Голый расчет

      Ковбой не умел принимать отказ, Илья это слишком хорошо усвоил, хотя и поздно. Надо было послать его подальше после первых выкрутасов, а не ждать, пока образумится. Заставить побегать за собой, а не самому стелиться под ноги, вымаливая прощение. Но Илье эти манипуляции казались неправильными. Где-то глубоко внутри свербило, что нельзя поступать так с тем, кого любишь. В Швейцарии он переступил через себя, через внутренний свой метроном, и чуть не сломался. Поэтому и позволял Наполеону так много. Поэтому так открывался, стремясь, чтобы между ними было как можно меньше стен. Но сделал только хуже. Пока Наполеон лежал на больничной койке, Илья много думал. Думы эти были невеселые, но необходимые. До них все, кто попадал под действие «Берсерка», становились совершенно невменяемыми и с одинаковой яростью набрасывались и на незнакомцев, и на близких, не обращая внимание на собственные раны. Идеальное оружие, которое превратит любую толпу в кровожадных монстров. А если использовать его против военных, то противник самоуничтожится быстро и эффективно. Они смогли противостоять газу, потому что прошли специальную подготовку. Это была официальная версия. Версии, которые распространялись в кулуарах штаб-квартиры были гораздо веселее. Обсуждали все: от природного очарования Соло, вступившего в реакцию с газом и победившего его, до новейших достижений советской робототехники и андроидостроения. Правда заключалась в том, что они с Наполеоном были связаны на очень глубоком уровне. Илья чувствовал эту связь, и она помогала ему не провалиться в безумие окончательно. Хотя ущерб все равно был нанесен. Наполеон ранен, и в этом вина Ильи. И никакие логические выкладки не могли вину уменьшить. Но как быть теперь? Он не хотел манипулировать сам и не мог больше позволить манипулировать собой. Но, кажется, Ковбой не умел иначе. Илья совсем запутался, а тут еще разговоры Уэйверли о доверии. После последних событий он был точно уверен, что Наполеон прикроет ему спину в любой ситуации. Для их работы это просто запредельный, небывалый уровень доверия. Но ведь были еще личные отношения, и тут Илья не доверял ни Наполеону, ни себе. Как можно доверять любовнику, который тащит в кровать любую мало-мальски симпатичную женщину. И ладно бы еще просто не может член в штанах удержать, нет, он использует свое блядство, как способ давления. Какая-то странная любовь у Ковбоя получалась. Илья уже не был уверен, стоило ли дорожить ею. Ему было нужно как-то отдалиться от всей этой неразберихи, посмотреть на ситуацию со стороны, а единственным способом это сделать было прекратить отношения хотя бы на время. Он не испытывал иллюзий, что Ковбой будет соблюдать необходимую дистанцию достаточно долго, но надеялся хотя бы на несколько дней передышки. Отдохнуть от всего, выспаться, наконец, по-человечески. Вопреки ожиданиям, Наполеон не стал настаивать на разговоре, просто сел в машину и уехал. Слишком легко, оттого подозрительно. Наверное, именно поэтому Илья так и не мог уснуть. Он вертелся на матрасе уже несколько часов, полностью сбив простыни, и не мог успокоиться. По хребту будто муравьи бегали, заставляя нервы сжиматься в пружину. Ощущениям он привык доверять. Что-то было не так. Пока Наполеон лежал в госпитале, о полноценном сне речи не шло, но теперь он был у себя дома, в безопасности. В безопасности? А Сандерс?! Илья встал и начал быстро одеваться, не тратя времени на то, чтобы включить свет. Тревога подгоняла. Ковбой его в лучшем случае высмеет и будет совершенно прав. Вечером сказал о разрыве, а ночью в квартиру ломится с проверкой. Интересуется, не спрятался ли под кроватью бывший босс. Особенно неприятно будет, если вместо Сандерса там окажется одна из медсестер. Илья видел, как загорались их глаза, когда он справлялся о здоровье Ковбоя. А вдруг они там обе? Однажды, еще когда их партнерство не включало в себя постель, Наполеон упомянул, что провел чудный уик-энд с близняшками. Ужасный разврат. Илья так явственно представил себе эту картину, что пришлось срочно прерывать занимательную беседу и бегом бежать в душ. Не очень-то помогло. Вместо девушек представлялись какие-то размытые пятна, зато Наполеона он видел перед мысленным взором во всей красе. И спереди, и сзади. Конечно, тогда Илья только предполагал, как тот выглядит, обнаженным ниже пояса, и от этого фантазии не хватало законченности. Зато теперь он знал наизусть каждую родинку, каждый шрам на коже, знал член Наполеона лучше, кажется, чем свой собственный. И если бы умел рисовать, нарисовал бы. Пастелью. Почему-то вспомнился довоенный еще, а может быть, вовсе дореволюционный набор, виденный у кого-то из одноклассников. Большой черный ящик, наполненный обломками мелков, пудривших руки яркими цветами. Он бы взял розовый, и золотисто-желтый, и коричневый, смешал бы их и растер по бумаге, обрисовывая силуэт. Ну и чушь же лезет в голову посреди ночи! Илья решительно выкинул из головы все идиотские мысли и направился к двери. Придется пройтись пешком. В такое время поймать такси получится только ближе к центру. Можно было бы вызвать машину из штаб-квартиры, но ему совершенно не хотелось, чтобы еще кто-то знал о цели его прогулки. Предчувствие вещь хорошая, но к делу ее не подошьешь. А если осечка? *** Стукнула рама. Илья напрягся. Звук был похож на удар ветки, но ветра не было, с чего бы ей стучать? Он сделал бесшумный шаг и буквально перетек к стенной нише, заменяющей шкаф. Вжался спиной в стену, нащупал гардину и осторожно потянул в сторону левой рукой. Правой достал пистолет и скользнул в нишу, оставив небольшую щель. Не самый лучший вариант, но, если бы он попытался открыть входную дверь, те, кто лезет к нему в мансарду, легко застрелили бы его в спину. Еще неизвестно, не стоит ли парочка головорезов на площадке. А теперь у него самого появился прекрасный угол обзора. Илья прицелился в сторону окна, которое выходило, как и положено окну мансарды, на крышу. Сплошное удобство для того, кто хочет выйти незамеченным, но и для незваных гостей тоже довольно удобно. Свет луны заслонил темный силуэт. Вот сейчас, сейчас… Чужак повозился пару мгновений, открыл окно и спрыгнул вниз, особенно не скрываясь. Включил фонарик и осветил пустую разворошенную постель. Илья немного расслабился, уж очень знакомым выглядел незнакомец. Но все-таки до конца он не был уверен, пока скакнувшее пятно света от фонаря не высветило удивленное лицо Наполеона. «Хорошо не стал стрелять на опережение», — подумал Илья. А еще он подумал о том, что, если бы вдруг ему попались те самые пастельные мелки, не стал бы бумагу портить, а запихнул их вместе с ящиком кое кому кое куда. И без всякого сексуального подтекста! Только из госпиталя, а уже по крышам прыгает. Мало ему досталось что ли? Добавки захотел? — Какого черта, Ковбой! — выразил он свое возмущение, не выходя из шкафа. — Угроза? Ты где? — Наполеон поводил фонариком по углам. Довольно бестолково для профессионального вора, как решил Илья. Но, возможно, скакарём Ковбою не часто приходилось работать. Хотя, если вспомнить сейф Винчигуэрра… Илья тихонько фыркнул. Теперь это выглядело почти смешным. — Нет меня, — сказал он строго, — особенно для незваных гостей, особенно в два часа ночи. Наполеон ожидаемо двинулся на звук. — Ты что, сидишь в шкафу? А зачем? — Говорю же, — Илья отодвинул гардину и вышел, все еще держа в руке пистолет, — я против незваных гостей. — Ты сам сказал, что я могу приходить, когда пожелаю. Илья поморщился. Да, говорил, а зря. — Предложение отозвано. — Извини, — Ковбой покаянно опустил голову, но Илья почему-то ни на грош не поверил в его раскаяние, — я не должен был приходить так поздно, да еще и без приглашения, да еще и влезать в окно. — Да еще и без цветов, — в тон ему протянул Илья. — Да еще и без цве… что? — Где цветы спрашиваю? — Илья угрожающе повел пистолетом в лучших традициях местных гангстеров. — Какие цветы?! — опешил Ковбой. — Розы там, не знаю, с какими сейчас принято в окна залазить? — Розы… пожалуй, но у них шипы, неудобно с ними в окно. — Зато очень удобно шипастыми стеблями гонять того, кто залез. — Я не просто так, — Ковбой выключил, наконец фонарик, который все это время держал перед собой, отошел к столу и с сомнением оглядел два колченогих стула. Ни один из них не казался настолько прочным, чтобы выдержать его вес. Илья решил, что тоже пора отложить оружие в сторону. И в прямом и в переносном смысле. Раз пришел Ковбой, не гнать же его, придется хотя бы выслушать. — Так что случилось? — спросил он почти мирно. — Ты можешь смеяться, но у меня весь вечер было дурное предчувствие, — выпалил Наполеон. — Да нет, смеяться я не буду, — Илья нахмурился, — но ты мог просто вызвать меня по коммуникатору. Эта идея пришла ему в голову только что. Сам он до этого даже о простом телефонном звонке не думал. — А ты куда собрался в куртке? — Наполеон поспешил сменить тему. — По делу. Илья не собирался признаваться, что приступ тревоги у них, по-видимому, был один на двоих. — Что-то по работе? А почему я не знаю? — По личному делу, Ковбой! — Ночью? — Ну, не у одного же тебя могут быть по ночам личные дела. Судя по выражению лица Ковбоя, он хотел сказать в ответ что-то язвительное, но не успел. Раздался тихий хлопок, как от выстрела из пистолета с глушителем. Илья бросился на пол и с облегчением обнаружил, что Наполеон удачно залег под стол. Кажется, ни в кого из них не попали. Пока. Надо было как-то дотянуться до своего пистолета и молиться несуществующему богу, чтобы у Наполеона тоже оказалось с собой оружие.