Держи меня за руку

— Держи меня за руку. Держи и не отпускай. Хоть теперь, хоть немного побудь со мной. Барахир просит, и она приходит. Ее ладонь — небольшая, сухая, мозолистая и сильная. Ее руки привыкли и к работе, и к оружию. Они не задрожат, не станут ватными и не онемеют от предательской слабости, даже если Эмельдир придется одной защищать целый народ от полчищ Врага. Барахир хорошо помнит ее руки: коротко подстриженные ногти, несколько едва заметных шрамов на светлой коже, россыпь мелких родинок на тыльной стороне ладоней. Его Эмельдир вся целиком — лучшая из женщин. Красота ее уже начала увядать, но Эмельдир — куда больше, чем правильное лицо, стройный стан и тяжелые темные косы. И Барахир тоскует по ней всей, но во сне может коснуться лишь ее руки. Однако разве этого мало? Посреди бесконечного кошмара, в горах, кишащих тварями, где сама земля наполнилась тьмой и ядом, она стала тем чудом, что не позволяет сойти с ума. Барахир не знает, что значат его сны. Эмельдир жива и благополучно добралась до Бретиля? Или, наоборот, погибла — и ее дух приходит попрощаться и в последний раз соединить руки с супругом? — Я никогда тебя не оставлю, — заверяет она. — Никогда не отпущу. И не отпускает. Каждую беспокойную ночь в родном краю, который уже почти захватил Враг, она является. И вкладывает свою ладонь в ладонь Барахира. — Никогда, — пальцы сжимаются сильнее, почти до боли. — Я буду с тобой в глуши, в бою и даже там, за пределом. Не хотела я уходить на юг, но хоть так с тобой останусь. Барахир хочет верить, что Эмельдир справилась. Что она позаботилась о народе так хорошо, как только возможно, и даже сверх того. А сам он выживает лишь благодаря удаче, которая напоминает чудо не меньше, чем эти сны. Навыки, отвага и скрытность хранят небольшой отряд отчаянных — но всякому ясно, что лишь до поры. С каждым днем силы тают. Иногда усталость наваливается свинцовой тяжестью и кажется, что здесь уже незачем и не за что бороться. Бросить бы бесполезное оружие — как оно поможет против черного колдовства Тху? — да бежать из проклятого, отравленного Дортониона как можно дальше. Но когда сомнения и страхи накрывают с головой, снится Эмельдир. — Вместе нам все под силу, — продолжает она. — А когда ты одолеешь тьму, твой дом будет ждать тебя. Не одолеть человеку такую тьму, а если и есть способ, то Барахир не знает его. Но это неважно. Она исчезает с первыми, еще робкими лучами рассветного солнца. А Барахир просыпается, и рука его крепко сжимает рукоять длинного обоюдоострого кинжала — подарка Эмельдир и единственного напоминания о ней.