Прощай, френдзона, или забавы ангела в черном кружевном?

Бутылка вина опустела практически наполовину, а мне в голову пришла странная мысль… Когда-то я купила комплект черного кружевного нижнего белья с чулками и туфлями на высоком каблуке. В этом одеянии мне хотелось станцевать возлюбленному на его день рождения. Потом я узнала, что парень мне изменял, мы расстались, а комплект белья так и лежал на полке, ведь надевать его больше поводов не было, поскольку нового возлюбленного я себе пока не нашла. Так вот, сегодня, когда лучший друг, с которым мы вместе снимали квартиру, сообщил, что отправится в командировку сразу же, не заезжая домой я, радуясь возможности немного побыть в одиночестве, купила себе бутылку вина и решила провести вечер за просмотром сериалов. Нет, я вовсе не устаю от общества лучшего друга. Миша знает меня довольно давно, все время помогает, даже квартиру предложил вместе снимать, «чтобы платить меньше». Хозяйка квартиры сделала серьезную скидку, когда узнала, что мы будем платить за обе комнаты. Жить с другом было удобно. Забавно, весело. Находясь всегда одна в пустой квартире, я бы могла с ума сойти от скуки, а тут хороший сосед рядом. А учитывая тот факт, что мы еще и учимся в институте в одной группе, все складывалось ну просто замечательно, ведь мы могли вместе готовиться к семинарам — половину задания делал он, другую — я. Это существенно экономило время, что было плюсом, поскольку мы оба работаем. То есть, по сути, общество Миши не тяготило, но… Расставание с бывшим возлюбленным у меня было достаточно тяжелым и потому желания строить новые отношения пока не было. А Миша последнее время вел себя так, будто ко мне что-то чувствует и, признаюсь, это напрягало, поскольку я не могла ответить тем же. Так вот, сегодня, узнав, что останусь одна, решила выпить вина, да сериалы посмотреть. Когда же бутылка опустела почти наполовину, мне в голову пришла странная идея — захотелось танцевать. Причем не просто танцевать, а именно в том самом комплекте, купленном когда-то для бывшего. Сняла футболку и простой «домашний» бюстгальтер, а вместо него надевала черный кружевной. Невероятный, сексуальный. Сзади застежек нет, спинка треугольная с лямками, которые расходятся лишь ближе к шее. Бюстгальтер застегивается спереди. Застежка небольшая и ее, кстати, очень легко расстегнуть в нужный момент. Дальше надеваю трусики от этого комплекта и чулки. Завершают образ «каблучками». Потрясающе. Делаю еще глоток вина. Подхожу к туалетному столику, смотрюсь с зеркало, подмигиваю отражению. Включаю музыку*. От двери до другого конца комнаты иду походкой модели — крест-накрест. Останавливаюсь у другого конца комнаты, медленно наклоняюсь и затем также медленно поднимаюсь, ведя руками вверх по ногам. Руки поднимаю вверх, а бедрами рисую «восьмерки». Затем иду вновь в сторону двери. Останавливаюсь на середине комнаты. Плавно приседаю. Сидя в таком положении, несколько раз развожу ноги в стороны, затем снова свожу вместе. Сажусь на пол и, отклоняясь назад, делаю движения ногами, согнутыми в коленях. Встаю, руками провожу по телу. Поворачиваюсь, останавливаюсь. Двигаю бедрами влево-вправо. Подхожу к туалетному столику, обняв себя руками. Делаю телом волну, беру бутылку вина и, заглянув в зеркало, подмигиваю отражению. — Красотка, — говорю я зеркалу, — и жаль, что тебе в любви не везет. Ну ничего, — вдруг обещаю я, — не будет в твоей жизни больше му, — не успеваю договорить, как меня перебивают. — Конечно, не будет, — отвечают мне. Вздрагиваю от испуга. Вот всегда знала, что алкоголь на меня плохо влияет. Надо же, теперь и с зеркалами разговариваю. Великолепно. — Да не бойся, это — не глюк, — смеется «зеркало» и, приглядевшись внимательнее, я замечаю Мишу, стоящего в дверном проеме. — Иди в задницу, — отвечаю достаточно резко, — думать надо, что делаешь. Я, между прочим, решила, что у меня галлюцинации. — В задницу? А что, идеальное завершение эпизода под названием «френдзона», — не без сарказма замечает он, — более того, я могу туда входить под песню «F-R-I-N-D-S»**. — Что за извращенные фантазии? — Она тут танцует в чулках и с бутылкой вина, но извращенец, в итоге, я. Прости, что не так тебя понял, любезный ангел в черном кружевном, — говорит он с блеском в глазах, — и в следующий раз, если снова захочешь повторить подобный «невинный» танец, закрывай дверь, ангелок. — Ну, знаете ли, — нравоучительно замечаю я, — у «ангелка» есть оправдание, сударь. Он танцевал не для вас. — Кто бы сомневался, — уязвленно отвечает Михаил, — наверное, бывшего своего представляла опять. Что ж у вас, женщин, за навязчивая идея такая — любить того, кто о вас ноги вытирает. Вы же, — продолжает гневную тираду Миша, — делите мужчин на два типа. Тех, кто ноги целовать готов, вы в упор не видите и относите к типу «друг», а тех, кто ведет себя с вами, как с игрушками, относите к типу на букву «м» и любите до безумия. — Любезный… Конечно, в чем-то Миша, бесспорно, прав, однако, отсюда вовсе не следует, что он может предъявлять мне претензии за то, что я просто хотела расслабиться и решила танцевать, находясь в полном одиночестве. — А к какому типу отнести вас? — забыв о том, что на мне сейчас только белье туфли и чулки, я подхожу ближе, гневным взглядом смотря прямо в глаза другу, — если вы, зная о том, что я после тяжелого расставания не хочу никаких отношений, продолжаете намекать мне на свои чувства? К какому типу отнести вас, от которого я бегаю, чтобы не обидеть, не разбить сердце, как его недавно разбили мне? Что я должна о вас думать, если вместо поддержки получаю только пошлые шуточки и возбужденные взгляды? Парень смотрит себе под ноги, виновато молчит. — Я вовсе не, как ты выразился, тебя в упор не замечаю, просто боюсь, — нехотя признаюсь, а в глазах собираются слезы, — боюсь новых обид, нового предательства. Неужели тебе, — голос срывается, — тебе, который знает меня едва ли не лучше чем я сама, это не ясно? Парень поднимает взгляд. Обнимает меня, шепчет «прости» и гладит по голове. — Солнышко, — Миша вытирает мне слезы, — не надо плакать, прошу. Пожалуйста. Меня каждая твоя слезинка убивает. На, выпей, успокойся, — с этими словами он протягивает мне бутылку вина. Беру ее дрожащими руками, делаю несколько глотков. «Каждая слезинка убивает», — повторяю я про себя. Какой же он милый, какой романтик. Хочешь, я сейчас выйду? — серьезно спрашивает он, — а ты дальше танцуй. Сама не зная почему, но вдруг оглядываю его фигуру. «Не только милый, но еще и симпатичный», — подсказывает внутренний голос. И действительно, как я могла не замечать раньше красоты его тела, его симпатичного лица. Этих глаз… Невероятных, ярких синих глаз. То ли вино ударило в голову, то ли тело просто устало от долгого отсутствия мужской ласки, не знаю. Однако неведомая сила вдруг заставила меня поймать за руку направляющегося к двери парня и притянуть к себе. Он открывает рот в попытке что-то сказать, но не успевает. Готовую сорваться с уст реплику я запечатываю поцелуем. Парень, естественно, отвечает на это действие. Поцелуй получается настолько горячим, что аж ноги подкашиваются. — Что это? — спрашивает Миша, внимательно глядя мне в глаза после завершения поцелуя, — прощай френдзона или забавы ангела в черном кружевном. Краска приливает к щекам. «Лиза, черт возьми, — мысленно обращаюсь я к самой себе, — у тебя что раздвоение личности? То «Миша выйди», то накидываешься на него, как на сладости во время срыва с диеты?» — Я не… — Понял, — добродушно улыбается мой друг, — пока не любишь, но желание есть. Я прав? — Миш, я… — Ты хочешь? — спрашивает он и испытующе смотрит. Следит за реакцией. — Да, — честно признаюсь я, — только… — Знаю, знаю, — соглашается Миша, — и ничего не требую. Попробую тебя завоевать, а ты пока будешь приходить в себя после расставания. Сегодня просто получим удовольствие, а дальше — как сама решишь, так и будет. Я не успеваю что-либо ответить, поскольку парень берет меня на руки, укладывает на кровать. Губы его создают влажную дорожку поцелуев, тянущуюся от мочки уха до ключиц. Руки друга быстро справляются с застежкой моего бюстгальтера, которая, расстегнувшись, позволяет чашкам «разойтись» в стороны, открывая грудь во всей красе. Внимательно оглядев ее, парень удовлетворенно улыбается. — Лиза, ангелок, — с придыханием шепчет Миша, — ты просто шикарна. Парень раздевается, мое же «одеяние» пока не трогает. Наслаждается тем, как выгляжу в этом «костюме». — Ангелок? — переспрашиваю я. — Ангел в черном кружевном, — отвечает парень, в который раз оглядывая мое тело, — я сегодня зацелую тебя всю. С этими словами он медленно начинает раздевать меня. Аккуратно снимает туфлю, чулок, целует ногу, поднимаясь выше. Доходит до самого чувствительного места, но не целует, не ласкает, а будто бы случайно задевая, проводит пальцем. Тоже самое делает со второй ногой — оголяет, целует. Гладит внутренюю сторону бедра. Гладит лобок. Затем поцелуи поднимаются выше. Почти дойдя до груди, Миша останавливается. Начинает целовать руки, уделяя внимание каждому пальцу. Ощущение, будто парень хочет, чтобы его губы запомнили каждый миллиметр моего тела. Та же «участь» ждала лицо, его просто зацеловали полностью. Порцию ласки получила и шея. Наконец парень чуть приподнимает меня, избавляя от бюстгальтера. Взгляд, которым меня удостаивает Миша, полон не только возбуждения, но и какого-то обожания. Друг сейчас смотрит на меня так, что я чувствую себя сокровищем. Одна рука Миши исследует мою грудь, другая, сдвинув трусики, проникает во влагалище. Пальцы сначала нежно оглаживают стеночки, затем начинают двигаться более резко. Наконец, не в силах больше терпеть, парень освобождает меня от последнего элемента одежды. Притягивает за бедра, входит резко во всю длинну. Принять его в себя было нелегко, все же, член у парня оказался внушительных размеров. Я тихо вскрикнула от боли, Мишу это, если можно так выразится, отрезвило. Теперь он обещает быть нежнее и движется сначала медленно, давая мне привыкнуть к ощущению заполненности. — Да, Миша… Быстрее, — разрешаю я, видя, как тяжело ему сдерживаться. Комната заполняется нашими стонами и вдруг ловлю себя на мысли, что хриплые стоны моего друга нравятся мне не меньше, чем ему — мои. Кроме нас двоих и шлепков наших разгоряченных тел, близких к разрядке, в мире будто бы не существует больше ничего. Сейчас есть лишь я и Миша, а на остальное просто наплевать. Тело сводит судорога оргазма. Наконец догоняет и Миша. Он вынимает свой член, кончая мне на живот. — Не знаю, победил ли я френдзону, ангелок, — усмехается парень, обнимая меня, — или предстоит еще долгая битва с ней, окаянной, но это «сражение» мне, определенно, понравилось.