Последний урок. Этот период времени является самым тяжёлым как для учеников, так и для учителей. Сил уже не остаётся ни на что, и единственное желание, это отсидеть эти несчастные сорок пять минут, закинуть рюкзак на плечо и бежать. Бежать подальше от этого места, под названием «школа».
Когда Пак Чимин, сразу же после окончания университета, устраивался на работу учителем литературы, он и подумать не мог, как ему будет тяжело. Оказалось современных детей очень нелегко заставить читать, а ещё тяжелее, сделать так, чтобы они полюбили это занятие. И вот сейчас, на последнем уроке Чимин стоит около учительского стола и озвучивает результаты сочинения.
— Лиен!
Девушка с длинными пепельными волосами, смущаясь, встаёт из-за своего места. Учитель Пак уже давно очень нравится ей, впрочем как и многим другим старшеклассницам.
— Лиён, насколько я помню, мы изучаем с вами сейчас русскую литературу XIX века. Тема сочинения: «Мой любимый литературный герой или на кого из персонажей я хотел бы быть похожим?» А что написала ты?
— Ну... эм... — девушка сразу же покраснела и, от смущения, опустила глаза.
— Я понимаю, возможно «Пятьдесят оттенков серого» — это единственная книга, которую ты прочитала. Но знаешь, писать о ней в школьном сочинении... — учитель демонстративно закатил глаза. — Садись. Два!
Пепельноволосая села на место, чуть не плача, а учитель взял в руки следующую работу:
— Так-с. «Я бы хотела быть похожей на Наталью Ростову из романа-эпопеи Льва Толстого «Война и мир», потому что...», — Чимин прочитал начало сочинения. — Очень хорошо, Джинхо. Молодец. Лучезарно улыбнулся Чимин, хлопая в ладоши.
— Ну я же старался. — Темноволосый парень, с двумя проколами в правом ухе, бросил победную ухмылку в сторону учителя.
— В следующий раз, когда будешь списывать, хотя бы пиши о себе в мужском роде. Ну, если ты и этого не можешь, списывай у парней что ли. Два!
Класс заполнился смехом старшеклассников, а Джинхо недовольно цыкнул и плюхнулся обратно на стул, чтобы продолжить выцарапывать матерное слово на своей парте.
— Минхён, твою работу я даже читать не буду. Две ошибки в слове «сочинение». Так, кто у нас следующий?
Чимин открыл тонкую черную тетрадь и застыл на единственной записанной строчке: «Учитель Пак, у Вас охуенная задница. Я бы вдул». Пока он осмысливал написанное, прозвенел звонок и все сразу же оживились, начиная собирать свои вещи в рюкзаки. Чимин наконец пришел в себя, а ещё в его светлой голове созрел коварный хитрый план. Ведь восемнадцатилетний парень, которому принадлежит эта тетрадь, давно симпатизирует ему, как бы странно это ни звучало.
— Все свободны. Чон Хосок, прошу остаться.
Эти слова пулей выстрелили в грудь ученика. Очень страшно. Страшно из-за неизвестности, что его ожидает. Хосок действительно не понимает, за что его сейчас оставляют в классе. Что он такого натворил? А еще больше нагоняет страх то, что совсем скоро он будет наедине с предметом своего обожания. С человеком, который полностью заполнил все мысли. Ведь учитель Пак — первая его любовь. Та самая любовь, при которой краснеешь от одной лишь встречи взглядами. Та самая любовь, при которой сходишь с ума даже от того, что он рядом. Хосок забывает обо всем на свете, когда смотрит на своего учителя, пока тот увлеченно рассказывает тему урока. И так каждый раз. Хосок понимает, что все без толку, что не может быть никаких отношений между учителем и учеником, и поэтому даже не пытается как-то показать свои чувства, лишь продолжает жить мечтами и фантазиями. Любит и молчит. И сейчас в классе остался только красивый красноволосый парень и сам учитель Пак.
— Ну и как давно? — Чимин стоит, оперевшись на учительский стол, скрестив руки на груди.
— Что давно? — на лице Хосока показалось недоумение.
— Не притворяйся, что ты не понимаешь о чем я, — закатил глаза учитель. Затем он начал медленно приближаться к растерявшемуся парню, расслабляя тугой узел своего галстука и держа в другой руке ту самую черную тетрадь. Ученик неуверенными шагами начал отступать, пока не упёрся спиной в стену. — Как давно я тебе нравлюсь?
— Что? — глаза младшего моментально округлились. Его словно молнией ударило. Как будто что-то неизвестное перекрыло ему доступ к кислороду. — Но...
— Просто ответь, — учитель Пак стоит уже так близко к своему ученику, что чувствует горячее, сбившееся дыхание на своих губах. Он не отрываясь смотрит на испуганные карие глаза и помечает у себя в голове, что они просто великолепны, а ещё более великолепен сам Хосок, который пытается отвести свой взгляд куда-то в сторону, мило краснея.
— Я не по...понимаю о чем Вы говорите. С чего Вы это взяли?
— То есть ты не хочешь признаваться в своем преступлении? — говорит учитель, отбрасывая тетрадку в сторону. — И дальше будешь строить из себя невинную овечку? Куда подевалась твоя дерзость? — Определенно, Чимину уже нравится дразнить младшего, наблюдая за тем, как с каждой секундой тот становится все краснее. Наконец ему выпал шанс как-то законтактировать с учеником, и Пак его точно не упустит. — Ну так что? Не хочешь признаться мне в своих чувствах сейчас, пока есть такая прекрасная возможность?
— О каком преступлении Вы говорите? — Хосок сейчас совсем не понимает, что происходит и откуда учитель Пак узнал о его чувствах. Об этом ведь никто не знал. Ну или почти никто. Да ну? Не, Намджун не мог. Хосоку было очень неловко и поэтому он решил дальше отпираться, утверждая, что все это не правда.
— Хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь? — усмехнулся Чимин. Он взял руку ученика и положил себе на бедро. — И задница моя тебе тоже не нравится? Разве она не «ахуенная»? Ммм... понятно, а как тогда ты объяснишь это?
Учитель провел указательным пальцем по груди Чона, опускаясь все ниже. Лёгким касанием, он притронулся к паху парня, чем вызвал тихий стон. Хосок был уже возбуждён, и это заставило Пака бросить очередную ухмылку в сторону младшего.
— У тебя эрекция, а я к тебе ещё даже не притрагивался.
Хосок не знал, что ему ответить. Ему было очень стыдно. Он был позорно разоблачен. И что же ему сейчас делать? Стоять на своем и дальше было бессмысленно. Поддаться? А если учитель просто играется? Если хочет просто посмеяться над учеником, презирая эти чувства, ведь факт, что они оба парни, никуда не деть. Бежать. Нужно бежать.
— Учитель Пак, произошло какое-то недоразумен...
Хосок не успел договорить, потому что его перебили поцелуем. Он постарался оттолкнуть учителя, упираясь тому в грудь, но как только почувствовал, как горячий язык нагло ворвался в его рот, сразу же сдался. Тело охватила мелкая дрожь, ноги становились ватными, а внизу живота предательски тянуло. Чимин целовал нежно, но в то же время напористо, исследуя своим языком ротик ученика. Периодически он покусывал нижнюю губу красноволосого, но затем сразу же зализывал ранку, будто бы прося прощения.
Когда учитель понял, что Хосок не сопротивляется, а уже пытается неумело отвечать на поцелуй, он подхватил младшего и усадил себе на бедра, продолжая целовать. Одной рукой Чимин пробрался под хорошо выглаженную рубашку и начал медленно поглаживать нежную кожу, проходясь по спине, по впалому животику и снова подмечая, что у его ученика восхитительное тело. Чон положил свои слегка дрожащие руки старшему на плечи. Ему было чертовски приятно, парень много раз уже представлял это у себя в голове, но он и подумать не мог, что это будет приносить так много удовольствия. Учитель разорвал поцелуй.
— Ну и что ты скажешь? Если тебе все это не нравится, просто оттолкни меня. — Чимин не переставал поедать младшего глазами.
Он дал своему ученику выбор, но тут же пожалел. Вдруг Хосок решит уйти. Вдруг он сбежит прямо сейчас и будет рассказывать всем, что учитель литературы извращенец, который домогался до него. Но он не ушел. Вместо этого красноволосый неуверенно прикоснулся к мягким губам Чимина. Он сделал свой выбор, но не будет ли он потом жалеть об этом?
— Учти, я не смогу остановиться.
После того, как учитель произнес эти слова, он, так же держа Хосока на руках, понес его к учительскому столу. Как только Чимин усадил парня на стол, он снова поцеловал его мокро, страстно, умело орудуя языком в чужом ротике.
Черные джинсы Хосока летят куда-то в сторону доски. Следом туда отправляются и красные боксеры. Младший краснеет, стесняется, прикрывает достоинство руками. Хочет и боится.
— Ну же, малыш, убери руки. Ты уже сделал свой выбор. Я тебя предупреждал.
И младший слушается, неуверенно убирает свои руки.
— Так лучше, — улыбнулся Чимин и, не разрывая зрительного контакта, поцеловал поднятую ногу под коленом. Поднимаясь выше, учитель уже оставляет лёгкие поцелуи на внутренней стороне бедра. — Ты очень красивый, — на рваном выдохе произносит Пак и тут же накрывает рукой горячую твердую плоть, ловя очередной возбуждённый стон.
Хосок поверить не может всему этому. Он умереть готов за все то время, что учитель бережно касался его. Из члена обильно сочилась смазка. Это так грязно, так неправильно, но так сладко. Он получал просто неимоверное наслаждение и хотел чувствовать прикосновения этих нежных, но в то же время надежных рук, вечно, всегда. Внутри ученика взрываются фейерверки, застилая белой пеленой все перед глазами.
— Учитель Пак, — приглушенно выстанывает Хосок, начиная подрагивать. Еще совсем чуть-чуть и пик наслаждения настигнет его. Еще чуть-чуть и парень потеряет грань между реальностью и воображением. Хотя, стоп! Он уже потерял.
— Хён... Можешь называть меня хёном, — быстро проговорил Чимин и продолжил выцеловывать нежную шею ученика, слегка ускоряя руку. Он с любовью массировал чужой член, ловя тяжелые выдохи и поскуливания, которые стали для Чимина лучше любой музыки.
Горячее дыхание на шее, требовательная рука на возбуждении и вторая,
смело ласкающая затвердевшие соски через мягкую ткань рубашки, и Хосок выкрикивает протяжное «Хён». Он не в силах больше сдерживать себя. Он закидывает голову назад, он выгибается, как самая талантливая балерина, он испытывает самый яркий оргазм, который был в его жизни.
И Чимин тоже сейчас не может дышать. Он так же готов кончить от вида такого сексуального ученика. Раньше учитель мог лишь издалека наблюдать, как замечтавшийся парень задумчиво смотрит в окно.
Такой красивый, такой невинный.
Но теперь для Пака открылась и другая сторона Хо, и это так возбуждало. Его растрепанные красные волосы и тяжелое дыхание.
— Запомни,
на каждое преступление найдется свое наказание, — возбужденно прошептал учитель Пак, слегка касаясь своими пухлыми губами уха ученика, вызывая новую волну возбуждения.
Учитель начинает расстегивать свой ремень. И, наверное, Пак не смог бы остановиться и зашел бы еще дальше, если бы за дверью не послышались возня и перешептывания. Хосок узнал эти голоса. Это был чертов Ким-мать-его-Намджун.
— Я говорил тебе что все получится. С тебя десять тысяч вон.
— Блин. Я вообще-то их тоже с самого начала шипперил. Но, честно сказать, сначала мне этот план с тетрадкой показался полным дерьмом, — второй голос, по всей видимости, принадлежал Тэхену — младшему брату Намджуна.
— Ну что, хорошо сработали! Дай пять! — после чего послышался звонкий хлопок, а затем веселый смех и удаляющиеся шаги.
Учитель и ученик замерли на месте. Они и слова сказать не могут. В голове лишь «Какого хуя только что было?» Нет, не то, что они делали. Какого хуя Ким, какого хуя Намджун? План с тетрадкой? Что?
Чимин смотрит на испуганные глаза Хосока и чувствует, что накосячил. Причем накосячил так, что одним «прости» не отделаешься.
— Хосок? Ты... писал сочинение, которое я задавал вам?
— Да, — непонимающе ответил Хосок. При чем тут вообще сочинение? Непонятно.
—А на какую тему?
— Я писал про Андрея Болконского.
И тут Чимин готов дать себе миллион пощёчин. И как теперь вывертеться из этой ситуации? Он чуть не переспал со своим учеником и еще два ученика стали свидетелями этого. Да Чимина просто-напросто уволят, если не хуже. И учитель собирает все свои вещи. Он поспешно уходит из класса, обернувшись напоследок, чтобы еще раз заглянуть парню в глаза и прошептать
«Прости, я неправильно понял. Я не хотел принуждать.»
Чимин вовсе не жалеет о содеянном, он на все сто процентов уверен, что эти минуты были самыми яркими и сочными во всей его жизни. И он боится вовсе не потерять работу, он боится, что сделал Хосоку больно, что принудил, что начнет вызывать отвращение у него. И даже спорить не нужно, Чимин любит Хосока и хотел бы быть с ним всю свою жизнь. Но, черт возьми, это так неправильно. Встречаться со своим учеником неправильно. Встречаться с другим парнем тоже не правильно.
***
— Намджун, ты дурак, дурак, дурак! Да как ты вообще до такого додумался? — Хосок взволнованно ходил взад-вперед по комнате друга и вот уже как полчаса читал ему нотации.
— Да ты так и продолжил бы молчать о своих чувствах. Сколько уже можно молча страдать? Ты вообще ничего не хотел делать.
— Ну и что? Пусть было бы так, — Хосок плюхнулся в рабочее кресло, откинув голову назад и запуская руки в красные волосы. — По крайней мере, мне бы не было так стыдно.
— Мог бы и спасибо сказать. Благодаря мне вы теперь вместе.
— С чего ты это взял? — Хосок говорит немного раздраженно, потому что очень нервничает. Боится. Не знает, что будет дальше. — Он просто ушел, и ничего не ответил. Я даже не знаю, нравлюсь ли ему.
Хосок готов плакать. Да, в принципе, он уже не первый раз изливает все свои переживания Намджуну, ведь это его единственный настоящий друг, который всегда поддержит и придумает самый охуенный план, который только можно придумать.
— Ой, да успокойся. Если бы ты ему не нравился, он бы не сделал всего этого, просто поставил бы двойку за выходку, и дело с концами. Ты думаешь, что я не замечал, что вас тянет друг к другу? Да половина школы замечала. Вы же когда смотрите друг на друга между вами искорка пробегает. Да какая искорка? Молния!
— Ты действительно так думаешь?
— Да, я уверен. Самое главное, чтобы вы не тормозили так, как раньше. — Улыбнулся Намджун, показывая свои очаровательные ямочки на щеках. Затем он достал из своего рюкзака книгу Достоевского «
Преступление и наказание» и бросил ее красноволосому на колени. — На вот, читай. Порадуй завтра его хорошим ответом на уроке литературы. — И его улыбка стала еще ярче.
***
Все в учительской заметили странное поведение учителя литературы. Мало того, что Чимин, впервые в жизни пришел под самый звонок, так еще и был очень рассеянным практически весь день. Он ронял учебники, вечно о чем-то задумывался, и тупо пялил в одну точку, пока кто-то не начнет стоять перед ним, размахивая руками, и просить вернуться на землю. Шесть уроков прошли для него словно в прострации, а вот седьмой, заставил чуточку занервничать. Сейчас ему придется идти в тот самый класс, где учится человек, с которым сейчас Чимин больше всего боится пересечься. Учитель весь день ходил по школе, озираясь по сторонам, чтобы ни в коем случае не встретиться с красноволосым парнем. Но сейчас он ничего не сможет сделать. Не может же он просто взять и пропустить урок.
Сердце начинает биться быстрее, когда Пак к двери подходит в тот самый класс, в котором он пару дней назад проводил время со своим учеником. Страшно. Но Чимин не трус, поэтому он пересиливает себя и переступает через порог. В конце концов, он не сможет избегать Хосока до самого его выпуска. Это глупо. Он здоровается со всеми учениками и все-таки с облегчением выдыхает, когда не замечает красной макушки на своем месте.
Нет ни косых взглядов, ни перешептываний за спиной во время того, как Пак пишет тему урока на доске. Значит они ничего не знают, значит пока все в порядке. Но все же, Чимин хотел видеть Хосока, хотел видеть полюбившиеся черты лица и слышать его приятный голос. И, такое ощущение, что что-то потустороннее улавливает это желание, глубоко спрятанное в душе учителя.
— Простите, пожалуйста я опоздал.
На пороге, стоит Хосок. Он тяжело дышит и держится за проем двери, чтобы не упасть. Видно, что он бежал, причем бежал очень быстро. Чон очень не хотел пропускать этот урок, он не мог не прийти. И Чимин совсем не ожидал увидеть его сегодня. Он роняет мел от неожиданности, нервно сглатывая. Но когда учитель заглянул в красивые карие глаза своего ученика, он не увидел там никакого отвращения, в них читалась только надежда.
— Ты опоздал.
—Да, простите меня, пожалуйста. Такого больше не повторится, — произносит ученик уже выпрямляясь, затем его взгляд скользит по испачканным в мелу рукам Чимина, и парень немного смущается, краснеет.
На мгновение, пока их взгляды задержались друг на друге, обоих словно током электрическим ударило. Приятные покалывания змеями расползлись от живота ко всем конечностям. И все бы ничего, если бы не уставившиеся на них 30 пар глаз.
— Может быть ты хочешь рассказать нам то, что я задавал вам на дом? — опомнился учитель, вытирая руки о свои же брюки. — Ты прочитал Достоевского «Преступление и наказание»? Ответь на мой вопрос: зачем все-таки Раскольников убил старуху-процентщицу?
Раньше Хосок не особо любил литературу, но со временем она стала его любимым предметом. А все потому что учитель Пак. Красноволосый маленькими шагами подошел ближе к доске, совсем близко к учителю и уверенно начал свой ответ:
— Раскольников проверял себя, свою теорию, относительно которой он, убив старушку, не должен был испытывать никаких переживаний вроде раскаяния и совести. Теория Раскольникова оправдывала любое преступление, если оно совершено на благо человечества. Более того, он считал, что ни одно открытие, не может обойтись без жертв, — ученик сделал маленькую паузу. Чимин сразу же увидел яркую искорку, которая сверкнула в глазах младшего. — Но Раскольников должен был знать, что он совершает самое настоящее преступление, а
на каждое преступление найдется свое наказание.
Чимин еще где-то с полминуты смотрел в одну точку. Затем выдохнул и с улыбкой обратился к классу:
— Знаете, у меня сегодня просто отличное настроение. Седьмой урок, вы, наверное, все устали. Можете быть свободны. Только тихо, — учитель прислонил указательный палец к губам и лучезарно улыбнулся, гладя на то, как обрадованные детишки закидывают учебники в рюкзак, и что-то говорят о том, что Пак Чимин самый лучший учитель на планете. Непрерывный ручей учеников поспешно покидает класс, и лишь Намджун усмехнулся, глядя на учителя и своего друга, которые одни не торопились покинуть класс.
— Учитель Пак... Нет, Хён. Прошу, не отвергайте моих чувств. Я люблю Вас.
Такие простые слова, но сколько силы они требуют. Сейчас, в этот самый момент, между ними рушатся все стены. И Чимин молча заключает младшего в крепкие объятья. Нет он не отпустит. Это его, а за свое Чимин будет бороться до конца. Он зарывается пальцами в красных мягких волосах, он чувствует просто великолепный запах, который приятно щекочет нос, он обрел самое дорогое, самое ценное.
— Никогда тебя не отпущу. Я люблю тебя, Хосок.
И пусть они совершают преступление, и пусть для кого-то это кажется неправильным, но они хотят быть вместе, и они будут.
