Бабий рай

Билл павлином вышагивал по мощеной белой плиткой набережной от причала катеров к встречавшей их девушке-гиду, морской бриз шлейфом развевал его очередной шелковый шарф, белый хохолок на голове воинственно торчал вверх, количество цепей на шее, вогнавшее бы в священный трепет любого папуаса, на деле сулило лишь обширный ожог грудной клетки от палящих солнечных лучей. Том довольно жмурился и предвкушающее облизывался на мелькающие повсюду стройные фигурки. Море за спиной сияло глубоким ультрамарином, небо слепило яркой лазурью, солнце, пляж, пальмы и далее по списку — шли в комплекте, как и обещали рекламные фото с тур-сайта. — Мы в раю! — последнее, что успел отбить Билл в ВТК-арр, прежде чем связь оборвалась. Он сиял пирсингом и белоснежной улыбкой, которая, впрочем, довольно быстро угасла — ни одного достойного внимания объекта, ради которого стоило пушить перья, в поле видимости не наблюдалось. Зато вокруг в изобилии гуляли, загорали и смеялись полуобнаженные красотки, разогревая своими умопомрачительными формами и без того горячий воздух небольшого Карибского острова Лох-Твинс. — Это я удачно Рию с нами не взял! — довольно присвистнул Том вслед продефилировавшей мимо парочке блондинок топлесс. Менеджер не соврал про уединенное место для комфортабельного отдыха юных леди. Близнецы Каулитц на юных леди не тянули даже с поллитры, но сумели уговорить операторов «Сун-экспресса» отправить их именно сюда. Билл втайне считал идеальной формулой отдыха шезлонг+коктейль+журнал, а Том… Он тоже был не против такого расклада, если к каждому шезлонгу прилагалось по длинноногой цыпочке. Распухшие чемоданы, вместившие все для недельного отпуска, были доставлены к их бунгало не привычным боем в униформе, а загорелой брюнеткой на розовом каре. — Реально что ли — остров без мужиков? — удивленно спросил Том девицу, лихо затаскивающую багаж под пальмовый навес, который служил открытой террасой. — Наш курорт ориентирован на женщин, разве вас не предупреждали в агентстве? Вы — редкое исключение из правил, и не скажу, что приятное, — носильщица ослепительно улыбнулась в противовес своим словам и, нагло забрав чаевые из руки обалдевшего Тома, кивнула на красочную брошюру на плетеном столике между двух кресел: — Не забудьте ознакомиться с «Правилами пребывания на острове Лох-Твинс». Хорошего отдыха! — она махнула на прощанье и ретировалась на своем шустром каре. — Что это было? — поднял бровь Билл. — Это она что — нахамила нам? — Том никак не мог решить — посмеяться или выматериться. В итоге он решительно шагнул к столу и сгреб глянцевую раскладушку-инструкцию. Заглянув в напечатанные жирным шрифтом строчки, он неверяще проморгался и все же заржал, вспугивая птиц с ближайшей мангры. — Чего там? — Билл выдернул брошюру из рук согнувшегося пополам близнеца и вытаращился на написанное. Правила пребывания на острове Лох-Твинс — для мужчин. Прибыв сюда, помните, это — остров для женщин, и вы обязаны подчиняться его законам. Строго соблюдайте данные правила, в противном случае вы будете наказы или депортированы с острова без права возмещения стоимости тура. 1. Гетеросексуальные половые контакты на острове запрещены. 2. Не рассматривать девушек слишком внимательно, это приравнивается к приставанию. 3. Не напрягать девушек вашим вниманием и обществом. При первой же просьбе или признаку недовольства отойти в сторону. 4. Не появляться в общественных местах в плавках и коротких шортах, допустимая длина — до середины бедра. Не купаться обнаженными — в любое время суток. 5. Не допускать растительности на лице и теле. 6. Не дрочить! Это оскорбляет наши морально-эстетические принципы. Билл, подвывая от смеха, рухнул на ближайший лежак. — Тооом, ты попал! Не только трахаться — дрочить нельзя! — Интересно, как они проверят? — вторил Том, тут же потянувшись к поясу широких пляжных шорт и демонстративно запуская под них руку. — У вас первое предупреждение! — внезапно прогремел механический женский голос из спрятанного где-то пальмовых листьях крыши динамика. Том так и замер с рукой в штанах и, испуганно переглянувшись с Биллом, потихоньку вытатащил ее и воровато огляделся по сторонам — никого. — Вот же сука, а?! Камер понатыкали всюду! — отойдя от первого шока, он возмущенно вскочил и бросился искать замаскированный глазок. — Да я засужу их нахрен за нарушение свободы личности! — Том, подожди. Судиться тут получится разве что с тур-оператором. И то, помнишь, мы подписали что-то там про добровольный отказ от претензий из-за особенностей пребывания на закрытом курорте? Тебе дали правила — ты их нарушил. — Бро, ты — кретин? Это же — идиотские правила! С хрена ли мне их выполнять? — Том, этот хрен называется «чужой монастырь», с их уставом. А то, что тебе — вспомни, именно тебе! — приспичило сюда залезть, в смысле прицепиться именно к этому туру, — твоя проблема! — Еще бы! Тебе-то срать на всех баб, а мне что здесь неделю без секса делать? На пальму лезть? Слюни цедить? — Мы с тобой просто оказались на равных. Если не забыл, отправляясь сюда, я ради твоего либидо забил на свое, так что мне изначально светила неделя целибата, пока ты не перетрахаешь тут все, что движется и имеет сиськи! Кстати, если совсем припрет, мы можем вернуться. — Ага, сейчас! Только денежки наши нам не вернут! Так что я им назло останусь! Билл только головой покачал, втайне злорадствуя, как обломали его любвеобильного родственника, только успевшего вырваться из когтей Рии. А что, не он же заставил Тома впрягаться в ярмо и тратить все свое время на блядовитую красноволосую стерву, когда вокруг море жаждущих его внимания девушек? Сам Билл не заморачивался на отношениях и, дорвавшись до обширной заокеанской гей-тусовки, методично ее тестировал. Том тем временем подуспокоился и озадаченно скреб пальцем айфон, ни в какую не желавший связывать его с большим миром вообще и тур-оператором в частности. — Билл, у тебя тоже ни сети, ни вай-фая? — наконец поинтересовался он. Тот лишь пожал плечами: — Похоже, что вся связь с материком узурпирована ресепшеном. — Красота! Они боятся, что я в секс по телефону начну названивать или порно-ролики смотреть? Тебе это не напоминает «Секс-миссию» — два мужика среди полчища баб-мужененавистниц? — Не бойся, Том, кастрировать тебя пока никто не собирается! — Уже не уверен, — задумчиво протянул тот, вновь принимаясь за поиски жучков-камер и заодно размышляя, что имелось в виду под «наказаниями». Проверять почему-то не хотелось. Привычно быстро раскидав вещи по шкафам — сказывались гастрольные навыки, — братья пару раз окунулись в прозрачной воде бухты, закрытой от волн скалистой грядой, врезавшейся далеко в море, и пошли на разведку. Вражеские отряды начали попадаться сразу же, как они вывернули с извилистой подъездной дорожки к своему бунгало на широкую, плотно утоптанную песчаную аллею, с обеих сторон обрамленную веерными пальмами. Девушки, в более чем откровенных нарядах или просто в бикини, веселыми стайками, а порой и сладкими парочками, не стыдившимися ласкаться и сосаться у всех на виду, либо брезгливо сторонились Каулитцев, либо провожали их хмурыми взглядами и недоброжелательным поцокиванием. — Ну вот, бро, мы похоже на другой планете. И тут на нас не только не зарятся, нас беспощадно игнорят! — изумленно констатировал Том, поскребывая взмокшую под палящим солнцем щетину на щеке. Со скамьи, прятавшейся в живой нише между пальмами, навстречу братьям поднялись две девицы в белой униформе — шорты плюс блузка, — не уступавшие им в росте. Одна из них, подчеркнуто вежливо взяв парней под локотки, предложила тоном, не допускающим возражения: — Пожалуйста, вернитесь в свое бунгало и приведите свой внешний вид в соответствие с Правилами пребывания на острове. — А что не так? — Том озадаченно оглядел длинные шорты и майку. — Или для прогулки нужен смокинг? — Вы должны побриться. Во всех местах, доступных обозрению, — хладнокровно отчеканила вторая мегера, стоявшая в шаге от них. — Лицо, руки, ноги, грудь, спина, — любезно уточнила первая. — Бритвенные станки найдете в ванной. Если желаете, можете воспользоваться услугами нашего косметического салона и сделать эпиляцию. — У меня нет волос на груди и спине! — обиженно фыркнул Билл. — Тем лучше — вы сможете быстрее вернуться к прогулке, — парировала вторая девица. — А если я не хочу бриться? Может, у меня от бритья раздражение?! И вообще мои ноги меня полностью устраивают! — повысил тон Билл. — Тогда вас побреют принудительно, — невозмутимо пожала плечами первая. — Или вы все же предпочитаете бритью эпиляцию? — Пошли отсюда! — Том ухватил брата за руку и почти бегом потащил за собой. — Том! Ты собираешься им подчиниться? — взвизгнул Билл, вырываясь и напрочь забыв про свои же наставления. — Я собираюсь им отомстить! Даже если ради этого мне придется побрить не только морду, но руки и ноги! Кстати, странно слышать возражения именно от тебя, регулярно бегающего на жопо-эпиляцию! — Во-первых, это называется «глубокое бикини», а во-вторых, моя жопа и яйца тебя не касаются: хочу — и брею или эпилирую! — зашипел Билл. — Да брей на здоровье! — хмыкнул Том. — А сейчас заодно и все остальное соскребешь, делов-то! Как думаешь, если на обоих насухо побрить — на пару носков хватит шерсти? Билл непонимающе мигнул, но, вспомнив рассказы Наташи о носках из собачьей шерсти, популярных у нее на родине, заржал: — На еВау они перебили бы все лоты! Но я все же воспользуюсь пенкой для бритья. Когда спустя час гладенькие и благоухающие парфюмом близнецы снова появились на набережной, презрительных взглядов, по сравнению с равнодушными, стало значительно меньше. Близнецы зашли на ресепшн, где выдававшую им ключи девушку успела сменить суровая дама, не понимавшая ни по-английски, ни по-немецки. Она подозрительно просканировала парней с головы до шлепок и, удовлетворенно кивнув, выдала им телефон, который они выпросили жестами. В несколько звонков успокоив родных и друзей, что они живы-здоровы, просто со связью здесь проблемы, братья направились в пляжный бар. — А может и к лучшему эта фигня с телефонами? — Том широко потянулся, смачно прикончив «Отвертку», неизменно приводившую его в благодушное настроение. — Никто доставать не будет, нас ни для кого нет на неделю! И вокруг — море и телки! — Ты же им вроде мстить собирался? — напомнил Билл, потягивая голубой коктейль из высокого бокала. После вынужденного бритья, с небрежно зачесанным и уже успевшим растрепаться белоснежным чубом, он словно сбросил пару лет и был похож на взъерошенного юного ангела, вспугнутого архангелами, которые застигли его за недостойным божественному статуса занятием. На лицо уже вернулись святость и смирение, а в глазах еще скачут бесенята. Том так увлекся мечтательным созерцанием брата в антураже из райских кущ, что даже пропустил подколку. Биллу пришлось довольно бесцеремонно ткнуть его в плечо, возвращая на землю, и повторить вопрос. — Блин, точно — мстить! — Том слегка помрачнел, неохотно переключаясь с прекрасных небожителей на текущие проблемы. — Эти сучки собрались здесь отдохнуть от мужиков? Вернее — спрятаться. С лесби все понятно, их не трогаем — не судьба бедняжкам настоящий хуй познать. А остальные дамочки явно потерпели фиаско на личном фронте и теперь зализывают свои сердечные раны, вдали от соблазна, наверняка склоняя мужиков почем зря. Надо им показать, что они теряют! — В твоем лице? — ехидно уточнил Билл. — Ну не в твоей же заднице! — прыснул старший. — Да, в моем лице и моих штанах! — он гордо приосанился. — И как ты собираешься навязать им свой тестостерон? — А вот как! — Том развалился в плетеном кресле и начал рассматривать посетительниц бара со своей фирменной ухмылкой, периодически поводя плечами, чтоб выгоднее подчеркнуть бицепсы. Симпатичная блондинка в одних узеньких блестящих шортах, колыхнув внушительной грудью, демонстративно встала после отправленного ей Томом воздушного поцелуя, который тот исполнил в виде похабного причмокивания, и двинулась к стойке, что-то возмущенно тараторя барменше. Та немедленно материализовалась у их столика и, направив на Тома палец с кроваво-красным ногтем, оповестила: — Первое предупреждение! — Не-а, не угадала — уже второе! — расплылся парень в наглой улыбке, в упор пялясь на торчащую из топика на одно плечо неприкрытую трикотажем правую грудь. — Учись считать, крошка! — Первое было за дрочку, — пояснила барменша так громко, что соседние столики захихикали. — Но если вы настаиваете, дифференциация проступков учитываться не будет. И учтите — за следующее нарушение вы уже будете наказаны. — А как же правило трех предупреждений? — возмутился Билл. — Не у нас! — коротко ответила амазонка и вернулась за стойку. — Страшно подумать, какие у них тут наказания! — нервно хохотнул Том. — Полагаю, что-нибудь унизительно-публичное, — задумчиво протянул Билл, -чтоб всем этим клушам дополнительная развлекуха была. Так что будь осторожней, братик! — он ласково потрепал близнеца по плечу. Следующие два дня Каулитцы вели пляжный образ жизни — купались, загорали, поглощали фрукты и коктейли. Том попутно вынашивал планы мести, меча их, как рыба на нересте — мелко, но много. Он играл блестящими от лосьона кубиками пресса на глазах у вездесущих девиц, страстно облизывал коктейльные трубочки и зонтики, многозначительно покусывал пирсинг, старался купаться в самых людных местах, чтобы появляться из воды подобно морскому божеству, с искрящимися на коже капельками воды. Но этих стерв ничего не брало — на Тома не обращали внимания или глумливо фыркали вслед. В своих страданиях Том дошел до того, что готов был собственноручно слить их местонахождение Саре, а то и самой Пейрин, чтоб те нагрянули и наглядно показали остальным, как надобно падать ниц в его присутствии. Но связи по-прежнему не было, как впрочем, и номеров телефонов навязчивых особ, и его мечтам не суждено было сбыться. А меж тем отдохнувший организм начал настойчиво требовать своего. Билл, казалось, не испытывал подобных мук плоти, еще бы — мельтешащие вокруг сиськи не вызывали трепета в его душе и штанах, а с некоторым девицами он умудрялся даже вполне по-приятельски общаться. Дамы, словно интуитивно не ощущая угрозы со стороны Билла, быстро приняли его в свой круг, тем самым подтверждая прописную истину, что лучшие друзья девушек — это геи. Наблюдая, как равнодушный к страданиям ближнего братец заливисто хохочет в окружении полуголых девок, Том лишь скрипел зубами и мечтал как следует отдрочить, прочистив тем самым замутненные похотью мозги, и после составить компанию брату, не нарушая приличий. Потому что лицезреть вблизи, как Билл с девицами, треща наперебой, как сороки, ощупывают друг у дружки пирсинги и тату, было выше его сил. И все же, изображая гордую отстраненность, он жадно наблюдал, как шаловливые женские ручки оглаживают бока и грудь его близнеца, скользя по линиям татуировок, и как он сам с неменьшим интересом трогает их грудь, плечи и попы — излюбленные места для наколок у слабого пола, — Том медленно, но верно закипал. Причем сам не мог сказать, от чего: от зависти к брату, вдохновенно мацающему фигуристых девиц, или от ревности к этим девицам, нагло лапавшим его брата. Том помнил о предупреждениях и камерах и потому решился нарушить закон лишь темным безлунным вечером: тихонько прокрался в самые густые, и плевать что колючие, кусты, чтобы, наконец, свершить свое зудящее дело. Томми-младший словно зная, что надо поспешить, бодро рванулся из трусов навстречу принявшей его в родные объятия ладони, и Том шумно вздохнул от удовольствия, впрочем, тут же прикусив губу, чтоб не спалиться. И когда до сладкого финала оставалась всего пара заключительных движений, и парень уже приготовился, забив на скопище дурных баб, огласить окрестности счастливым рыком удовлетворенного самца, кусты внезапно раздвинулись, и яркий свет фонарей ударил прямо в глаза. — Руки из трусов! — прозвучал суровый приказ. — Отъебитесь нахуй в сиську мать! — не менее сурово ответил Том, и руку с члена так и не убрал, то ли от неожиданности, то ли в надежде закончить, наплевав на всех. — Упоминание символа нашего острова в пренебрежительной форме строго запрещено! Том, собравшийся во всю глотку проорать речь о свободе личности в темное время суток, поперхнулся на первом же слове и, окончательно фигея, спросил: — И что из перечисленного у вас святыня? Хуй что ли? Неувязочка! — В центре острова воздвигнут монумент Великой Сиське-матери, и вы в качестве предупреждения будете обязаны его посетить и преклонить перед ней колени. — Спасибо, что не пососать! — съязвил Том. — А за вторичное и последующие оскорбления вы будете оштрафованы на 500 американских долларов, — строго сообщила полисвумен, и Том предпочел заткнуться, чтобы не помянуть всуе еще какую-нибудь мать. Он попытался было убрать свое мужское достоинство с глаз долой, но достоинство слишком обрадовалось такому количеству потенциально заинтересованных зрительниц и убираться решительно отказывалось, за что и поплатился его хозяин. –АААААААААААААА!!! Убери руки от моего хуя, сука драная! То есть — НЕ драная! Потому что драть вас всех надо, чтоб не выебывались! — вопил он, пока трое рослых девиц заламывали ему руки за спину, застегивая наручники, а четвертая бесцеремонно заправляла его гордо стоящий член обратно трусы, и, напоследок, аккуратно подтянув и расправив шорты, огласила приговор: — Том Каулитц, вы обвиняетесь в нарушении общественного порядка на территории курорта Лох-Твинс и на сутки лишаетесь возможности пользоваться руками. — То есть как это — лишаюсь? — опешил Том. — Это значит, что вы проходите сутки в наручниках, — получил он невозмутимый ответ. — А как я пИсать, по-твоему, буду, дура?! — взревел Том. — Брата помочь попросишь, — ответила «дура», и наряд полиции нравов бесшумно исчез в ночи. Исцарапав лицо и скованные за спиной руки, Том с грехом пополам выбрался из колючих зарослей и доплелся до их бунгало. Саданув пару раз ногой в дверь, он, споткнувшись о порог, буквально упал в объятия открывшего ему Билла. — Кто это тебя так? — ужаснулся тот, разглядывая свежие царапины на лбу и щеках. — Ты вот на это глянь! — Том повернулся спиной, демонстрируя новое украшение на запястьях. Билл изумленно охнул, потом подозрительно затих, словно что-то рассматривая, и почти тут же взорвался истерическим смехом. — Что смешного-то?! — грозно спросил Том, но близнец лишь тряс головой да смахивал выступившие слезы. — Да что ты ржешь, идиот?! — Тоооом, наручники… розовые!!! И на них… написано… «дрочила»! — наконец выговорил Билл, а Том обреченно застонал. — Это островные дамы постарались, да? — немного успокоившись, все же посочувствовал Билл. — За что они тебя так? Хотя я, кажется, догадываюсь, — он снова не смог удержать смешок. — Эти суки вломились в кусты, где я дрочил, — угрюмо подтвердил «преступник». — Вот же тебе приспичило! Неужели недели не можешь прожить, чтоб никому не присунуть? — А ты прям удивлен! Я, между прочим, привык к регулярной половой жизни, и мне трудно без нее! Это ты, как фригидная барышня, только пьешь, треплешься с девками да в море плещешься, и тебе больше ничего не надо! А я — мужик, и у меня нормальные мужские потребности! И за это меня — в кандалы?! Билл промолчал, опустив глаза, и медленно развернувшись, ушел к себе на половину, напоследок хлопнув дверью. — Эй, бро! Я совсем не то имел в виду! Ну ты что — обиделся? — Том понял, что сгоряча лишил себя единственной возможности нормального существования на будущие сутки. И заскребся под дверью близнеца. Тот в ответ врубил музыку. — Ну и пожалуйста! — проорал Том и, кое-как увалившись на постель, скрючился в неудобной позе и заснул. Утро четвертого дня пребывания на проклятом острове ознаменовалось затекшими плечами и бережным подсовыванием подушки под помятую щеку. Том потянулся было протереть глаза, но руки больно дернуло, а успокаивающая ладонь брата придержала его на месте: — Тихо ты, осторожнее. Давай помогу подняться и плечи разомну. — Лучше поссать помоги, — буркнул Том. Отведя страдальца в санузел, Билл спустил с него трусы с шортами и поинтересовался: — Тебе подержать, или в душе на корточки присядешь? — Может, хоть ты не будешь издеваться? — печально ответил Том, злиться просто не было сил. — Держи, давай, а то надую прямо на пол! Кое-как закончив с гигиеной, они вышли на террасу, и Том улегся на шезлонг, подставив спину и плечи сильным рукам близнеца, принявшегося осторожно, но тщательно, разминать затекшие за ночь мышцы. — А ты не можешь разрезать эту долбанную цепь какими–нибудь кусачками? –проворчал он в процессе массажа. — Еще пилочку для ногтей предложи! — хмыкнул Билл. — Спорим, если я ее разрежу, патруль объявится у нас на пороге в течение пяти минут? — Пожалуй, ты прав, — тоскливо кивнул Том. — Но что мне теперь — весь день так ходить? Да я лучше не выйду отсюда, чем унижаться! — Они только этого и ждут, поверь! Причем наверняка весь остров уже в курсе. — И что ты предлагаешь? — Сделать наоборот. Гордо, в смысле, насколько позволяют наручники, выйти на пляж и всем своим видом показать, что имел ты их всех! — Ага, а при этом сзади у меня написано черным по белому, то есть по розовому, что имел-то я сам себя! В итоге Билл все же уломал его на променад, накормил ланчем и вообще являл собой просто образец братской привязанности. Том раздухарился, и уже сам потащил близнеца на экскурсию-повинность — и плевать что в наручниках, пусть эти стервы видят, что добровольно к их чертовой матери он бы ни в жизнь не пошел! Сиська-мать оказалась каменной скульптурой в виде двух исполинских грудей с торчащими в небо красными гранитными сосками. Неверующий Том возвел очи к небу и провозгласил: — Господи, спасибо тебе, что остановил этих юродивых и не дал им возвести гигантскую вагину! А Билл пришел от монумента в неописуемый восторг, заворожено гладил кончиками пальцев гладкую поверхность, радостно чирикая проходящим мимо девушкам о свой давней любви к большим сиськам. Том сплюнул в сердцах, наблюдая за этим сентиментальным возвращением к истокам. Идиллию нарушил полицейский патруль, вежливо попросивший братьев преклонить колени в знак уважения к святыне. Билл тут же исполнил их просьбу и помог Тому опуститься рядом. — Клянусь, теперь меня до конца дней будет тошнить от сисек, особенно — от больших! — шепотом пожаловался Том и так красочно изобразил рвотный позыв, что полисвуменши резво отскочили в сторону. — Спорим, ты продержишься максимум до вечера и опять начнешь на них таращиться, пуская слюни? — Билл слишком хорошо знал близнеца, чтоб поверить в подобную клятву. Когда они медленно брели обратно, а рука Билла заботливо обвивала Тома за талию или придерживала за плечо, никто из местных нахалок даже ухмылки себе не позволил, наоборот, все провожали их томно-масляными взглядами. — Что это с ними? — не понимал Том, а близнец лишь теснее прижимался к его обтянутому борцовкой позолоченному солнцем торсу. Том решил, что таким образом брат делится с ним быстро завоеванной популярностью у этих фурий. Билл выгуливал его в полосе прибоя, раз уж купаться Тому было не суждено, помог принять душ, правда, для этого пришлось разрезать майку, а после удобно устроил его в шезлонге возле бунгало и по первому зову подносил ко рту холодное пиво. Уже стемнело, когда Каулитцы вновь выползли в ресторан на берегу. Том опять ел с рук, слизывая то густой острый соус, то ароматный фруктовый сок с витиевато разрисованных пальцев брата. — Время наказания истекло. Впредь будьте осторожнее! — раздалось за спиной, наручники щелкнули и раскрылись, и патруль, практически не прервав их ужина, растаял в тропической тьме. — Ну вот и все — дальше ешь сам! — хихикнул Билл, когда Том, разминая кисти, машинально потянулся за его рукой, взявшей с тарелки кусочек папайи. — Спасибо, бро! — привстав, Том порывисто обнял близнеца, вкладывая всю благодарность за потраченный на него день в этот короткий интимный жест. — Теперь ты мой должник! — многозначительно погрозил пальцем младший. — Так что… идем на дискотеку! — и потащил освобожденного брата на грохот музыки и мерцание неоновых всполохов. Как и предрекал Билл, хоть Том и был зол на всех баб скопом, он все равно не мог не отреагировать на толпу полуголых извивающихся в танце прелестниц, а недовершенное вчера дело только усугубляло ситуацию. Жадный взгляд то и дело выхватывал из бушующего моря женских тел очередную спелую грудь, практически выпрыгивающую ему навстречу из микроскопического топа. Тем временем, несмотря на темноту южной ночи и метание огней, владелицы особо выдающихся буферов взгляды Тома приметили и начали роптать, недовольные чрезмерным вниманием «этого похотливого кобеля, которого наказание так ничему и не научило!» И когда одна из них, гневно сверкая очами, направилась к бару с явным намерением настучать на нахала, Билл рванул его на себя, обнимая и шепча на ухо: — Танцуй напротив и смотри только на меня! — И что изменится? — не понял Том. — У тебя от моего взгляда сиськи вырастут? — Увидишь, — уклончиво ответил близнец, проводя руками по его спине и чуть задержавшись на заднице. Том краем глаза заметил, что девица у бара, обернувшись, уставилась на них, ухмыльнулась и, взяв коктейль, мирно отчалила в толпу. — Эй, послушай! — Том скинул с себя руки брата. — Ты что, пытаешься их убедить, что мы оба — геи? И что мы… пара? Они не знают, кто мы? По крайней мере, полисвуменши в курсе, что мы братья! — Думаю, большинство знает, но им нет до этого дела. В смысле, что мы знаменитые близнецы Каулитц, — Билл снова мягко, но настойчиво притянул его к себе. — Да я не об этом! Ты серьезно вот сейчас изображаешь твинцест? — Бро, тебе же не привыкать к фан-сервису! Да не рвись ты, словно я тебя тут насилую. Просто подыграй немного. — Им плевать на запреты? Они что — слэшеры? — Том разве что не искрил от возмущения, но больше не шарахался, что давало возможность не выносить разговор в толпу. — Да ты посмотри на них! Сам же сказал, что они имеют зуб на мужиков, исключение сделано лишь для геев, которых они воспринимают как себеподобных. Видел, как я с ними мило общаюсь? — Билл, у тебя все равно не получится убедить их, что я — гей, даже би! После моих здесь выступлений это смешно! — Думаешь? А вот фанаты в это искренне верили! — Так мы же специально старались сыграть твинцест! — А ты и сейчас постарайся! — азартно прищурившись, предложил Билл. — Ради того, чтобы эти больные на голову оставили меня в покое, мне отворачиваться, когда они у меня перед мордой сиськами трясут? И тереться об тебя, изображать тут пидора, залезающего на родного брата?! — Том прикусил язык, понял, что переборщил, но было поздно. — Раньше случалось, что залезал. И не очень-то возмущался, — тихо ответил Билл и, отстранившись, ускользнул с танцпола под кроны огромных фикусов. — Бро, прости, я… — Том дернулся за ним, догнал, впопыхах впечатывая близнеца в ствол дерева. Тот замер, запоздало выставил вперед ладони, упираясь в грудь Тома: — Проехали. — Билль, не знаю, как вырвалось, все эти суки виноваты… — Сказал же — забыли! — оборвал Билл его путаные извинения и резко меняя тему, наиграно весело предложил: — Ну что — еще выпить? Или домой? — Давай домой, — помолчав, ответил Том. — Не могу больше среди этих лицемерных сук толкаться. Да и не выспался сегодня из-за ихней бижутерии, — он потер оставшиеся на запястьях красные следы. До бунгало шли в напряженном молчании. — Не зажигай, — Том поймал пальцы брата уже на выключателе. — Бро, ну прости дурака! Я не хотел тебя обидеть. Просто я думал, что все давно прошло, и тебе неприятно вспоминать об этом. Как детские шалости, которые, вырастая, стараются забыть. — Хорошенькое детство — в восемнадцать лет, не находишь? — грустно усмехнулся младший. — Погоди, ты хочешь сказать, что до сих пор… — Тома как громом поразила внезапная догадка. — Но ты же сам меня отталкивал! И романы всякие крутил! И что я по девкам бегаю, не возмущался, а потом даже Рию спокойно принял! — А я и не утверждал, что святой! Я тоже ошибаюсь! Тогда мне казалось правильным отпустить тебя, а самому пойти в разнос на радость гормонам. Не всю же жизнь с близнецом по углам зажиматься и дрожать, что кто-то лишний узнает! Они тяжело дышали в темноте, стоя почти вплотную друг к другу. — И что же теперь? Понял, что жалеешь, отпустив меня в женские руки? Или просто спасаешь непутевого близнеца от бабского произвола? — Что ты хочешь, чтобы я ответил? — устало выдохнул Билл, попытавшись выдернуть пальцы из-под руки брата. — Правду, Билль, иначе, в чем смысл? — Хорошо, тебя удовлетворит, если я признаю, что я — гребаная собака на сене и ревную тебя ко всем твоим телкам — бывшим, настоящим и потенциальным? — Так почему не сказал? — выдохнул Том, подаваясь вперед и проводя губами по гладкой скуле близнеца. — А что это изменит? Ну стал бы ты считать меня истеричкой, собственником или глупым влюбленным идиотом! — А ты влюбленный? — тут же вкрадчиво поинтересовался Том, с абсолютной точностью вычленив нужное слово из общего потока оправданий, и широко лизнул напряженную шею младшего. — Да какая теперь разница?! — Билл сорвался от сочетания выворачивающего душу допроса вкупе с нежными касаниями и легкими, но будоражащими, поцелуями, которыми брат принялся покрывать его ключицы. — Проехали, сказал же! — Нет, дорогой мой, еще едем! — Том резко притянул его к своей груди и зашептал в губы: — Ты думаешь, мне не больно было видеть, как ты уворачиваешься от моих поцелуев и избегаешь прикосновений? Я решил, что надоел тебе, ты же всегда такой требовательный был, жадный до удовольствий, просил еще и еще! Вот и перерос единственного партнера в пользу многих. — Идиооот! — обреченно протянул Билл. — Мне же только ТЕБЯ было мало и хотелось еще и еще! Но надо же было спасать твою репутацию, пока не поздно, пусть уж меня одного в тусовке геем считают. Тем более, что ты и не гей вовсе, ты же всегда девчонок любил. — Вот так и выясняется наличие близнецовой связи! — внезапно захохотал Том. — В смысле? — непонимающе переспросил младший. — В смысле, мы оба — идиоты! Иди сюда, придурок, будем наверстывать — сколько там? — почти пять лет! — Сразу? — охнул Бил, не то испуганно, не то предвкушающее. — Сразу! Пока не отрубимся. А потом проснемся и начнем по новой! — А как же местные запреты? На сей раз повяжут обоих или с позором изгонят? — Где ты видел запрет на секс со своим полом? Нельзя приставать к женщинам — раз, дрочить — два. Так что марш в койку, мышонок, у нас много дел! Билл проснулся ближе к полудню от неприятных ощущений: горело пересохшее горло, что, впрочем, было неудивительно — давненько он столько не орал и стонал ночь напролет! А пока он доплелся до холодильника с минералкой, то понял, что одним горлом дело не ограничилось — задницу пекло не меньше. Билл довольно улыбнулся — это было желанная боль, которой он ждал так долго. Напившись, он раскрыл лежавший на столе клатч, аккуратно подцепил ногтем кожу в уголке и достал из потайного кармашка сим-карту. Оглянувшись на безмятежно спящего близнеца, он прихватил свой айфон и тихо вышел наружу, притворив дверь. Быстро заменил симку, набрал текст. Смс-получатель — «Сун-экспресс» Все отлично!!! Спасибо за приват-тур, с меня бонусы по прибытии. На всякий случай, подтвердите у мобильных операторов блокировку симок по оставленному списку номеров по дату возвращения. Он хотел, было, дописать, что бонусы прилагаются за конфиденциальность, но менеджер, с которым он лично договаривался о деталях тура, на день раньше их совместного с Томом похода в офис «Сун-экспресса», показался ему человеком понятливым, и Билл не стал повторяться. Тем более, тот уже проявил себя, очень грамотно и ненавязчиво подведя Тома к нужному выбору в процессе изложения различных вариантов возможного отдыха. Тур удалось организовать с огромным трудом и с солидной переплатой в адрес островных властей, уже несколько лет категорически не допускавших мужчин в свой райский сад. Но оно того стоило! Билл хитро улыбнулся, тронул пальцем распухшие после горячей ночи губы и поспешил вернуться в постель, под бок к сонному брату. Тот что-то невнятно прокурлыкал во сне и тут же подгреб к себе родное тело, устраиваясь щекой на рельефной груди близнеца. Завозился, тыкаясь слепым щенком, нашел наощупь пробитый сосок, прихватил губами колечко, довольно причмокнул, пуская слюну, и умиротворенно затих. Билл отвел с его лица размахрившиеся дреды, пригладил их, как мог, на одну сторону и тихо прошептал: — Спи, мой хороший, надеюсь, что сейчас тебе снюсь я, а не очередная сиська-мать! — и мысленно показал фак Рие и прочим обладательницам роскошных бюстов.