Пролог
26 марта 2020 г. в 21:40
У нас в мире есть легенда о драконах. О том, как они, приходя, приносят счастье, а, уходя, забирают самое ценное. Жизнь? Любовь? Счастье? Никто не знает точно. В этом и есть суть легенд.
Нет, что вы, я в эту сказку не верю, но мне нравится слушать, как барды исполняют эту балладу во время праздников; вчера вечером поводов было два: весеннее празднество и визит представителей герцога, нанесённый с целью нанять новых слуг, но последний меня ни капли не касается. Поэтому я вновь прислушиваюсь к песне, что заставляет меня стремиться к невозможному и… Смеяться над собой и окружающими. Возможно стоит открыть вам один секрет: я просто живу готовый вцепиться в чужую глотку в случае опасности, ради одной песни на ежегодном карнавале.
Смешная цель жизни, да? Я рассмешу вас ещё сильнее, если сообщу вам свой возраст: девять лет… Жизнерадостно, не правда ли?
Сегодня по возвращению меня в который раз изобьют за мой побег из дома, а после меня заставят работать весь день, несмотря на мои ушибы.
Ненавижу свою семью: отца-пьяницу и злобную мать, выплескивающую свою злобу на судьбу, издеваясь над мной. На самом деле нас в семье трое: я и два старших брата, но последние были отправлены в подмастерье к кузнецу и лекарю, я даже немного завидовал бы, если бы им не приходилось возвращаться домой каждые четыре месяца. В эти визиты к наказанию ни за что присоединялся отец, бывший в своей молодости оружейником. Они не могли ничего ему противопоставить, впрочем как и я.
Разница была в одном — после этого их не трогали, меня же, избитого, заставляли работать за двоих, что было невозможно в моем возрасте.
Думаете кто-нибудь интересовался мнением маленького ребенка, который не в силах ни работать ни сопротивляться? Разумеется, нет.
Поэтому, чтобы не подвергнуться очередному испытанию тела, я направился домой. Вроде говорили, что сегодня братья должны вернуться…
Действительно. Не успел я войти в старую, пока ещё крепкую, убогую хибару, как я услышал отчаянные крики матери и еле слышные хрипы.
Черт, дело плохо.
Я побежал обратно на площадь и вдруг заметил толпу сопровождающих. Идея! Лишь бы продержались…
— Господин! Господин… Пожалуйста, остановитесь!
Ко мне направилась стража, оттесняя от всадников, но тут раздалось звонкое:
— Стоять! Приведите попрошайку ко мне, я его выслушаю.
Его действительно послушались, но сейчас мне было почти наплевать на степень его влияния; меня по-настоящему интересовали только его деньги. Он назвал меня попрошайкой? В жизни не занимался подобным, но сегодня он попал.
Да и мне не до гордости. Да и какая гордость, когда ты получеловек. Невзрослый.
Взгляд остановился на ногах дорогого скакуна и не спешил подниматься вверх, после чего, согнувшись непослушным телом в поклоне и не видя собеседника, я на одном дыхании произнёс просьбу-вопрос:
— Господин, прошу возьмите моих братьев на службу! Они будут верными и хорошими слугами и уже знают дело. Возьмите их, пожалуйста, иначе наша семья не переживёт зиму.
Очередная ложь, причины моего поступка другие. Ради этого я и изобразил пародию на поклон придворных, прикрыл лицо запутанными мышино-серыми, отросшими до плеч с прошлой стрижки волосами, ведь так можно было скрыть синяки, а так же мою любимую, полученную недавно ссадину, пересекающую мой лоб с правой стороны, и глаза, за которые меня ненавидели.
Один из них серый, а другой небесно-голубой. Несмешная шутка судьбы, особенно если учесть, что меня за мои глаза прозвали Посланником Хаоса, вроде. А родись я в благородной семье, это сочли бы благословением…
— Что ты хочешь? — Кажется, мой, по голосу, молодой собеседник, не расслышал или не понял.
— Я прошу Вас, молодой господин, принять двух моих братьев и дать им работу, и, если получится, жильё… — Голос чуть не сорвался, однако пока ещё не предал меня. — Умоляю…
Главное сейчас — заставить этого человека заняться благотворительностью и принять больных. Остановить сейчас отца невозможно, так как это его право. Пока его, и я собираюсь это исправить.
— Что я с этого получу? — Грустно, но справедливо, он должен знать за что платит, а платить как раз придётся. Увы, корысть присуща всем живым существам, даже молодым лордам. С другой стороны, мне же будет легче договориться и я буду знать, чего мне ожидать от сделки.
— Вы получите хорошего кузнеца, сильного и способного стать воином, будь на то Ваша воля, и молодого выносливого травника, в будущем хорошего лекаря. И оба будут верны вам. Вы возьмёте их, мой господин?
— Мой господин, говоришь? — Он задумчиво повторил мои слова, и только сейчас я услышал оговорку, возникшую из-за волнения, а не по причине желания угодить, но боюсь, меня уже успели неправильно понять. — Посмотри на меня. Я возьму их при одном условии.
Я нехотя выполнил приказ и увидел перед собой моего ровесника, сидящего на пегом коне. В лицо смотреть не хотелось, но наблюдать быструю смену чувств на его лице было интересно, только вот я знаю чем она закончится…
— Ты отдашь мне…
Меня прогонят.
—… свою верность и станешь моим слугой.
Почему?
Почему на его лице лишь удивление вместо брезгливости? Почему он согласился, несмотря на явное недовольство? Почему укоризненно на меня смотрит? Почему он такой? Он странный. Я его просто не понимаю…
Но возможности выбирать у меня нет.
— Я клянусь отдать Вам свою верность, мой господин…
— Вот и молодец, а теперь веди. И не смей лгать мне о том, что вам просто не пережить зиму, а с остальным вы сами разберётесь, — странный мальчишка-лорд с ожиданием смотрел мне в глаза, после чего тихо выдохнул: — Терпеть не могу, ложь и недомолвки.
Поздравляю, лорд, Вы сделали неправильный выбор, ведь я состою из обмана и молчания. Как скоро Вы меня возненавидите?
И я повёл к себе, но забежал в ненавистный мне дом раньше моего нового господина, попросив того дать немного времени, после чего я не сразу известил родителей, замерев, зацепившись взглядом за два изломанных тела:
— Здесь будет сын лорда, набирающий себе слуг…
Их лице не были тронуты, но это было сделано с целью скрыть следы насилия. Не от их мастеров, а от обычных горожан. Именно они могли бы осудить моих родителей, но нет доказательств — нет суда. А я… Я мал, меня надо воспитывать, чтобы я не забывал руку, которая меня кормит. Если бы такая ещё была…
— Что ты стоишь? — Мать повысила на меня голос, но так и не назвала по имени. Видимо, его я ещё не заслужил.
Я получил пощёчину за свое промедление, теперь от меня требовалось помочь матери переложить избитых отцом братьев в родительскую постель, что была в несколько раз мягче тех мест в доме, где спим мы. Там родительница предала своим любимым детям, находящимся без сознания, вид больных. Отец тем временем впервые за долгое время убрал бутыль неизвестного содержания.
В этот момент они и вошли: двое взрослых и мой ровесник. Неинтересный никому из пришедших или домочадцев я наконец получил возможность рассмотреть своего господина, который так и не представился. Это был блондин с короткими волосами и зелёными глазами, сейчас же я осознал, что был на полторы головы ниже и в несколько раз мельче, из-за чего был, наверняка, принят гостями за… Маленького ребёнка? Надеюсь, что нет…
Мой рост да и всё телосложение можно объяснить тем, что питался я, когда придётся, часто бывал избит и мало спал, будучи недорабом семьи. Можно сказать, мне некогда было расти.
— Мы забираем ваших детей на службу герцогу. Вот плата, — мальчишка ловко извлёк и бросил в лицо моего отца тяжёлый на вид мешочек с монетами, который, к сожалению, был пойман за десяток сантиметров от лица.
— Мы рады, молодой господин. Они прибудут к Вам завтра, если Вы скажете куда.
Мальчишка-лорд развернулся, но, случайно зацепившись за меня взглядом, замер. И повторил, немного исправившись:
— Все Ваши дети отправятся на службу, такого распоряжение герцога.
Мать застала на пару мгновений, после чего несколько раз в возмущении приоткрыла рот. Конечно, на это она как раз-таки не рассчитывала, отчего и запричитала:
— Как же так! Наш мальчик ещё так мал, как он сможет без родителей… — Как? Да прекрасно! Но меня за такие слова убьют. Да и не будет меня никто спрашивать. Тем временем безутешная матушка продолжала: — Позвольте нам видеться с ним каждые его выходные.
Мальчишка без раздумий кивнул и протянул ещё один мешочек, но уже звонче, почти пустой, показывая в какую сумму меня оценивают.
— Но едет со мной он сейчас. Собирайся, слуга.
Собираться мне было бессмысленно, вот только стоило взять свой кинжал, честно купленный на честно найденные и сохраненные от семьи сбережения.
— Я готов, мой господин, — сообщил я после извлечения своего маленького стального каприза и тоненького кошеля. Не воспользовался я обращением герцога по нескольким соображениям, основным однако были мои откровенные сомнения в его должности.
Мне ничего не ответили, кивнув на выход из дома, и ничего иного не оставалось помимо выбранного для меня господином действия. Вот только я успел услышать пару фраз, не предназначенных для моих ушей:
— Учтите, что завтра вечером их состояние проверят, и если обнаружат новые травмы их спишут на вас.
— Как же так! Аверьян и Модест вернулись только сегодня от своих мастеров, уставшие и заболевшие…
— В любом случае, я настоятельно советую вам обратится к лекарю на выданные вам деньги… — В этот момент дверь наконец-то захлопнулась, вызвав судорогу у дома и страх за ее сохранность.
Всё-таки мальчишка не так плох… Я тихо прошмыгнул мимо охраны безымянного господина и встал неподалеку от уже знакомого скакуна. Увидев, что умной животиной я не остался незамеченным, я всё же поздоровался.
— Ну, привет…
На что получил язвительный ответ из-за спины, заставивший вздрогнуть от неожиданности.
— Оказывается не всё потеряно, по крайней мере, о том, что с породистыми лошадьми надо здороваться, ты уже знаешь. Может, и есть с чем работать… — Наследник вновь оглядел меня с головы до ног, после чего поинтересовался: — Имя у «нашего мальчика» есть?
— Есть, мой безымянный господин… Тер, — На самом деле это лишь частичка моего имени, всё то, что осталось от первого имени, данного мне при рождении. Терен… «Потёртый». Иногда мне кажется, что родители меня невзлюбили как и мисс Фортуна с самого дня моего появления на свет, а не с двух лет, когда один из моих, тогда ещё голубых, глаз поменял цвет на неопределённо серый, а другой через некоторое время стал стеклянной льдинкой, моим кривым зеркалом, отражающим реальность. В последствии, правда, на улицах меня прозвали Тером, потому что на почти благородного Терена я никак не тянул… Это уже другое имя, но оно всё равно ещё оставляло после себя горьковатое послевкусие. Не люблю людей, из-за них я чувствую слишком много того, чего не хотел бы.
Мальчишка на мои слова лишь насупился и одарил меня светло-серебристо-карим взглядом из-под бровей. На его аристократически тонкое лицо легла складка, а нижняя губа поползла вперёд. Да… Стоит всё-таки учитывать возраст господина, но вся проблема в том, что я привык отвечать укусом на укус. Даже, если он вполне безобиден.
— А ты даже не поздоровался, но я же не упрекаю тебя? И вообще я в первый раз занимаюсь спасением маленьких попрошаек… — Молчу, изучая его разноцветными глазами, к счастью, сейчас, потемневшие от обиды, их оттенок не различить, да и погода для этого так себе… Облачно, и мои глаза почти наверняка отражают их серость. Однако или это мой с раннего детства тяжёлый взгляд или нечто иное заставило его, заволновавшись, спросить: — Ты обиделся? Не обижайся! Меня зовут Анис…
Именно тогда я понял, что попал, и я не хочу знать кто он такой. Особенно из-за того, что мальчишка тёзка наследного принца…
— Что Вы, — относительно вежливо произнес я. Действительно вежливо, по крайней мере для меня… Но не слукавить я не смог: — Я просто переживаю предстоящую разлуку с матерью… Как же она будет без меня? — И я «всхлипнул».
По дисциплинированным рядам пошли шёпотки, а в глазах блондина зародилось смятение, сменившееся испугом. Иногда, я был даже рад тому, что выгляжу года на три младше, чем мне есть. Конечно, явление это временное, но пока есть надо пользоваться!
Манипулятор, да?.. А что поделать, если меня таким сделали, как-никак, а жить хочется. Пусть ради этого и приходится становиться презираемым всеми, в том числе и собой. Но… Они ведь этого не знали, так что это мой шанс начать новую жизнь.
Пусть и таким образом.
Растроганные праздником и скитающиеся по улицам в поисках продолжения веселья зеваки не смогли остаться в стороне от происходящего. Как обычно, впрочем… Терпеть их не могу, но управлять подобным стадом легче всего.
— Молодой господин, Вы разлучили семью!
— Вы теперь обязаны взять над ним покровительство!
Лордёныш скрипнул зубами. Да, вот это выдержка, я бы на его месте… Хотя какая разница? Сейчас мое место рядом с ним на площади, где решалась моя участь.
— Выезжаем сегодня, — бросил Анис в воздух рядом с собой, однако его услышали и… с ним явно собирались спорить. Однако он оборвал все попытки, отдавая очередной приказ: — Велор, ты заберёшь остальные вещи и пополнения и отправишь в восточное поместье. Мы же присоединимся через некоторое время.
— Приказ будет исполнен, но это вызовет недовольство у господина, — сухо произнёс почти старик. Таким тоном обычно говорят с глупыми детьми знати, когда они своими капризами успели достать донельзя, но силу применять нельзя.
Так вот оно как… Значит, всё-таки лишь сопровождающие, а верность хранят или отцу, или кому-то другому. Интересное, должно быть, у него положение. Несмотря на род, будущий титул и свое происхождение Анису приходится почти насильно вырывать свои права и отстаивать свои поступки… Наверное, мы даже похожи, но цели и методы у нас разные.
— Но что делать с мальчишкой? Если он будет сопровождать нас пешком, то долго не протянет, а телега будет лишь задерживать нас, запасных коней у нас также нет. Вы собираетесь его оставить и отправить вместе с братьями завтра?
Но вопрос действительно был важен, лошадей на всю эту толпу было девять, считая коня Аниса, а добраться им надо в срок…
— Ты слышал как я называл имя мальчика? Нет, Фер отправится с нами, ты же отвечаешь за его братьев и добровольцев, — надо же… Мне даже имя преврали, но мне так даже нравится больше, и что самое смешное разница в именах составляет лишь три буквы, но звучание, да и значение сразу же меняется.
Может, даже не всё плохо… Просто с моим прошлым именем не будешь удачливым. Не буду исправлять. Но в решении вопроса, касающегося меня, участие принять стоило, во избежание. Вот только, какая жалость, мое мнение там и не требовалось, как и лорда теперь впрочем.
— Как скажете, милорд, — а этот защитник, судя по всему, уже его личный… Когда-то пристроенный к маленькому наследнику, но потом перешедший в его распоряжение с бо́льшими привилегиями, чем у остальных, несмотря на его возраст в районе двадцати с небольшим.
Но это не повод ему, подсадив Аниса в седло, а после легко заскочив в свое, схватить меня за шкирку, угрожая расправой над почти последней вещью в моем распоряжении, закинуть меня на коня перед собой. Трудно быть ребенком, когда нельзя показать свои маленькие, но острые клыки — никто тебя всерьез не воспринимает. Не знает, что ты можешь укусить также опасно как ядовитая змейка, такая как песчаная Эфа.
Но у меня нет сейчас шанса, да и нужды противостоять Рыжику, как я прозвал своего довольно молодого обидчика за его медные космы, которые даже сейчас в полутьме выделялись среди остальных, бледных в сравнении с ним участников конвоя. Сейчас, конечно, разглядеть их точный цвет было трудно, но я успел отметить его ещё в доме, где был какой-никакой источник света.
То, что мальчишка-лорд даже не стал как-либо оценивать действия Рыжего, стало очередным подтверждением моих выводов. Хотя, может, это и обычный поступок среди неразговорчивых охранников.
А меня начинали мучить два подозрения. Первое заключалось в том, что меня ни ставили ни в грош, а второе — что они считают я едва задержусь здесь надолго; скорее всего через неделю меня где-нибудь «случайно» забудут и там я уже вне присмотра спокойно умру от голода, а может мне повезёт наткнуться на бродячий цирк и стать зверушкой. Я же не маленький и живу не в провинции, хотя так иногда и кажется, а вполне удачном городе, но, к сожалению, не портовом. Однако это самое «не» успело спасти часть беспризорников и детей улиц, почти таких же как я, от рабства. Детей заманить легко, а цена даже на одного невольника высока, а десяток и вовсе покрывает все риски, в том числе и возможность лишиться головы, ибо в нашей стране рабство запрещено. Жаль только, что лишь на «белом», дневном рынке, чёрный же не касаются никакие ограничения. Откуда знаю? Истории, истории и немного опыта, доставшегося мне несколько лет назад вместе с тонким белёсым шрамом на левом плече.
Была и третья мысль… О том, что в тех местах откуда они пришли, вежливости не учат, что само по себе странно, учитывая что охраняют они даже не торговцев.
— Неужели испугался? — Осведомился всё тот же Рыжик над моим ухом.
Сдерживаю порыв обернуться и взглянуть ему прямо глаза в глаза. Ещё узнают раньше времени насколько порченный им достался товар… Хотя, теперь это действительно заманчиво — ненавижу, когда меня принуждают. Ненавижу… особенно подчиняться. Может, из-за этого я и не сошёлся характерами с родителями и Улицами?
Хотя уже не важно.
— Нет, — тихо шепчу не от страха, от прохладного воздуха, остается надеяться, что до рассвета замёрзнуть не успею, несмотря на то, что на улицу я сбежал ещё засветло, а уже скоро должна появиться заря…
— Ну что ж… Тронулись! — Приказал Рыжий командир и отправил своего вороного быстрым шагом, не волнуясь о сразу же отставшей от нас части всадников, не успевшей даже вставить ноги в стремена. К моему сожалению, Анис ехал за нами почти в след…
А я надеялся, что хотя бы на некоторое время лишился его компании, как бы это не было наивно, учитывая саму цель путешествия…