменным лицом? Шинобу щёлкнула пальчиками. Конечно же! И как она сразу не подумала об этом? Улыбаясь, учительница наклонилась ниже и, приложив руку ко рту, словно хотела сообщить какой-то секрет, заискивающе прошептала: – Ах, кажется, Кибутсуджи-сан возвращается в учительскую. Она и сама невольно вздрогнула, когда безучастный учитель физкультуры вдруг оживился – резко поднял голову и с опаской посмотрел ей за спину, в сторону двери. Шинобу едва подавила в себе желание восторженно хлопнуть в ладоши – какая замечательная реакция! Теперь-то ей точно стало всё понятно. – Зачем ты меня так пугаешь? – растрёпанный и встревоженный Гию-сан ответил на её милую улыбочку победительницы хмурым взглядом исподлобья. – Я вовсе не хотела напугать вас, Томиока-сан, – нараспев произнесла Кочо, улыбаясь всё шире и шире. – Кибутсуджи-сан, правда, был здесь, пока вы спали. Честное слово! Она тихо хихикнула, когда он, не поверив ни единому её слову, снова подъехал к столу на компьютерном кресле, сложил руки перед собой и уткнулся в них лицом. Точнее, рухнул на них – на секунду Шинобу показалось, что он хотел побиться головой об стол, но просто промахнулся. Гию-сан всем своим видом выражал ей тотальное нежелание разговаривать с кем-либо, но она не была бы собой, если бы так легко сдалась и оставила его в покое. Сделав вид, что ещё не закончила все свои дела, Шинобу присела на соседнее кресло, за свой компьютер и начала перебирать бумаги на столе. На самом же деле, она просто тянула время, чтобы потихоньку разговорить самого несговорчивого и сурового учителя их любимой академии. Ей очень хотелось продлить спектакль: например, специально выйти в коридор, а затем изобразить на лице жуткое волнение и крайне эмоционально сказать Гию о проходящем мимо учительской Камадо Танджиро – главном нарушителе школьных правил, за которым сам Томиока гонялся уже не первый год, чтобы тот снял свои чёртовы серьги и не ходил с ними в школу. Но в свете последних событий, она знала, что даже на Танджиро-куна Гию-сан перестал обращать внимание, потому, пусть и с большой неохотой, вынуждена была отказаться от столь весёлой затеи. Однажды Шинобу лично стала свидетельницей того, как, преследуя нарушителя правил и его друзей – девушку с багетиком во рту и пугливого светловолосого паренька из комитета морали, – Томиока-сан резко свернул в другую сторону, потому что дальше по коридору шёл Кибутсуджи-сан. Едва завидев его, учитель физкультуры мгновенно переменился в лице и быстро скрылся из виду, впервые упустив Танджиро и его проблемную компанию, даже не сделав им выговор! Тогда-то она и поняла, что между ним и завучем творилось что-то неладное, а со временем её догадки только подтвердились, когда Кибутсуджи-сан и Гию-сан намеренно перестали общаться друг с другом даже по работе. Изменения в поведении завуча тоже заметили абсолютно все: если раньше он казался просто не очень хорошим человеком, который никого не щадил, заваливая сверхурочной бумажной работой, то теперь он и вовсе превратился в какого-то монстра, не давая их коллективу передышки даже на выходных. Из-за этого психа Кочо забыла, когда в последний раз нормально высыпалась – ей уже надоело замазывать тоналкой тёмные круги под глазами. Все её коллеги мечтали только о том, чтобы этот тиран свалил в отпуск, или в командировку – да хоть куда-нибудь! – и дал им отдохнуть хотя бы на недельку. Но ему никто не смел перечить, ведь он был не только заместителем директора, но и его братом-близнецом: они все глубоко уважали Убуяшики-сама, потому и терпели его тирана-братца, не высказывая претензий, боясь подорвать слабое здоровье директора тревожными новостями. Больше всего доставалось, конечно же, учителю физкультуры – все уже почти привыкли, что у него с завучем были напряжённые отношения. Кибутсуджи-сан мог ни с того ни с сего разозлиться на него и сделать что-то грубое: якобы случайно стукнуть папкой по голове, пролить горячий кофе на новенький журнал, который Гию-сану потом приходилось восстанавливать за свои средства, испортить его любимое блюдо, подсыпав в него острый перец, и прочее-прочее. А каким ужасным взглядом он смотрел на него, пока тот не видел – точно хотел дыру прожечь! Даже учитель математики, Шинадзугава, который раньше не очень хорошо относился к Гию и частенько задирал его, и тот успокоился, когда между ним и их новым завучем началась открытая война. И кто бы мог подумать, что раньше Кибутсуджи-сан и Гию-сан жили душа в душу, приятно проводя время в компании друг друга? А сейчас они стали лютыми врагами, и никто не знал, почему. – Томиока-сан, вы не собираетесь идти домой? – Шинобу начала издалека, всё время поглядывая на молчаливого и подавленного коллегу. Кочо не хотела упускать ни единой детали, чтобы раскрыть главную причину его траурного настроения, но пока всё было безуспешно – Гию-сан умел очень хорошо скрывать свои эмоции. Лишь в случае с Кибутсуджи-саном он проявлял их гораздо больше, чем обычно, и это была хорошая зацепка, но она чувствовала, что каких-то деталей всё равно не хватало и упрямо хотела докопаться до истины. – Пока нет, – тихо ответил ей страдалец, не поднимая головы. Она даже слегка удивилась, что он решил заговорить с ней, а не проигнорировал её вопрос. Странности продолжались. – Вас что-то беспокоит? – добавив в свой голос нотки неравнодушия, Шинобу ни не секунду не спускала с него цепкий взгляд фиолетовых глаз. Неужели ей сейчас удастся разговорить его и всё тайное станет явным? Откровенность Гию-сана её слегка напрягла – Кочо впервые видела его таким. Она была уверена на девяносто процентов из ста, что, если бы в этот момент они оба не услышали звук открывающейся двери, Томиока точно рассказал бы ей что-то интересное. Шинобу едва не цокнула языком от досады, когда им помешали, и медленно обернулась в сторону звука, мысленно осыпая нежданного гостя нелестными высказываниями. Выдавив из себя дежурную улыбку, она ожидала увидеть кого-то из коллег и уже готовила максимально вежливое приветствие, добавив в него лишь крошечную дозу яда и недовольства, но... Кочо так и оцепенела от ужаса, когда увидела их жестокого завуча. На неё он даже внимания не обратил, с порога прожигая спину Гию-сана рассерженным взглядом сливово-красных глаз. Все слова так и застряли у неё в горле – помяни черта, как говорится! – Кибутсуджи-сан, здравствуйте, – вернув себе дар речи, сказала она, улыбаясь чуть нервно. Даже не глядя, Шинобу могла с уверенностью сказать, что в ту же секунду Гию-сан вздрогнул всем телом. А ей совсем не хотелось и дальше оставаться между двух огней! Воздух мгновенно налился тяжестью, как будто она оказалась в зоне извержения вулкана. Завуч медленно перевёл на неё пылающий гневом взгляд, и ей тут же захотелось ретироваться в безопасное место, подальше от этой ходячей катастрофы. «Простите, Томиока-сан, но дальше вы как-нибудь сами», – в ней вовремя взыграл инстинкт самосохранения – всё также мило улыбаясь, Шинобу быстро побросала в сумочку необходимые ей документы, выключила компьютер и встала с кресла. Мысленно пожелав учителю физкультуры удачи и терпения, но ни слова не сказав вслух, она уже собиралась тихонько покинуть опасную зону. Но это было слишком наивно с её стороны – думать, что тиран-завуч отпустит её так просто. – Кочо Шинобу, почему вы всё ещё здесь? – вкрадчиво обратился к ней монстр, гневно сощурив глаза. В тот же миг маска Шинобу могла дать трещину, но девушка стойко выдержала его жуткую ауру и даже нашла в себе силы улыбнуться как ни в чём не бывало. – Рабочий день уже закончился, я велел всем разойтись по домам. А вы хотите поработать сверхурочно? «Да чтоб ты в ад провалился», – от всей души хотела бы пожелать ему учительница химии, высказав всё прямо в лицо. Но у неё только нервно дернулся глаз, как и предельно вежливая улыбка – ещё бы минуту, и она бы превратилась в оскал. – Что вы, что вы, Кибутсуджи-сан? Я уже собиралась домой. До свидания, – помахав ручкой, Кочо спокойно прошла мимо него, а затем так и выпорхнула из учительской, словно бабочка, что летела прочь от огня, дабы не опалить свои тонкие крылышки. Лишь после этого, выйдя в коридор, она позволила себе вздохнуть полной грудью, поражаясь своей собственной смелости. Шинобу никогда не была трусихой, но их завуч, да ещё и в ужасном расположении духа, мог довести любого до белого каления – ещё минуту ей казалось, что она будто смерти избежала. Кочо всей душой посочувствовала Гию-сану, которому повезло меньше, и вздрогнула, услышав щелчок дверного замка – как только она вышла, Кибутсуджи-сан сразу же закрыл учительскую своим ключом. Её сердце опустилось в пятки, как будто она невольно стала героиней фильма-ужасов – Томиока-сан теперь никак не сможет выйти и спастись от праведного гнева этого сумасшедшего! Ей даже на секунду стало стыдно, что она не отвлекла внимание Музана и не помогла ему сбежать раньше: тот ведь, наверняка, хотел остаться с Гию наедине; все остальные ему были неинтересны, поэтому он и распустил их по домам. Пока в голове набатом звучал назидательный голос совести, побуждая её сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь учителю физкультуры, вдруг появился ещё один – голос разума. А ведь для неё это был прекрасный шанс, чтобы узнать, что же всё-таки произошло между этими двумя! Любопытство оказалось сильнее здравого смысла. Шинобу, на свой страх и риск, украдкой заглянула в прозрачное окошко на двери учительской и с замиранием сердца стала наблюдать за происходящим. Она сконцентрировалась – напрягла все свои слуховые рецепторы, чтобы слышать их разговор даже через плотно закрытую дверь. В кои-то веки Кочо была благодарна природе за то, что та одарила её невысоким ростом: если Музан вдруг обернётся, она успеет быстро спрятаться, и он увидит не её, а лишь уколки заколки в виде бабочки. Дабы не испытывать судьбу, Шинобу расстегнула её и убрала в сумочку, оставив волосы распущенными – меры предосторожности не помешают. – Ты ещё не передумал? – с трудом, но ей удалось расслышать голос Кибутсуджи-сана. Кочо поразилась его... спокойствию. Или же это было просто затишье перед бурей? Томиока-сан сидел к ней спиной, положив руки на стол. Она могла поклясться, что он напрягся всем телом, как натянутая до предела струна, намеренно или нет, но оставив вопрос завуча без ответа. Последнего же это мгновенно взбесило – держа в руке папку, он поднял её над головой и резко замахнулся. Шинобу уже было испугалась, что Гию-сану сильно прилетит – она закрыла рот рукой, сдерживая испуганный вскрик. И ещё больше удивилась, когда он также молниеносно ответил – резко оттолкнулся от стола и подался всем корпусом назад, опираясь на спинку компьютерного кресла. Он с лёгкостью избежал удара чёрной папки по лицу, а затем, обхватив Кибутсуджи-сана за талию одной рукой, развернул кресло в противоположную от него сторону. Набрав скорость, он прокатился до самой стены. Гию схватил оставленный им в углу бамбуковый меч и только после этого затормозил, проскользив по полу подошвой кроссовок. «Они будут драться?» – не веря своим глазам, Шинобу невольно задержала дыхание. Насколько же серьёзный у них был конфликт, если они решили подраться прямо в учительской?! Гию-сан ещё не простил Музану испорченное однажды любимое блюдо? На тему чего он должен был передумать? Томиока встал в боевую стойку, выставив перед собой бутафорский меч, и она поняла, что ситуация приняла опасный оборот – он выглядел не на шутку сосредоточенным, словно перед настоящим боем. Но это же безумие! Зачем им, двум взрослым и вполне уравновешенным мужчинам, драться? Неужели нельзя было просто сесть и поговорить друг с другом раз уж у них был конфликт? Шинобу стало по-настоящему страшно, чем это всё в итоге могло закончиться. Музан тоже на месте не стоял – оценив боевой настрой Гию одним взглядом, он снял с себя пиджак и повесил его на спинку кресла. Повыше закатал рукава чёрной рубашки и начал разминать кулаки. «Серьёзно?.. Это не шутка?..» Шинобу удивлённо распахнула глаза, когда её коллеги одновременно ринулись навстречу друг другу. Томиока заблокировал его удар ноги в бок локтем и мгновенно ответил Музану такой же атакой, вынуждая уже его защищаться. Кибутсуджи без труда заблокировал этот выпад, как и последующие после него удары меча рёбрами ладоней, словно у него руки были из стали. Никто из них ни разу не поморщился от боли. Они безжалостно нападали друг на друга, с каждым разом всё сильнее и быстрее, лишь чудом не задевая посторонние предметы. Гию резко выбросил ногу вперёд, целясь Кибутсуджи в шею, но тот избежал атаки, пригнувшись до пола, и собирался ударить его снизу, лишив опоры. Томиока словно предвидел это и с лёгкостью уклонился – оттолкнулся назад, не позволив ему коснуться себя, за секунду до удара. «Это не случайность, – отметила про себя внимательная Шинобу. – Они словно предсказывают атаки друг друга, хотя, я уверена, могли бы быть гораздо серьёзнее. Их скорость поразительна. Я никогда не сомневалась в физической подготовке Томиоки-сана, но не думала, что Кибутсуджи-сан будет также силён в бою... Это происходит не впервые? Они точно уже сражались, и, судя по всему, не единожды... Что же между ними такого произошло, что они готовы убить друг друга?» Наблюдая за тем, что сейчас творилось в кабинете, Кочо сложно было поверить, что раньше эти двое прекрасно ладили. Томиока-сан был первым человеком, кто вызвался помочь Музану освоиться в академии, когда тот стал их завучем после того, как Тамаё-сама ушла в декретный отпуск. Она частенько видела их вместе на больших переменах, во дворе. Изредка слышала их разговоры о книгах, искусстве, даже готовке. Со стороны ей казалось, что рядом с их жестоким завучем несговорчивый Томиока-сан словно преображался в другого человека, да и сам Кибутсуджи-сан никогда не возражал против его компании. Им всегда было комфортно в обществе друг друга намного больше, чем с кем-то ещё, и у неё начали закрадываться подозрения, что это было не просто так, – что они проводили много времени вместе и за пределами академии. Она даже предполагала, что у них был служебный роман, но только в шутку – ей сложно было поверить в правдивость этой догадки. Они оба никогда не выглядели, как мужчины, которым нужны отношения, поэтому она долго сомневалась именно в этой теории, больше делая ставку на то, что они очень хорошо подружились. Но после того, что увидела, Шинобу начала сомневаться в своей категоричности. Может, правда всё время была на поверхности, а она просто себя накрутила? Если они действительно были вместе, тогда всё встаёт на свои места – парочки часто ссорятся по пустякам, не посвящая никого в подробности этих самых ссор. Если же причина была не в этом, то Кочо начнёт сомневаться в их адекватности: не могли даже поговорить нормально, сразу давай кулаками махать! Эти двое ничего не слышали о дипломатии? Пока она рассуждала, стоя за дверью, стараясь дышать как можно тише, драка и не думала заканчиваться. Гию и Музан немного вспотели, их движения замедлились, но никто не шёл на мировую – они только молча изучали друг друга взглядами, пристально наблюдая за действиями противника, чтобы не пропустить очередную атаку. – Ненавижу твою мгновенную реакцию, – в сердцах высказался Кибутсуджи, нахмурив брови. – Стой смирно, чтобы я смог проучить тебя как следует. – Тебе придётся очень постараться, чтобы заставить меня сделать это, – монотонно произнёс Гию-сан, держа наготове бамбуковый меч. Судя по неприкрытому раздражению в голосе, он даже и не думал поддаваться Музану, намеренный серьёзно разобраться с ним. Шинобу могла поклясться себе, что никогда ещё не видела его таким эмоциональным. Даже когда гонялся за нарушителем правил, Танджиро-куном, он не выглядел таким серьёзным, как сейчас. «Может, у них просто ролевые игры, и я зря переживаю? – Шинобу мрачно посмеялась с себя в мыслях. – Да, точно. Очевидно же, что они не собираются убивать друг друга, а просто забавляются. В таком случае, мне здесь делать нечего. Я уже услышала всё, что мне было нужно». Чувствуя неловкость от того, что стала свидетельницей такой интимной сцены, Кочо отлепилась от двери с твёрдым намерением ретироваться. Она была немного в шоке, что её самые смелые теории подтвердились на практике, и ей совершенно точно не хотелось видеть, как эти двое будут мириться. Вспыхнув предательским румянцем, Шинобу старалась не думать о всяких непристойностях, но у неё не получалось. Две личности с горячим темпераментом заперлись в кабинете, затеяли драку, обменялись любезностями, а дальше... Ей было совсем неинтересно, что у них там будет дальше! Она только поняла, что была права, когда ощущала в воздухе приближающуюся катастрофу: Гию-сан – воплощение спокойствия, чьё сердце всегда было подобно ровной глади воды, в мгновение ока превратился в разрушительное цунами, а Кибутсуджи-сан – в активированный вулкан, из которого вот-вот могла повалить смертоносная лава. Не парочка, а природный катаклизм! Прежде, чем уйти, Шинобу услышала отрывок их диалога, после которого ей всё стало предельно ясно: – Мы можем продолжить наш разговор дома. – Не можем, потому что мы больше не живём вместе. – Да, ты повёл себя очень грубо, когда выразил желание расстаться, но я могу дать тебе второй шанс. Передумай, пока не поздно. – А если я не захочу? – Тогда я заставлю тебя сделать это. – Именно поэтому мы и расстались – ты всегда думаешь только о себе. Я не собираюсь плясать под твою дудку, Кибутсуджи Музан. «Никогда ещё не видела Томиоку-сана таким злым, – размышляла Шинобу, проходя по коридору, с каждой минутой всё больше отдаляясь от учительской. Она больше не слышала, о чём говорили учитель физкультуры и завуч. Ей оставалось только надеяться, что им хватит благоразумия, чтобы помириться и закончить свою бессмысленную драку. – Теперь я знаю, что между ними произошло: вероятно, их отношения сильно испортились после того, как они расстались. Кибутсуджи-сан точно был против этого, а Томиока-сан не хотел с ним мириться и просто терпел все его подлянки. А сегодня терпение лопнуло у обоих и они наконец-то решили всё обсудить, но не мирным путём, а через драку друг с другом – так сказать, по-мужски». Но также была и ещё одна не менее важная деталь – Музан и не догадывался даже, насколько сильно их разрыв отразился на самом Гию. С виду Томиока-сан не показывал, что его что-то беспокоило, и оставался строгим и непоколебимым, как всегда. Но так только казалось – на самом же деле, он очень сильно переживал, возможно, даже обвинял себя в мыслях за такое радикальное решение. Ей было сложно в это поверить, но, похоже, он действительно очень сильно полюбил этого монстра. И это было взаимно, иначе Кибутсуджи-сан не стал бы требовать, чтобы он передумал. Музан тоже дорожил им, но по-своему, не желая расставаться со своим образом тирана и деспота, контролирующего всё и вся. Он просто должен был понять, что чувствовал Гию-сан, и тогда бы они точно помирились. Спускаясь по лестнице, Шинобу мельком вспомнила один солнечный день, когда впервые увидела Томиоку и Музана вместе. Они сидели во дворе академии, на лавочке, в тени деревьев, и что-то увлечённо обсуждали. Тогда она даже не поверила своим глазам, что настолько разные личности нашли общий язык. На лице их строгого завуча была мягкая улыбка, а сливово-красные глаза излучали отнюдь не ужас и гнев, как обычно – это было едва заметное тепло и поразительное спокойствие. Вдвойне её удивило и то, что Гию-сан впервые выглядел по-настоящему заинтересованным чем-то. Если бы ей в тот день не нужно было спешить в учительскую за журналом, она бы точно понаблюдала за ними подольше – последнее, что ей удалось увидеть, это то, как Кибутсуджи-сан вдруг снял свою белую шляпу и надел её на Томиоку-сана, всё также нежно улыбаясь. С этим бы никакое восьмое чудо света не сравнилось, – чтобы этот безжалостный монстр, и к кому-то относился нормально? Кочо бы никто не поверил, если бы она кому-то рассказала, что видела нечто подобное. Ещё бы пальцем у виска покрутили, обозвав сумасшедшей шизофреничкой, видящей галлюцинации – во всяком случае, если бы она услышала об этом от кого-то другого, то поступила бы именно так, не поверив ни единому слову рассказчика. Но такова была реальность: спокойный, словно море во время штиля, Томиока-сан мог показывать гораздо больше эмоций, а Кибутсуджи-сан, наоборот – из грозного тирана мог превращаться в заботливого и внимательного человека. Такие стороны себя они открывали только друг другу, только когда были вдвоём, и это сильно их сблизило. А сейчас оба чувствовали себя несчастными, потому что больше не были вместе, не были одним целым, не были в обществе друг друга, в комфорте. Шинобу не сомневалась, что даже в отношениях Музан-сан проявлял свой жуткий характер, пусть и не сразу, и Томиока-сан с этим не смирился, потому у них и возник конфликт. Но ей всем сердцем захотелось, чтобы они нашли компромисс и помирились. Она видела, как им было плохо друг без друга. Теперь ей стало понятно, что крайне вызывающее поведение Кибутсуджи-сана было вызвано отчаянием, а подавленность Гию-сана – тоской по любимому человеку. Просто первый не умел проявлять любовь так, как это делали нормальные люди, а второй по характеру был личностью очень закрытой и никому бы никогда не сказал, что чувствовал на самом деле. Такой себе замкнутый круг, но Кочо хотелось верить, что они найдут выход из своей ситуации: несмотря ни на что, они оба не хотели терять друг друга – этим всё было сказано. Тем временем драка в кабинете достигла своего апогея – оба мужчины были уже прилично уставшими, нисколько физически, сколько морально. Они прекрасно понимали, что грубой силой проблему не решить, но не могли остановиться, не могли найти другого решения. Собрав все силы в кулак, Томиока сделал резкий выпад мечом, намереваясь закончить их бессмысленное сражение одним ударом. Но он крайне удивился, когда понял, что промахнулся. Широко распахнув глаза, Гию потерял концентрацию всего лишь на пару секунд, но этого времени хватило, чтобы Музан выбил меч у него из руки. Он мог одержать победу в тот же миг, а потом насмехаться над ним, над его слабостью, злорадно посмеиваясь. Томиока ни на секунду не сомневался в таком исходе, потому что это было вполне в характере Кибутсуджи. Но вместо последнего, решающего удара, он почувствовал на своих губах чужие: одной рукой Музан держал его за запястье, а другой – за подбородок. Гию был так сильно удивлён, что даже не стал сопротивляться – только смотрел на него во все глаза, не веря, что перед ним был не какой-то незнакомец, а Кибутсуджи Музан. Выбив у него из рук бамбуковый меч, Музан резко приблизился к нему и неожиданно завладел его губами. Они оба потеряли чувство равновесия – от его сильного напора Гию повело назад. Не устояв на ногах больше от удивления, чем неуклюжести, он повалился на пол, потянув за собой и Музана. Оторвавшись от его губ, Кибутсуджи лишь на секунду встретился с Гию взглядом, увидел в лучах заходящего солнца взволнованные волны синего океана и молча обнял его за шею. Они оба вспомнили свою первую встречу – до невозможности нелепую и смешную, но потому и особенную. В тот день Музан прибыл в их академию по просьбе брата: Кагая долго упрашивал его занять место ушедшей в декретный отпуск Тамаё-сама и наконец-то Кибутсуджи согласился ему помочь. Музан совсем не горел желанием становиться завучем – пока они шли до академии он не упускал ни единой возможности напомнить брату об этом, но тот только улыбался в ответ, радый уже тому, что он приехал и не отказал ему в помощи. Кибутсуджи шёл следом за ним с кислой миной, не собираясь надолго задерживаться в учебном заведении. Их встреча с Гию вообще могла не состояться, если бы в тот день внезапный порыв ветра не снёс с головы Музана его любимую белую шляпу. Он секунду стоял в замешательстве, а когда осознал, что произошло и обернулся, проследив взглядом за летающим в воздухе головным убором, то с удивлением заметил, что его уносило куда-то очень далеко. Крикнув брату, чтобы тот подождал его у входа, Кибутсуджи быстро сорвался с места и побежал за своим обронённым аксессуаром, который так и продолжал кружить в воздухе, а потом начал потихоньку снижаться, но далеко от него. В тот миг он даже разозлился – погода словно издевалась над ним, заставляя бегать за дурацкой шляпой! Но когда увидел её на мирно спящем парне в спортивной форме и с бамбуковым мечом на коленях, что сидел на лавочке, в тени деревьев, его злость как рукой сняло. Музан не сразу понял, что он именно спал – лишь подойдя поближе он увидел, что его глаза были закрыты, услышал ровное, размеренное дыхание. Будь ситуация иной, он бы ни за что не стал будить его – ему нравилось смотреть на спящего парня, и даже понравилось то, как на нём смотрелась его любимая шляпа. – Извините, – Музану всё же пришлось негромко обратиться к нему, потому что его ждали в другом месте – он не мог задерживаться. – Вы не могли бы вернуть мне мою шляпу? Когда парень пошевелился, Кибутсуджи невольно почувствовал себя каким-то грубияном, который не дал человеку спокойно подремать в одиночестве. Тем не менее, незнакомец не спешил просыпаться, и Музану пришлось позвать его ещё раз: – Простите, вы не могли бы отдать мне мою шляпу? Внезапно поднялся сильный ветер, она слетела с моей головы и перелетела на вашу... Должно быть, звучит глупо, но, поверьте, я не вру. Меня ждут, поэтому, не могли бы вы?.. Он старался быть предельно выжливым, хотя со временем ситуация и начала напрягать его. Оправдывался перед каким-то незнакомым парнем, просил его о чём-то, хотя мог в любой момент просто забрать свою вещь и уйти. Музан почувствовал себя максильно глупо и решил, что, если парень не очнётся сию секунду, то он просто сорвёт свою шляпу с его головы, развернётся и уйдёт по своим делам. Словно по велению его мыслей, незнакомец окончательно проснулся: сначала дрогнули пушистые ресницы, а затем, сонно моргая, он медленно поднял голову. Неожиданно для себя, Музан поразился глубине его глаз – он словно оказался в пучине тёмно-синего океана, на гладь которого падали тёплые лучи заходящего солнца. От незнакомца исходила приятная, успокаивающая энергетика, и Кибутсуджи мгновенно позабыл о своей злости. – Моя шляпа... – упрямо начал было повторять он, но потом прервался. Музан, словно заворожённый, смотрел в самое сердце глубокого океана, чистого и спокойного. Он и сам не понимал, почему не мог отвести от него взгляд. – Вы не могли бы вернуть её мне? После его требования спокойствие незнакомца нисколько не пошатнулось. Он поморгал несколько раз, окончательно отгоняя сон, а затем коснулся рукой головы, нащупав на ней чужую вещь. Парень не стал подвергать его бредовый рассказ сомнению или смеяться над ним – по его лицу и вовсе нельзя было сказать, какие у него в тот миг были эмоции. Он молча поднялся с лавочки, встал напротив Музана и без возражений протянул ему белую шляпу. – Спасибо, – Кибутсуджи первый нарушил звенящую тишину, по-прежнему видя в глазах напротив размеренные волны океана – абсолютный штиль. Незнакомец тоже смотрел ему в глаза, не моргая, как будто увидел и в нём что-то особенное. Неохотно разорвав с ним зрительный контакт, Музан опустил взгляд ниже, на расстёгнутый воротник спортивной кофты и болтающийся на шее свисток. У него тут же появился вопрос, который он поспешил озвучить вслух: – На вас спортивная форма. Вы случайно не учитель физкультуры? – Да, вы правы, – Музан впервые услышал его голос и мысленно поразился тому, насколько же прекрасно он гармонировал с его характером. Немного монотонный, с приятной интонацией, голос незнакомца звучал словно... тихий всплеск волн. Кибутсуджи на секунду почувствовал, будто бы оказался на берегу необитаемого острова, со всех сторон омываемого океаном. Его захлестнуло умиротворение. – Что ж, в таком случае, мы с вами ещё увидимся, – надев шляпу, Музан одарил его лукавым взглядом алых глаз и едва заметно приподнял уголки губ. Не без удовольствия заметив в тёмно-синих глазах каплю интереса, он вежливо попрощался, сказав: «До свидания». – Я тоже не люблю быть многословным, Гию, – очнувшись от воспоминаний, Томиока услышал его тихий шёпот – жаркое дыхание Кибутсуджи опаляло ушную раковину. Такая интимная близость невольно заставила его смутиться. – Вернись ко мне. Томиока совсем не ожидал, что он открыто попросит его об этом, и на секунду растерялся, не зная, что ответить. Но Музану и не нужно было слышать ответ – он уже увидел его, когда посмотрел ему в глаза, потому и принял решение открыто сказать о своём желании. Соединив их губы в поцелуе, Кибутсуджи потянул вниз собачку молнии, сначала просто расстёгивая, а затем, не ощущая никакого сопротивления, снимая с него спортивную кофту. Томиока молча позволил ему раздевать себя, отвечая на поцелуй, и положил руки на его талию, притягивая Музана ещё ближе. Вздрогнул, когда его тёплые руки коснулись обнажённой шеи, зная, что будет дальше – Кибутсуджи впился в неё зубами, как вампир, оставив на коже алое пятнышко. Оставшись без верха, они прочитали в глазах друг друга, что точно не смогут остановиться. Бамбуковый меч лежал в стороне, освещаемый лучами заката, как прямое олицетворение завершения долгой войны.

* * *

На улице Шинобу встретил сильный порыв ветра. Придерживая распущенные волосы рукой, она обернулась и на минуту взглянула на окна учительской, размышляя, правильно ли поступила, оставив двух враждующих мужчин наедине? Кочо всем сердцем надеялась, что сделала правильный выбор, но проверить, так ли это было на самом деле, ей удастся только завтра утром, когда начнётся новый рабочий день. Домой Шинобу отправилась со спокойной душой, довольная уже тем, что ей удалось получить ответы на все свои вопросы. Но улыбка озаряла её лицо недолго – до того момента, пока она не услышала сзади голоса учеников, покидающих академию поздно вечером. Это была шумная девичья компания, что окружила одного парня – его-то весёлый смех и заставил учительницу химии замереть на месте. Когда он заметил её, Шинобу прокляла всё на свете: и себя, за беспечность, и неудачное стечение обстоятельств, и клуб изобразительных искусств, у которого занятия заканчивались слишком поздно. Её так и перекосило, когда он широко раскрыл свои зелёные глаза, переливающиеся на солнце всеми цветами радуги. – Кочо-сенсей! – радостно помахав ей рукой, он затем шустро выпутался из девичьих объятий и, вежливо попрощавшись с одноклассницами, помчался к ней на всех парах. – Как я рад, что мы с вами встретились, Кочо-сенсей! Вам так идёт с распущенными волосами! – Спасибо, Доума-кун, – выдавив из себя дежурную, чуть нервную улыбку, она с трудом подавила желание стукнуть его сумочкой, да посильнее. Специально же, поганец, демонстрировал одноклассницам, что они якобы хорошо ладили друг с другом. Однажды так и было. До тех самых пор, пока она не узнала, что один из самых популярных парней в их академии являлся лютым лгуном и бабником. Раньше ей льстила мысль, что в неё был влюблён её ученик, да ещё и такой симпатичный: Доума-кун однажды даже чуть не подорвал кабинет химии во время урока, лишь бы она заметила его и выделила из числа остальных учеников. Его влюблённость забавляла её. А потом она узнала, что такая была у него не одна. Даже более того, – что он встречался с замужней женщиной, у которой был ребёнок. После этого Шинобу оборвала все их связи. И её люто бесило, когда Доума делал вид, будто бы ничего не понимал и не замечал. Она знала, что этот хитрый лис лишь разыгрывал из себя дурачка, и нисколько не уступала ему в притворстве. – В последнее время вы так сильно заняты. Это чудо, что мы с вами пересеклись после занятий! – без умолку трещал старшеклассник, так и сияя от счастья. – Девочки из клуба искусств попросили меня побыть их натурщиком. Я сначала не хотел соглашаться, думал встретиться с вами после уроков, и очень расстроился, когда не удалось это сделать. Но теперь я счастлив, что принял такое решение и застал вас после занятий! «И зачем ты рассказываешь мне всё это? – не снимая с лица натянутую улыбку внешне, в мыслях Шинобу едва не искрилась от злости. – Мне плевать на тебя, и ты это знаешь, подонок». – Вот оно как, – нараспев произнесла она, умело скрывая в голосе яд. – Понятно. Я бы с удовольствием поболтала с тобой подольше, Доума-кун, но мне пора идти. Приятного тебе вечера~. Помахав ручкой, она развернулась на каблучках, желая как можно скорее покинуть его компанию, как вдруг старшеклассник взял её за руку, сплетая их пальцы. От этого до омерзения романтичного жеста маска Шинобу едва не дала трещину, грозясь разлететься на куски и обнажить её истинное лицо. Но она стерпела такую наглость, не показала настоящих эмоций и тогда, когда Доума обнял её сзади своими сильными руками. – Кочо-сенсей, я вас чем-то обидел? – его шёпот, опаляющий шею, прозвучал, на удивление, серьёзно. Шинобу в тот же миг захотелось вырваться из его объятий, но почему-то она совершенно не могла пошевелиться. – Котоха-чан явно не обрадуется, если узнает, что ты уделяешь внимание другим девушкам, – она не сдержалась и сказала ему правду, пусть и нарочито весёлым тоном. Почувствовала, как после этих слов его тело стало, будто каменным, и знала, что задела его до глубины души. – Так что, пожалуйста, отпусти меня, Доума-кун~. – Мы с ней расстались. Его слова повисли в воздухе на несколько долгих минут – Шинобу опешила, даже не став дерзить в ответ. Ей не хотелось верить ему, но интуиция подсказывала ей, что сказанное было правдой. – Ты говорил, что муж бьёт её... Я слышала, что ты хотел сделать ей предложение руки и сердца, чтобы спасти от этого кошмара. – Да, я хотел, – Доума даже не стал скрывать это от неё. Его голос сделался грустным. Он обнял её крепче и уткнулся носом в шею, так, словно нуждался в её поддержке. – Я думал, что она станет моей женой, но потом встретил вас, Кочо-сенсей... Котоха – замечательная девушка. Я уверен, что она ещё найдёт своё счастье. Мои родители помогли ей с разводом, ребёнок остался у неё – это произошло месяц назад. «Что это с тобой, Шинобу? Почему ты веришь словам этого ловеласа? Очнись! Он никогда не изменится. Его расставание с той девушкой ничего не значит! – упрямо убеждала себя Кочо в мыслях. – Все его слова – ложь, как и любовь к тебе! Он просто заигрался, и теперь не может остановиться». Она почувствовала себя бабочкой, угодившей прямиком в пасть к ядовитому цветку: если потеряет бдительность хотя бы на секунду, Доума поглотит её без остатка. Если она хотя бы на секунду проникнется к нему симпатией, а не презрением, для неё всё будет кончено. А может... она уже давно полюбила этого негодяя и сейчас просто нашла в себе смелости признать это? Когда он рассказал ей о расставании с Котохой, Шинобу почувствовала его боль, как свою собственную. Ей захотелось обнять его, утешить, успокоить. Парень, к которому она заставляла себя испытывать лишь негативные или попросту несерьёзные чувства, в итоге покорил её сердце. – Я люблю вас, Кочо-сенсей, – прониковенно зашептал он ей на ушко. В этот раз Шинобу не стала сомневаться в его словах. – Очень сильно люблю... Намного сильнее, чем её... Мне было больно, когда всё закончилось, да ещё и вы меня игнорировали. Я чувствовал себя несчастным, думал, что совершил ошибку... Но теперь у меня нет этих мыслей. На выпускном я отдам свою пуговицу именно вам, – ему понравилось, как она смутилась после этих слов. – Даже не вздумай! Я не хочу, чтобы мне приписывали роман с учеником – это погубит мою блестящую репутацию! Шинобу собиралась высказать ему всё, что о нём думала, но в итоге угодила в ещё одну ловушку – Доума ждал, когда она сама повернётся к нему лицом, а потом без промедления завладел её нежными губами.