***
— Слушай, не хочешь завтра ко мне сгонять? – внезапно спросил Хёк, валяясь на своей кровати и читая лекцию к завтрашнему занятию. Кёнсу оторвался от переписывания лекции и задумался. — Порубимся в приставку, закажем пиццу, а то как-то лень в общаге торчать все выходные, а с тобой хоть не скучно будет дома. — Разве твой брат не будет дома? — Не, он сваливает куда-то, так что дом пуст. Поехали? Ну-у, Кёнсу-у-у, что нам делать в общаге? Опять лекции зубрить два дня с перерывами на чай? Поехали, вернёмся в субботу и честно будем готовиться. — Л-ладно, поехали, - ответил До. Хёк довольный первой частью выполненного плана, решил отписаться брату, но его перебил очередной звонок от родителей. Парень не долго думая, скинул входящий вызов, не испытывая мук совести. И чего они решили ему два дня подряд названивать, комары, что ли покусали. — Кёнсу-я, пошли, поедим, я голодный, как волк. — А ты приготовил? Есть, он собрался. — Я знаю, что ты готовил, от тебя приятно пахнет запечённой курочкой, - ответил Хёк, состроив милую моську. Он помнит, что готовка на нём, но Кёнсу так хорошо справлялся и с уборкой, и с готовкой, что грех было ему мешать. До тяжело вздохнул, но всё же оторвался от конспектов и парни пошли ужинать.***
— А где твой брат? Куда он уехал? – спросил Кёнсу как бы невзначай, словно ему и неинтересно вообще. — Ах, он со своим омегой окончательно разругался, так что, скорее всего бухать поехал, - врал напропалую Хёк. Тут ведь, как на войне, а на войне все средства хороши. Хёк хотел для старшего брата, который был для него всегда заботливым и лучшим, такого же хорошего омегу, как и сам Чонин, а Кёнсу на эту роль ой как хорошо подходил. Старший разлил по бокалам колу, Кёнсу распаковал горячую и свежую пиццу, и оба уселись перед телевизором, чтобы посмотреть вышедший недавно боевик. — А расстался то есть… совсем? — Да, они постоянно ругались, расходились, сходились, а сейчас он наконец-то образумился. Сказал, что даже если подумает вернуться к нему, то отрубит себе руки. — Ой, это как-то… довольно жестоко. — Так он хотя бы переживёт этот сложный период. Тот омега постоянно денёк-два подуется, а потом звонит-приезжает, ластится, и Чонин прощает ему всё. Наивный дурак, - Хёк слабо улыбается, он не врёт, ведь именно так тот омега и держал всегда Кая при себе — строил из себя невинного ангелочка, ластился, и Нини ведь любил, потому и прощал всё. — Надеюсь, он справится. Он, правда, очень хороший. Добрый, понимающий, он доверяет, поэтому не ревнует. Не знаю, кажется, с такими качествами, он никогда не найдёт себе хорошего омегу. Кёнсу пригубил колы, спрятав глаза в бокале. Он недолго знал альфу, но из того, что он успел узнать о нём, было понятно, что Чонин слишком хорош, чтобы быть одиноким. Было бы странно, если бы он был один. И тот омега, который так плохо относился к Каю, кажется, совершенно не думал головой, да и сердцем тоже. В такого альфу, как Чонин легко влюбиться, он добрый, понимающий и может ругать, как маленького ребёнка только потому, что беспокоится. Кёнсу чувствует, как внутри что-то трепещет, как уровень счастья поднимается от мысли, что Чонин действительно расстался с тем омегой окончательно. Фильм только начался, парни устремили взор в экран, как дверь громко хлопнула и оба повернулись на звук. Со стороны входа шёл Чонин. — Оо, хён, я думал, ты не будешь ночевать дома, - наигранно удивлённо спросил младший. — Решил поберечь печень. Я буду у себя, развлекайтесь, - ответил альфа и прошёл мимо, поднявшись к себе в комнату. Хёк повернулся обратно, обращая всё своё внимание к экрану, словно и не произошло ничего сверхъестественного, а Кёнсу весь подобрался, без устали кусая губы и нервничая, что он снова в этом доме, снова здесь альфа, который, как Кёнсу уже выяснил, ему нравится, что усидеть на месте было практически невозможно. — Ой, мне из универа звонят, странно, - взяв телефон на котором высвечивался номер кафедры, сказал Хёк. Парень поднялся с места, чтобы ответить на звонок, а Чонин в своей комнате искренне ржал в трубку, когда Хёк театрально восклицал, что совершенно забыл сдать курсовую работу. — Кённи, мне надо вернуться, - подбежал омега. — Я забыл сдать курсач, меня препод только что чуть не разорвал на части. — А я? — Побудь здесь, я сдам курсовую и вернусь, даже фильм не успеешь досмотреть, - ответил Хёк. — Хён, - прокричал омега. — Можно я твою машину возьму? Мне срочно в универ надо. — Бери, только не разбей, - ответил со второго этажа альфа, а Хёк довольный, что забирает единственный транспорт, ускакал, прихватив фальшивую курсовую, ведь какая может быть курсовая в середине семестра, вот только Кёнсу об этом знать необязательно. Хёк быстро собрался и буквально через пять минут ускакал из дома, чтобы младший случайно не прицепился к нему, ведь такой план похерит. Кёнсу остался наедине с собой, подобравшись на диване и поджав под себя ноги, устремил взгляд на второй этаж. Дверь в комнату альфы была открыта, но оттуда не доносилось ни звука. Младшему было одновременно страшно и одновременно внутри томилось какое-то чувство ожидания. Вдруг альфа решит выйти и поговорить с ним, или… может, он подарит ему ещё пару поцелуев, ведь омега очень по ним скучал. Кёнсу хотелось бы сказать, что ему жаль альфу, ведь он расстался с любимым человеком, но внутри он был неимоверно рад, а врать самому себе Кёнсу не любил. Омега посмотрел на пиццу и внезапно в голову пришёл идеальный повод подняться к альфе в комнату. Взяв с кухни тарелку, Кёнсу положил на неё пару кусочков, ну, а вдруг Чонин предложит ему остаться и поесть с ним, мало ли, парень медленно поднялся на второй этаж. Ноги подгибались от страха и хотелось уже развернуться и уйти к чёрту, нафиг из этого дома, но Кёнсу прекрасно помнил, чем закончился этот финт в прошлый раз и рисковать больше не хотел — у альфы нет машины, на дворе уже стемнело. Парню казалось, что он крадётся, как вор, но топать всё же не хотелось. Кёнсу тихонько подошёл и собравшись с духом, постучал по открытой двери, и три этих стука отдались эхом в его голове, звуча набатом. Ответа не последовало, и омега решил проявить наглость и зайти внутрь, ведь вдруг альфа в наушниках, поэтому не слышал, как он стучал. В комнате всё было так же, как и в прошлый раз, как запомнил Кёнсу — всё чисто и по полочкам. По всей комнате витал знакомый аромат кофе, горчащий на языке, но оставляющий приятное послевкусие. — Что ты здесь делаешь? – раздалось за спиной парня и Кёнсу чуть не упал, потому что его ноги и без того стали ватными. Повернувшись на голос, омега думал, что выронит несчастную тарелку с пиццей, но оказалось, напряжение завладело его руками настолько, что он со всей силы сжал края тарелки. Чонин стоял перед ним в одних штанах, с полотенцем на шее, светя голым торсом по которому стекали капли воды, соблазняющее исчезая на резинке брюк. Мокрые взъерошенные волосы падали на лоб, а по шее стекали капли воды, что омеге захотелось собрать их губами. Прочистив горло, Кёнсу ответил: — Я-я… пиццу тебе принёс, может, будешь? — С маслинами? — Без. — Тогда давай, - ответил старший и сделал шаг вперёд, чтобы забрать тарелку из рук омеги, но Кёнсу от приближения альфы стало настолько дурно, что он сделал шаг назад. — Ты передумал? – приподняв бровь, спросил альфа. — Н-нет, держи. Омега приказал себе стоять не месте и со всей силы сжал губы, чтобы не заскулить от того томительного чувства, которое разлилось по всему телу. Альфа сделал шаг вперёд и усмехнулся, губы Кёнсу сжались в одну полоску и он выглядел так, словно не дышал. Чонин решил не проверять свою силу воли и быстро забрав из рук омеги тарелку, «случайно» коснулся его пальчиков своими, задерживая их чуть дольше, чем на пару секунд. — Пицца — это, конечно, здорово, но может, поедим что-то другое? — Может, ты для начала оденешься? – спросил неуверенно Кёнсу, потому что Кай, кажется, и не собирался чем-то прикрыть своё божественное тело, стоя посреди комнаты и уминая кусочек пиццы. Нет, Кёнсу не против, но, кажется, это не подстраховывает его от того, чтобы наброситься на парня. — Я тебя смущаю? – с улыбкой спросил Чонин и сделал опасный шаг вперёд. Кёнсу прикусил губу и честно кивнул, что да, ещё как смущает, и чертовски возбуждает. — Хорошо. Чонин доел кусочек и вытерев руки о полотенце, нашёл в шкафу чёрную футболку и позвал омегу за собой, чтобы нормально накормить. Парень ещё утром подготовился, приготовив ужин, которым хотел бы угостить Кёнсу, чтобы это было этаким свиданием, пусть и без свечей и скрипки. Брат уехал с расчётом, что он больше не вернётся, чтобы если случится что-то эдакое, не прервать их своим появлением. Хоть Кай и не хотел соблазнять Кёнсу сегодня, всё-таки это можно было назвать их первым свиданием, но этот малый был таким соблазняющим в своей невинности, постоянно смущающийся, что держать себя в руках было очень сложно. — Я не кулинар, но Хёк не жалуется, да и это будет полезнее, чем пицца, - поставив перед омегой тарелку спагетти, сказал старший. — Выглядит вкусно, - ответил Кёнсу, посмотрев на альфу и легонько прикусив нижнюю губу. Чонин улыбнулся, потому что вкусным его ещё никто не называл, и звучало это по-настоящему развратно, словно омега готов прямо сейчас его попробовать. «Соберись, Чонин! Следуй плану», - повторял голос разума в голове. Кёнсу больше не пытался развратить альфу, спокойно поедая свою порцию, и Кай выяснил, что омега — интересный собеседник, потому что ни с кем больше Чонин не мог поговорить абсолютно на любые темы, кроме секса, конечно же. — Время уже позднее, думаю, Хёк не вернётся, - посмотрев в окно, сказал старший. — Дождь пошёл. Наверное, поэтому и не едет, он боится ездить в дождь. Дождь и правда пошёл, точнее, полил, как из ведра, и Кай не врал, потому что Хёк хоть и уверенно водит, в дождь не ездит. А если он находится в пути, то останавливается и ждёт окончания. — А-а я? — Эм, я не могу тебя отвести, он забрал мою машину, - разведя руками, ответил Кай. — Ты же всё равно должен был остаться. Ложись в комнате Хёка. Мы там убрались и поменяли постель. — Ладно, - согласился младший, потому что выбора у него не было, а Хёк, словно специально его подставил. Весь четверг галдел, как заведённый, что они вместе проведут выходные, а сам свалил. — Только ещё же рано, может, ты посмотришь со мной фильм? Одному немного скучно, - тихо попросил Кёнсу и глазки такие большущие и просящие, словно он брошенный котёнок под дождём. Как тут откажешь, да и Чонин, даже если бы не хотел смотреть фильм, просто сидел бы и смотрел на Кёнсу все два часа. Альфа притащил со второго этажа тёплый плед, так и сказав, что, дом у них огромный, они чертовски богаты, но, увы, плед в этом доме всего один. Кёнсу не возражал, подсаживаясь ближе к парню. От Чонина пахнет приятным запахом кофе, такого уютного и тёплого, что хочется быть рядом с ним. Один только запах этого альфы говорит, что он будет рядом, что будет греть холодными ночами, а вкупе с рукой, что легла на плечи омеги, позволяя голове Кёнсу прилечь на плечо Кая, самая волшебная смесь из ощущений, которую До когда-либо испытывал. Так тепло и правильно, словно они вместе уже много лет, словно нет дикой страсти, словно всё лениво и тягуче приятно, настолько, что можно погрузиться в эту негу и просто наслаждаться. Кёнсу тихонько зевает, когда под конец боевика, главный герой получает свою награду — любимого омегу и страстно целует. Кёнсу слегка поднимает голову вверх, смотря на точёный подбородок альфы, такой острый, что можно порезаться, если быть неаккуратным. Чонин кожей чувствует взгляд младшего и опустив голову, лениво и медленно, прикоснулся к губам Кёнсу, перебирая сладкие губки, целуя то верхнюю, то нижнюю и наслаждаясь мгновенным ответом. Кёнсу всё ещё не уверен, что он готов, но уверен, что хочет, чтобы это был Чонин. На подсознательном уровне решив, либо же это была волшебная омежья чуйка, Кёнсу не знал, но он хотел довериться этому альфе. Каждое его действие говорило о том, что он позаботиться об омеге, сделает лучше, приятнее, избавит от боли. Парень углубил поцелуй, выбираясь из пледа и пересаживаясь на колени к альфе, забираясь пальчиками в его волосы и перебирая. Руки старшего прикоснулись к коленкам, проводя вверх до бёдер и останавливаясь. — Не останавливайся, прошу, - тихо проскулил младший. Внутри сбился лёгкий страх, желание и томление, возбуждение било по нервам, хотелось большего. Больше Чонина, больше прикосновений его рук, больше поцелуев. Кёнсу хотел всего и сразу. — Ты… — Я хочу, - перебил старшего омега. — Хочу тебя. Сейчас. — Я не уверен, что ты… — Нет, помолчи, - приложив тонкий пальчик к губам альфы, прошептал младший. — Не надо думать, просто поцелуй меня, просто продолжай целовать меня, - прошептал Кёнсу, оставляя мимолётный поцелуй на щеке, переходя на шею и оставляя несколько влажных прикосновений, словно хотел показать, чего хочет сам. — Прикоснись, продолжай, не останавливайся, - пальчики медленно и томительно поползли вниз, пробираясь под футболку и прикасаясь к обнажённому торсу, обводя каждый кубик и прикусывая губки. — Я доверяю тебе, поэтому… не останавливайся. Старший прикусил губу от того, насколько шёпот Кёнсу выбивал из него весь дух — маленький совратитель, а ведь Кай клятвенно обещал себе, что никакого секса на первом свидании, он будет беречь Кёнсу. Вот только Кёнсу не очень-то нравился план альфы, где Кай будет шарахаться близости с ним и зачем-то беречь его невинность. Если им может быть так хорошо вместе, то зачем потакать каким-то предрассудкам, которые ещё сто лет назад утверждали, что омеги должны выходить замуж девственниками, до свадьбы ни-ни, поцелуя в щёчку должно вполне хватить. — Тшш… - прошептал омега, когда альфа хотел что-то сказать о том, как Кёнсу сегодня особенно прекрасен. — Пошли в твою комнату, хочу быть там, где каждый сантиметр хранит твой запах. Кай сорвал ещё один поцелуй с мягких губок прежде, чем обхватив парня за бёдра, усадить к себе на пояс и понести в свою спальню. Альфа аккуратно уложил свою ценную ношу на кровать, нависнув сверху и любуясь тем, кто очаровал его окончательно и бесповоротно. Чонин смотрел на омегу и понимал — это надолго, всё, что между ними, это до бесконечности. Если с прошлым омегой Чонин не был уверен ни в одном дне, а их отношения строились на страсти, то именно сейчас, смотря в глаза Кёнсу, он был уверен в каждом дне. Каждый поцелуй, каждое прикосновение отдавалось трепетом в груди младшего — к нему относились, как к самой хрупкой в мире вазе, и это именно то, что младший хотел от своего альфы. Хотел защиты, ласки, нежности и любви, а в ответ он готов дарить буквально каждую частичку себя, и Чонин понимал и принимал это — он не имел право что-то требовать, если не мог ничего дать взамен. С каждой покинутой тело вещью, омега чувствовал себя всё более открытым перед старшим, всё более беззащитным, вручающим всего себя. Альфа покрывал каждый сантиметр белоснежной кожи поцелуями, лёгкими покалывающими укусами, отдающими приятными покалываниями внизу живота. Кай не торопился, к чёрту страсть, она им сейчас ни к чему. Да, он хочет его, хочет маленького хрупкого и нежного омегу, от которого буквально сносит крышу, но в первую очередь — важно удовольствие Кёнсу. Парень сказал: «я доверяю тебе», а значит, Чонин не может его подвести. Старший несильно давит на коленки, разводя их в стороны и Кёнсу остаётся полностью обнажённым, раскрытым и беззащитным. У младшего щёчки румяные от смущения, и так и тянет свести ноги, чтобы альфа не смотрел на него таким взглядом, словно хочет съесть, но сдерживает себя. — Ты прекрасен, - убрав ладошки от лица омеги, прошептал старший, целуя в раскрасневшиеся губки и проникая одним пальцем в нутро парня, а естественная смазка нехило облегчает боль от проникновения. Младший тихо стонет, жмурясь пока ещё лишь от тянущего неприятного ощущения, но лёгкие поцелуи и одно дыхание на двоих заглушают даже эту боль. Старший целует, ласкает и отвлекает, постепенно добавляя второй палец, а после и третий, двигая ими медленно, разводя, чтобы не причинить боли. — Давай… попробуем, - тихо шепчет младший, не чувствуя боли, а только удовольствие, которое волнами набегает на него и каждый стон громче другого подтверждает его намерение попытаться. — Я буду нежным, обещаю, - ответил альфа. Кёнсу больно, потому что Чонин больше, чем пальцы, намного больше, и, несмотря на растяжку, внизу тянет и младший сжимает губы, прикусывая их зубами, чтобы перетерпеть. Он уверен, если он немного потерпит, то получит вдвойне больше удовольствия. Альфа целует щёчки, реснички, каждый пальчик, чтобы отвлечь младшего от боли. Толчок, ещё один и ещё, и постепенно, боль уходит, оставляя лишь приятное тянущее ощущение, от которого хочется стонать в голос. Длинные пальчики впиваются в спину старшего, наверняка, оставляя красные полосы, но Кёнсу настолько хорошо, что он не может контролировать себя. Толчки продолжаются и парень, уже не стесняясь, оповещает все два этажа пустого дома о том, как зовут владельца, и том, насколько хорошо он ему делает. Альфа чувствует, что ещё немного и он кончит, и парой резких движений доведя младшего до оргазма, сразу же вышел, кончая омеге на бёдра и попадая немного на животик. Кёнсу громко кричит, видя звёзды перед глазами и хватая ртом воздух, пальчиками цепляясь за простыни и, кажется, медленно умирая от того, насколько ему хорошо. — Это… это… было круто, - отдышавшись, шепчет Кёнсу севшим голосом. — Я тоже так думаю, - ответил Чонин. Парень повернулся набок, приникая в поцелуе, терзая и без того искусанные губки младшего. Кёнсу кажется, что у него не осталось сил, но он вплетает пальчики в волосы альфы, а старший вновь нависает над ним, разводя бёдра, и от очередного соития, их отвлекает громкий разговор, раздающийся с первого этажа. — Что это? Кто это? – испуганно спросил омега, подбираясь на кровати и натягивая на себя простынь. Чонин не в курсе, может, просто показалось, но три громких стука в его дверь, отчётливо свидетельствует, что нет, не показалось. — Чонин, ты дома? Спишь? Альфа роняет челюсть на пол — родители вернулись. И даже не предупредили. — Я не поверю, что Хёк дома, но ты должен быть. Сынок, просыпайся, мы приехали, - отчётливый голос отца, что стоял за дверью и чья тень явно свидетельствовала, что он не уйдёт, пока альфа не откроет ему дверь. — Я-я… сейчас выйду, подожди, - крикнул альфа и перевёл взгляд на младшего. Парень тихонько поднялся с кровати, ища свои вещи. Надо же, первый раз остался у парня с претензией на ночь, а его тут же застукали родители. Как же стыдно, - думал Кёнсу, подбирая свои вещи и натягивая на себя. — Ты не одет? Или ты не один? – вновь спросил старший альфа, что до сих пор почему-то не отошёл от его грёбанной двери. — Дай мне пять минут, - вновь крикнул Чонин, найдя в полке салфетки, вытираясь сам, и вытирая младшего, что метался по комнате, не зная, что делать или говорить. — Эй, всё в порядке, они не плохие люди, они тебя не съедят, всё будет хорошо, - шептал старший, чтобы успокоить нарастающую панику у омеги. Для закрепления эффекта, альфа поцеловал младшего и глубоко вздохнув, открыл дверь, за которой до сих пор почему-то стоял отец. — Привет, - поздоровался старший альфа, когда сын открыл ему дверь, взъерошенный, раскрасневшийся, пахнущий омегой, который, кстати, прятался за спиной Чонина, светя красными щеками и испуганными глазами. — И тебе тоже, - заглянув сыну за спину, добавил старший альфа. — Спускайтесь, познакомимся. И наконец-то перестав караулить дверь сына, старший ушёл, а двое облегчённо вздохнули. Чонин и сам не знает, как правильно, он не знакомил родителей с тем омегой, он сам в растерянности, что делать и что сказать, но прячущийся за его спиной Кёнсу, явно давал понять, что делать и говорить придётся. Посмотрев в зеркало и убедившись, что выглядят они сносно, оба спустились вниз, а Чонин вёл Кёнсу позади себя, держа за руку, словно омега мог вырваться и убежать. Впрочем, он этот трюк уже проделывал, так что, можно ожидать чего угодно. Кёнсу глубоко вздохнул, хотя казалось, что паника не даст ему даже дышать, но зайдя в кухню, он увидел двоих мужчин, один из которых — папа Чонина, был ниже ростом, с тёмными густыми волосами, выгоревшими на солнце и загорелой кожей, такими же, как у Чонина ярко-карими глазами, и лёгким прищуром. Старший альфа выглядел грозно со своим ростом, что был выше Чонина на две головы, а уж с Кёнсу и мериться не стоит. Казалось, такой может пришибить одной левой, а руки у отца Чонина были явно не слабые, это стало более заметно после того, как он переоделся в футболку. — Приветик, - растянув губы в доброй улыбке, поздоровался папа альфы. — Меня зовут Минхо, а тебя? — Кёнсу, - тихо ответил младший, пожав омеге руку и поклонившись. — Пап, вы чего даже не позвонили, что приедете? – возмутился Чонин. — Мы звонили, но Хёк не взял трубку. Может, телефон сломался. — А твоя вера в неисправность его телефона не слабеет, - усмехнувшись, сказал Кай. — Мне надо было позвонить, а не ему. — Чего ворчишь, как старый дед? – вмешался старший альфа. — Приехали и приехали, какая разница. Дома есть еда? Я голоден, как волк. Мы были в Египте последний месяц, в пустыне, а там на тысячи километров ничего похожего на киоск не было. Мы последнюю неделю почти ничего не ели, - жаловался старший альфа, и Кёнсу забавляло, что он выглядел, как ребёнок, которого обидели в детском саду. — У нас осталась пицца, может, пока перекусите, а мы приготовим что-нибудь, - предложил Кёнсу. Родители альфы не выглядели так, словно могут сожрать Кёнсу с потрохами, а потому младший решил проявить инициативу. — Пицца! – воскликнул старший омега и унёсся в гостиную, муж последовал за ним. — Как дети, - проворчал Кай. — Раз уж ты предложил, то придётся готовить. Мечтал в два часа ночи приготовить с тобой что-нибудь вкусное. — Не ворчи, они с дороги и очень устали, надо их накормить и уложить спать, - поучительно сказал Кёнсу, а стоявшие за углом родители Чонина, довольно жевали оставшуюся пиццу и показывали друг другу пальцы вверх, мол, хороший омега, молодец. Быстро достав из холодильника всё, что Кёнсу могло бы пригодиться, он отодвинул альфу подальше, чтобы не мешал и наказал почистить и порезать лук. Альфа со слезами на глазах признался, что только об этом он и мечтал. Кёнсу его проигнорировал. Быстро соорудив соус и обмазав им курочку, парень запечатал её в фольгу и забросил в духовку, а сам занялся гарниром и салатами. Уж что-что, а готовить быстро и вкусно он умел. Через полчаса на стол приземлилась курочка, пахнущая, как пища богов, признался отец альфы, два разных салата, сооружённые за пять минут, закуски и ароматный чай. — Эти руки создал бог, - высказался папа Чонина, поглощая курочку. — Как ты так быстро её приготовил, что и специи хорошо смешались, и она не сухая? — Я запёк её в фольге, она ускоряет процесс, а ещё не сушит сильно, если правильно рассчитать время, - ответил омега, немного смутившись, что папа Чонина так откровенно нахваливает его за готовку, хотя всё было сделано на скорую руку. — И давно вы встречаетесь? – спросил отец альфы. — Две недели, - ответил Чонин, решив считать от дня их знакомства, чтобы не шокировать родителей сильно. — Он учится с Хёком, они соседи по комнате. — Кстати, сынок, а Хёк… приедет домой? – тихо спросил омега. — А вы надолго приехали? – задал встречный вопрос Кай. — Где-то… недели на две. Нам сделали интересное предложение, там действительно есть над чем поработать, и это… на Аляске. Нас хотели сразу отправить туда, но сделали поблажку, потому что мы уже пять месяцев не были дома. — Тогда не приедет, - ответил Чонин, пожав плечами, будто это самый простой в мире вопрос. — Но он мог бы… хотя бы на денёк появиться, - неуверенно прошептал омега, его голос дрожал, словно он вот-вот заплачет. Его больше не интересовала еда, а за столом повисло напряжение. — Ты можешь… с ним поговорить? Мы не виделись уже практически год, разве он не… согласится…? — Пап, ты его знаешь, он не согласится. И это не его вина, что вы год не виделись. Вам нужна работа, ему родители. Не только на две недели. И так уж вышло, что ваши интересы важнее, чем его. Он не приедет и не возьмёт трубку, прекрати думать, словно всё дело в телефоне, а не в том, что он не хочет вас видеть и слышать. — Чонин, пожалуйста, - попросил старший альфа. — Отец, я всего лишь сказал правду, - ответил Кай. — Пока никто из вас не уступит, всё так и будет. И я ничего не смогу сделать. Я не смогу его сломать, и не буду. За столом воцарилась тишина — Кёнсу чувствовал себя лишним, но не мог понять, как правильно — кто не прав? Родители, что хотят работать? Или сын, который не хочет видеть родителей даже в тот короткий промежуток, в который может. Всё казалось настолько запутанным, что Кёнсу даже не знал, чью сторону выбрать. Чонин решил прекратить его метания. — Мы пойдём спать, уже поздно. Надеюсь, вы хорошо поели. Оставьте всё, я утром уберу. Альфа поднялся со своего места, протянув руку Кёнсу, но родители альфы выглядели настолько расстроенными, что младший готов был и сам заплакать. — Может… если он не приедет сюда, то… может, вы съездите к нему? – спросил Кёнсу, видя отчаяние в глазах родителей. — Может, он ждёт вас? Альфа обхватил тонкую ладошку и увёл парня в спальню. — Что это было? Зачем ты им это предложил? — Ты ведь точно не знаешь, что он чувствует, - тихо сказал младший. — Он ещё не такой как ты, не может воспринимать всё спокойно, он подросток и, возможно, внутри себя он мечется, он хочет знать, что его любят его родители. Если бы у меня был старший брат, который взвалил на свои плечи все горести Вселенной, я бы тоже улыбался и никогда бы ему не признался, что мне плохо, что я скучаю. Может, это им поможет? — А что если… они приедут, он растает, поверит, что вот, наконец-то всё будет хорошо, у него наконец-то будут родители, а они снова через две недели уедут, оставив его. Это окончательно разобьёт ему сердце. Я-я… не могу, не могу этого допустить. Он самое ценное, что есть в моей жизни. У альфы слёзы в глазах, даже сама мысль о том, что кто-то сделает его младшему брату больно, а тем более родители, заставляет сердце биться в страхе. Он слишком рано взял на себя ответственность за Хёка, он всегда был рядом, именно Кай обрабатывал сбитые коленки брата, он учил его кататься на велосипеде, он был тем, кто подбросил первую пачку презервативов в сумку Хёка — это был он, а не родители. Казалось, что они просто не имеют право. Старший альфа, стоящий за приоткрытой дверью, опустил руку, услышав разговор Чонина с его омегой. Неужели совсем нет выхода?***
«Малыш, пожалуйста, возвращайся домой. Я соскучился». Хёк посмотрел на пришедшее от папы сообщение пару минут, и удалил. Он не будет ему отвечать, не вернётся домой, не позволит им снова сделать ему больно. В то время пока детей в школу водили родители, Хёка отводил Чонин. Вечерами математику с ним делал брат. Утром завтраком встречал тоже Чонин. Если Хёк подрался с кем-то в школе, разбираться ходил брат. Нет, Хёк очень любил Чонина и был ему за всё благодарен, но разве… родителям совсем не интересно, как он жил всё это время? Как они жили, пока их не было дома? Они считали, что если купили огромный дом, дали денег, то могут уехать на полгода, а потом вернуться посреди ночи и ждать объятий? — Эй, - позвал Чонин, присев на кровать брата, что остался в общаге на все выходные. Кёнсу тактично пошёл заваривать чай, чтобы дать братьям поговорить. — Ты как? — Они вернулись, - ответил омега. — Сколько на этот раз? Неделя? Две недели? — Навсегда, - ответил старший, сжав руку брата в своей. Хёк не веря посмотрел на брата, приподнявшись на своей кровати. — Думаешь, я на это поведусь? Или они за ночь научили тебя врать родному брату? – с сарказмом спросил младший, забрав свою руку из руки альфы. — Эй, повернись и посмотри на меня, - более строгим тоном, сказал Чонин и Хёк не смог ослушаться, поворачиваясь лицом к брату и поднимаясь. — Ты доверяешь мне? – омега кивнул. — Тогда выслушай их. Хёк испуганно поднялся с постели, когда постучав, в комнату вошли родители. Они и сами выглядели, как испуганные кролики, не зная, чего ожидать от сына, но Чонин уверил их, что он, по крайней мере, выслушает их. Брат сказал, что он должен их выслушать, поэтому Хёк молчал. — Малыш, - улыбнувшись, сказал папа. Он не пытался подойти и обнять, знал, что оттолкнёт. — Я так скучал по тебе. Омега бросил взгляд на брата, и сжал губы, ведь Чонин сказал выслушать. Хёк не мог ослушаться брата, не имел права. — Мы… хотим попросить у тебя прощение, - начал отец. — Мы слишком часто ошибались и пренебрегали вами, считая работу важнее, но… кое-кто сказал, что может… ты всё ещё ждёшь нас. Мы поговорили с папой, и может, уже поздно, но нам дали работу в Сеуле, и мы бы хотели… стать для вас настоящими родителями. — И надолго в вас проснулось это желание? — Хёкки, я обещаю тебе, больше никаких командировок, ни на полгода, ни на месяц, ни на день, я… больше не хочу быть геологом, если это значит, что я не могу быть твоим папой, - старший омега закончил свою речь шёпотом, потому что из последних сил сдерживал слёзы. — Пожалуйста, малыш, дай нам последний шанс, - попросил Минхо. Старший омега сделал неуверенный шаг вперёд, протянув руку сыну. Чонин не мог этого терпеть, у брата из глаз лились капли слёз одна за другой, и он не знал причину, то ли он ошибся, позволив им прийти, то ли что-то другое, но сердце щемило, он не мог этого вынести. В последний момент, когда альфа уже хотел встать и выпроводить родителей из комнаты брата, разорвать с ними все связи, не позволять им видеться, Хёк сорвался с места, подбежав к папе и впечатавшись в его грудь. Чонин никогда не видел брата таким, он всегда улыбался, всегда говорил, что ему плевать, что он сильный, что может справиться с титаном, а сейчас он громко плакал, обнимая папу и отца, и, в конце концов, Кёнсу оказался прав. Чонин никогда не знал, что брат чувствовал на самом деле. — Я так скучал по вам, - сказал Хёк, прижимаясь к папе, что плакал вместе с ним, зацеловывая макушку сына. — Прости, прости, прости, - шептал альфа, обнимая своих мальчиков своими огромными руками. — Эй, иди сюда, - позвал Чонина отец. Альфа утёр глаза рукавом и подошёл к брату, который выпутавшись из объятий родителей, прижался к брату. — Прости меня, хён, я не должен был… столько всего… и я… не хотел доставлять тебе проблем, я просто хотел… чтобы родители обратили на меня внимание. И мне т-так… стыдно перед тобой. — Эй, посмотри на меня, - Чонин поднял голову брата, глядя в заплаканные глаза. — Ты самое ценное, что есть в моей жизни, и ты не должен извиняться. — О, это Кёнсу, иди сюда, - позвал папа Хёка, заметив омегу в проходе. Кёнсу пленили, окружив объятиями со всех сторон. — Это он сказал нам приехать, он сказал, что ты ждёшь нас. Спасибо тебе, что вернул мне сына.***
— Столько всего произошло, что даже не верится в эту тишину, - прошептал Кёнсу, лёжа под боком альфы и наслаждаясь тем, как старший перебирал его пальчики. Хёк собрал вещи и уехал с родителями домой, чтобы по дороге заехать в магазин, ведь папа твёрдо намерен накормить исхудавшего сына домашней едой. А Кай, забрав у брата ключи от своей машины, остался с Кёнсу в общаге. — Ты появился в моей жизни так вовремя, так правильно в неё вписался, что кажется, будто я сплю. Сплю и вижу самый прекрасный сон. Кёнсу мягко улыбнулся, касаясь губ альфы лёгким поцелуем и быстро отстраняясь. — Я буду любить тебя каждый день, и каждый следующий день на чуточку больше. Я хочу, чтобы ты был рядом со мной, хочу быть с тобой, медленно и постепенно узнавать тебя лучше, хочу знать значение каждой морщинки на твоём лице. Хочу, чтобы ты всегда был моим, хочу всегда быть твоим. Кёнсу, давай поженимся после института? — Что? – поднявшись на локтях, переспросил омега. — Я не ослышался, ты предлагаешь… — Да, станешь моим мужем после окончания института? Давай распишемся сразу после получения диплома. Оттуда сразу в ЗАГС. Мм? Ты согласен? — Да, - ответил младший, мягко улыбнувшись. — Я рад, - расплывшись в улыбке, сказал альфа и повалив омегу на кровать, навис сверху. — Так на чём мы вчера остановились? Ах, вспомнил. И старший раздвинул ноги парня, укладываясь сверху, чтобы услышать громкий довольный смех и почувствовать тёплые ладошки, что по-хозяйски легли на его плечи. Он готов измерить этот момент Вечностью, и готов проживать его каждый день, если это значит, что Кёнсу будет рядом с ним.