Флирт по-ведьмачьи

      Геральт сидел и недовольно слушал Лютика. И еще более недовольно на него смотрел. Брови сведены к переносице, губ и вовсе не видно — настолько плотно они сжаты. Геральт не злился. Давайте по-честному — Геральт не умел злиться на Лютика. По крайней мере, долго. А за всеми разглагольствованиями Лютика прошло ни много ни мало уже больше двадцати минут, так что нет, Геральт совсем не злился.       Бесился может. И Лютик все еще продолжал оправдываться:       — Послушай, все на самом деле шло хорошо! Ты знаешь, у меня не бывает проблем с этим, — Лютик сделал небольшую паузу, глядя, как Геральт очень, очень-очень многоговоряще вздернул бровь, и ему пришлось добавить: — ладно, иногда что-то идет не так, но в этот-то! В этот все должно было быть чудесно! Я смог разузнать все, что он спросил, с трудом слинял от этой дамочки, которая рассказала мне, когда они планируют провести всю эту вылазку. И вот, иду я со своей этой информацией за своими деньгами, и мне заявляют, что он уже помирился со своим братом, а шпионов никто не любит! Поэтому, вот мне… пришлось спасаться. Ну, точнее тебе пришлось меня спасать.       — Хорошо, — сказал Геральт кивнув. — Да. Хорошо.       Если бы у Лютика были уши, как у животных — он бы давно прижал их к голове, но за их неимением он просто вжал голову в плечи, будучи уверенным, что сейчас что-то да последует.       Но Геральт лишь выдержал паузу и спросил (почти спокойно!):       — А зачем ты связался именно с этим ублюдком? Ты же не совсем тупой, знаешь, что с ним никто не идет на сделки — потому что непременно он всех обманывает!       — Да, но, послушай, мне срочно нужны были деньги! Я тогда не ел уже двое суток, а в тавернах люд был очень неблагодарный. Ну или очень пьяный.       Геральт нахмурился пуще прежнего (Лютик был уверен, что нет, еще сильнее невозможно, но это же Геральт-в-рот-его-дери-из-Ривии), призадумался немного, закусил внутреннюю сторону щеки и, пригубив эля, спросил:       — Ты же знал, что я был поблизости. Я бы поделился с тобой.       Лютик уставился на него широко открытыми глазами. Медленно моргнул и выпрямил шею, глядя на него с недоверием. А потом махнул рукой и сказал:       — Нет, я тебе что, содержанец какой-то?! — словив на себе очередной очень яркий взгляд Геральта, он спешно добавил: — Я не брезгую твоей щедростью, но не третий же раз за месяц! Неловко же! Я тебе что, девка какая-то или жена, чтобы ты мне все покупал?       Геральт внезапно не ответил. Посмотрел Лютику за плечо и тихо фыркнул. А потом одернул себя.       Все эти мысли — о такого рода отношениях — в нем копошились давно. Ну, не чтобы Лютика содержать — он и так этим занимался периодически, — он имел в виду партнерские отношения. Не жена, нет, скучно. Спутник. С привилегиями.       Как спутник Лютик у него был довольно давно и, по большей степени Геральта все более чем устраивало. Он мог сколько угодно сидеть с недовольным лицом, но незаменимость Лютика была очевидна. Кроме того, что благодаря его балладам Геральта стали бояться куда меньше, еще и его присутствие значительно смягчало отношение окружающих при личных встречах.       Людям почему-то было куда легче смотреть на громилу с пугающим лицом и с поющим на плече жаворонком, чем без этого же жаворонка, считая, что раз бесконечно болтающий Лютик все еще рядом и все еще в порядке, то, что ж, видимо, Геральт хороший парень.       Помимо прочего, Лютик скрашивал одинокие молчаливые вечера и всегда мог договориться с трактирщиком или с народом, которому Геральт чем-то не угодил.       В общем, Лютик был ценным кадром. Пусть вечно встревающим в неприятности, но ценным. Кто знает, что бы на сегодняшний день ел Геральт без жаворонка на его плече.       Но.       Но спустя какое-то время Геральт стал замечать за собой другие мысли. Чувства иного рода. В один момент он просто заметил, что Лютик… красивый. Не по-мужскому красивый и не по-женскому. Просто красивый. Это осознание упало на Геральта внезапно, и он даже испугался.       Лютик выглядел так, будто был создан для того, чтобы с него писали картины или лепили статуи. Он просто был красивым.       Это странно. Замечать Геральту такое — странно. Думать о мягкости его волос или гладкости кожи на плечах. О мягкости нетренированного тела и жаре дыхания. Он, черт возьми, думал об этом постоянно.       И он словил себя на мысли, что готов платить любые деньги, если бы только была возможность узнать на самом деле, какой он на ощупь. Какой он под одеждой. Как темнеют глаза от возбуждения, как сбивается дыхание, как прогибается спина.       Геральт хотел его. Черт возьми, хотел так сильно, что это желание разрывало его на части.       И он, блять, понятия не имел, как нужно было правильно подступиться. Как намекнуть? Как сказать? Как, в конце концов, не испугать его?       — Геральт? — Лютик щелкнул пальцами перед его лицом. — Ты злишься?       — Нет, — хрипло сказал он. — Вовсе нет.       — У тебя такое лицо, будто… Ой, ладно, просто спасибо, что вытащил меня из очередной передряги! Я думал, что мне вырвут язык или что-то такое. Никто не любит шпионов…       Я люблю.       Хотел сказать Геральт, но, конечно, не сказал.       — Ладно, в благодарность помогу тебе отмыться! Пойду попрошу о бадье и горячей воде!       Лютик выскочил, и Геральт только растерянно посмотрел ему вслед. Интересно, должен ли он был ему сказать, что друзья не помогают мыться? Он лишь хмыкнул и отвернулся. Ну уж нет, отказывать себе в удовольствиях, пусть и малых, он не собирался.       До Лютика он привык жить в нужде, в отсутствии, но после — нет.       Иногда он даже завышал цены. Ну, когда Лютик говорил: «Дьявол, это слишком опасно, и вы предлагаете за жизнь моего верного друга всего три сотни?! Ну уж нет!».       Геральт не знал, волновался ли он на самом деле или нет, но иногда ему, как оказалось, просто не хватало денег на новый костюм или струны, или еще что-то, и таким способом он просто потом аккуратно выманивал у Геральта недостающую сумму.       Геральт не злился. Только тяжело вздыхал и лез в мешок за деньгами. А что делать?       Это же Лютик.       Хитрый, циничный, смекалистый и наглый, как черт. Не зря же шпион.       Геральт хотел было допить свой эль, как с другого конца таверны его снова окликнул Лютик:       — Геральт, дружище, топай сюда, я нашел для тебя кое-что!       Геральт грузно поставил чашку обратно и посмотрел хмуро на проходящего мимо мужика с такой ненавистью, что тот, наверное, ощутил внезапный холодок по шее. Геральт встал, разворачиваясь.       Лютик стоял, гордый собой, рядом со средних лет мужчиной. С мешком денег. Ясно. Работа.       На самом деле Геральт жутко устал, пока вытаскивал Лютика из его очередной передряги, но отказываться от денег он не мог. Не хотел. Лютик же голодный (свои последние пожитки он отдал трактирщику, чтобы напоить Геральта и задобрить перед его долгой историей).       Мужчина рассказал, что недалеко на кладбище разгулялись гули, «так ладно, хрен с ними, с трупами, так на живых же нападают!». Ведьмак поразмышлял немного и подумал, что вроде все довольно безобидно. Вонять конечно будет как всегда, но цену предлагали неплохую. Да и Лютик снова сторговался и добавил сверху еще половину сотни.       Геральт всегда поражался этому в Лютике. Неважно, насколько беден перед ним стоял человек, насколько была страшна беда, если Лютику нужны были деньги — он и трусы с бедняги стащит последние.       Довольный собой Лютик потер ладоши и поволок Геральта в купальню.       — Вот, видишь! Не зря сюда зашли! Я еще вечером попою чуть-чуть, может, соберу немного! Позавтракаю хоть!       Лютик закрыл дверь, снял с себя дублет, оглядывая ведра с горячей водой, и глянул на Геральта, сделав пару жестов руками, чтобы тот сам раздеваться начал.       Геральт, стаскивая с себя доспехи, пробурчал еле слышно:       — Сейчас поужинаем. Я оплачу.       Лютик посмотрел на него, удивленно вскинув брови. Чуть прищурился, сложив руки на груди, и сказал:       — С чего такая щедрость после… этого казуса?       Геральт посмотрел на него и хмыкнул. Он просто пытался ухаживать. У него вообще с этим плохо было, и представления о флирте были сухими и тупыми, так что сейчас ему все это давалось со скрипом, а недоверие Лютика еще и масло в огонь добавляло.       Он сказал:       — Ты мне заказ нашел. Он же боялся ко мне подходить.       — А ты как узнал? — Лютик закатал рукава, продолжая пялиться на Геральта так, что последнему даже немного неловко стало.       — Потому что он тебя попросил меня позвать. Ясен хрен, что боялся. Слушай, Лютик, мы оба знаем, что только из-за твоего присутствия ко мне поступает минимум треть заказов. В тех случаях, когда без тебя ко мне бы и на пушечный выстрел не подошли. Или вообще бы из города выгнали.       Лютик только понятливо кивнул, видимо, решив, что данное объяснение вполне логично. Или он был слишком голоден.       Геральт сам поразился своей сообразительности и умению выкручиваться. Нет, в смысле, этот навык был в нем всегда — отточенный с возрастом и со временем, — но рядом с Лютиком в последнее время мысли начинали путаться, и Геральт мог сказать какой-то бред. Поэтому он предпочитал молчать. Чтобы не выглядеть глупо.       В общем, все признаки тупой влюбленности на лицо. Неловкий флирт, какие-то там ухаживания (попытки), поведение, как у идиота, неловкое бурчание и оправдания. Все в лучших традициях тупых подростков!       Геральт злился сам на себя, старался как-то все это контролировать, но ничего поделать с собой не мог.       Он был влюблен.       И он хотел бы дать Лютику комфорт и чувство защищенности. Он хотел быть благодарным.       Он хотел быть для Лютика в первую очередь. Просто быть.       Геральт залез в бадью под бесконечное лепетание Лютика, пытаясь смыть с рук пыль и грязь. Лютик оказался рядом через несколько мгновений, намыливая ему голову, за что, по правде говоря, Геральт был сильно благодарен. Потому что мыть волосы он вообще не любил — они были тяжелые из-за грязи и пыли и промывались они хреново, как-то не очень активно, поэтому каждый раз, когда это делал Лютик, Геральт был рад.       Кроме того, Геральт не мог себе помыть голову так, чтобы не вырвать клок волос, а Лютик ничего, как-то все аккуратно делал, терпеливо. Привык пальцами вечно что-то делать, так что, наверное, вопрос сноровки и терпения. Он все лепетал что-то, промывая волосы. Потом начал смазывать мышцы лавандовым маслом, запах которого Геральт не любил, но знал, что Лютику оно нравится больше всех, поэтому терпел. Хочется — пусть. Монстров рубит и потерпеть запах лаванды для Лютика тоже сможет.       — А как ты из той дамочки всю информацию достать смог? — спросил Геральт, вполуха слушая про то, что Лютик преодолел для того, чтобы выпутать информацию для этого неблагодарного большого-хрена-с-горы, и выцепил то, что дама та была из высшего общества, очень уважаемая и начитанная!       — Да на нее какой-то мужик накинулся в переулке, а я мимо проходил удачно, вот, спас! Под таким слоем испуга и ужаса твой спаситель потом кажется как минимум в десять раз симпатичнее! А я и без испуга очень даже ничего! — Лютик сел на край бадьи, разминая мышцы на правой руке Геральта. За это тоже Геральт был очень благодарен, потому что, как оказалось, после такого массажа почти не бывает судорог, расслабляет как-то, и засыпается потом лучше.       А потом Геральта осенило.       Надо Лютика тоже спасти от монстра! Вообще-то, Геральт его и так спасал большую часть времени от всего и вся, едва не от чужих взглядов, но тут, наверное, нужно что-то сиюминутное. Вырвать буквально из рук смерти! Вырвать из рук, которые грозят оторвать язык, наверное, не так круто, как изо рта монстра.       Наверное.       Геральт не знал, поэтому задумался над этим. Тут как раз гули подвернулись под руку. Затащить туда Лютика, пойти караулить и за секунду пред тем, как его попытаются сожрать, перерубить гулю голову! А потом вынести перепуганного Лютика на руках! А потом он его отблагодарит!       — Геральт?.. У тебя такое восторженное лицо… Это мятное масло, тебе оно больше нравится? Сразу бы сказал, — Лютик принюхался к бутылочке, хмыкнул, пожал плечами и еще немного вылил на свои ладони, разминая другую руку.       Геральт только посмотрел на него, моргнул и снова отвел взгляд.       Он был очень доволен этой идеей. Тем более это вполне в его стиле и, по крайней мере, он умел это делать. Тот флирт, которым пользовался Лютик — это было слишком сложно для Геральта. Ему казалось, что даже если он и попытается сделать Лютику пару комплиментов, то это будет неловко и тупо. И Лютик либо засмеет его, либо испугается.       А это флирт по-геральтовски!       Очень довольный собой, он даже усмехнулся, предвкушая исполнение будущего плана в действие. И Лютик, который кинется ему в руки! Вообще-то, Геральт не был уверен, что Лютик в самом деле кинется. Ну, кроме того, что Геральт будет обязательно во всех неприятных последствиях от убийств гулей, так еще и Лютик перепуганный вряд ли вообще будет думать о благодарности. Или будет?       Геральт потер подбородок, посмотрев в угол комнаты, нахмурился. Как это будет? Он не был уверен, что все сработает так, как надо, но план ему казался очень хорошим.       Он едва не подскочил на месте, когда Лютик щелкнул его по носу и рассмеялся. Геральт резко повернулся на него, свирепо уставившись, и Лютик пояснил сквозь смех:       — Прости-прости, ты просто так смешно выглядел, — он потер лицо руками, отсмеявшись, и сказал: — Ладно, сейчас расслаблю тебе плечи и пойду закажу нам ужин, — он встал с бортика, подходя к спине, и начал разминать трапецию. — Когда пойдешь за гулями? Завтра?       — Да. Вечером.       — Ладно. А я тогда, пока ты будешь на кладбище, здесь еще раз попою чего, если сегодня будет удачный вечер.       Геральт снова едва не подскочил.       Какой концерт? Он ему там нужен! От кого ему спасать Лютика, если тот будет тут? Ему что, прикажете платить какому-нибудь мужику, чтобы тот его попытался изнасиловать или избить? Нет, гули, как ни посмотри, были выгоднее.       — Ты что, со мной не пойдешь? Да ну?       — Да я сам не рад, — грустно выдохнул Лютик, откинув белые волосы, разминая плечо. — Балладу не помешало бы новую написать, а нигде так хорошо не пишется и не придумывается, как на поле боя. Но я не могу просто так брать у тебя деньги.       — С каких пор?       — Ты и так очень много для меня делаешь, Геральт. Я хочу быть благодарным тебе.       Геральту как-то стало не по себе от такого интимного признания, сказанного тихо и очень серьезно. Так не похоже на Лютика, это звучало как признание в любви. Геральт снова хмуро уставился вперед.       Так. Ситуация немного усложняется. Теперь он не считал, что обычный флирт сложнее его гениального (нет) плана.       Он сжал зубы и кулаки, пытаясь придумать, что должен сделать, чтобы Лютик поплелся с ним.       — Ладно, отмывайся дальше, пойду закажу ужин.       Геральт кивнул и ополоснул лицо, когда Лютик, схватив свой дублет, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Геральт все еще думал о том, как хреново, что Лютик не девушка. С девушками Геральту вообще флиртовать не приходилось. И ухаживать. Они как-то вместо «привет» ему на член прыгали. Как-то все было удобно, а с Лютиком все не так и не эдак. Все через жопу.       В буквальном смысле.       Геральт спустился в ужасном настроении вниз, найдя Лютика уже уплетающим за обе щеки кусок мяса. Он помахал ему рукой и, буквально проглотив все то, что было у него во рту, сказал:       — Геральт, я так сильно тебе благодарен за…       — Мне нужна твоя помощь, — резко перебил его Геральт, садясь перед ним и хватаясь за чашку с пивом, делая два больших глотка.       Лютик раскрыл рот. Из его рук упал кусок хлеба. Слава Богу, что он проглотил все, что можно было, иначе бы изо рта что-то тоже выпало.       — Прости? Кажется, у меня что-то с ушами. Я слышал, что… тебе... нужна.       — Да. Ты не ослышался.       Лютик моргнул, потер глаза, проморгался и уставился на Геральта, медленно моргая. Помедлил секунду или две, а потом сказал:       — Эээ... да. Хорошо. Да. Хорошо. Что именно? Я помогу всем, чем смогу!       Геральт кивнул.       Он-то не сомневался, что тот ему поможет, но лучший способ помочь — это избавить Геральта от страданий и запрыгнуть к нему на член вместо «привет». Но, впрочем, Лютик слишком умен, чтобы проделывать все это.       — Мне нужно, чтобы ты пошел со мной завтра на охоту за гулями.       — Зачем? — удивленно вскинул брови Лютик, сложив руки на столе. Он болтал под столом ногой и случайно врезал сапогом по щиколотке. Дернулся испуганно, но Геральт ничего не сказал по этому поводу, поэтому Лютик только пожал плечами.       — Они… могут не выйти на меня из-за отличий запахов, — сказал бред Геральт, но Лютик кивнул со знающим видом. Все-таки Геральт был очень благодарен, что в Оксенфурте бард изучал стихосложение, а не науку о монстрах, на занятия о которых сам Геральт и ходил ранее, и прекрасно был осведомлен о том, как гулю срать, кто перед ним: ведьмак или нет. — Или могут, но это занимает много времени. А на тебя по-любому кто-то быстро выбежит.       — А. То есть мне надо побыть приманкой? — вполне спокойно спросил Лютик. И совсем не обиделся на такую роль. Хотя он слишком ему доверял, чтобы бояться. Прекрасно зная, что Геральт вытащит его и не даст пропасть, Лютик не видел в этом ничего страшного.       — Типа того.       — Ну ладно. Если я в самом деле нужен, тогда хорошо, — он кивнул и улыбнулся ему, снова засовывая за щеку кусок мяса.       Геральт кивнул, мысленно поражаясь тому, что все вышло так… легко. Он думал, что Лютик его раскусит, и Геральту придется шугать каждого, кто захочет дать Лютику монету за его выступление. А выполнение подобной идеи представлялось Геральту смутно и неясно, поэтому он был без понятия, насколько это могло быть рабочей идеей.       Так что сговорчивость Лютика пошла ему на руку и, выдохнув, он сам принялся за еду.       Он сидел там еще долго, потягивая эль и глядя на поющего Лютика, который всячески пытался завести толпу. И у него это, конечно, чудесно выходило. Пьяные мужики шли в пляс, давали ему деньги, кто-то пытался приобнять, похлопать по спине, но Лютик, не любивший прикосновения, если это не прикосновение роскошной дамы с большим бюстом, мастерски от них уходил, скользя меж столов.       Наконец через долгий час, уставший от собственных плясок, он хотел было уже закругляться, но его раскрутили на монету. На бис. Лютик сдался и начал петь монету — изнемогший, он только обошел пару столов, а потом рухнул на стол близ Геральта. Видимо, уставший бегать от чужих ладоней и рук, он решил, что рядом с Геральтом на его честь никто не покусится.       Геральт лишь хмыкнул, глядя на его лицо, слушая пение подуставшего барда.       Уставшим он казался таким беззащитным и домашним, что Геральту хотелось только схватить его в охапку, отнести в комнату и, уложив к себе под бок, проспать с ним так всю ночь.       Видеть Лютика — обычно активным, веселым и без остановки что-то говорящим — сонным, немного ленивым, с некой кротостью во взгляде было волшебно. И Геральт, уже немного пьяный, без зазрения совести пялился на его лицо. Нет. Не пялился.        любовался.       Ведь он был влюблен как мальчишка.       Черт возьми.       Лютик закончил петь и лениво встал, раскланиваясь. Полетели монеты и довольные возгласы. Лютик ойкнул, и Геральт тяжело выдохнул, встал и прикрыл его от монет. Лютик поднял на него благодарный взгляд, кивнул и мягко улыбнулся. Геральт улыбнулся ему в ответ.       Тот собрал все полученные деньги и поплелся к лестнице. Геральт, осмотревшись, пошел за ним. В комнате, снятой на двоих с двумя кроватями, просто чтоб сэкономить, Лютик попытался втюхать Геральту все заработанное, на что Геральт только встряхнул его за плечо и сказал, чтобы тот пришел в себя и пошел спать.       Геральт не понимал этого. Лютик был циничен, в самом деле — циничен. Он не постеснялся бы украсть деньги у нищего, но Геральту всегда стремился отдать все свои эфемерные долги. Эта преданность и отдача Геральта ранила. Настолько это было непривычно и приятно.       — Хорошо, — зевнул Лютик, — лягу спать. Но я еще найду способ тебя отблагодарить! — он аккуратно отложил лютню в угол.       — Ты уже отблагодарил. Ты достаточно для меня делаешь.       Лютик повернулся к нему, удивленно распахнув сонные глаза. Геральт не ощутил ничего, кроме щемящей нежности в груди и желания все-таки взять его в охапку.       Лютик внезапно улыбнулся и покачал головой. Снимая с себя дублет, он сказал:       — Ты слишком добр ко мне.       Геральт ничего не ответил. И даже не возразил, чему Лютик очень удивился, но, видимо, был слишком уставший под конец этого ужасного забитого дня. Утром он думал, что ему отрежут язык, потом активно пытался не мешать Геральту, пока тот его вытаскивал и отбивался от стражи, а потом еще и выступление. Геральт понимал его усталость. Сам тоже был сонным, хоть и ощущал себя лучше благодаря массажу и горячей воде.       Лютик пожелал спокойных снов и завалился в кровать, накрываясь едва не с головой. Геральт не ответил, только улыбнулся и задул свечи, начиная раздеваться так тихо, как мог, чтобы не мешать Лютику заснуть.       Геральт все никак не мог понять, что все его ухаживания были далеко не только в оплаченных ужинах. А еще в том, чтобы, например, задуть свечи, чтобы Лютик быстрее заснул. Не шуметь утром. Усадить к себе на Плотву. Геральт искренне считал, что совсем не умел ухаживать за объектом своего любовного интереса, поэтому… поэтому он решил выбрать такой идиотский способ флирта. И очень агрессивно верил в то, что все делал правильно.       Так что он очень воодушевленно лег спать, думая о том, насколько план окажется рабочим.       Весь следующий день он проверял зелья, затачивал мечи, потрепанные в схватке за задницу Лютика (жаль, что не буквально). Прогулялся до ближайшего кладбища, проверяя обстановку. Лютик в обед выступил в таверне, заработал немного и оплатил им обоим обед. Лютик старался изо всех сил. Геральт видел это. И сходил с ума.       Он хотел спросить, почему он все еще рядом, почему не боится. В чем твоя проблема, Лютик?       Конечно же он этого не спрашивал. Не хотел выглядеть глупо.       — У тебя тут дыра, — поморщился Лютик, критично оглядывая его рубашку, — пойдем наверх, залатаю тебе. Или может новую купим? М?       Геральт опустил взгляд к небольшой рваной дыре, а потом поднял его вверх на трактирщицу, которая убирала со стола.       Геральт сказал:       — Подлатать можно.       — Уверен? Я недалеко видел швею, сошьет тебе новую, ты-то эту сколько носишь? Она даже чистая тобой воняет.       — И что, плохо это? — недоумевал Геральт, услышав краем уха, как девка усмехнулась, но внимания не обратил.       — Было бы хорошо, если бы ты пах, но ты — воняешь. Я-то привык к этому, а вот другим…       — У меня из других только Плотва, а она тоже, знаешь ли, не ромашками пахнет, — фыркнул Геральт, глядя, как Лютик теребит дырку на его рукаве, критично оглядывая.       — Ага, и заказчики. Ладно-ладно, пойдем, подлатаю. Потом, вечером, может замочу в воде с маслом, авось поможет, — он выдохнул и пожал плечами. Забрал свой мешочек с деньгами и пошел наверх.       Геральт хмыкнул и принюхался к себе. И ничего он не воняет.       Он глянул исподлобья на девушку, которая все еще была здесь, определенно задерживаясь. Геральт подумал, что они не уплатили за еду, но заметил чеканные монеты и поднял хмурый, непонимающий взгляд на трактирщицу. Он спросил:       — Что?       Она покачала головой, махнув рукой, сгребая на поднос грязную посуду. И, встав, кинула через плечо:       — Ты бы поаккуратнее. Бард, может, и слепой, но другим-то видно, как у тебя глаза рядом с ним темнеют.       И ушла, оставив Геральта одного ловить свою челюсть.       И ничего у него там не темнеет!       Он быстро встал, идя в их комнату. И, конечно же, он совсем не подумал, что со стороны этот диалог очень уж напоминал диалог старой супружеской пары: они, может, и ворчали, но очень уж привыкли к друг другу. Даже к вони.       Бард залатал рубашку, потом зачитал заготовки новой баллады, напел ее пару раз, поинтересовался, какой вариант рифмы лучше и принялся что-то там редактировать и менять, неустанно фыркая. Геральт улыбнулся, глядя краем глаза на него. Такого вот домашнего. Привычного. Близкого, в конце-то концов.       Ближе к вечеру они отправились к кладбищу. Как назло, похолодало и поднялся туман, так что видно было все очень хреново. Геральт еще с трудом разбирал очертания, а Лютик лишь семенил рядом, не видя ничего на расстоянии дальше вытянутой руки.       Геральт заранее достал меч, прислушиваясь и принюхиваясь ко всему нечеловеческому, ко всему, что не Лютик.       Земля, влажная после дождя, неприятно хлюпала под твердым шагом. Рядом вскрикнул Лютик, Геральт на рефлексе сразу схватил его за руку, и бард, кажется, завис в десятке сантиметров от встречи своей задницы с грязью.       — Блять! — взвизгнул Лютик, схватившись второй рукой за предплечье Геральта, взбираясь как по канату. — Еще одно мгновение, и пришлось бы покупать новый костюм! А этот мне обошелся в три сотни!       — Сколько?! — удивленно крякнул Геральт, начиная активно рассматривать костюм, едва не вертя Лютика, желая выцепить, что же из этого могло стоить столько. Где золото? А бриллианты? Да хоть перо с жопы птеродактиля! Что-нибудь! Ничего. — А потом тебе жрать нечего, — недовольно фыркнул Геральт, идя вперед.       — Красота требует жертв, — прокряхтел Лютик, семеня рядом и ухватываясь пальцами за кусок торчащей из-под доспеха рубашки Геральта, чтобы в случае чего не получить инфаркт от очередного внезапного падения.       — Ага, и жертва в этом случае я и мои деньги, — буркнул Геральт, оглядываясь по сторонам.       — Между прочим, я не просил тебя покупать мне ужин вчера, — недовольно подчеркнул Лютик и синхронно с Геральтом стал оглядываться, хотя не видел ни черта.       — То-то ты сильно против был.       — А тебе попробуй отказать?! Ой… Это что там… Шевелится!       Геральт прищурился, выпятив меч вперед, а потом невольно цыкнул и закатил глаза. Он сказал:       — Это дерево, Лютик. Деревья иногда шевелятся. Например, из-за ветра.       — Шел бы без меня, раз умный такой.       Я бы и пошел, если бы не хотел, блять, тебя до того, что готов идти на всякие бредовые поступки, лишь бы получить тебя, деревянная ты башка.       Хотя Геральту казалось, что он тут единственная деревянная башка, которая идет на какие-то определенно очень странные махинации. Но отступать было поздно. Грязь продолжала хлюпать под ботинками, а Лютик попытался грохнуться в третий раз за пять минут. Геральт не выдержал и сказал:       — Все, стой здесь! Я пойду осмотрюсь, если что — кричи.       — Ну, это-то я умею, — гордо заявил Лютик и, отряхнув плечи дублета, сложил руки на груди, вертя головой.       Геральт понял, что план херня, надо платить какому-нибудь мужику, чтобы тот попытался избить Лютика, и поплелся вперед, сильнее сжимая рукоятку меча, прислушиваясь к звукам. Без семенящего рядом Лютика дело пошло быстрее, и Геральт вскоре почуял неприятный запах. Лютик оставался на безопасном расстоянии и, убедившись, что тому ничего не угрожает, Геральт пошел на запах. Прищуриваясь, он большими, но аккуратными шагами прошелся вперед, к источнику.       Через несколько мгновений на него буквально выпрыгнул один из гулей, желая залезть своим слюнявым сгнившим ртом в череп Геральту, но тот среагировал быстрее (Геральт, не череп, с последним у него наблюдались некоторые проблемы) и перерубил пополам. Тут-то вся стая и вылезла.       Мышцы на руках Геральта были напряжены так же, как плечи и спина. Его движения были отточенными. Взгляд зорок. Он видел очерки тех, что были чуть позади, слышал малейший шорох и неловкий шлепок полусгнивших, слишком мягких, с сухими сухожилиями мышц конечностей по грязи.       Неприятный запах смешивался в одно неясное полотно, и Геральт опирался на свой слух. Нога встала в кучу из мешанины некогда внутренних органов, клинок рассек еще одного. Осталось двое, и Геральт, услышав кряхтение за своей спиной, занес клинок. А потом услышал пронзительный визг. Этот визг он не перепутал ни с чем. Растерялся, и гуль вгрызся ведьмаку в плечо, но, не прорвав доспехи, оказался сначала без ног, потом без головы. Одним верным движением перерубив последнего, Геральт, выругавшись, кинулся вперед, едва сам не поскальзываясь. Крик был многим ближе того, где Геральт оставил барда, так что, скорее всего, Лютик пошёл на шум, вот и...       Черт возьми.       Он молился, чтобы Лютик просто упал и испачкал задницу в грязи, и Геральт просто купит бесконечно ноющему барду новый костюм хоть за три сотни, хоть за пять, лишь бы не…       — Блять!       Бойся исполнения своих желаний, как говорится. Один взмах меча, блеск стали, свист лезвия — голова гуля отлетела в сторону, прямо под ноги свалившемуся с ног барду.       Геральт замер на секунду, и даже умудрился обрадоваться тому, что его план, наверное, сработал, и сейчас Лютик его отблагодарит. Или просто воспылает благодарностью. Или восхищением. И испуганный кинется к нему в руки.       Но за две секунды не произошло ничего, а зная Лютика, он бы сказал хоть что-то.       Когда Геральт на третью секунду кинулся к нему, он услышал только еле слышное:       — Геральт…       Сейчас Геральт заметил на бордовом костюме более темное пятно. И рваную дыру на дублете. Кровь отлила от и так бледных рук и лица, и он, не думая, сразу же подхватил его на руки, не брезгуя испачканной в грязи одежды. Геральт с ужасом заметил такую же дыру и на ноге.       — Ты раньше завизжать не мог?! — испуганно рявкнул Геральт, быстрым шагом идя вперед, твердо наступая на землю, чтобы не грохнуться.       Лютик что-то неясно промычал и рухнул головой на его плечо, тщетно закрывая рану на боку. Геральт с нескрываемым ужасом смотрел на то, как бледная кожа багровеет от крови.       — Болит… сильно.       — Конечно сильно, а ты думал он тебя поцеловал в животик? — растерянно затараторил Геральт, ощущая себя идиотом. Нет, он и есть идиот! Это надо же было притащить Лютика на поле будущего боя, а потом просто взять и уйти! Нет, ну изначально план был хорош. Геральт планировал отойти на метр или два. Спрятаться, затаиться. Но в итоге, не выдержав нытья Лютика, он оставил его на, как он думал, безопасном расстоянии, и… черт возьми, это же гули, какое, к хренам, безопасное расстояние?! Они чуют плоть — они тащатся к ней. Да и Лютик хорош, сам поплелся к ним в пасть.       — Нет… по-другому, — Лютик упал лбом в место между шеей и плечом, и Геральт ощутил, что того пробил озноб. Лоб был холодный и влажный.       — Блять, — прошипел сквозь зубы Геральт, переходя едва не на бег. Скорее всего, попала какая-то зараза. Хрен знает, в чем были их лапы — скорее всего в чем-то трупном.       Геральт материл все на чем свет стоит, но вовремя вспомнил, что в деревне был хороший целитель. Сердце Геральта колотилось, как у напуганного кролика, грозясь и вовсе взорваться. Геральт, не привыкший к такому ритму, едва не задыхался, ощущая, как это было… больно. То, как сердце в страхе выкручивалось, желая исчезнуть из его груди. По правде говоря, Геральт был бы не против. Если бы оно в самом деле исчезло из его груди и перестало, блять, так истошно выворачиваться.       — Геральт... отпусти. Геральт...       — Ты с ума сошел?! Какое отпу…       — Я… сейчас…       Геральт тут же встал как вкопанный, аккуратно ставя его на ноги и придерживая за талию и плечи. Лютик шатался, его трясло, лицо было бледным, а ко лбу прилипли волосы. Взгляд рассеянный и отсутствующий, почти что тупой.       Внезапно Лютик схватился за одну руку Геральта и согнулся пополам. Его стошнило, а потом он окончательно обмяк, и Геральт, все еще аккуратно держа его, чуть наклонился, спросив:       — Все? Дальше?       Лютик покачал головой, сжал свои окаменевшие бледные пальцы на руке Геральта до боли и снова согнулся. На этот раз его вытошнило желчью, и Геральт занервничал. Это было не нормально. Это было ужасно!       — Лютик? — Геральт тряхнул его за плечо, когда колени того подкосились. — Ты меня слышишь? Не теряй сознание, прошу, не теряй. Слушай меня. Лютик? Мать твою, Лютик! — Геральту пришлось одной рукой залепить Лютику пощечину. Тот не отреагировал, продолжая активно склоняться к земле. На вторую, уже сильнее, он ошалело открыл глаза и крякнул:       — Не бей меня! Ты что творишь?       А потом его снова скрутило, но на этот раз изо рта не вышло ничего, кроме ниточек слюны. Он согнулся еще сильнее, почти садясь на корточки, и закрыл голову руками. Его трясло, и Геральт понял, что Лютик элементарно может не стерпеть до лекаря. Его лихорадило, а потом тот и вовсе заскулил от боли, прикрывая одной рукой рану, а другой — голову. Скорее всего, она разболелась, и Геральт догадывался, что боль может быть буквально нестерпимой.       — Лютик? Слышишь меня? Как ты себя чувствуешь? Блять, ну, давай же, поговори со мной, — он встряхнул его за плечо, все еще поддерживая его, но Лютика только мелко трясло и доносился скулеж, который буквально выворачивал сердце Геральта.       Геральт с ужасом подметил лужу крови у его ноги. И понял, что медлить нельзя. До целителя еще минимум пару километров. Это около десяти минут, если Геральт будет бежать. Шесть, если бежать очень быстро. Две, если бы они поехали на Плотве.       — Блять, — поняв, что выбора нет, он полез в свои сумки с зельями. У него было мощное обезболивающее. Это единственное, что, вроде, должно было как-то помочь Лютику, не навредив ему особо сильно, потому что другие зелья наверняка бы вытрясли из Лютика и дух, и душу, и желание к жизни.       Трясущимися руками он достал захваченную с собой сумку с самым необходимым (хотя он и то брать не хотел, потому что с гулями ситуация была настолько частой, что он мог бы от них отбиваться, читая параллельно книжку). С трудом найдя нужный бутылек, он открыл его и, сжав волосы Лютика, заставил откинуть его голову назад. Раздался жалостливый скулеж и Геральт с ужасом уставился на его бледное взмокшее лицо с опухшими глазами и красным носом. Губы опухли от слез.       Проматерившись, он залил половину в его рот. Лютик попытался выплюнуть, но Геральт зажал его рот ладонью и сказал:       — Глотай-глотай, знаю, неприятно, но тебе надо, давай же.       Лютик завертел головой, попытался отцепить ладонь Геральта от себя и задергался, из-за чего грохнулся своей драгоценной задницей в грязь.       — Лютик, пожалуйста, глотай. Давай, это для тебя же.       Лютик поднял на него ошалелый взгляд, кажется, абсолютно ничего не понимающий, и все-таки сглотнул, глядя прямо в глаза. Своими опухшими и покрасневшими от слез из-за боли глазами. От этого взгляда в Геральте все болезненно сжималось, понимая, что это он этому виной. Геральт аккуратно убрал от его рта свою мокрую из-за зелья и слюны ладонь. Потом вздернул его за шкирку и заставил опереться на его плечо, задрал дублет.       Лютик поморщился, когда горячую кожу обжег холодный воздух, а потом полноценно зарыдал ему в плечо, когда Геральт вылил треть на рану. Геральт знал, как она жжет даже ему, а что там чувствовал Лютик — ему и представить страшно. Добавить боль от спазмов, и вообще можно идти вешаться. Геральт бы точно пошел, а Лютик ничего, держался, только зарыдал да рубаху его закусил зубами.       — А теперь ногу, давай, присядь со мной…       — Нет-нет, не надо, больно, — Лютик попытался отдалиться от него, чуть снова не рухнув, но Геральт плотно прижал его к себе за талию и сам резко сел на одно колено, вынуждая Лютика тоже. Правда, тот снова грохнулся. Геральт догадывался, что, когда он придет в себя (а он должен, потому что если нет, то Геральт лично в ад за его душой спустится и заставит вернуться), сначала ужаснётся из-за состояния своего костюма, потом и Геральту влетит.       Геральт вздернул его, буквально усадив силой на свое колено, пока Лютик все пытался вырваться, и все бурчал что-то, но сил в нем осталось немного, так что Геральт даже не обращал на это внимания. Он разорвал полностью ткань на штанине (он уже слышал крик Лютика и как он будет его проклинать за подобный ущерб) и залил остатки на рану.       Лютик взвыл раненым зверем в его макушку и снова заплакал навзрыд. У Геральта остатки сердца снова вывернулись наизнанку, и он прижал его к себе крепче, стараясь утешить, дать опору. Закинул бутылек пустой в сумку и, вскинув аккуратно Лютика, взял на руки. Он казался сейчас таким до безобразия беззащитным, слабым и безвольным, что Геральту почти физически было больно на него такого смотреть.       Всего мокрого, трясущегося, с судорогами в теле от боли, слышать его скулеж, смотреть на его бледное лицо — Геральт ощущал, что его самого скоро стошнит.       Но он поспешил к целителю, пока Лютика выворачивало на его руках. Геральт поглаживал его по плечу, шептал без конца какой-то успокаивающий бред (сам про себя удивляясь своей разговорчивости) и умолял потерпеть.       В один момент Лютик совсем затих в его руках. Его перестало трясти, исчезли судороги. Не издал ни одного всхлипа, но его сердце билось. И пульс внезапно успокаивался.       Он был жив и вроде бы приходил в норму. Кажется, зелье все-таки сработало. Геральт облегченно выдохнул, однако шаг не сбавил. Собственный ритм сердца стал приходить в норму.       Но спокойствие долго не продлилось. Лютик внезапно захихикал в его шею и, оторвав свою голову от него, посмотрел в глаза. Геральт растерянно уставился на него в ответ, едва не споткнувшись о какую-то корягу и в ужасе посмотрел ему в глаза. Радужки почти не было видно из-за зрачка. Его некогда голубые глаза сейчас были почти черными. Лицо все еще было болезненно бледным.       — Привет, — глупо улыбнулся ему Лютик, потерев окровавленной рукой нос.       О, черт.       Геральт забыл об интенсивности зелья. Лютику надо было давать внутрь где-то треть или того меньше. Человеческое тело слишком хрупкое для подобных махинаций. Однако Геральт надеялся, что ничего страшного не произойдет.       — Ой, Гер… я сейчас…       — Тебе нечем тошнить, — упрекнул его Геральт, уже видя дом целителя.       — Нет-нет, отпусти меня.       Геральт замедлился, а потом и вовсе остановился. Аккуратно поставил Лютика на землю. И через мгновение его и вправду стошнило. Только чем — не ясно. Возможно, остатками зелья и желчью. Геральт уже не всматривался. Лютика шатало, и, когда Геральт попытался снова взять его на руки, тот очень активно попытался отбрыкаться, все еще глупо хихикая.       Потом его снова скрутило. И снова чем-то вытошнило. В этот раз Геральту пришлось всмотреться в лужу, чтобы убедиться, что там нет крови и не началось внутреннее кровотечение. Ничего не было.       Он снова потянул руку под колени Лютика. Лютик врезал ему грязным сапогом по руке и рявкнул:       — Я могу сам!       Геральт опешил от такой дерзости, но разозлиться не смог ввиду очевидных причин. Лютик был серьезно ранен и обдолбан так, что себя бы в зеркале не узнал.       — Хорошо. Тогда иди сам.       Лютик кивнул и пошел. Не в том направлении.       — Лютик, еб твою мать, нам к лекарю!       — Не хочу я ни к какому лекарю! — прервавшись на смех, сказал Лютик и снова согнулся у какого-то столба.       Геральт подбежал к нему, придерживая за плечо. Он видел, что колени Лютика подкосились. Его плечи снова мелко тряслись, и у Геральта, блять, не было никакого времени на все эти трепыхания. Лютик не чувствовал боли, но зараза продолжала в нем развиваться. Его нужно было вылечить.       Лютика снова вытошнило. На этот раз Геральт разглядел там кровь и, испуганно спохватившись, без лишних слов перехватил Лютика и закинул к себе на плечо, быстрым шагом идя в сторону нужного дома.       Лютик дергался, бился ногами и руками, все хотел свалиться, едва не перелез через его плечо, но Геральт успел перехватить за ногу.       Лютик ругался, ерзал раскрытой раной по его плечу, от представления чего даже Геральту становилось дурно, и он тщетно пытался зафиксировать его на своем плече обеими руками. Силы было в нем много, и удержать какого-то барда он вполне мог, но сейчас ему приходилось удерживать очень активного, истекающего кровью барда, чтобы случайно не передавить ему ничего.       Лютик ругался, говорил какой-то неясный бред про то, что он никакой не шпион и не надо ему ломать пальцы (но хоть на костюм пока внимания не обращал!) и всячески пытался его избить.       Наконец Геральт буквально ввалился в чужой дом. Молодо выглядящий мужчина со ступкой в руках уставился на картину в виде грязного ведьмака с задницей на его плече, одна нога которой была вся перепачкана в крови. Он медленно моргнул, и они оба просто пялились друг на друга все то время под аккомпанемент криков и матов от Лютика.       — На него напали… гули.       — Не похоже. Скорее на него напала бочка вина, — растерянно моргнул мужчина, но, все-таки решив не спорить с ведьмаком, указал рукой на кушетку. Геральт свалил на нее слишком активное тело барда, который, получив более твердую опору, стал отбрыкиваться куда более активно.       — Холера, — проворчал Геральт, все пытаясь успокоить барда. Но пощечиной тут ситуацию не спасешь. — Есть веревка?! — гаркнул Геральт, тщетно зажимая запястья Лютика, чтобы тот хотя бы не встал.       Мужчина кивнул, оставив все свои ступки и пестики, куда-то ринулся. Вернулся моментально, кидая Геральту веревку. Он словил ее одной рукой и тут же получил от освободившейся руки Лютика мощную такую затрещину. Геральт прорычал и, вздернув его за шкирку, завязал руки за его спиной.       — Ноги я ему сам подержу, — заключил Геральт, глядя на лицо Лютика. Кажется, тот совсем ничего не понимал и явно был в бреду. Он искреннее считал, что ему хотят оторвать язык и пальцы за его шпионскую деятельность, и сейчас именно этим они и займутся.       Геральт подметил про себя, что если Лютик так вырывается буквально со всеми, то хрен с ним что случится. Это Геральту сил хватало того держать, а обычному мужику придется постараться.       Лютик, как понял Геральт, не пропадет. А вот сам Геральт вполне возможно уйдет без одного зуба, если недостаточно крепко будет держать ноги Лютика, которыми он все старался зарядить по Геральту. Брыкался и поднимал корпус, так что Геральту пришлось одной рукой держать его ноги, а другой — нажимать на плечо, удерживая его в лежачем состоянии.       — Что с ним? — недоумевая спросил мужчина, спешно что-то смешивая, перемешивая, рвя и кромсая, глядя во все глаза на Лютика, который продолжал орать какой-то бред, маты и угрозы, все еще веря в то, что его собираются убить.       — Я дал ему… свое… обезболивающие, — сквозь зубы прошипел Геральт, поджимая губы.       — А, так вот почему его так штырит, — понимающе кивнул мужчина и, отложив ступку, подошел ближе, расстегивая дублет, чтобы проверить рану. — Ох… блять…       Геральт всмотрелся в рану. И сказал:       — Ох… блять.       Из-за того, что Лютик совсем перестал ощущать боль и без устали ерзал, рана раскрылась до того, что на его теле не было ни одного чистого участка — все было в крови.       — Шить придется? — мертвым голосом спросил Геральт, только представляя ужас Лютика, когда он увидит на своем безупречном теле, о боже, шрам!       Целитель кивнул, что-то быстро намешал — как потом пояснил, успокоительное, — и влив это в рот Лютика, половину расплескав из-за того, что тот все что-то орал и дергался, полез за иглой и ниткой. Геральт только с ужасом уставился на бледное лицо Лютика, радуясь, что обезболивающее все еще действует и больно ему не будет.       Он крепче его прижал к лежанке, надавив предплечьем на его шею. Чтобы не придушить, но чтобы Лютик чуть успокоился. Это помогло и тот чуть притих, а Геральт так и застыл, глядя на его лицо. Его зрачки пульсировали, стремясь заполнить всю радужку, губы покраснели и припухли — как и глаза — от слез и пота. На фоне бледной кожи это было… красиво. Геральт моргнул и глубоко вдохнул, пытаясь прийти в себя.       Лютик даже обдолбанный и при смерти выглядел сексуальнее всех девок, которых Геральту приходилось раздевать.       В воздухе смешался запах крови и пота.       Геральт словил себя на мысли, что захотел трахнуть Лютика.       Блять.       Он пристыдил сам себя. Лютик тут умирать собирается вот-вот, а Геральт сидит и думает о том, как хочет его нагнуть!       Слава Богу подоспел целитель с иглой и мокрой тряпицей, и, глядя, как тот стирает кровь с его тела, все желание куда-то пропало. Он шмыгнул носом и перевел взгляд на лицо Лютика. На него будто навалилась сонливость, и он пялился отсутствующим взглядом на свой живот, там, где чужие руки промокали с него кровь. Зрачки все еще были огромными, но его лицо было расслабленно до того, что тот, кажется, даже рот не смог бы закрыть без чужой помощи.       — Лютик? — хрипло позвал его Геральт, видя, как мужчина продевает иглу сквозь кожу.       Лютик моргнул и перевел взгляд на него. Уставший и сонный, он, кажется, даже не понимал, кто с ним говорил и говорил ли вообще.       — Я… могу его отпустить? Там еще на ноге… надо бы перевязать. Она менее глубокая.       Мужчина что-то неясно промычал, и Геральт осторожно убрал локоть с его шеи, услышав, как Лютик глубоко и судорожно вдохнул. Внутри Геральта что-то дернулось. Он в самом деле хотел Лютика. В крови, обдолбанного, фактически без сознания, он хотел его.       Нет, Геральт не понаслышке знал о различного рода фетишах, но вот о таком еще не знал.       Он развязал Лютику руки, опасаясь, что узел был слишком тугим. Потом закатал его штанину и, найдя плотную ткань, потуже перевязав его ногу. Поднял взгляд на руки мужчины, подмечая, что работал тот аккуратно — Геральт бы так не смог.       Внезапно Лютик позвал его, и Геральт молниеносно сделал шаг вперед, смотря Лютику в глаза, невесомо костяшками касаясь его скулы.       — Я тут, — оповестил он, снова поглаживая костяшками его кожу. Едва ощутимо. Но удержать себя от такой успокаивающей ласки не мог.       Лютик расплылся в какой-то странной, очень довольной улыбке и прикрыл глаза. Поднял руку и сжал запястье Геральта, будто боялся, что тот мог уйти. От этого жеста все в Геральте вывернулось. Может, что-то у них и получится… Может, не такой уже и тупой этот план был…       — Хорошо. Сейчас я закончу с противоядием. Судя по реакции, с гуля в него попала какая-то зараза мертвая, вот его так и… прогнуло.       Геральт кивнул, свободной рукой убрав с мокрого лба темные пряди волос, не отрывая взгляда от его лица. Он так сильно хотел его поцеловать, с ума сойти. В смысле, он хотел этого часто, но сейчас… сейчас было что-то особенное.       Внезапно Лютик подскочил на лежанке и заворочался. Заорал какой-то бред и стал отбиваться. У мужчины что-то упало из рук на стол. Зазвякали склянки и оловянные ступки. Он заматерился, что-то хватая со стола и запихивая это в свою ступку, расталкивая.       Геральт выругался и ухватил Лютика за плечи. Прижал одной рукой за плечо, другой — за ноги.       Мужчина влил что-то ему в рот, приговаривая:       — Что ж у вас за обезболивающие такие, что продолжает дергать даже после сильного успокоительного? Ладно-ладно, это должно помочь.       Геральт зажал снова его рот рукой, когда целитель вылил все содержимое в его рот. Лютик дергался, пытался вырваться, но, когда мужчина помог ему его удерживать, совсем затих. Посмотрел на Геральта рьяным, полным ярости взглядом и все-таки сглотнул. Геральт помедлил несколько секунд и убрал ладонь. Лютик загнанно, тяжело дышал, все еще смотря на Геральта, как на главное зло.       Честно говоря, с таким взглядом Лютик был даже еще лучше. Дикий и рьяный. Сумасшедший.       Даже таким он был хорош.       Мужчина кивнул, выждал секунду и отошёл, когда Лютик стал расслабляться под их руками, плотно прижимающими его к лежанке. Глаза Лютика стали закрываться — он, видимо, пытался удержать себя в сознании, но у него это совсем не выходило. В итоге он вырубился, и Геральт облегченно выдохнул. Стер пот со лба, вытер о тряпицу, которую ему вручили, руки от крови.       Огляделся в поисках побагровевшей воды и стер с Лютика остатки крови.       — Я-то думал ведьмаки не чувствуют ничего, — усмехнулся мужчина, что-то убирая со своего стола.       Геральт фыркнул и не ответил. Глупо было что-то отрицать, он тут целое шоу устроил.       Обтерев Лютика еще и сухой тряпкой, он грустно оглядел то, что осталось от костюма. Лютик его убьет. Сначала, наверное, отблагодарит, а потом убьет. Геральт грустно покачал головой и присел на край лежанки, дожидаясь, пока Лютик проснется. Скорее всего, как догадывался Геральт, это случится быстро из-за его зелья.       Он, конечно, его все выблевал минутами ранее, но остатки наверняка в его крови еще заставляли быстрее растворять успокоительное.       Он выждал какое-то время. Проверил шов, бинты и снова уставился на его лицо. Расплатился с целителем и проклял себя за свою тупую идею. Мужчина продолжил убирать то, что устроил Лютик своим внезапным подрывом с лежанки.       Геральт напрягся, когда мужчина сказал:       — Ой.       Он нахмурился, шмыгнул носом и спросил:       — Что?       Целитель повернулся к нему с каменным выражением лица. Посмотрел на Геральта, потом на Лютика и снова на Геральта.       — Когда ваш… Не знаю, какого рода у вас отношения, ваш друг подскочил, он… меня здорово напугал. И я, кажется, немного схватил не того.       — И что, это не убьет заразу? — нахмурился Геральт.       — Нет-нет, убьет, но… — он прервался и нервно хихикнул, — оно наводит половое бессилие на выпившего.       Лицо Геральта вытянулось. Нет, ну, может костюм Лютик ему еще и простит, но не половое бессилие! Зная страсть Лютика засовывать свой член в первую попавшуюся дырку, он ведь этого даже не переживет! Пойдет и утопится, как пить дать!       — Так делай давай противоядие! Что встал? — рявкнул Геральт.       — О, в этом и проблема, для этого нет противоядия…       — А что ты тогда делать предлагаешь? — оскалился ведьмак, ощущая, как у него начинают чесаться кулаки и ускоренно биться сердце. Нет, Лютик его точно убьет. А учитывая, что Геральт едва захочет давать ему сдачи, то так Геральт и умрет. От рук барда с импотенцией. Такая себе смерть, Ламберт потом, наверное, еще годами будет приходить и ржать над его могилой.       — Понимаете, это… — он сглотнул, — проклятье. Его может развеять тот, кто…       — Ох, Геральт, слава Богу! Мне такой странный сон приснился! — Лютик потер глаза, а потом радостно уставился на Геральта, оперевшись на локти, зевнул. — Ой, — он схватился за бок, опустил взгляд и побледнел еще сильнее. До того, что его кожа, кажется, и вовсе стала прозрачной. — Это… это… Геральт!       — Да тише ты, тут я, сейчас тебе объясню все, сиди тихо только, — он шлепнул его по колену, глянув на загнанный взгляд Лютика, и посмотрел на целителя, — ну, кто его снять может?       — Тот, кого первым увидел… проклятый, когда открыл глаза.       Теперь побледнел уже Геральт. Нет, он-то тоже бледнеть не мог ввиду очевидных причин (он сам по себе ходил бледный, как смерть), но буквально ощутил, как кровь отлила от лица.       Он спросил сухим голосом:       — И… как?..       — О чем вы? — взвизгнул Лютик, попытавшись встать, и Геральт спешно ему помог, придерживая за плечо и глядя на швы на ране.       — Продолжай давай, — гаркнул Геральт целителю, ласково сжимая плечо Лютика, чтобы тому было удобнее сидеть.       — Пить хочу, — мяукнул Лютик, и Геральт кивнул целителю.       Тот быстро замотал головой и сиюминутно ретировался в другую комнату.       Геральт убрал со лба Лютика намокшие из-за пота волосы, и тот загнанно спросил:       — О чем вы?       — Все нормально, не волнуйся, — он потрепал, а потом похлопал его по плечу, и, когда целитель принес большой оловянный стакан с водой, напоил Лютика, придерживая ёмкость, чтобы тот не пролил ничего из-за своих трясущихся рук. Его зрачки были чуть расширены, но не критично.       Напившись, он вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел сначала на Геральта, потом — на мужчину. Тот нервно улыбнулся и сказал:       — Нужно… переспать.       Лютик непонимающе замотал головой, а Геральт уставился нечитаемым взглядом на целителя, который нервно теребил пуговицу на своем дублете. Геральт продолжал на него смотреть, когда Лютик начал толкать его в плечо, жужжа на ухо:       — Геральт, о чем он? Ну? Геральт, не молчи, мне страшно. Мне и без этого было страшно со швом на своем боку, а тут ты еще... ой, Геральт, осторожнее! — взвизгнул Лютик, когда Геральт просто подхватил его на руки и понес к выходу.       Целитель, услышав хлопок двери, лишь перекрестился и облегченно выдохнул. По крайней мере, его не убили. А как и что там он будет делать с бардом — ему совсем не интересно. (ну, может, совсем чуть-чуть).       Геральт быстрым шагом направился в сторону таверны, где они сняли комнату, не обращая внимания ни на бесконечные вопросы Лютика, ни на то, что тот, наверное, мог идти сам. Геральт рисковать не решил. Рана на ноге была серьезной, и лишнее напряжение может спровоцировать очередное кровотечение. А Лютик и так крови потерял дай Бог — до сих пор был бледнющий и говорил еле-еле меловыми губами. И жаловался постоянно между своих вопросов, что голова кружится.       Нет, поставь он его на землю, тот обязательно бы снова упал. А он и так в грязи извозился, как последняя свинья.       — Геральт! Ну, что за дела, Геральт! Поставь себя на мое место! Я просыпаюсь в куске ткани вместо костюма, на мне шов и… ой, еще и тошнит что-то, — он прикрыл рот рукой, выждал секунду и снова продолжил, — и голова кружится. И спина потеет. Геральт, я умираю, да? Я умру?       — Не умрешь, — подал голос впервые за весь монолог Лютика Геральт.       — Умру! Чувствую, как умираю! — Лютик упал лбом в плечо Геральта и шмыгнул носом. — Тошнит, холодно, голова кружится, вся спина мокрая. Это смерть! Меня ранили, да?! Я получил рану в честном бою, да?       — Лютик. Замолчи, — попросил Геральт, тщетно пытаясь обработать информацию в своей голове.       Сегодня определенно все желания Геральта сбываются.       Хотел, чтобы на Лютика напали — получай.       Хотел трахнуть его безвольное, болезненное тело — держи!       Нет, без вопросов, он хотел Лютика.       Но он хотел его добровольно, не вынужденно. Он хотел его распаренное от жара тело, румянец на лице, пот от жара, его спутанные волосы и сильные его пальцы на своей спине. Он не хотел, чтобы это был вынужденный секс с истощенным, безвольным, бледным Лютиком, который, наверное, сейчас с трудом смог бы в своей руке мешок с деньгами удержать.       Пиздец.       Геральт хотел отмотать весь этот день, и просто прямо в глаза заявить Лютику, что он его хочет и хочет по-разному. Хочет много, сильно, долго. На всю свою гребаную жизнь хочет. Даже заявить ему это прямо в лицо и быть высмеянным было чем-то более безобидным, чем… чем то, что получил в итоге.       — Геральт, я замерз.       — Знаю, скоро уже будет таверна. Отогрею тебя.       — Геральт, а я точно не умру?       — Точно.       — А если я умру, ты будешь грустить? А найдешь нового барда? И тоже Лютиком его звать будешь?       — Я не дам тебе умереть. Никогда, — прошипел сквозь зубы Геральт, ускоряя шаг и невольно сильнее прижимая его к себе.       Конечно он не догадывался, что его «не позволю тебе умереть» было интимнее для Лютика всех признаний в любви, которые ему уже доводилось слышать.       В любом случае для понимания было уже слишком поздно. Он уже встрял. По-крупному.       Он ураганом влетел в таверну, так же быстро забрался по лестнице и, закрыв дверь в комнату, аккуратно уложил Лютика на его кровать. Такого безвольного, слабого и холодного, что единственное, чего хотел Геральт — укутать его потеплее, отпоить чаем и целовать в лоб.       Он снял с него грязные тряпки и помог укрыться покрывалом. Потрогал лоб, понял, что жара нет, просто из-за потери крови тому было холодно. Лютик посильнее укутался в одеяло, и Геральт притащил ему еще и свое, подоткнув. А потом поднял тяжелый взгляд на его лицо.       — Геральт? Так что случилось? — смешно выглядывая из-под одеяла одними лишь глазами, задушено спросил Лютик.       Геральт шмыгнул носом и отвел взгляд. Помолчал секунду или две и решил начать издалека. Рассказал про рану, обезболивающее, как его вставило и что он вытворял у целителя. Рассказал, что сейчас ему ничего не угрожает.       А потом сделал паузу.       — Геральт? Что-то еще? Не пугай меня, Геральт! — взвизгнул Лютик, выныривая из-под одеяла по плечи.       Геральт только кивнул, поджав губы.       — Ты… что-то опрокинул, когда резко встал, и он чего-то не того положил в противоядие…       — О, нет, я умру! — Лютик закрыл лицо руками, закачав головой.       Геральт рыкнул и, схватив его за запястье, резко убрал руки от его лица, прошипев:       — Ты не умрешь. Не в мою смену. Не рядом со мной. Забудь об этом. Никогда не говори об этом. Даже не думай. Понял?       Лютик уставился на него во все глаза, затем его плечи расслабились и он медленно кивнул.       Геральт хмыкнул и, снова убрав челку с его глаз, сказал:       — Он случайно… заколдовал тебя на половое бессилие.       — А, — понятливо кивнул Лютик, видимо все еще не отошедший от недавнего напора Геральта, а потом едва не подскочил на кровати, но Геральт удержал его за плечо, сберегая от резкого движения. — Что?! — высоко вскрикнул Лютик, во все глаза смотря на Геральта. — Так это… об этом он говорил, про переспать?! Мне надо с кем-то переспать?! С кем?! С ним, да?!       — Нет, не с ним, — закачал головой Геральт, про себя отмечая, что Лютик видимо реально готов переспать с кем угодно, если это его спасет.       — А с кем? С гулем? — переходя на ультразвук и истерику, спросил Лютик.       — Не говори глупостей, Лютик, — рыкнул Геральт, и Лютик с недоверием на него уставился. — С тем, кого ты… первым увидел после пробуждения…       Лютик совсем притих. Его плечи опустились, и он с недоверием уставился на Геральта, а потом резко отвернулся, рухнул обратно на кровать и потер лицо руками, устало простонав в свои ладони.       — О Господи, это еще хуже.       Геральт невольно сжался в плечах.       Отлично. Как оказалось, в глазах Лютика он даже хуже, чем гуль! Прекрасно!       Он поджал губы и резко отвернулся, понимая, что Лютик-то, скорее всего, решится на это, но ему было неприятно от мысли, с каким омерзением Лютик подходит к этому вопросу. Наверное, ему будет неприятно и мерзко.       Геральт ощутил себя отвратительно.       Нет, ну может, он не красавчик и вообще не идеал, но все-таки! Не хуже же гуля…       Лютик сказал, едва не скуля:       — Ты скорее трахнешь коня, чем меня.       — Что?! Нет! — возмущенно сказал Геральт, резко поворачиваясь к Лютику.       Лютик замер и чуть раздвинул пальцы, смотря на него через щели в них. Нахмурился и немного опустил ладони, смотря на него с недоверием. Он спросил:       — Что?..       Геральт растерянно моргнул. И, откашлявшись, попытался максимально сухо сказать:       — Я могу помочь.       — Даже… так? — неверяще пролепетал Лютик, моргая и ошалело смотря на Геральта во все глаза. — Ты ведь должен будешь... меня…       — Я прекрасно понимаю, что я должен сделать, — твердо заявил Геральт, ощущая, как только от этих слов тяжелеет в паху. Как жаль, что у Лютика там пока что ничего потяжелеть не может.       Лютик шмыгнул носом и оперся на локти, смотря с неверием, выгнув бровь. Он снова уточнил:       — То есть ты точно готов… меня…       — Да, блять, да, готов, — выругался Геральт, все еще ощущая облегчение за то, что Лютик не считает, что он хуже гуля.       И, по крайней мере, его план почти получился! Он сейчас лично займется этим всем так, что Лютик от него в такой восторг придет, что о других даже подумать не сможет. Не захочет.       Лютик сказал сухими губами:       — Тогда давай.       — Прямо сейчас?!       — Ты что, испугался?       — Ничего я не испугался, — фыркнул Геральт.       — Ну так давай, начинай.       — Ну… как-то я так не могу.       — А как ты можешь? С ароматическими маслами и лепестками роз? Геральт, даже все мои дамы были чуть менее капризными.       — Ну, хотя бы чтобы мой партнер не был похож на труп!       Лютик обиженно глотнул воздуха, нахмурился, и, снова обмотавшись одеялом до носа, перевернулся на бок и крякнул:       — Ну и не надо, раз я тебе не нравлюсь!       — Нравишься!       Лютик медленно моргнул и повернулся к нему. Сухим голосом он спросил:       — Что?       Геральт испуганно на него уставился, сам испугавшись своих слов. Он моргнул раз, моргнул два и тупо уставился в пол, моргая.       Лютик спросил:       — Я тебе… нравлюсь?..       Геральт попытался отбрехаться, сделать вид, что не понял:       — Я бы не позволил тебе так долго со мной таскаться, если бы ты мне не нравился.       — Да я не в этом плане, дурья ты башка! — встрепенулся Лютик, откинув с себя одеяло и резко сев.       Геральт уставился потемневшим взглядом на его голые бледные плечи и ключицы с этими трогательными родинками. Хорош, блять, даже когда и впрямь на труп похож. Он поднял на него взгляд с поволокой желания. Зрачки стремились утопить в себе медный оттенок его глаз.       Геральту вообще никогда много не надо было.       Быстро и грубо. И очень эффективно.       Поэтому Лютик испуганно взвизгнул, когда Геральт буквально набросился на него, срывая полностью покрывало. Лютик простонал, когда Геральт навалился на него весом своего тела, испуганно вздрогнул от поцелуя. Он был уверен, что это должно быть сухо и быстро. Без лишних чувств. Но Геральт… поцеловал его.       От удовольствия он простонал и обхватил его лицо руками. Поерзал, раздвигая ноги, позволяя чужим бедрам устроиться меж его широко разведенных ног. Сердце тут же забилось чаще, из-за чего в ушах зазвенело. Он все еще ощущал себя плохо из-за потери крови, но словил себя на мысли, что в жизни бы не позволил Геральту отстраниться от него.       Поэтому только прошептал, прося:       — Сделай это медленно, иначе я сознание потеряю.       Геральт лишь сильнее вдавился бедрами меж его ног, прижимаясь своим пахом к его, и рыкнул. Как это делать медленно, если он хотел разорвать Лютика на части? Но потом он коснулся ладонями его холодного, едва согревающегося тела и опомнился. Точно, Лютику плохо. Надо быть аккуратнее.       — Господи, какой ты горячий, — хрипло залепетал Лютик, просунув свою ладонь под рубашку Геральта. — Разденься. Согрей меня.       Тут уже, не выдержав такой интонации, в поцелуй простонал Геральт.       Он хотел Лютика так сильно, что едва не разрывался от этого желания к нему.       Геральт резко выпрямился, срывая с себя провонявшие кровью и кишками доспехи, скидывая их на пол. Лютик, закусив губу, оперся на локти. Геральт буквально мог ощутить, как Лютик вцепился взглядом в его тело. Жадный, с явным восторгом и энтузиазмом — Геральт буквально мог почувствовать то, как его хотели. Ну, не совсем в обычном понимании этого слова, потому что, наверное, с возбуждением у Лютика будут явные проблемы.       Лютик чуть склонил голову вбок, глядя, как Геральт развязывает завязки на своих штанах. Черт возьми.       Он думал об этом. Трудно не думать об этом, когда вы путешествуете бок о бок, и твой спутник… горячий. На самом деле Лютик даже засомневался, что у него действительно проблемы с эрекцией, потому что желание, предвкушение, восторг — все было тем же. Он, вроде, хотел. Наверное. Может, нет у него никаких проблем? Может, еще встанет?       Лютик закусил губу, глядя, как штаны вместе с бельем были откинуты на пол. Он не успел моргнуть, как на него снова нависли, смяли в руках и поцеловали. Геральт зарылся пальцами в его волосы, целуя так, будто вдохнул воздух впервые после того, как слишком долго не дышал. С рваными выдохами он целовал его и все никак не мог поверить в реальность.       Лютик прижался к нему ближе, дурея от жара его кожи. Он, продрогший, старался согреться о теплое, как печка, тело Геральта. Сам он был холодным, согревался плохо под одеялами, но рядом с Геральтом тепло снова возвращалось, будто впитывалось в его кожу, как ткань впитывает воду.       Его сердце забилось чаще, в ушах зазвенело и он отдалился, судорожно выдохнув.       — В ушах звенит, — прошептал Лютик, упершись взглядом в потолок, который, кажется, начал двигаться.       — Зараза, — горячо в шею выдохнул Геральт, — давай потом. Тебе сейчас не…       — Нет! Потом тебе моча в голову ударит и ты уже не захочешь! — из последних сил прокряхтел Лютик и обнял Геральта ногами и рукам, хоть и силы в нем было с хер.       — Не ударит, — прошипел сквозь зубы Геральт, ощущая, как самого начинает мелко трясти от этой близости. Лютик, может, и не замечал многих деталей ввиду очевидного отсутствия возбуждения, но вот Геральт замечал все. И теплоту его кожи, мягкость тела, жмущегося к нему ближе, его сердцебиение, частоту дыхания. То, как он прижимался щиколотками к его талии, как пальцы впились под лопатками. Покрасневшие губы, мутные глаза. Он видел все и все это хотел.       — Я не хочу ждать, Геральт! На кону вопрос жизни и смерти! Вдруг потом будет сложнее его снять!       — Не будет, — рыкнул Геральт. — Ты можешь потерять сознание.       — Не потеряю, — замотал головой Лютик и тут же перестал, ощущая, что у него там, кажется, даже мозги зашевелились. Мир снова закружился, лицо Геральта раздвоилось. — У тебя уже стоит, тем более! Я чувствую! — и в доказательство он потерся низом живота о член.       Геральт откинул голову назад, устало простонав. Или не очень-то и устало. Лютик был мужчиной, имел вполне мужское (волосатое!) тело, но Геральта с ума сводила мягкость нетренированного тела. Нет, у Лютика были крепкие бедра, подтянутые долгой ходьбой икры, сильные руки, но пока тот не напрягался — черт возьми, Геральт с ума сходил от его тела.       — Если ты вырубишься, я не буду тебя откачивать, — прошипел Геральт.       — Трахнешь мое бессознательное тело? — усмехнулся Лютик, мягко поглаживая чужую напряженную каменную спину.       — Нет. Я тебя затрахаю до бессознательного состояния. Ты умолять будешь, чтобы я перестал, — гортанно сказал Геральт, оперевшись на выпрямленные руки, нависая сверху и закрывая собой потолок. Лютик сглотнул, глянув на его исподлобья. Когда такое тебе заявляет машина с выносливостью, как у быка, — это звучит слишком убедительно.       — А если не буду? — вжав в плечи голову, спросил Лютик.       — У нас будет много времени, — скупо улыбнувшись, пообещал Геральт.       Лютик нервно хихикнул.       А потом ахнул от нового поцелуя. На этот раз нежного, неторопливого. Лютик вообще искренне не понимал, почему Геральт так много его целует. Нет, ему, конечно, нравилось, но он… не ожидал подобного проявления симпатии. Тем более когда цель вполне ясна.       Геральт медленно отдалился, поцеловав в подбородок, в линию челюсти, потерся своей колючей щекой о его, и Лютик едва не завизжал от какой-то нежности в этом жесте. Откуда ему было знать, что ведьмаки ласковые?       Лютик нерешительно ответил на такую милую ласку — погладил по плечам, по грудной клетке, несмело спустился ниже. Огладил напряженный пресс, потянулся вперед, уткнувшись носом в шею.       Вздрогнул едва ощутимо, когда Геральт взял его за запястье, опуская руку ниже. Наткнувшись ладонью на твердый горячий член, Лютик сначала засомневался, потому что у него такого опыта пока не было, но все-таки нерешительно обхватил рукой. Член дернулся на касание, а Геральт рыкнул возле уха, плавно качнувшись бедрами вперед, толкаясь в чужой кулак.       Лютик едва дыхание не затаил, начиная двигать рукой — поднялся вверх, помассировал головку, второй рукой сжал яйца, перекатив в ладони. Геральт укусил его за мочку уха, а потом провел языком по раковине. Потеребил мочку, и Лютик охнул, откинув голову назад. Приятно было. Хорошо было. Привычного давления меж ног не было, и из-за этого Лютик ощущал себя некомфортно. Хорошо, что он хоть в белье остался, и сего позора видно не было.       Геральт чмокнул под подбородком, обхватил адамово яблоко, проведя языком, ощущая, как Лютик судорожно сглотнул, сильнее сжимая его член в своей ладони.       Геральт чмокнул в ключичную ямку, широко лизнув языком, и спустился к соскам, теребя зубами и чуть оттягивая. Лютик всхлипнул и потянул одной рукой за волосы, заставляя отдалиться. Геральт недовольно рыкнул и кинул на него раздраженный взгляд исподлобья. Он так долго мечтал о его теле, мягкости ягодиц, упругости крепких бедер, а ему даже наиграться не дают! Тьфу ты!       — Геральт… давай ты сразу... вставишь мне…       Геральт моргнул.       — Ну совсем пока это не помогает! Наверное, надо… именно… ну, ты понимаешь. Не могу я вот так лежать, как старый дед!       Геральт бы хотел его не послушаться, привязать руки к изголовью кровати и долго-долго изводить его ласками, расцеловывать, нежить губами и руками, буквально довести до того, чтобы он умолял, но понял, что Лютику некомфортно. А это уже не секс, выходит, а мракобесие какое-то.       Поэтому Геральт решил, что как только разрешит эту проблему — вот тогда уж оторвется!       — Ладно, — сказал он, — масло у тебя есть?       Лютик моргнул, осоловело на него глядя. Он спросил:       — Откуда?       — А у меня откуда?       Они уставились друг на друга, медленно моргая.       — Давай на сухую! — резко сказал Лютик, и Геральт едва воздухом не подавился.       — Да я тебе натру там все! Или вообще порву!       — Заживет!       — Лютик, — недовольно прохрипел Геральт, хмурясь.       — Геральт, — так же недовольно сказал Лютик, а потом резко задергался под ним и перевернулся на живот, отпячивая задницу.       Геральт посмотрел на изгиб его спины, ягодицы пока что под тканью и сказал:       — Ладно, хороший аргумент.       Лютик хихикнул в подушку, когда ощутил, как Геральт вдавился пахом в его ягодицы, потерся немного. Уложил свою ладонь, сжал, а потом наклонился, целуя в лопатки, сминая ягодицу в руке.       Лютик не ощущал реального возбуждения, давления, но почему-то, лежа под Геральтом, ощущая, как его лапают и целуют, совсем размяк и только что и мог тихо всхлипнуть в одеяло, шире разведя ноги и потираясь задницей о его член. Геральт прикусил кожу на его плече, отдалился и медленно спустил этот несчастный кусок ткани, который он бы просто хотел разорвать не церемонясь. Геральт смотрел как завороженный на то, как обнажается бледная кожа. Жадным взглядом обрисовал три родинки на правой ягодице, ощутив, как член снова дернулся даже без лишних к нему прикосновений.       Он смял в ладонях его ягодицы, звонко шлепнул, и заметил, как Лютик сильнее выпятил задницу. Геральт едва не простонал. О, черт возьми, Лютик… прекрасен.       Он снова нагнулся к нему, нажал двумя пальцами на его губы. Тот сразу обхватил пальцы до второй фаланги, облизывая. Геральт судорожно выдохнул и, обняв свободной рукой за живот, прижал к своему разгоряченному телу вплотную.       Лютик проводил языком по пальцам, взял глубже — до самых костяшек, — посасывая и вылизывая. Геральт медленно вынул их, наблюдая, как от пальцев до губ Лютика протянулась тонкая ниточка слюны. По коже пробежались мурашки.       — Ты меня с ума сводишь, — рыкнул Геральт Лютику на ухо, и тот уткнулся покрасневшим лицом в покрывало.       Геральт аккуратно вставил один палец. Прошел он легко, потому что Лютик был расслаблен, но туго было до ужаса. Геральт догадывался, что Лютику, наверное, совсем неприятно из-за отсутствия эрекции, но помочь никак не мог. Только зацеловывал спину и шею, покусывая и присасываясь, оставляя багровеющие засосы. Добавил второй палец, лаская. Лютик сжался возле них, всхлипнув в покрывало и Геральт испуганно замер.       — Нормально. Продолжай, — хрипло попросил Лютик. Он задышал тяжелее, и Геральт заметил, что у того покраснели даже уши. Прошелся рукой по его груди, нащупав затвердевшие соски, потер меж пальцев, чуть сжал и снова потер, продолжая ласкать внутри.       Лютик вздрогнул всем телом и подался вперед, насаживаясь на пальцы до самых костяшек, а потом назад — соскальзывая. И снова насаживаясь.       — Еще, — хрипло попросил Лютик.       Геральт вынул пальцы, сплюнул на них, смазал и вставил на этот раз три до второй костяшки. Чуть повернул рукой влево, вправо, толкнулся глубже. Лютик издал неясный стон-всхлип и сжался. Так тесно-тесно, что Геральт даже испугался за сохранность своего члена.       Он погладил его свободной рукой по ягодице и спустился вниз. На удивление член, кажется, медленно отзывался на подобного рода ласки. Еще не полностью встал, но по крайней мере был на пути к этому.       Геральт одобрительно хмыкнул, шлепнул его по ягодице и вставил пальцы глубже. Лютик залепетал какой-то бред, дергаясь задницей на встречу пальцами.       — Чуть сильнее… И угол поменяй, немного правее…       Геральт не понял, что за странные инструкции, но послушался. Поменял угол, надавил сильнее, и Лютик внезапно громко задушено простонал в покрывало, сжался рефлекторно и дернулся задницей назад, насаживаясь до основания. Геральт сделал еще пару движений в этом же направлении, и Лютик вздрогнул всем телом, то расслабляясь, то сжимаясь.       Геральт задвигал рукой сильнее и быстрее, наклонился, укусил за загривок почти больно, и свободной рукой сжал сосок, пощипывая и потирая меж пальцев. Лютика под ним здорово так трясло, и, когда он повернулся к нему, глядя из-за плеча, Геральт заметил, что тот был весь раскрасневшийся и глаза влажные.       — Кружится, — хрипло прошептал Лютик, и Геральт кивнул, вынимая пальцы, решив сделать паузу.       Да и тот растянут, кажется, был достаточно. По крайней мере, он был готов. Он выпрямился, уложив ладони на бледные ягодицы, поглаживая, мня в ладонях. Он поджал губы, задумчиво глядя на голую задницу, понятия не имея, что использовать вместо смазки. У него были различного рода мази, но экспериментировать со своими ведьмачьими приблудами Геральт больше не хотел.       Он посмотрел на потолок, слушая тяжелое, сбитое дыхание Лютика, а потом хмыкнул и сел на колени. Ну, а что делать? Не хотелось бы, чтобы после первого же их раза Лютик потом плакал каждый раз, когда по забытью садился на свою, как оказалось, очаровательную бледную задницу с весьма милыми родинками.       На самом деле он не занимался таким ранее, даже не думал, даже и не представлял! (хотя с Лютиком он представлял многое, очень многое, и, может быть, пару раз он думал и о таком, просто забыл). Но сейчас выбора не было.       Он поцеловал сначала одну родинку, потом другую, третью и медленно развел ягодицы в стороны, касаясь горячим языком. Лютик вздрогнул всем телом, что-то протестующе замычал, но Геральт намертво сжал его вмиг напрягшиеся бедра и протолкнул язык внутрь. Лютик беспомощно всхлипнул в подушку, но, видимо, был не особо-то и против.       Ну или он просто все-таки отрубился. Не каждый раз тебе ведьмак язык в задницу сует, в самом-то деле.       Геральт смял в ладонях его бедра, силясь оставить синяки от своих пальцев, смазывая собственной слюной. Лютик сначала сжался так, что мог лом сломать, но потом расслабился, подставляясь под такую ласку. Кажется, даже тихо постанывал.       Геральт медленно отстранился, чуть привстал, плюнул на свою ладонь, смазывая собственный член, и, поудобнее устроившись, медленно толкнулся. Лютик так и замер под ним, кажется, даже дышать перестал. Геральт напряженно пялился в сведенные вместе лопатки, пока входил до основания.       — Ох, Геральт… ты там своими ведьмачьими зельями себе болт уменьшить не можешь, нет?       — Смотрю, в себя приходишь, раз так активно залепетал, — пробасил Геральт и, сжав его бедра, резко насадил на себя полностью, до шлепка его ягодиц о собственные бедра. Лютик замер на секунду, сжавшись почти болезненно и совсем притих, учащено дыша.       Геральт прошелся рукой вниз, погладил его напряжённый живот, и нащупал рукой член. Почти что вставший член!       Геральт никогда бы не подумал, что будет чувствовать гордость за чужой член. А тем более за член барда.       Дожил, блять.       Он провел по нему пару раз рукой, на что Лютик всхлипнул и неуверенно простонал, медленно подаваясь бедрами назад, а потом снова насаживаясь на его член, вновь шлепнувшись о его бедра задницей.       — Ну, Геральт, давай, это я тут в предобморочном состоянии, а не ты, — прохрипел Лютик, снова подаваясь бедрами вперед, и снова — назад. Тесный и горячий, он сводил Геральта с ума, и тому больших усилий стоило действительно быть аккуратным, чтобы Лютик не потерял сознание прямо на его члене.       Геральт рыкнул и оперся на руки, медленно двигаясь назад, потом вперед. Член проходил с трудом, потому что Лютик был ужасно тугим, так что по-быстрому у Геральта бы не вышло при всем желании.       Он накрыл своей рукой тыльную сторону ладони Лютика той руки, которой он сжимал покрывало, а после переплел их пальцы, кратко толкаясь до самого основания.       Лютик постанывал, кусал покрывало, хрипел, снова и снова шептал имя Геральта, сам подавался бедрами на пока что краткие толчки, которые со временем становились чуть более размашистым — вместе с тем, как Лютик расслаблялся и все более растягивался под размер Геральта.       Со временем он буквально заскулил, умоляя сильнее и быстрее.       — Кто-то же просил медленнее? — съязвил на ухо Геральт, а после обхватил губами мочку, посасывая, помня, как трогательно на эти ласки отзывался Лютик.       — Блять, Геральт! — внезапно вскрикнул Лютик и подался бедрами назад, насаживаясь до самого основания. — Я отрежу тебе ночью член, если ты не перестанешь надо мной издеваться! — Лютик едва не упал обратно на живот, силясь сильнее раздвинуть ноги для ведьмака, но Геральт подхватил его под живот, прижав к своему горячему взмокшему телу.       — У меня чуткий сон. Проснусь же, словлю тебя за твоими потугами, — прохрипел Геральт, вылизывая раковину, спускаясь ниже, за ухом, и снова — прикусить мочку и подняться вверх.       — И что ты сделаешь? — хрипло и тихо спросил Лютик, снова шлепнувшись своей задницей о бедра Геральта, обхватывая его так плотно, что Геральт зажмурился и гортанно простонал.       — Заведу тебе руки за спину. Свяжу их…       — Да-а-а-а, — простонал Лютик, закусив губу. — А потом?..       — Разверну тебя к себе задом, нагну тебя, — хрипел Геральт ему на ухо, выходя наполовину и вгоняя глубоко и резко, до того, что жмуриться приходилось уже Лютику, кусая покрывало, чтобы не заорать.       — И?.. — сжимаясь в отместку на особо сильный толчок, спросил Лютик.       — И вставлю тебе. Отдеру так, что ты скулить у меня будешь. Не раз и не два. Мне выносливости и сил хватит на всю ночь. Ты от меня уползать будешь с разъезжающимися ногами.       Лютик застонал — и Геральт не понял, от его ли слов или от его члена. Возможно, и от того, и от другого сразу.       — Ты вынуждаешь меня совершить покушение на самую лучшую часть твоего тела, — просипел Лютик, кусая губы и сильно жмурясь.       — Тебе не нужно. Просто достаточно попросить меня.       Лютик вскрикнул от особо сильного толчка — когда Геральт вышел почти полностью, а потом резко и сильно вставил. До того, что Лютик едва не впечатался макушкой в изголовье кровати.       — Ох, да? И как мне надо будет попросить? — Лютик вытянул одну руку вперед, упираясь ей в изголовье, чтобы больше не соскальзывать. — Трахните меня, Господин ведьмак? Заставьте меня забыть мое собственное имя? Сделайте так, чтобы я умолял вас слезть с меня, м? Ох, — Лютик прервался, закатив глаза от череды быстрых ритмичных толчков, — глубже, Геральт, глубже.       Геральт рыкнул и резко вышел. Перевернул того на спину, наклонился, расцеловал веснушчатые плечи, а потом, закинув одну ногу себе на плечо, снова смазав член собственной слюной, резко вставил, обхватив рукой изнывавший мокрый из-за смазки член Лютика плотным кольцом.       Лютик оперся на локти, сжимая покрывало в руках, и снова зажмурился от того, как Геральт задвигался — резко, грубо, сильно, мощно. Спинка кровати угрожающе застучала о стенку, а Геральт входил резче и глубже, сжимая коленки так сильно, что Лютик там уже даже не чувствовал ни мышц, ни кожи. На самом деле он чувствовал только член Геральта и ему этого хватало.       Кровать скрипела, шаталась и стучалась о стену. Геральт пялился то на собственный член, толкавшийся внутрь, то на лицо Лютика. Лицо раскраснелось, губы были припухшими и влажными, волосы липли из-за пота ко лбу — и это он, Геральт, довел его до этого состояния.       Внутри из-за этого что-то довольно сжималось.       Лютик откинул голову назад, рухнув на спину, и, закинув руки назад, с силой вцепился в покрывало, жмурясь.       Геральт еще немного ускорился, сам закрыв глаза, закусив губу, стараясь не стонать в голос. Или по крайне мере не кричать — как это делал периодически Лютик, видимо, желая сообщить всему миру, кто его трахает и как ему это нравится.       Геральт тяжело дышал и резко замер, когда все стоны и кряхтения прекратились. Он испуганно замер, раскрыв глаза и глядя на Лютика. Он отключился. Кончил и отключился.       Геральт моргнул раз. Моргнул два. Закатил глаза и устало выдохнул. Чудесно. Такой крышесносный секс и такой никакой оргазм!       Он медленно вышел, кончив в собственный кулак, недовольно бурча что-то про то, что лучше бы продолжал трактирных девок трахать. Обтер себя водой, проверил температуру Лютика, послушал его пульс, обтер его и, вздернув под ним покрывало, укрыл его. Постоял с пару секунд, а потом и сам залез к нему в кровать, притягивая к себе под бок, обнимая.       Ну, наверное, это было нормально — засыпать в одной кровати после секса, да? Тем более сам Лютик, видимо, совсем не был против такого... оперативного лечения. Геральт довольно фыркнул сам себе под нос. Пусть сквозь слезы, пот и кровь, но план все-таки оказался хорошим! А главное — рабочим.       Вот он Лютик — в его руках. Буквально затраханный до потери сознания, согретый — спит под его боком совсем без сил. Геральт усмехнулся, погладил его по волосам и уткнулся носом в его макушку, сильнее прижимая к себе.       Геральт проснулся раньше Лютика, потому что тот ему руку отлежал. Прокряхтел, аккуратно спихнул его со своей руки, предварительно с великим трудом отцепив его цепкие пальцы от другой своей руки, и перевернулся на бок.       Потер виски, чуть нажал на глаза, проморгался. Повернул голову и посмотрел на спящего Лютика. Цвет кожи выровнялся, спутанные волосы больше не липли к коже, и он совсем не выглядел изможденным. Геральт улыбнулся, подался вперед и коснулся губами его лба, проверяя температуру и мимолетно целуя.       Жара не было. Лютик, кажется, восстановился за ночь, скорее всего не без помощи всех тех эликсиров, которые в него влил целитель.       Геральт с большим нежеланием вылез из нагретой постели и спустился вниз, чтобы справить нужду.       Он ощущал какое-то странное облегчение. Будто до этого носил на своих плечах какую-то ношу, и все невысказанные слова терзали горло, а чувства — грудь. Но теперь дышаться стало легче, не было напряжения.       Он будто родился заново.       А главное: Лютик его. Ну, наверное. Геральт на это свято надеялся, во всяком случае. Лютик с его бледной кожей и крепкими бедрами, с мягким животом и сильными руками — тысячу раз его. И Геральт мог его целовать, трогать, ласкать, заставлять забываться!       Только от этого понимания Геральт снова ощутил нестерпимое желание смять его в руках и зацеловать до того, чтобы его губы снова заалели и припухли. Даже не заказав завтрак, он снова поднялся наверх, не уверенный, что сейчас сможет вылезти из постели, пока вдоволь не натрогается, не насмотрится, не нацелуется.       Хороший все-таки был план! Чудесный.       Невольно что-то присвистывая себе под нос, Геральт вернулся в комнату, заметив, что Лютик потягивался на кровати. Он улыбнулся, глядя на его заспанное лицо.       — О, Геральт, ты? С добрым утром, — сказал он заспанным голосом, потирая глаза. А потом оперся на локти и поморщился как от боли.       — Что такое? Рана раскрылась? — испуганно дернулся Геральт, переведя взгляд на шов, но тот выглядел вполне нормально.       — Да нет, поясница что-то болит, — Лютик поморщился, потирая спину, — и задница что-то… ну, знаешь… я чувствую, что у меня есть задница.       Геральт нахмурился, и хотел было уже напомнить, почему у него болит задница (всего-то цена спасения), как Лютик заговорил:       — А ты что такой шибко заботливый? Ты вчера что, денег у меня одолжил? — он потер голову и добавил: — блин, нихрена не помню, что вчера бы… Это что, мой костюм?! — истерично взвизгнул Лютик, глядя на куски красной ткани на полу.       Он быстро подскочил, а потом схватился за бок, согнулся пополам и рухнул обратно на кровать. Геральт обеспокоенно подскочил к нему, придерживая за плечо и укладывая его обратно.       — Ой, бля, что за... Геральт, почему ты так на меня смотришь?! Будто я прямо сейчас умираю! Я, наверное, и умираю, да?! Голова болит, спина болит, дыра на животе, даже задница болит! Меня изнасиловали, да?! И избили! Лишили меня чести и избили! О боже! — он приложил тыльную сторону ладони ко лбу и закачал головой.       Геральт поправил на нем одеяло и тупо уставился куда-то в сторону пола. Дерьмо.       Лютик нихрена не помнил. Ничего. И, честно говоря, Геральт не был уверен, что стоит это рассказывать. Это вчера Лютик в бреду, под успокоительным и противоядием согласен был подставиться под Геральта (да еще и с таким энтузиазмом!), а в нормальном состоянии... вдруг он в самом деле считает Геральта хуже гуля? Вдруг ему станет мерзко? Или он испугается? И попытается уйти!       Геральт испугался этого еще больше.       — Геральт-Геральт! Не молчи и не смотри так! Скажи хоть что-нибудь! Прошу! — он затряс его за плечо, и Геральт медленно повернулся к нему.       Он моргнул. И сказал:       — Нет. Тебя не насиловал никто.       — А что? Что тогда? Что с костюмом?! Он стоит…       — Я куплю тебе новый.       — Чего? — опешил Лютик, нахмурившийся и с недоверием оглядев Геральта. — Куда ты дел Геральта и что тебе надо?       — Он порвался по моей вине. Я оплачу, — продолжал чеканить Геральт, медленно сходя с ума от разочарования. Он только успел обрадоваться, что все так хорошо сложилось, но вот Лютик перед ним — и он снова воспринимает любые попытки нормальных ухаживаний и щедрость с немым ужасом или считает его за допплера. Геральт не знал, что хуже.       — Геральт? Что с твоим лицом? Меня уже больше волнуешь ты, чем мое состояние! Что вчера случилось, Геральт? Что случилось с тобой?       — Ничего, — покачал он головой. — Тебя напугал гуль, порвал на тебе костюм, чтобы пробраться до тела, ты заорал и упал в обморок. На задницу прямо вот упал. О камень. Наверное, еще и синяк остался. Вот я тебя и потащил. Когда тащил обратно — зацепился ногой о сук. Вот и там ткань порвалась.       — А шов? Шов тоже от сука?       — От гуля.       Лютик нахмурился, потер подборок и рухнул обратно на подушки. Потом хмыкнул и пожал плечами. Поерзал и снова попытался присесть. Геральт вздернул подушку повыше и Лютик, благодарно кивнув, облокотился на нее. Поправил одеяло, натянув его до груди, и сложил руки, хмуро смотря на Геральта.       — Хорошо. Хрен со мной. Упал так упал. А с тобой что? Ты же вроде в хорошем настроении сюда приходил. Что, расстроился, что я-таки не издох?       — Ерунду не говори, — рыкнул раздраженно Геральт, мысленно радуясь, что все засосы оставил на затылке и плечах, так что Лютик ничего не увидит. — Все нормально. Пойду деньги заберу и завтрак закажу. А ты лежи и не делай резких движений, понял?       Геральт тяжело выдохнул и хотел встать, как Лютик резво схватил его за запястье, сжимая, кажется, со всей силы, что в нем еще была, желая остановить Геральта.       — Что?       — Что случилось, Геральт? Поговори со мной. Я что-то натворил?       — Нет, ты ничего не сделал.       — Господи, Геральт, скажи мне, это сводит меня с ума! — он со злости тряхнул его за руку, и Геральт даже растерялся.       — Почему тебе это интересно? — удивленно приподняв брови, спросил Геральт, медленно моргая.       Лютик замер, смотря на него впритык. Он моргнул пару раз, и его хватка чуть ослабла.       — Почему? Почему меня волнуешь ты? Серьезно? И это все, что ты можешь мне сказать?!       — Я не совсем понимаю тебя, — нахмурился Геральт, в самом деле не понимая, почему Лютик спрашивает об этом. Почему ему это интересно.       — Ах, ну да, — внезапно понимающе заулыбался Лютик, закивал и убрал свою руку, снова складывая свои на груди. — Я забыл. Я тебе не друг и звать меня никак. Хорошо. Иди. Забирай деньги.       Геральт почему-то ощутил себя очень неловко, но в чем проблема он так понять и не смог. Поэтому он только хмыкнул, пожал плечами и вышел из комнаты. Когда он закрывал дверь, ему показалось, что о нее что-то ударилось с обратной стороны и раздался усталый стон. Но Геральт не придал этому значения. Только удивился по приходу назад, что подушка Лютика почему-то валялась на полу у двери.       Следующую неделю Геральт провел хмурым и поникшим. Таким, каким он был, когда они только познакомились. Это сводило Лютика с ума, и он буквально изводился, не зная, куда ему кидаться и что сделать.       — Ну хоть усмехнись! — взмолился Лютик, тщетно потянув Геральт за уголки губ. Тот кинул на него только хмурый взгляд и уставился в окно.       Лютик шел на поправку, и скоро, как планировал Геральт, они поедут дальше.       — Тупой Геральт! — сдался Лютик, стукнув по его плечу кулаком.       Он бесцельно стал мерить комнату шагами. А Геральт даже не знал, что ему сказать. Как объясниться?       Он уже всю эту неделю просто сходил с ума. Сходил с ума от расспросов Лютика, почему он не уйдет, не оставит его. Устал от понимания, что Лютику он, возможно, совсем не нравится и не нравился. Что та ночь — это все, что у него есть в таком плане. Что для Лютика он все еще не лучше гуля.       И все это копилось в нем, было тяжелым, и Геральт только что и мог бездумно ходить, брать заказы и рубить монстров.       — Хватит мельтешить, — сказал Геральт, устав от бесконечного цоканья каблуков по полу.       — А почему ты все еще здесь? Если я такой надоедливый, то почему ты все еще сидишь здесь? Почему не уйдешь?       Снова. Снова это.       Геральт поднял на него тяжелый взгляд, понятия не имея, что ему ответить. Но Лютику, кажется, ответ и не нужен был. Он развернулся, подошел к своей кровати и рухнул на нее.       Он спросил:       — Поможешь мне снять шов, если что?       — Если хочешь.       Лютик тяжело выдохнул, кивнул и разделся, ложась в кровать. Геральт задул свечи, хотя спать не собирался.       Через день они поехали дальше. Геральт взял его на Плотву, чтобы тот не напрягался лишний раз. Лютик был очень доволен. Особенно, когда Геральт шел рядом, держа поводья, иногда подтрунивал: «Ну как, ноги не болят? А я так постоянно хожу!»       Геральт молчал. Кажется, Лютика перестало терзать поведение Геральта. Или не перестало, и тот просто притворился хорошо. Геральт так и не понял, с чего его так сильно волнует его поведение.       Однако, вечером у костра Лютик, проверяя свою рану, решив, что надо еще денек подождать, как-то аккуратно подполз к Геральту, от чего тот вздрогнул, не ожидая от Лютика проявления близости. Нет, в смысле, Лютик любил его тыкать, пихать и всячески раздражать, но то, как он это делал сейчас — плавно и аккуратно — это свело Геральта с ума, и его глаза потемнели.       — Геральт? — тихо позвал его Лютик, и тот лишь хмыкнул. — Что тебя тревожит? Ты можешь рассказать мне. Я думал, что ты злишься на меня, но, судя по всему, это что-то другое, иначе ты бы не стал терпеть меня.       — Я и не терплю.       — А что тогда?       «Наслаждаюсь».       Подумал, но не сказал. Просто промолчал.       — Что с тобой? Что тогда случилось?       Геральт поджал губы. Он все еще изводил себя мыслями о том, как на самом деле к нему относится Лютик (как будто бы, блять, это не было очевидно), поэтому он сказал:       — Перенервничал.       — Из-за чего?       — Из-за тебя.       Лютик уставился на него во все глаза, а потом рассмеялся, похлопав по плечу. Поерзал, усевшись бок о бок, обняв колени руками, сцепив руки в замок.       — Да ладно, Геральт, кому, как не тебе, знать, что, как бы близко я не был к смерти, я не умру. Ты не позволишь.       Геральт лишь облегченно выдохнул. Ну, хоть это Лютик знал. Что Геральт не позволит. Не даст никогда и ничему отобрать у него Лютика.       Он внезапно заерзал рядом, и Геральт ощутил на себе его пристальный взгляд. Он вынужденно повернул голову к нему, смотря в глаза.       — Что?       Лютик улыбнулся ему. И Геральт улыбнулся ему в ответ.       — Наконец. Я-то думал ты совсем разучился улыбаться. Видишь, не так уж это и трудно, — он потрепал его по плечу, и Геральт криво усмехнулся, кивнув головой. — Слушай, я знаю, что я не крутой ведьмак и не всесильный чародей. Я так, просто человек, но…       Он сделал паузу.       Ты просто человек, но еще ты — весь мой мир.       Геральт снова промолчал.       Он должен был говорить, но он молчал. Ведь ему легче было устраивать все эти глупые идейки, чем говорить.       — Но если тебе будет холодно — я укутаю тебя в шарф. И если тебе будет плохо, то, — он протянул руки, и взял его лицо в свои ладони, широко улыбаясь, едва не смеясь, — то я возьму твою голову в свои руки.       Геральт моргнул, глядя на него, а потом тихо рассмеялся. Лютик рассмеялся вслед за ним.       — Я знаю, что это из твоей новой баллады, — сказал Геральт, смотря на огонь, все еще ощущая эфемерное тепло его ладоней на своем лице.       — Откуда?       — Ты бубнил ее себе под нос вчера вечером.       — Подслушивать некрасиво.       — Ты сидел на моей кровати.       — Ладно, — ласково закатил глаза Лютик, а потом подался вперед, утыкаясь лбом о его плечо. — Но я в самом деле имел ввиду то, что сказал. Так что просто скажи, и я сделаю все, что смогу. Я хочу, чтобы ты был в порядке. Потому что я в порядке только благодаря тебе.       Геральт усмехнулся, прикрыв глаза. Он потрепал его по голове, продолжая смотреть на огонь. Медленно повернулся к нему, утыкаясь носом в его макушку. Геральт прошептал:       — Там была еще одна баллада. Ты сочинял ее ночью. Я слышал.       — О какой ты говоришь? — тихо, едва не шепотом спросил Лютик, ощущая размеренное теплое дыхание в макушку.       — Я обещаю тебе, что стану лучше… — назвал строчку, которую помнил, Геральт.       Лютик тяжело выдохнул и повернул голову, опираясь щекой о его плечо. Свет от огня плясал на его лице. Свет его глаз пожирал эти блики в себе.       Он пропел другие строчки:       Я обещаю тебе, что постараюсь.       Но это как втирать пятна от вина в ковёр, это моё проклятие —       Пытаться всё исправить, но лишь всё ухудшая.       Лютик выдохнул, потянувшись к фляге Геральта с элем, болтая в своей руке:       — Она не дописана. Не знаю, как продолжать. Я набросал эту часть, когда… думал, что я что-то сделал, и поэтому ты плохо себя чувствовал. Я пытался что-то сделать, чтобы растормошить тебя, но ты злился только сильнее.       — Нет. Неправда. Я совсем не злился.       Я был обессилен, я был отчаян, я хотел орать от всего этого идиотизма, но я не злился.       Не на тебя.       Он снова не сказал. Он не мог. Он боялся.       Проблема совсем не в том, что он фактически совершал. Проблема в том, что он не говорил.       Лютик усмехнулся, сделал пару глотков из фляги и, вытерев губы о плечо Геральта, поднял голову, глядя в глаза.       — Конечно, сэр-угрюмое-лицо.       — Лютик, ради Бога, — Геральт ласково закатил глаза, усмехнувшись. — Тебе не нужно продолжать ее в том русле. Напиши ее о чем-то другом. Ты ничего не ухудшаешь. Все в порядке.       — Правда?       — Да, пока ты рядом — все в порядке.       Лютик улыбнулся, забавно сморщив нос. Закрыл флягу и снова уставился на огонь. И что-то запел. Импровизировал, скорее всего, но Геральту было главное лишь то, что он делал это спокойно и текст этот был ненавязчив, без вины и отчаяния. Геральт сам стал успокаиваться.       Спустя неделю Геральт почти был готов отпустить это. Нет так нет. У них и так вполне милые отношения, разве не так? Правда, кто-то из них идиот, но что сделать? Он так всю жизнь живет.       Но.       Лютик поплелся за ним за очередным монстром. И все бы ничего, если бы Геральт не решил, что это будет хорошей идеей. Если он снова спасет Лютика. Только на этот раз он будет чуть аккуратнее, и того не ранят. Геральт не будет отходить от него дальше, чем на пару метров, и тогда все будет нормально.       По-хорошему, Геральт должен был оставить его одного, не брать с собой, потому что раны от сольпуги были неприятными и зачастую оставляли за собой следы. Хотя Лютик шрамом был очень доволен. Он все уши прожужжал каждой девице, с которой ему доводилось пересекаться. Так что шрамом он в каком-то смысле гордился.       Геральт должен был его оставить, но нет, потащил же с собой. Думал, что сейчас-то все хорошо пройдет!       Не пошло.       Геральт даже глазом не моргнул, как Лютик… напоролся на гребанную эндриагу! Геральт только и успел услышать сдавленный вскрик и в ужасе развернулся. Даже до сольпуги дойти не успели!       Лютик в ужасе отскочил, чуть ли не залезая на дерево, и Геральт подумал, что обошлось и тот цел. Геральт разобрался с этим за момент, вспоров брюхо одним наточенным сильным ударом меча.       Поморщился, глядя на испачканное лезвие, и обтер его о дерево. Обернулся, глядя на Лютика, вскинув бровь.       — Нормально?       — Да! — Лютик, повертев головой, осматриваясь, вышел из-за дерева, осторожно семеня к Геральту. А потом резко остановился. Поморщился. Геральт вскинул бровь, и Лютик пояснил, махнув рукой: — так, голова кружится что-то.       Геральт спешно подошел к нему, и Лютик сделал шаг навстречу, но резко остановился, услышав влажный хлюп. Он опустил голову вниз, понимая, что хлюпало что-то в его сапоге. Что-то… теплое.       С ужасом он обнаружил штанину, разорванную и заляпанную в крови, которая натекла под его стопу. Его затошнило и покачнуло. Геральт подхватил его, осматривая, и в ужасе уставился на ногу, едва не взмолив Богам. Да за что ему это?! Кажется, этот план сам Господь благословил, честное слово.       — Идти можешь? — хрипло спросил Геральт.       — Да, она даже не болит! — заверил его Лютик. И сделал шаг вперед. И упал.       Геральт смотрел в его затылок долгие десять секунд, не понимая, почему он действительно влюбился в это. Нельзя было получше выбрать, что ли? Потом Лютик прокряхтел «помоги мне, я не могу двигать ногой», и тот спешно подхватил его. А потом он еще и вспомнил, что, собственно, это его тупой план, который вечно проваливается, так что он тоже так себе портрет.       — Окоченела? — спросил Геральт, держа его за подмышки на вытянутых руках.       — Да, — кивнул он. — Ты так и будешь меня держать как куль с дерьмом? Ой, блять! Что-то заболела! — взвизгнул Лютик, пытаясь согнуться, чтобы, видимо, потереть место ранения, и Геральт лишь перекинул его через плечо. Слава Богу, в этот раз они были на Плотве.       Правда, чародейка была в несколько десятков километрах. Это уже не слава Богу. Пока они ехали, Лютика успело вытошнить, укачать, снова вытошнить, он успел покряхтеть на его плече от боли и, кажется, даже почти собирался терять сознание, но пара лещей все исправили.       У чародейки Лютик вел себя спокойно, так что Геральт лишь скучающе сидел в уголке и смотрел на свои ногти, не боясь, что тому член отрежут. Хотя он подумал, что, может, это было не так уж и плохо. Если Лютика снова надо будет спасать своим членом.       Тот снова потерял крови с литр, так что большую часть времени тот просто с трудом пытался не раскрывать рот из-за вездесущий усталости. И все шло хорошо, пока боль не стрельнула тому в ногу, он ей дернул, задев лестницу, стоящую рядом, та грохнулась на стопку книг, и книги — на стол. Чародейка заматерилась, а Лютик виновато посмотрел на девушку, которая в спешке пыталась все привести в божеский вид, пока ничего ни с чем не перемешалось.       Лютик начал извиняться перед ней, пытаясь показать свою лучшую улыбку (что было проблематично из-за того, что в нем сил, кажется, не было даже на то, чтобы моргать или дышать). Девушка сказала, что все нормально, но Геральт напрягся. Ага, проходили это уже.       Он настороженно встал, подходя ближе, осматривая все то, что делала девушка. Ничего подозрительного в больших дозах он не заметил.       — Геральт? Я нормально выгляжу? — испуганно спросил Лютик умирающим голосом.       Геральт моргнул и перевел взгляд на него. Он сказал:       — Нормально.       — Точно?       — Да.       Девушка усмехнулась и, что-то с чем-то смешав, поставила раствор на тумбу. Лютик смахнул пот со лба и потянулся к стакану, присасываясь и делая пару больших глотков. Девушка поправила свои светлые, как мрамор, волосы и развернулась, держа в руках ступку. В ужасе уставилась на Лютика и вскрикнула:       — Нет, стой, не надо!       Геральт среагировал быстрее, резко отбирая у того стакан. Лютик облился и закашлялся, спешно пытаясь вытереть намокшую сорочку.       — О нет, давай, теперь это, пока не стало поздно, — она вкинула в остатки снадобья что-то из ступки и буквально силой залила это все в Лютика.       Геральт ощутил острое чувство дежавю, пока смотрел на это.       Девушка ошалело посмотрела сначала на Лютика, потом на Геральта.       — Что не так-то? — спросил Лютик, вытирая рот и морщась от горького привкуса.       Девушка забрала стакан и тупо уставилась на него. Поджала побледневшие губы, подняла взгляд на Геральта, потом посмотрела на Лютика.       — Надеюсь, ничего, — покачала она головой, — просто, — она подняла взгляд на Геральта, — думаю, вам прекрасно известно, что зелье без одного единственного ингредиента полностью меняет свою... сущность.       Геральт кивнул, сложив руки на груди, хмурясь, смотря на девушку исподлобья.       — Ну и что? — спросил Лютик, двигая ногой, проверяя, не больно ли.       — Без трех ингредиентов, которые я добавила только что, это было… зельем... для…       — Импотенции? — хмуро спросил Геральт.       — Что? Нет! — девушка удивленно на него посмотрела.       Лютик сказал:       — Геральт, что у тебя вообще в голове творится? Ну и бред же, — он пожал плечами, касаясь рукой ноги в месте раны, аккуратно трогая, проверяя на ощущения.       Чародейка нервно хихикнула и сказал:       — Это зелье для девушек. На поднятие… либидо.       — Ну, так тем более, — махнул рукой Лютик, — значит, на меня не подействует.       Геральта, однако, это совсем не успокоило. Девушка явно не договорила. Она отставила стакан, разгладила складку на рукаве своей куртки и нервно сказала, тихо-тихо:       — Нет, вам будет хотеться мужчину ровно до того момента, пока вы… не получите это.       — А, пустяки, — фыркнул Лютик, все еще увлеченно тыкая себя в ногу. — От секса еще никто не уми… Стоп, что?! — истерично взвизгнул он, резко выпрямляясь, ошалело смотря то на Геральта, то на девушку, которая виновато улыбалась, все еще смотря на рукав своей куртки.       Геральт молчал.       Охуенный все-таки план он придумал! А главное неизменно приводит его, Лютика, к члену Геральта!       Охуенно, блять.       Геральт просто во второй раз пытается его эффектно спасти, а в итоге… в итоге все идет не так, как надо!       — А противоядие? Есть?! Что-нибудь! Да хоть на импотенцию! — взмолился Лютик.       — Оно не поможет, — покачала она головой. — Могу вот… масло хорошее дать.       — Да вы издеваетесь! Геральт, нам нужен другой чародей! Уж он-то сможет! Сможет же, да? — умоляюще заскулил Лютик, смотря на девушку. Та лишь раздосадованно пожала плечами.       — За свой промах я не буду брать деньги.       — Зато какой-то мужик заберет мою честь! Ой… Что-то… Странно себя чувствую, — Лютик внезапно затих, уставившись в пространство перед собой, медленно моргая. — Как-то…       — Да, оно быстрого эффекта. И болеутоляющее с противоядием, и как… ну, вы поняли…       — Нет! Геральт, сделай что-нибудь! Ты до... Ой, Геральт, больно!       Ведьмак подхватил его под живот, таща в сторону выхода. С большим трудом усадил его на Плотву, хотя от того возбуждением запахло так, что за километр учуять можно. Геральт только сказал:       — Придумаем что-нибудь.       И пошел обратно к чародейке. Лютик свято наделся, что сейчас он на нее надавит и она что-нибудь придумает!       Лютик посмотрел в спину Геральта, с каким-то восторгом оглядев его широкую спину и сильные руки, и всхлипнул, потеревшись задницей о седло. Ну вот что за чертовщина!       Геральт же и впрямь вернулся к девушке. Та сначала испугалась грозного вида Геральта, но тот лишь рявкнул:       — Давай масло.       Девушка уставилась на него во все глаза, а потом, по-лисьи усмехнувшись, поискала, достала бутылек, кидая ему в руки, сказав:       — С согревающим эффектом! Такое нынче нарасхват!       Геральт лишь кинул на нее напряженный взгляд и вышел, вернувшийся к Лютику. Тот выглядел, вроде, как всегда. Только какой-то слишком напряженный и немного покрасневший.       Геральт хмуро забрался впереди него и запряг Плотву. Лютик внезапно застонал, а после уткнулся лбом в его плечо.       — Пиздец, по ощущением… пиздец, — жарко прошептал Лютик.       Геральт не обратил на это никакого внимания. А через, кажется, несколько мгновений Лютик внезапно обхватил его руками. Он часто это делал, если Плотва начинала скакать галопом, и тот боялся соскочить, но сейчас… он просто прижался к нему. Потерся о него, тяжело выдохнул в шею, опаляя огненным дыханием.       — Геральт, — всхлипнул Лютик, потираясь носом о его загривок, — мы же к чародею?       — Другого нет в этой деревне. Придется ехать где-то ночь с учетом того, что Плотве придется скакать галопом. Сможешь дотерпеть?       Лютик как-то отчаянно застонал и вжался в него еще сильнее.       — Нет-нет, блять, черт возьми… Что мне делать, Геральт? Я взорвусь сейчас, честное слово! У меня ноги, такое чувство, вместе не сведутся, пока… пока ты сам знаешь что! Что делать?!       — Что-что, — зло прорычал Геральт, медленно дурея от жара его тела, от того, как он прижимался и потирался. От запаха его тоже с ума медленно сходил. — Член искать, вот что.       — О не-е-е-т, — Лютик, кажется, сжался в плечах и сжал рубашку на животе Геральта. Потом обхватил один из поясов, держащих мечи. — Не хочу. Геральт, ты же не отдашь меня какому-то мужику как трактирную девку какую-то?       Геральт плотно сжал губы и дернул поводья, подтрунивая Плотву перейти на галоп. Лютик застонал в голос ему на ухо и сжал меж своих ног бедра Геральта. Геральт сам был готов стонать.       — Давай ты? Пожалуйста. Один раз. Ты можешь даже завязать глаза и закрыть уши. Я буду тихо. Ты так пахнешь классно, пиздец, никогда не замечал, — и зарылся носом в его шею, судорожно вдыхая.       Геральт раздраженно рыкнул, ощущая, как неприятно вставший член трется о ткань, как растет давление, которое жутко хотелось как-то спустись. Хотя не как-то… вполне определено.       — Не злись! Мне самому неловко и стыдно! Но с другими это еще хуже! Тебя я хоть знаю, и ты меня знаешь…       — Лютик, замолчи.       Лютик и вправду замолк. А потом провел языком по его шее, обхватил зубами мочку уха, и у Геральта аж перед глазами потемнело от сводящего его возбуждения и томления.       Привязав Плотву в стойле, Геральт буквально за шкирку потянул изводящегося Лютика за собой. Тот, казалось, едва ноги переставлял и все старался потереться о него, да постонать на ухо. Видимо, чтобы Геральт прямо так и потерял сознания от перевозбуждения.       На них кинули удивленные взгляды в трактире, но Геральт не обратил на это никакого внимания. Он затащил его в комнату, закрыл дверь, а потом просто кинул того на кровать. Лютик удивленно взвизгнул и перевернулся на спину. В шоке уставился на раздевающегося Геральта, но, ничего не говоря, сам стал раздеваться.       Геральт снова едва умом не тронулся, глядя на то, как обнажается его кожа. И все эти трогательные веснушки и родинки. О, черт возьми. Черт-черт-черт.       Геральт бы хотел его зацеловать всего, заласкать, измучить своей любовью, но, судя по глазам Лютика, тот сам готов был отключиться от перевозбуждения в любую сраную минуту.       Поэтому Геральт только хорошенько смазал свои пальцы и вставил сразу два. Он почти не моргал, пока смотрел на Лютика, который с такой страстью и отчаянностью насаживался на его пальцы без всякой помощи, что у Геральта аж дух перехватило.       Он закинул его ноги к себе на плечи так, что его собственное лицо находилось меж его щиколоток и, еще раз смазав себя и Лютика, резко вошел. С маслом все шло… как по маслу! Все так легко скользило, что Геральт сразу начал двигаться глубоко и сильно.       Лютик вскрикивал, ударяясь макушкой об изголовье, пока Геральт прочно его не зафиксировал.       В этот раз Геральт долго-долго его крутил в своих руках. Перевернул на живот, нагнул и навалился сверху, засадив по самые яйца, заставив Лютика едва не зарыдать. Перевернул его на бок, пристроившись сам со спины, присасываясь к его мокрой вспотевшей шее. Потом Лютик забрался на него, прыгая на нем так юрко, что едва с члена не соскальзывал — весь мокрый, расслабленный и тесный.       В этот раз все было даже лучше. Лютик сам лез к нему изо всех сил, терся, обнимал, кусал и целовал. Шептал всякий пошлый бред и просил снова и снова. Едва Геральт успевал кончить и бессильно перекатиться на спину, как Лютик снова лез рукой к его члену, кусая за ухо и желая целоваться. А Геральту хватало только одного вдоха, улавливая запах стойкого яркого возбуждения, чтобы снова сорваться, подмять его под себя и трахнуть так, как просит Лютик.       Оба потные, мокрые и все в масле, они буквально не отрывались друг от друга. Лютик снова и снова в восторге выкрикивал его имя, кончая, а Геральт тихо дурел от каждого поцелуя, взгляда, касания.       Наконец истощенный Лютик просто подлез к нему под бок, прижавшись всем телом, закинув ногу на его талию. Геральт пытался отдышаться, прижав Лютика одной рукой к себе, а другой рукой пытаясь стащить с себя кусок одеяла, который неудачно на него упал. Они оба были разгоряченными и кожа едва не пылала.       Сил у Геральта не было, но ощущая, как липнут простыни, он понял, что ему придется еще как-то и себя в порядок привести и… — он расслышал сопение Лютика — и этого несчастного нимфомана на одну ночь тоже. И переползти в свою кровать, на сухие простыни, потому что эти можно было выжимать — от смазки, масла, спермы и пота. И слез Лютика.       Геральт подметил для себя такую трогательную деталь — глаза Лютика каждый раз слезились, когда тот кончал. О, это факт сводил Геральта с ума, и он готов был дарить Лютику самые превосходные и яркие оргазмы, только чтобы наблюдать за этим, а потом слизывать с его щек слезы вперемешку с потом — по-звериному жадно, слыша то, как протестующие мычит Лютик, пытаясь отвернуться, а потом сжать его за подборок, широко проведя языком от подбородка до щеки, потом — к губам. И Лютик снова возбуждался и снова терся о него.       За эту ночь Геральт узнал, что Лютику больше нравится, когда Геральт берет его сзади, он без ума, когда ему ласкают уши, когда мнут задницу и шлепают. И когда вылизывают. Определено.       В этот раз Лютик проснулся первым. Потянулся и поморщился от боли в спине, в плечах, в руках. Особенно сильно ныли внутренние стороны бедер. С усталым стоном он перекатился на спину, потерев глаза. Нос тут же уловил запах чужого тела. Собственной кожей ощутил тепло. Он повернулся, уставившись на спящего Геральта рядом с ним.       И весь мир сразу же потерял свою ценность.       Ощущалась тяжесть его ладони на животе, тихое дыхание, тепло его тела и эта открытая беспомощность на его спящем лице.       Лютик медленно моргнул, затаив дыхание.       Геральт выглядел таким расслабленным, наконец успокоившимся, что Лютику хотелось душу продать за то, чтобы Геральт в самом деле наконец обрел покой и все время был таким. Умиротворенным. Он коснулся кончиками пальцев его скулы, и тот забавно сморщился, сонно что-то прокряхтел и зарылся лицом в подушку, отворачиваясь. Лютик умилительно улыбнулся. И сердце сжалось в нежности.       А потом он вспомнил. Вспомнил, почему ему больно ноги вместе сводить, почему болит задница и откуда синяки на его руках.       Он все вспомнил. И упал в огромную яму стыда. Вспомнил, как вел себя — как последняя сука, будто бы это был его последний шанс на потрахаться. Как терся, как шептал всякий бред и просил брать его еще быстрее, еще сильнее, еще глубже.       Он закрыл лицо руками и сам перевернулся на другой бок, спиной к Геральту, плотно сжав губы, чтобы не заорать от стыда. Ладонь Геральта соскользнула на его бок, а потом и вовсе упала за его спиной.       Лютику было так чертовски стыдно. Нет, ему определенно понравилось, но это… это было ужасно!       И Геральту, наверное, тоже ужасно стыдно, что ему пришлось всю ночь удовлетворять потребности своего развращенного и в край ебанувшегося друга. Лютик все-таки застонал от стыда, а потом уткнулся лицом в подушку.       О, черт возьми. Нет, ему понравилось. Ему не могло не понравиться. Но как же, блять, это чертовски стыдно.       Геральт рядом внезапно завозился, а потом тяжело выдохнул. Лютик уже знал этот выдох. Он все время так выдыхал, когда просыпался. Лютик замер. С трудом не вздрогнул, когда Геральт уложил свою руку на его предплечье, ласково сжал и, нависнув сверху, поцеловал за ухом. В Лютике все сжалось от этой нежности в нем.       Геральт провел костяшками по выпирающим позвонкам, поцеловал затылок, несколько позвонков, убрал прядь за ухом, а потом кровать рядом прокряхтела и Геральт встал. Видно, отойти в туалет или воды попить.       Пока Геральт с чем-то возился, куда-то уходил и снова приходил, Лютик вспомнил, что как-то уже проснулся с болящей задницей из-за неудачного падения, но он ничего не помнил. Идея показалась ему хорошей. Точно! Сделает вид, что ничего не помнит. Хоть так избавит их обоих от стыда.       А потом… потом как-нибудь уже сделают это по-человечески.       Откровенно говоря, Лютика ранее терзали сомнения насчет… его отношения к Геральту. Иногда он ловил на себе его взгляды, и они… они были такими, что будь Лютик девушкой, то смело бы предположил, что он его глазами буквально раздевает.       Он замечал это, но так же он боялся и спихивал это на то, что ему кажется, и он искреннее сомневался, что мог быть симпатичен Геральту в таком… плане.       Возможно, если бы не сонный поцелуй Геральта поутру, то он бы решил, что Геральт всю эту ночь провел через силу, но, кажется… нет? Это понимание далось Лютику с легкостью и подарило облегчение. Точно, сейчас скажет, что ничего не помнит, а потом все устроит по-нормальному! А то стыдно же, черт возьми… Может, Лютик бы и мог с задором похвастаться своей раскрепощенностью в постели, но не орать же на половину трактира: «Геральт, засунь в меня своей член так, чтобы достал до желудка». Ну это же пиздец!       Поэтому, когда Геральт снова присел рядом, Лютик сделал вид, что только проснулся. Потянулся, потер глаза, словил на себе улыбку Геральта, засмущался, но быстро пришел в себя. Актером Лютик был хорошим, так что запросто сделал беззаботный вид и сказал:       — Блин, так хорошо себя чувствую, — он потянулся, а потом кинул на Геральта натренированно удивленный взгляд и спросил: — а ты что на моей кровати делаешь? И... ой... — он огляделся, — это твоя кровать! — он резко подскочил, растерянно оглядываясь.       Лютик посмотрел на Геральта, и… его выражение лица было абсолютно таким же, как и в тот раз, когда Лютик ничего не помнил по-настоящему. Он уставился на него с каким-то немым разочарованием, почти грустью, а потом хмуро кивнул. И сказал:       — Ты вчера… был ранен. Отвел к чародею, тебе накачали противоядием, а потом ты случайно залил свою кровать водой. Вот я уложил тебя в свою.       Лютик с трудом удержал в себе вдох облегчения за то, что Геральт ему подыграл, и тоже сделал вид, якобы все было нормально. Ничего не было.       Хотя Геральт выглядел так, будто все было не в порядке. Лютик забеспокоился и с немой жалостью вспомнил о том, каким спокойным и уютным он был по утру. Он что, расстроился? Но чему? Почему?       Геральту же просто хотелось утопиться.       Наверное, не судьба. Его максимум — секс в бреду. Ага. Большего ты не заслужил. Еби коня.       — Геральт? — Лютик осторожно коснулся его плеча. — Ты в…       Геральт резко повел плечом, убирая с него руку Лютика и сказал, вставая:       — Пойду закажу завтрак. Тебе нужно поесть, набраться силы, вчера ты здорово вымотался.       И просто ушел. Лютик молча уставился в его спину, непонимающе моргая. Геральт был... расстроен. Подавлен. Из-за чего? Почему?       Лютик был растерян. И внезапно понял, что без Геральта ему стало очень холодно. Он плотнее закутался в одеяло и шмыгнул носом.       Из-за несерьезной раны они выдвинулись в путь через сутки. Геральт снова был хмурым, и Лютик отчаянно искал способы развеселить Геральта, но тот даже пил угрюмо!       Потом Геральту какой-то монстр повредил доспехи, точнее — наплечники. И Лютик с радостью купил ему новые, чтобы немного поднять ему настроение.       В тот вечер, когда он вручил их ему, он впервые увидел, чтобы Геральт полноценно засмущался. Он не мог краснеть по вполне ясным причинам, но то, как он опустил взгляд и что-то забормотал — он был смущен. Попытался отказаться, на что Лютик возмущенно сказал:       — Ну и что мне с ними сделать? На жопу себе наклеить, чтобы я больше на нее не падал?       Геральт все-таки принял их. Поблагодарил. И как-то тихо, будто пытался скрыть этот факт, обрадовался. Через пару дней он купил Лютику новый чехол для лютни, потому что у старого Лютик подшивал ремешок раза три, не меньше.       Лютик, в отличие от Геральта, смущаться и отказываться не стал — с радостью принял и по-дружески обнял. Может, и не по-дружески. Возможно, он задержался на несколько моментов, прекрасно понимая, что Геральт не так уж и против.       Он все ждал момент, когда мог намекнуть на то, что он бы хотел немного другого рода отношений. Но пьяному Геральту было что-то говорить бесполезно. А в остальные моменты диалоги были слишком простыми и обыденными, чтобы намекать на подобное.       Лютик уже думал сказать ему по утру что-то вроде:       — С добрым утром, Геральт, как дела, выеби меня, пожалуйста, прямо на полу с удушением, как прошла твоя вылазка на монстров?       Хотя зная Геральта и его дубовую башку, даже этот намек окажется слишком тонким для него.       Лютик сходил с ума.       И Геральт, кстати, тоже.       Он гонял в голове одну и ту же мысль. Неужели ему просто… не судьба? Только он мог переспать с важным ему человеком два раза и в оба эти раза узнать, что тот не помнил нихрена! Может, это было лучше для Лютика. Чтобы тот не помнил. Потому что, возможно, в этом плане Геральт ему отвратителен.       Геральт не знал.       Он ходил поникшим, только иногда с любовью протирал наплечники, подаренные Лютиком. И с чего вдруг решил потратиться на него? Геральт лишь хмыкнул.       Понятия не имея, что ему делать и делать ли что-то в принципе, он просто продолжил идти дальше туда, куда глаза глядят под бесконечное лепетание Лютика. Пока в один из вечеров Лютик снова не увязался за ним. Это уже не в первый раз после того случая, как на Лютика наложили те чары, так что Геральт просто кивал и старался быть обходительным, чтобы тот снова не попал впросак.       Но не в этот раз.       Он снова вспомнил о своей гениальной идее. Заказ был на стаю варгов, что, по меркам Геральта, было довольно безобидно. Может, стоит снова немного помедлить, чтобы спасти Лютика? Раз тот так настырно забывал наутро о всех «подвигах», то, может, в этот раз получится? Бог троицу любит, в конце концов. Авось сработает?       Они шли через болото, и Геральту пришлось буквально тащить его за шкирку, чтобы тот не утоп. Он приказал Лютику ждать на безопасном месте, почти одумавшись от того, чтобы снова подставлять его задницу опасности, понимая, чем это им чревато (горячим сексом и дальнейшим разочарованием, что Геральту порядком так наскучило), но Лютик не был бы Лютиком, если бы втайне не поплелся за ним, следя за битвой из-за дерева, все запоминая.       А потом вылез откуда-то шестой по счету варг, раздался крик и Геральт в ужасе обернулся, глядя на убегающую задницу Лютика, обтянутую темно-синей тканью, и догоняющего его варгом.       Геральт снова спросил у себя: а почему он вообще в Лютика влюбился? Нет, серьезно? Из хреновой тучи людей он выбрал именно его.       Ага.       Ясно.       Геральт решил, что он просто припизданутый.       (хотя следовало бы сделать этот вывод еще после того, как он придумал свой гениальный план).       Все-таки он рванул вперед, быстрым движением догоняя варга и протыкая насквозь. Лютика, однако, это не остановило, и он продолжал бежать, активно что-то визжа и зовя на помощь. Геральт рыкнул:       — Лютик, дурья ты башка, вернись назад!       Лютик его не услышал за своим визгом, и Геральту пришлось побежать за ним, получив несколько раз веткой кустов из-за того, что очень уж спешил. Где Лютик научился так быстро бегать? Хотя учитывая то постоянство, с которым он убегал с голой задницей от злых мужиков, то, наверное, опыта у него было достаточно.       Геральт орал ему вслед, ругаясь благим и не очень благим матом, пытаясь догнать того, и сам едва на визг не сорвался, когда Лютик подбежал к болоту.       — Лютик, балда, стой!       — А, Геральт?! Ты убил его?! — Лютик стоял на самом берегу, видимо, намереваясь уже плыть или кинуться прямо в него.       Геральт остановился, выдохнув и посмотрев на небо. Ну хоть с ним все в порядке. Он посмотрел на него, а потом только успел открыть в ужасе рот, замечая, как корявая темная лапа тянется к ноге Лютика.       Он только успел крикнуть его имя и кинуться к нему, как Лютика уже утащила на дно кикимора.       Геральт выругался, наспех влил в себя кошку, понимая, что без нее в тьме болота не обойтись и с бьющимся на пределе сердцем сам нырнул под воду.       Темная грязная вода туманила обзор, но трепыхания заметить он смог. Как и черную неприятную субстанцию с длинными лапами. Он ринулся туда, проплывая глубже, пытаясь действовать быстро, зная, что Лютик не сможет долго без воздуха, это с учетом того, что он, наверное, уже наглотался грязной воды.       Геральт действовал на адреналине, страхе и ужасе за барда. Рассек мечом одну из лап и протянул свою руку к тянущейся руке Лютика, хватая, отталкивая его, чтобы тот поплыл наверх, а сам двинулся к кикиморе, пытаясь следить за тем, что Лютик действительно плыл, а не всплыл. Как труп. Тот вроде шевелил ногами. Геральт занес меч, когда его самого схватили за ногу, утаскивая глубже.       Дерьмо. Меч рассек воду, едва задев лапу. Он наколдовал Аксий, обездвиживая на несколько мгновений кикимору, чтобы выиграть момент. Оттолкнулся от лапы, занес меч, но не дошел до брюха, резанув лапу у самого основания. Тварь, кажется, взревела бы, если бы могла, и кинулась в ответ. Наколдовав защитный знак, Геральту удалось уклониться. Он достал самого дна, голова начинала кружиться от недостатка воздуха, и он понял, что надо всплывать.       Он поднял взгляд вверх, не разглядев там присутствия Лютика. Снова уклонившись от прямой атаки, он наколдовал еще один Аксий, обрекая себя на еще более сильное давление в висках и все-таки попал по брюху, протыкая насквозь. С трудом вытащив меч, он рванул вперед, к просветам на воде.       Вынырнув, он судорожно глотнул воздуха, проморгался и стал оглядываться в поисках Лютика.       — Геральт… Ты… Ты в порядке?       Голос его был неясным, будто он старался кричать, но не мог. Геральт испугался до усрачки, что на него могли напасть оставшиеся варги и, протерев глаза, разглядел того сидящим на берегу. Быстро поплыл к нему, все еще стараясь отдышаться.       Лютик протянул ему бледную руку, хотя Геральту явно не нужна была помощь, но он не хотел его задевать этим, поэтому принял.       Геральт выбрался на берег, вытирая лицо и матерясь. Голова кружилась от воздуха, но быстро пришла в норму. Тяжело дыша, он поднял взгляд, полный черной смолы, на Лютика.       — Ой, это… ты под своими штуками? — Лютик протянул руку вперед, касаясь выпирающих вен, мягко оглаживая. Из-за света зрачки у Геральта резко сузились, и взгляд уже не был таким темным, но глаза все еще выглядели мутнее обычного.       — Да, — на тяжелом выдохе кивнул Геральт. — Как ты? — спросил он, глядя на то, что тот снова был бледнее нужного. Геральт словил себя на мысли, что ему это нравится.       — Так, немного задело, но все норма…       — Где?! — едва не крикнул, подскочив, Геральт. — Мы все прекрасно знаем, что тебя не могло просто задеть! Показывай!       Лютик растерянно моргнул, а потом стащил с себя дублет, показывая рассеченное плечо.       — Черт, — выругался Геральт, садясь перед ним на корточки и разглядывая рваную рану. — Надо… к цели…       — Ну уж нет! — крикнул Лютик, попытавшись вырвать плечо, но лишь скривился от боли. — Тогда лучше сразу доставай член!       Геральт растерянно моргнул и поднял взгляд на Лютика. Спросил сипло:       — Что? Так ты помнишь?       Лютик быстро заморгал, будто невинная девица на предложение уединиться на сеновале, а Геральт ощутил себя вкрай разбитым. Лютик сделал вид, что не помнил. Он специально сделал вид, что не помнил.       Плечи Геральта опустились.       — Я прост…       — Я понял тебя, — перебил его Геральт сухим, низким голосом. — Пойдем к Плотве, я постараюсь обработать твою рану.       — И что ты понял? — почти на грани гаркнул Лютик, кипятясь и злясь с каждой секундой сильнее. У него болело плечо, но еще у него болела задница от тупости ситуации. И Геральта.       — Что ты бы предпочел этого не помнить. Все, пошли, нам нельзя ме…       — Да, не помнить! Потому что мне было стыдно!       — Я понял.       — Нет, я по твоему лицу вижу, что ты не так понял! — Лютик со всей силы потянул Геральта, и тот едва не упал на него, но вовремя скоординировался и снова сел на корточки. Лютик поморщился от резкой боли в плече, его затошнило, но тот решил, что не даст Геральту вот так вот пойти дальше игнорировать нормальный диалог и просто заниматься самоуничтожением. Он явно любил надумать лишнего, а потом винить себя во всех бедах.       — Да тут сложно не то понять! Я не идиот, и я прекрасно понимаю, что нет ничего приятного, чтобы трахаться с кем-то вроде меня!       Лютик покосился на него. Да, возможно, Геральт выглядел устрашающе со своими мутными глазами, громким низким голосом и венами, но не для Лютика.       Для Лютика Геральт в любом виде просто обычный, любимый всем сердцем идиот.       — Ты придурок? Нет, не отвечай, ты придурок, — выдохнул Лютик, а потом взял лицо Геральта в свои руки и поцеловал.       Он не нашел лучшего способа показать ему, что он ему никаким не противен.       Даже в грязи, болотной тине, кишках этой твари и под кошкой. Он целовал его так долго, пока его снова не повело из-за боли в плече. Он вылизал его губы, закусал, просунул язык и простонал на то, как Геральт ответил ему.       Ему пришлось чуть отстраниться из-за боли в плече и тошноты из-за нее же. Не из-за Геральта.       Никогда из-за Геральта.       — Даже если ты захочешь меня трахнуть вот таким вот — мне понравится. Мне было стыдно за себя.       — Что? — искренне удивился Геральт. Правда, он сам не знал, чему больше: поцелую, когда он весь в грязи и дерьме, или словам Лютика. — Ты врешь. Кому-то вроде тебя не может быть стыдно за себя, — внезапно настойчиво, с рыком прохрипел Геральт, ощущая, как начинает возбуждаться из-за… поцелуя. Блять.       — Почему? — непонимающе вскинул брови Лютик, все еще держа Геральта за лицо, ощущая, как пульсируют венки под его пальцами.       — Потому что ты прекрасен, идиот!       Лютик затаил дыхание. Посмотрел на него с каким-то немым восхищением, а потом снова резко подался вперед, снова целуя. На этот раз прижался всем своим телом, и Геральт обнял его в ответ. Ко всему прочему, теперь они были еще перепачканы в крови Лютика.       — Ты идиот. Идиот-идиот-идиот. Слышишь меня? Идиот, и я люблю тебя, — хрипел Лютик в поцелуй, потираясь о Геральта абсолютно так же, как той ночью под зельем. Ему не нужно было никакое зелье, чтобы сходить с ума.       — Ты не лучше меня, — рыкнул Геральт, сжимая его так сильно, что едва кости у того не хрустнули.       — Я... мне было стыдно за свое поведение. За все слова, что я наговорил. Я вел себя…       — Охуенно. Ты вел себя охуенно. Так, что мне хотелось всю жизнь прожить с тобой в этой постели.       Лютик уставился на него, покосившись. Он спросил:       — Тебе что, правда понравилось?       — Да.       — Ну ты и извращенец.       — Хочу напомнить, что ты залез на колени и сосешься с грязным в кишках и дерьме, в болотной тине ведьмаком.       Лютик внезапно рассмеялся и продублировал слова Геральта:       — Потому что ты прекрасен, идиот.       Геральт улыбнулся. Его глаза блестели. А потом Лютик схватился за плечо и заскулил.       Геральт только спешно подхватил его на руки, быстрым шагом направился к Плотве.       — Только без всяких чародеев, — взмолил Лютик.       — А ты против небольшого разнообразия? — вскинув бровь, спросил Геральт, усаживая его на чистую траву и, доставая свою сумку, стащил с Лютика рубашку, чтобы заняться раной.       — Для меня разнообразие — это обычный секс. Обычный.       Геральт усмехнулся, осматривая рану. На этот раз с собой у него было куча обычных мазей и снадобий, которые вполне могли подойти и человеку.       — Так что, — начал Лютик, — мы со всем разобрались?       Геральт усмехнулся, доставая какую-то склянку.       — Да. Наверное, да.       — Надеюсь, я перестану попадать под раздачу, — тяжело выдохнув, сказал Лютик, смотря на заходящее солнце. Плотва рядом одобрительно заржала и стукнула копытом, будто бы что-то понимала.       Геральт лишь странно усмехнулся, сказав:       — Да. Теперь перестанешь.       Ведь его тупой план сработал. И, пока Лютик не спросил, откуда такая уверенность, он нагнулся к его плечу, слизывая кровь и целуя края раны. Воды рядом не было, чтобы смыть ее, поэтому Геральт прибег к этому (и еще потому, что ему этого хотелось). Лютик зашипел, но мешать не стал, ощущая, как сердце бьется на пределе от горячего дыхания и широкого языка, слизывающего кровь с пульсирующей раны.

***

      Геральт на самом деле очень гордился своей идеей и тем, какой крутой план он придумал. Как-то по пьяни рассказал про то, что было в тот первый раз, когда он якобы ударился о камень. Лютик в восторг не пришел, только посмеялся как-то неловко, но Геральт, будучи убуханным, внимания как-то на это не обратил.       И через год, когда они пересеклись с каким-то ведьмаком из той же школы, что и Геральт — вроде Ламберт, как понял Лютик, — Геральт с большой гордостью поведал о том, как они к этому пришли, когда Ламберт заметил все эти двусмысленные касания и взгляды. Да и просто по-человечески понял, что тут что-то не так — Геральт бы едва мог позволить кому-то так долго ему жужжать на ухо и вечно тыкать в него пальцем.       И вот, гордый собой, Геральт закончил свой рассказ. Очень пьяный и очень довольный.       Ламберт сидел с очень сложным выражением лица, все никак не понимая: гений Геральт или идиот?       Он услышал странный звук и поднял взгляд на Лютика, который сидел, закрыв лицо руками. Его плечи странно вздрогнули.       — Лютик? — взволнованно спросил Геральт. — Ты что, плачешь?       Лютик судорожно выдохнул, убрав руки от немного покрасневших глаз и сказал на тяжелом выдохе с обреченным взглядом:       — От счастья.       Ламберт покосился на него и решил, что Геральт все-таки идиот, а Лютик, видно, вспомнил этот период с явной отчаянностью. И прослезился не от счастья, а от заебанности. И явно вспоминать этого не хотел.       Впрочем, Ламберт не придал этому значения, глядя, как Лютик забавно морщит нос, когда Геральт неаккуратно вытер большим пальцем влагу под его глазами.       Оба они идиоты.       Влюбленные в друг друга, как дети, идиоты. Ламберту для этого и всякие тупые планы не нужны, чтобы понять это все лишь с помощью одного пьяного взгляда на них.       Он лишь хмыкнул и посмотрел в окно.       Да, эти ребята явно друг друга стоили, раз им понадобился месяц, два проклятья и три тяжелых ранения, чтобы признаться друг другу, в то время как Ламберт все осознал, еще когда увидел, как Лютик не переставая трещит у Геральта над ухом. А Геральт слушает к тому же.       Просто Ламберт не идиот.       Он усмехнулся. По крайней мере, эти двое были счастливы. А Ламберт прекрасно знал, как это счастье дорого обходится ведьмакам.       Так что неважно, считал ли он их идиотами или нет, он искренне был рад за Геральта.       И за Лютика с его этой солнечной улыбкой, на которую даже Ламберт в ответ улыбался.       И пусть будет проклят тот день, когда они станут друг другу чужими.